- Она тоже не хочет оставлять меня и Лику.
- Замкнутый круг какой-то!
- Он самый и есть - замкнутый круг стариннюх подруг.
Надежда вздохнула и пошла на кухню.
- Мама, давай поговорим серьезно, - сказал Артем, присаживаясь на край кровати.
- Ну, давай поговорим… - вздохнула Агния Львовна и помолилась про себя: "Господи, помоги!"
В этот момент раздался звонок.
- Не получится серьезного разговора, Артюшка, это твои дети явились! - сказала Агния Львовна. - Поди открой дверь! - и с облегчением вздохнула.
Катя с Марком сразу отправились на кухню, и Артем тоже пошел помогать жене, оставив Агнию Львовну с Наташкой.
- Булочка, давай пока подарки посмотрим, а?
- Ну, давай. Я же вижу, что тебе не терпится.
- Ну да. У меня подарок не получился, так, может, хоть Катюха с Марком что-то путное принесли. Мамин подарок я знаю - она тебе халат сшила. Могла бы купить, конечно, но ей, видите ли, хотелось сделать подарок своими руками. Ага, вот он!
- Ой, да какой же красивый! И теплый… Не халат, а одеяло! И как же это она ухитрилась его так аккуратно простегать? Молодец твоя мама!
- Хорошая у тебя невестка, Булочка?
- Золото! Я это с первого взгляда поняла, как только твой папа привел ее сюда, вот в эту самую комнату, знакомиться.
- Марк вот тоже говорит, что у него теща - бриллиант чистой воды. Прямо не семья, а ювелирный магазин! Знаешь, у нас вообще какая-то ненормальная семья: разве это порядок, чтобы невестка со свекровью и теща с зятем так любили друг дружку?
- Самый порядок и есть!
- А в кино и по телевизору всегда не так…
- А ты больше всякую ерунду смотри.
- Все смотрят телевизор, но некоторые при этом еще и думают! Что тут у нас еще? Ага, папка, как всегда, свой подарок в конвертике принес! Деньги значит. - Наташка открыла конверт, вытащила из него поздравительную открытку - в открытке лежали деньги, бумажками по пятьсот рублей. Наташка их быстренько пересчитала. - У! Пять тысяч. Булочка, одна пятисоточка моя?
- Твоя, твоя! Только спрячь и папе не говори.
- Уже сделано! А что Катюха с Марковкиным принесли? Ага, ангорская кофта! Ну, мне такая не подойдет, слишком большая и цвет не мой… Ха, зеленые тапки! Ну, это они не угадали - вон у тебя какие хорошенькие новые зеленые домашние туфельки! Это тебе, конечно, тетя Варя с тетей Ликой подарили?
- Они. Но мне вторые тапочки очень даже пригодятся. Эти я буду дома носить, а в тех - по улице ходить.
- В таких вот зеленых башмаках - по улице?!
- А ты считаешь, что это будет очень неприлично?
- Ну что ты, Булочка! Нам с тобой по возрасту можно все носить: как сказал поэт, девушке в семнадцать с половиной лет и бабушке в семьдесят пять какая шляпка не пристанет? И тапочки.
- Верно! - засмеялась Агния Львовна.
Через полчаса стол был накрыт и ломился от угощения. В центре, возле вазы с розами, стояли две бутылки шампанского. Портил картину только кривобокий пирог с прорехой, который не стали убирать со стола, чтобы не обидеть виновницу торжества. Артем открыл и разлил по бокалам шампанское. Он же произнес тост в честь мамы и бабушки. Все с бокалами в руках подошли к Агнии Львовне, чокнулись с нею и расцеловались. Она отпила глоток шампанского, а потом поставила бокал на тумбочку. Там же заботливая Катюша разместила для нее тарелку с салатом и кусочком осетрины - больше Агнии Львовне ничего не хотелось.
Когда все закусили, Марк потянулся за второй бутылкой шампанского и стал ее открывать.
- Чего это ты сразу за вторую, сынок? - спросила зятя Надежда.
- Надо! - коротко ответил тот. - Для второго тоста.
- За семью виновницы торжества? - спросила догадливая Наташка.
- Ну… Пожалуй, можно сказать и так. - Он разлил шампанское по бокалам, а потом подошел к Екатерине, обнял ее и сказал: - Дорогая бабушка и все-все! Хочу сообщить вам потрясающую новость: мы с Катюшей ждем ребенка! И вот сейчас она выпивает со всеми нами свой последний бокал вина, потому что потом уже ей нельзя будет пить до самого конца кормления!
- Уж ты с такими подробностями! - засмеялась Катюша, но ее слова заглушили общие крики восторга. Наташка - та просто визжала изо всей мочи, пронзительно и на одной ноте. Она хотела было кинуться к сестре и повиснуть у нее на шее, но ее предусмотрительно перехватил Марк - пришлось Наталье повиснуть на его шее и с тем же неукротимым визгом расцеловать его.
Катюша подошла к Агнии Львовне и обняла ее.
- Вот так, бабулечка, скоро ты у нас прабабушкой станешь!
- Слава Богу! - сказала Агния Львовна, поцеловала Катюшу, перекрестила ее и перекрестилась сама. - Давайте-ка все помолимся за нашу внучку, дочь, жену и сестру!
Все поставили свои бокалы на стол, но сами остались стоять - только повернулись к киоту с иконами.
- Спаси, Господи, сохрани и помилуй рабу Твою непраздную Екатерину, даруй здравие ей и нерожденному чаду ее. Аминь!
- Аминь! - сказали все, а Наташка добавила: - Да здравствует наша непраздная Катюха и нерожденное чудо ее! Ура!
- Нерожденное чадо, а не чудо, - поправила дочь Надежда.
- Нет, чудо! - возразила та. - Своих племянников я как хочу, так и называю! Кстати, Марковкину тоже ура! И прабабушке нашей: не было бы Булочки - не было бы и всех нас! Ура нашей бабушке!
Потом все понемногу успокоились, Надежда принесла кастрюлю с пельменями, и праздник продолжался. Наташка, быстро справившись со своей порцией, подошла к Агнии Львовне.
- Булочка, можно я с тобой у стеночки полежу?
- Ладно уж, полежи.
Наташка скинула туфли и осторожно, стараясь не потревожить бабушку, переступила через нее и улеглась под теплый бабушкин бок.
- Случилось что-нибудь? - спросила Агния Львовна, поскольку под бок к бабушке Наташка забиралась, когда ей хотелось чувствовать себя в безопасности.
- Да нет, Булочка… Я просто за Катюху беспокоюсь. "Непраздная Екатерина"! Звучит так гроз но! Вроде как все, что было до этого, - это была как бы Катюхина молодость, сплошные праздники, а вот теперь она стала уже "непраздная" и начинается серьезная жизнь… В общем, я за нее очень беспокоюсь, Булочка!
- Ты права, детка: теперь наша Катюша становится по-настоящему взрослой.
- Мы все будем ей помогать, правда?
- Ну, а как же иначе? На то ведь мы и семья.
- Семь Я. Семь таких, как я. А у нас семь или не семь? Ты, папа с мамой, мы с Катей и Марковкин… Ой, как раз седьмого нам и не хватало!
- Ну, вот видишь, как замечательно.
- Угу. Ты станешь прабабушкой, а я - тетушкой. А вдруг у Катьки будет двойня? Здорово-то как! - Тут чувство тревоги Наташку оставило, она вывернулась из-под одеяла, спрыгнула с кровати и побежала обнимать мать своих будущих племянников и что-то горячо нашептывать ей на ухо.
- Да отстань ты, Наташка! Какая двойня, с чего ты вдруг взяла? - смеялась Катюша. - Да типун тебе на язык!
- Нет, ну ты подумай, Катюха, как это удобно! Сразу р-раз! - и ты уже мать двоих моих племянников! Ты уж постарайся, чтобы это были мальчик и девочка!
- Хорошо, я подумаю. Ты только не задуши меня, а то не будет тебе ни мальчиков, ни девочек.
- Меня бы еще спросить надо, хочу ли я вот так сразу стать многодетным отцом? - сказал Марк.
- Ой, Марковкин! Я тебя ужасно люблю! - закричала Наташка, вспомнив, что у ее грядущих племянников где-то есть еще и отец. - Дай-ка я тебя тоже придушу немножко!
И до самого конца застолья Наташка то и дело вспоминала про радостную новость и кидалась обнимать то сестру, то зятя, то родителей, то бабушку.
В девять часов Марк объявил, что у Кати теперь строгий режим и им надо собираться домой.
- Да и маме пора отдохнуть, - сказал Ар тем. - Давайте-ка, девочки, убирайте со стола и мойте посуду. Пора и честь знать!
Стали уносить посуду и оставшиеся закуски, в том числе остатки злополучного пирога, от которого гости все-таки вежливо и самоотверженно съели по кусочку, чтобы не огорчать хозяйку.
Тем временем Агния Львовна подозвала к себе Марка, усадила его рядом и сказала ему:
- Ну, Маркуша, теперь на тебя вся надежда! Береги Катюшу и свое дитя в ней.
- А как же, бабушка! Я ей же запретил делать утомительную домашнюю работу и носить тяжести.
- Главная опасность - душевные тяжести, а не телесные.
- А как от них уберечь жену в наше-то время?
- Ну, тут рецептов нет. Разве что один. Но он очень трудный.
- Какой, бабушка?
- Вот такой: поставь себе цель - сделать так, чтобы время своей беременности Катюша в будущем вспоминала как самое счастливое время своей жизни.
- А как это сделать? Ведь это такой труд - носить ребенка!
- Хорошо уже, что ты это понимаешь. Но многое и от тебя зависит. У нее могут быть капризы, нападения беспричинной печали, а ты все это должен растворить своей любовью и заботой. И баловством! Ожидающую ребенка жену надо баловать вдвое больше, чем невесту! Дари ей цветы и маленькие подарочки, радуй ее и хвали, почаще говори о любви. Помни, радуется она - радуется и младенец в ней.
- Я понял, бабушка. А можно если что, так я буду к вам прибегать за советом или звонить?
- Ну конечно можно, дорогой! Прибегай и звони. Я же бабушка и прабабушка! А я с этого дня буду усиленно молиться за непраздную Екатерину, ее супруга и их чадо.
- Спасибо…
- Булочка! Так можно я половину твоих роз себе возьму? - спросила Наташка.
- Можно. Возьми на кухне бумажные полотенца и заверни, чтобы не уколоться. А вторую половину букета заверни для Катюши.
- Спасибо, Булочка!
Вскоре гости распрощались с Агнией Львовной и вышли за дверь.
Спустившись во двор и оглянувшись на окна бабушкиной квартиры, они вдруг заговорили все разом.
- Мама совсем плоха стала…
- Нет, надо ее забирать к нам жить! И что это она упрямится? Или это уже старческое?
- Да, возможно. Она, кстати, все путает: сегодня среда, а она попросила купить ей сулугуни.
- А вы знаете, что у нее в кошельке не было НИ КОПЕЙКИ! А ведь у нее позавчера была пенсия.
- Ну, деньги у нее теперь есть, я ей подарил конвертик.
- И Марковкин ей в кошелек сунул тысячу.
- И при этом, вы видели, у нее совершенно пустой холодильник!
- Трудно ей одной жить. Совсем, совсем сдала наша старушка…
- Да ладно вам! - возмутилась Наташка. - И ничего она не сдала, просто у нее вдобавок к мудрости с годами прорезался здоровый пофигизм!
- Не иначе, Наталья, это она от тебя заразилась!
Все засмеялись и почувствовали облегчение: пофигизм у старушки - это еще не так страшно! Они подошли к припаркованной во дворе машине Марка и стали в нее усаживаться: старшая пара с Наташкой на заднее сиденье, младшая пара - впереди.
После ухода гостей Агния Львовна еще немножко полежала, отдыхая от них, любимых, но шумных, а потом встала и отправилась через площадку к соседкам. Позвонила в ту и в другую дверь, а когда подруги выглянули, сказала:
- Девочки! Берите Таньку и марш ко мне - будем теперь справлять мой день рожденья в самом узком семейном кругу!
И они его справили. Вынули из холодильника остатки закусок, достали из буфета спрятанную в углу бутылку кагора и сели пировать. Поели, выпили по рюмочке, поговорили о том, что Агния Львовна скоро станет прабабушкой, еще раз выпили - теперь за непраздную Екатерину. А потом Варвара Симеоновна сходила к себе за гитарой и спела песню. Не свою, правда, но очень подходящую к случаю:
А на Марата, как тогда, летают сизые голуби,
Снуют у белых колонн Музея Арктики.
Я вспоминаю о годах, в которых не было холодно,
Когда мечты наши были завернуты в фантики.Гитарой баловалась юность в наше время веселое,
И узнают меня все на этой улице,
И с рынка тянет свежей зеленью и маслом подсолнуха,
Но, чтоб увидеть тебя, надо зажмуриться.
…И, засыпая в эту ночь, Агния Львовна сказала мысленно: "Спасибо Тебе, Господи, за этот чудесный день рожденья!"
История вторая
Птичий грипп на троих
Утром Варвара Симеоновна вышла из своей квартиры и увидела на площадке Титаника, сидящего с самым несчастным видом на привязанном к перилам поводке. На двери его хозяйки Лики Казимировны Ленартович белел листок бумаги. Она подошла, вынула из сумки очки для чтения и в величайшем недоумении прочла следующий текст:
ОСТОРОЖНО! НЕ ВХОДИТЬ!
В КВАРТИРЕ ПТИЧИЙ ГРИПП!
Дорогие мои Варежка и Агуня, я заболела. Это птичий грипп.
Возьмите к себе Титаника. Врача я вызвала сама. Прощайте, мои дорогие подруги, это конец, я ухожу в вечность.
Я вам позвоню, если смогу.
- Однако! - сказала Варвара Симеоновна в раздумье. Она достала из сумочки ключ от квартиры Лики Казимировны, повертела его и сунула обратно, позвонила в квартиру Агнии Львовны, но той не оказалось дома. "В магазин, наверное, вышла! Значит, записку и Таньку она не видела, они появились позже", - решила Варвара Симеоновна и стала отвязывать поводок Титаника. Тот вскочил и взволнованно замотал хвостиком.
- Ну, конечно, конечно, гулять, дорогой ты мой пес! Куда же мы с тобой еще можем пойти в такой ситуации? Что ты так на меня смотришь? А, ну да, еще в аптеку, само собой. Птичий грипп - это, знаешь ли, не шутка, милый! Наверняка твоя хозяйка считает, что он передается не только от птиц человеку, но и от человека собаке, вот и выставила тебя из дому. Так что ты на нее не обижайся и не жалуйся. Вперед, дружок, беги без поводка!
Титаник неуклюже запрыгал вниз по лестнице, ныряя головой и цепляясь когтями мохнатых лап за оббитые края ступеней. Внизу Варвара Симеоновна снова прикрепила поводок к ошейнику, и они степенно вышли во двор.
На скамейке под тополем прохлаждалась неразлучная троица местных бомжей - Гербалайф, Иннокентий и Василь-Ваныч. Именно "прохлаждалась", потому что на дворе было прохладно: уже шел октябрь, и, хотя небо было ясное и вовсю светило солнышко, воздух по утрам уже не прогревался, и потому все трое сидели, засунув руки в рукава своих более чем скромных одежек и поеживались. На Гербалайфе и Иннокентии были много чего повидавшие куртки, а на Василь-Ваныче - классическая солдатская телогрейка.
- Доброе утро, уважаемая Варвара Симеоновна! - приветствовал ее Иннокентий.
- Здравствуйте, молодые люди!
- Здрасьте вам! В магазин или на рынок? - полюбопытствовал Гербалайф.
- Титаника они прогуливать вышли! - солидно пояснил Василь-Ваныч. - Лика Казимировна-то заболела. Птичий грипп у нее.
Варвара Симеоновна остановилась, разбежавшийся Титаник затормозил лапами.
- Ас чего это вы взяли, Василь-Ваныч, что у Лики Казимировны птичий грипп? Вы записку ее на двери читали?
- Не читал я никаких записок, зачем мне? Сама Лика Казимировна мне сказала, вчера erne.
- Ну-ка, ну-ка! Да погоди ты, собака! - Варвара Симеоновна намотала на кулак поводок, подтянула к себе нетерпеливо рвущегося к воротам Титаника и подошла поближе к скамейке. - Что она вам сказала по поводу птичьего гриппа?
- Да ничего особенного! - пожал плечами Василь-Ваныч. - Вчера мы сидели на ступеньках перед Музеем Арктики, подошла к нам ваша подружка и присела рядом. Сидим, на последнем теплом солнышке греемся, о жизни разговор ведем - все как всегда. А кругом нас голуби, голуби, голуби… Лика Казимировна вынула из сумки батон и давай голубей кормить. Тут одна мимопроходящая дамочка остановилась и говорит: "Зря вы этих разносчиков заразы прикармливаете! Знаете, сколько народа они птичьим гриппом заразили? Ужас! Все больницы переполнены!" Лика Казимировна испугалась, подхватилась и говорит: "Ох, у меня такая слабая иммунная система! Ой, спасибо, что предупредили!" - и домой побежала. А мимопроходящая дамочка по своим делам пошла, с виду очень собой довольная.
- Ступени холодные были?
- Да не очень, наверное… Хотя все-таки камень. Так вы думаете, что она просто простыла?
- Думаю, что так, - кивнула Варвара Симеоновна. - Но могла и вирус простудный или обыкновенный грипп подхватить. Народу-то много сидело на ступеньках?
- Да сидел кое-кто… Место уж больно привлекательное, когда на него солнышко светит, - сказал Иннокентий.
- А вы не помните, рядом с нею кто-нибудь чихал?
- Да почти все! - радостно сказал Гербалайф. - Ведь поглядишь на солнце - и обязательно чихнешь. А как же на него не глядеть? Не так часто в это время солнышко светит.
- Осень, Варвара Симеоновна, - самое простудное время года, - сказал Василь-Ваныч. - Я и сам, считай, целую неделю не только чихаю, но еще и кашляю.
- Картина проясняется!.. - качая головой, произнесла Варвара Симеоновна. - Вы бы хоть скамейку на солнышко перетащили, ребята, холодно сидеть в тени!
- Ага, таскай ее туда-сюда-обратно! - сказал Гербалайф. - Солнце скоро само сюда переползет, как миленькое.
- Смотрите, ваше дело. Что ж, Титаник, пойдем на бульвар свои дела делать, а потом уже начнем лечить твою хозяйку.
- Приятной вам прогулки! - сказал Гербалайф и оглушительно, с удовольствием чихнул.
Справив бульварные дела с Титаником и купив все потребное в аптеке, причем в изрядном количестве, Варвара Симеоновна заглянула в гастроном и вернулась во двор. Троица пребывала на том же месте, но теперь они сидели, тесно прижавшись друг к другу на одном конце скамейки, куда уже и вправду, "как миленькое", доползло солнце. Варвара Симеоновна вынула из сумки коробочку с лекарством и протянула ее Василь-Ванычу.
- Василь-Ваныч! Вот это антигриппин - пейте все три раза в день по одной таблетке, утром, в обед и вечером.
- Так мы ж не болеем! - удивился Василь-Ваныч.
- Пейте для профилактики! - отрезала Варвара Симеоновна. - Врач к Лике не проходил?
- Не-а!
- Хорошо.
Варвара Симеоновна скорым шагом пошла к своему подъезду, волоча за собой Титаника, который теперь был явно не прочь задержаться у скамейки и пообщаться со знакомыми людьми.