- Завалю зельцем, зразами, зефиром. Залью "Златоглавою". Зарплата - золотом! Заживём законно, задушевно. Зарегестрируемся. Забеременеешь, заважничаем, знакомства заведём. Завещание запишу, землю, "Запорожец" заповедую…
Засмотрелась, залюбовалась знахарка, заслушалась зачарованно. Знатно Захарцев забалтывает, заговаривает. Зенки загорелись, зарделись. Заворошка! Замуж захотелось за Зенона Захарцева, "Запорожцем" завладеть задаром.
- Загвоздочка, златокудрый зяблик, - заохала знахарка, - забыла заговаривать зубы. Зажор загрести, задразнить завистницу, закамуфлировать, забаллотировать, заронить зло, "Запорожец" заправить - зроблю. Зубы законопатить - знаешь, запамятовала.
Завыл Захарцев, завыли зубы. Захотелось завмагу заговеться, затянуться, Зиночке звякнуть…
Зашёл за знакомым забулдыгой, зубы захиревшие заспиртовывать засобирались…
Знахарка закручинилась. Замужество - зело замученное занятие!
Марат Валеев, г. Красноярск
Труба зовёт!
Немолодая уже пара - по виду явные дедушка с бабушкой - чинно вошли в магазин детских игрушек "Буратино".
- Правильно сделали, что выбрали наш магазин! - сразу же запрыгала вокруг них молоденькая продавщица. - У нас лучший в городе выбор детских игрушек! Вам помочь что‑нибудь выбрать? Кому будете брать: мальчику девочке? Сколько ему, или ей, лет?
- Вот что, милая, - солидно сказала бабушка. - Мы идём на день рождения к внуку наших друзей. Парню три года…
- О, для него у нас огромный выбор игрушек! - обрадовалась продавщица. - Вот действующая модель вертолёта. Вот велосипед с электроприводом. Вот…
- Погоди, погоди! - осадила ее бабушка. - А ты, Михаил Егорыч, поставь‑ка на место этот паровозик. Нам бы что‑нибудь подешевле и посердитей.
- Согласен, ответ должен быть адекватным! - загадочно сказал Михаил Егорыч. - А потому мы, девонька, возьмём, пожалуй, вот эту штукенцию. Да, Варвара Петровна?
- А что? Похоже, то что надо! - одобрительно сказала бабушка Варвара Петровна.
- Так это же копия духовой трубы! - озадаченно сказала продавщица. - Впрочем, это ваш выбор. Но я должна вас предупредить, что это очень громкий инструмент! Труба хоть и игрушечная, но устроена так, что малыш будет прилагать совсем немного усилий, чтобы извлечь из неё звук, по децибелам не уступающий мощности настоящего инструмента. В общем‑то, это очень полезная для развития лёгких ребенка игрушка. Но вместе с тем и непростое испытание для слуха окружающих.
- Как ты сказала, доченька? Непростое испытание для уха окружающих? О, это как раз то, что нужно, да, Михаил Егорыч?
- А можно, я сам дуну в неё для пробы? - вдруг попросил дедушка Михаил Егорыч.
- Конечно, конечно! - заторопилась продавщица. - Вот сюда дуете, на эти кнопки нажимаете.
Михаил Егорыч вобрал в грудь побольше воздуху, приставил к губам трубу и дунул в неё. Помещение магазина заполнилось пронзительным трубным воем. Бабушка Петровна сморщилась и зажала уши.
- Упакуй‑ка, милая, нам эту трубу, - удовлетворённо сказал Михаил Егорыч и подмигнул продавщице. - Да пошли мы в гости к Кошкиным. Они, сволочи, на день рождения нашего внука подарили ему барабан, представляете? А зато мы им - вот эту штукенцию в ответ, пусть попляшут. Ну, Петровна, вперёд - труба зовёт!
Классный роман
"Ваш сын шалит на уроках. Прошу повлиять на него! Классный руководитель (неразборчиво)".
"Ещё раз самым убедительным образом прошу: поговорите с Павлом! Ему грозит неудовлетворительная оценка по поведению за четверть. Классный руководитель (неразборчиво)".
"Нет, ну сколько я могу взывать к вашей совести, родители Павла Самохина? А ещё деловые люди! Жду кого‑нибудь из вас завтра в школе к 18.00. Классный руководитель (Е. М. Петровская, если забыли)".
"Уважаемая Е. М. Петровская! Извините, что сразу не ответил вам - Павел прятал дневник. Сегодня совершенно случайно нашел его (дневник) в стиральной машине. Беседу провёл, когда нашёл его (Павла) у соседей. Прийти в школу пока не могу, дела. Отец Павла (неразборчиво)".
"Уважаемый отец Павла! Благодарю вас за воспитательные меры, принятые к Павлу. Он больше не шалит на уроках, а только на переменах. Извините, а почему вы искали дневник Павла в стиральной машине? Классный руководитель Елена Марковна".
"Уважаемая Елена Марковна, я рад за Павла. Что касается стиральной машины, то я её использую по назначению. Отец Павла (Игорь Николаевич меня зовут, между прочим)".
"Уважаемый отец Павла Игорь! Насколько я поняла, вы сами занимаетесь стиркой. Но по нашим данным, у Павла есть мама. Она‑то чем у вас занята? Елена Марковна (между прочим, мама меня зовет Ленусик)".
"Лена (можно я пока буду вас так называть?), у вас устарелые данные. Мы с женой полгода уже как расстались. Как вам Павел?"
"Игорёк, я рада за вас! Что вы делаете в это воскресенье? Может быть, встретимся, побеседуем об успехах Павла? Ленусик".
"Леночка, у нас с Павлом в это воскресенье генеральная уборка. Но если вы присоединитесь к нам, то мы возражать не будем. Игорёк".
"А почему бы и нет? Ленусик".
"Игорёк, Ленусик! Вы уж, пожалуйста, проводите эту вашу генеральную уборку сами! Меня не теряйте, я буду у бабушки. Да, и попрошу больше не грузить мой дневник своей перепиской, мало, что ли, других способов для общения? Ваш Павел Игоревич".
Евгений Варламов, г. Тула
Мешок
Времени было в обрез. Наташка уже раз пять звонила, контролируя мой маршрут, но сгоревшее сцепление еле‑еле схватывало, так что моя бедная "семёрка" практически шла пешком. По‑хорошему, конечно, надо было бы бросить многострадальную железяку на дороге, но через три часа Новый год, а я в лесу, в пятидесяти километрах от дома. Вот то‑то и оно!
Как назло на дороге машин не было. Никаких. Ни встречных, ни попутных. А был ведь шанс полчаса назад остановить попутный джип, и попросить дотянуть мою "семёру" до дома. Да где там! Больно уж я щепетильный. А вдруг не остановятся, вдруг откажут, да и неудобно перед Новым годом людей утруждать. Вот и ползём потихоньку. Зато сами!
Ночь давно уже, фары пока светят, только ничего интересного впереди нет. Укатанная дорога с холмиками намёрзшего льда да деревья по обочинам. Какие деревья, уже не видно, темно очень. Вроде бы сосны должны быть.
Только что‑то красное впереди на обочине. Прямо у края дороги. Большое, продолговатое. Остановиться? А вдруг потом сцепление совсем не схватит? Ладно, думаю, сейчас подъеду, видно будет.
Ну подъезжаю. Лежит на обочине мешок. Большой мешок, чуть не матрасовка. Красный. Набит чем‑то. Ну, если набит, надо останавливаться. Вдруг чего нужное! Ставлю на нейтралку, торможу аккурат около мешка. Движок не глушу, мало ли чего. Вышел, пнул мешок: ничего. Взял за горловину - нетяжёлый. Но и есть в нём что‑то. Огляделся я по сторонам - никого. Открыл заднюю дверку да и втащил мешок на сиденье. Кто его потерял - неизвестно, да только я хозяина искать не буду. Пусть он меня ищет, если найдёт. Не будет терять, раззява!
Сажусь за руль, выжимаю сцепление, включаю передачу, а сам молюсь: "Ну, Господи, помоги!" Ни фига! Ещё раз. Вроде тронулись. Но совсем уже на последнем издыхании. А тут и Наташка опять звонит. Где, мол, ты там, сволочь?
Мы сегодня в гости приглашены, к начальнице Наташкиной, так что в доме шорох стоит. А меня нет. Ну, естественно, супруга в раздражении. Нет, я, конечно, понимаю, только что же я сделаю? Бегом вперёд машины побегу? Или бросить её да пешком пойти? Так всё равно не успею. Да и "ласточку" жалко. Ей хоть и двадцать, да всё равно жалко. Почёт и уважение она давно уже заслужила. Говорю супружнице всё как есть. Что машина сдохла, что я в лесу, где - не знаю, но далеко. И если хочет она меня вскорости живьём увидеть, пусть папашу своего снаряжает на помощь мне. А у папаши её, то есть у моего тестя, на ходу не менее древняя двойка - раритет. Ещё с "чёрными" советскими номерами. Впрочем, даже и подревнее будет. Тесть её покупал в семидесятых годах прошлого века, так что она мне почти ровесница. Но - бегает. Делали тогда качественно, вот в чём дело!
Наташка, конечно в крик, потом в слёзы. Мол, у меня всё не как у людей. Но - пообещала. Вот за что я её уважаю: если пообещала - сделает. А я тем временем еду с крейсерской скоростью "два километра в неделю - только кустики мелькают". Но чувствую - всё. Сцепление догорает, вонь в салоне невыносимая. Приехали.
Поставил я "семёрочку" на ручник, движок не глушу, достал сигаретку, закурил да на подголовник откинулся. Отдыхаю. А что ещё делать? Мельтешить ни к чему. Или попутка будет, или тесть приедет. Больше вариантов нет. Правда, сигарет больше нет. Ещё раз покурю, а потом буду страдать.
Краем глаза углядел мешок за спиной. Обернулся - смотрю. Ну и здоровый мешище! Красный материал, вроде бархата, с ворсом, горловина цветной тесьмой расшита, а по бокам ёлочки вышиты. Тут до меня и дошло: Деда Мороза мешок! Только какой же Дед должен быть - такой мешок таскать? Хоть и нетяжёлый мешок‑то, но объёмный, неудобный. Скорее всего, думаю, это рекламный какой‑нибудь мешок, вроде как фанерному Деду Морозу приставят к ногам. Только чего же внутрь‑то напихали? Надо глянуть. Если ерунда какая, так выбросить, а мешок оставлю. Ценная вещь. И красивая.
Пересаживаюсь на заднее сиденье, начинаю мешок развязывать. Просто на бантик завязано, делать нечего. Развязал, а горловину не могу расширить, не даётся. Только и есть, что рука лезет. Помучился я, помучился, да и сунул руку в мешок. Сунул, а сам думаю: "Эх, хоть бы пачку сигарет найти!" И что вы думаете? Шарю внутри, шарю. И попадает мне в руку прямоугольная коробочка размером с сигаретную пачку. Я её как‑то с сомнением помял пальцами, а потом - рраз, и вытащил из мешка! Точно! Сигареты! "Бонд" синий, какие я курю. Открываю коробку трясущимися пальцами, закуриваю. Нормально! Живём! И тут в голову мысль приходит: "Етишкин кот, мешок‑то волшебный! Точно, Дедморозовский мешок!"
Для проверки запускаю руку в мешок и думаю про Новый год. Есть! Вынимаю - точняк, бутылка "Зелёной марки", кедровая. Ну, думаю, привет! Снял поясок с горлышка, открыл, понюхал - водка! Глотнул пару основательных глотков - она, без обмана. Лафа! Закурил, расслабился и давай мечтать.
Перво‑наперво надо машину новую. Семёрочку Голубую, как ясное небо. Чтобы сверкала вся. И всё у неё новое! И руль, и резина! Аккумулятор запасной. По запчастям там кое‑что. Надо это дело продумать. А то кто его знает, может, мешок не бездонный. Потом Наташке шубу. Тоже новую, ненадёванную. Из бобра. Или кого там бабы носят? Ну разберёмся. Детям по велику да и компьютер нужен, Сашка уже всю плешь проел. Ленке сапоги надо зимние, старые‑то уже на ладан дышат. Холодно, вишь, на свиданки бегать. И то сказать: невеста! Тут уже всё приданое надо из мешка доставать. Ну, это с Наташкой разберёмся, что да как.
Только вот, думаю, как же машина‑то из мешка выедет, если рука с трудом пролазит в горловину? Засовываю руку в мешок, шарю. Какая‑то ерунда под руку попадается: то батон вроде колбасы, то сапоги резиновые рыбацкие, то ружьё какое‑то. Двигаю руку дальше, и - вот он, бампер! Родной, семёрочный. Уж я‑то каждую деталь в своих "жигулях" на ощупь знаю. С закрытыми глазами разберу и соберу всю машину. Так что меня не обманешь! Смотри‑ка, и номера стоят! Вроде как три семёрки. Круто! Тяну к себе за бампер, только где там. Точки опоры нет. Не вытягивается. Вытащил я руку из мешка, попутно прихватив тот самый батон колбасы: "Любительская", кило на два потянет. Выпил ещё, закусил, да и решился. Если гора не идёт к Магомету, то Магомет идет к горе!
Растянул я горловину насколько мог и сунул в мешок голову. Легко пошло, так что я внутрь заполз за несколько секунд. Встал на ноги, осмотрелся. Вроде как в пещере я какой‑то. Или в ангаре здоровенном. Кругом стеллажи с коробками, коробочками и коробищами. Полки до самого неба, потому что потолка не видно. А "семёрки" нет. Нету! Я - туда, я - сюда. Нету моей машинки.
Пошёл я вдоль стеллажей, осматриваюсь. Всё есть, чего душе угодно. Только "семерок" нет. Ну, думаю, где‑то же должен у них тут быть автопарк. Где машины‑то стоят. Ищу. Иду себе, прикидываю, сколько здесь добра. В воздухе мандаринами пахнет, вообще приятно так. Тишина!
Я и не заметил, как из прохода между стеллажами выскочил здоровенный медведь на задних лапах, уцепил меня за воротник куртки и давай рычать:
- Серёга, Серёга!
И тресь меня мордой об баранку!
Ну да, об баранку. Глазоньки‑то открываю, а я, оказывается, лежу физиономией на рулевом колесе, а тесть трясёт меня за воротник. Я, конечно, разозлился, вырвался, да ему и говорю:
- Батя, ты зачем меня из мешка вытащил? Тебя просили?
Он на меня вылупился, как на неродного, а потом спрашивает:
- Ты что, угорел? Не было тут никакого мешка. Это ты угарного газа надышался. Щас всё пройдёт.
И точно, нет на сиденье никакого мешка. Загоревал я сначала, а потом подумал, что и так всё неплохо. Вот тесть за мной приехал, от смерти спас. Чего на жизнь жаловаться? Всё путём. Жалко, конечно, что всё это сном оказалось, да ничего не поделаешь!
Прицепили мы мою "семёру" к тестевой "двойке", да и тронулись домой. К утру добрались. Наташка выскочила, давай ругаться. А потом как узнала, что тесть меня от смерти спас, подобрела. Бутылку на стол выставила, закусок разных… ну, как положено. Выпили мы по рюмочке, а Натаха‑то меня и спрашивает:
- Слышь, Серёжа, а откуда это у тебя в машине на коврике надкусанный батон колбасы, початая бутылка водки да пачка "Бонда"?
Тут уж я и дар речи потерял. Извините!
Татьяна Григорьева, г. Улан‑Удэ
Понтий, одумайся
- Диван, диван! Какой хороший диван! Мне купили диван! Но как только я решил его пометить, поднял хвост и поудобней поставил лапы, она сказала: "Понтий, не вздумай, кастрирую!"
Ничего себе, посягнуть на святое. Страшно. Знаю, что врёт, а вё равно - страшно. Факт, врёт. Она меня купила - две зарплаты отдала. Я же британский короткошёрстный, у меня родословная о‑го‑го, хозяйка по сравнению со мной - плебейка. Мой прадед из Лондона, а её - из Еловки. А ещё мне деньги за любовь дают, вернее, оплату дают хозяйке за мои старания. А её деятельность на этом фронте совершенно не ценится. Она, конечно, скажет, что не из тех, которым дают деньги за любовь, гордо так скажет, вроде как те - хуже. Я это по ящику видел, там так и говорят: "жрицы продажной любви". И смотрят на них с осуждением. Это всё от зависти. Я точно знаю, ей денег за это не дают. Ни разу не давали. А то, что она берёт мои деньги, тут я не против, хозяйка большую часть на меня тратит. А как я сам возьму деньги и куда пойду? У меня и карманов нету. Так что это заявление - ритуальная пляска с копьём. Никто меня не кастрирует.
А ещё про любовь… Я недавно кино смотрел, там баба завывала над младенцем: "Вот она, плата за мою любовь". Нам тоже один раз не деньгами дали, кошку дали, маленькую, хорошенькую такую, но пока ни на что не годную. Я ходил кругами, прикидывал, что месяца через четыре… Даже воспитывать начал в своем духе, подготавливать. Правда, я не представлял, кто кому деньги будет платить. Но вообще‑то я согласен и без денег. Так я ей, глупышке, и пообещал. А хозяйка, когда сообразила, сначала хохотала, а потом строго сказала: "Понтий, одумайся, это же твоя дочь". А какая, собственно, разница? Хозяйка понасмотрелась фильмов, там в одном фильме двое узнали, что они отец и дочь постфактум, так взяли и ушли из жизни. Кто их оттуда гнал? Кошки так глупо никогда бы не поступили. Ну, я отстал от этой киски до утра, зачем нервировать хозяйку. Слюни я пускал недолго. Хозяйка её продала. Приехала женщина, посмотрела киску, проверила её документы, отдала деньги и забрала мою несостоявшуюся подружку. В разговоре женщина сказала, что она хочет стать заводчицей. Это значит, что у неё дома есть кот, и кошку купили для него. Везёт кому‑то. Понтий, одумайся…
Понтий - это сокращённо, а полное имя - Понтий Пилат, пятый прокуратор Иудеи, прошу любить и жаловать, я, правда, не понимаю, что это такое - прокуратор Иудеи, но знаю, мужик был важный, не кто попало. А могли назвать Бегемотом. Хозяйка чуть с ума не сошла, пока мне имя выбирала. Ходила по комнате и вслух говорила:
- Бегемот или Понтий Пилат? Бегемот или Понтий Пилат? А я ходил и приговаривал:
- Только не Бегемот, только не Бегемот.
Бегемота я видел по телевизору: страшный, жирный, стоит в грязной жиже, хвостом крутит - помёт разбрасывает. За что, спрашивается, такое милейшее существо, как я, называть бегемотом? Где логика? Что за ассоциативный ряд? Это до сих пор для меня загадка. А так хозяйка - вполне нормальное существо. К моей радости, обзвонив всех знакомых, она не определилась и решила выяснить, на какое имя я буду лучше откликаться. На "Понтия Пилата" я бежал, сломя голову, на "Бегемота" ухом не вёл, даже если жрать звала. Понятливая оказалась хозяйка. А потом на выставке выяснилось, что Бегемот - не такое уж редкое имя. Хозяйка была рада.
Кстати, о выставках. Их проводят так редко, а это такие шикарные тусовки. Вернее, не такие уж они шикарные, но это единственная возможность пообщаться с себе подобными, узнать новости, посмотреть на кошечек. На прошлой выставке была такая кошечка… Шотландская вислоухая, мордочка круглая, как блюдце со сметаной, зовут Ежевичкой. Мы друг другу очень понравились. Она понравилась моей хозяйке, я понравился её хозяйке. Мы поболтали о достоинствах различных кормов, у неё оказались такие же пристрастия, как и у меня. Я спросил, были ли у нее котята. Котят у неё ещё не было. Я взволновался, оглянулся вокруг и шёпотом пообещал ей:
- Я возьму тебя нежно.
- Не возьмёшь.