А бедная Лика Казимировна в это время лежала под сбившимся влажным и горячим одеялом, съежившись в маленький, дряхлый, уже никому на свете не нужный комочек, тихонько поскуливала от жалости к себе и ждала смерти. В распухшей голове стучали горячие молоточки, шевелить ею было нельзя ни в коем случае - при малейшем движении большая пружина с остро заточенными концами, расположенная в самой середине ее черепа, тут же распрямлялась и впивалась концами в оба виска изнутри. Ноги ее превратились в два ледяных камешка, и она никак не могла ими пошевелить, такие они были тяжелые, а руки, притиснутые к груди, хотя и не такие холодные, как ноги, стали какими-то чужими птичьими лапками. Птичий грипп! Дышала она быстро-быстро, и сердце ее тоже стучало мелко и скоро, даже не стучало, а, скорее, дрожало. Очень холодно было спине, невыносимо холодно, и этот холод постепенно проникал все глубже и глубже в ее бессильное, безвольное и совершенно беззащитное тело. Наверное, одеяло сбилось и обнажило спину. И она, конечно, хотела бы поправить его, натянуть на спину, но, во-первых, она не помнила, как это делается, а во-вторых, на такое сложное действие у нее все равно не хватило бы сил. Сползшее одеяло - это непоправимо! Видно, придется болеть и умирать с голой спиной…
Варвара Симеоновна открыла дверь квартиры Лики Казимировны и вошла вместе с Титаником. Пес хотел было броситься в комнату к хозяйке, но Варвара Симеоновна повлекла его на кухню, там налила ему в миску свежей воды, в другую миску положила собачий корм из банки, найденной в холодильнике, и тихо, но грозно приказала:
- Ешь! И чтобы я тебя не слышала! Титаник послушно зачавкал.
Сама же она подошла к Лике Казимировне и попробовала рукой ее лоб. Лика горела и на прикосновение никак не отозвалась. Варвара Симеоновна глянула на часы: было уж одиннадцать, врач мог придти в любую минуту, а мог явиться и после обеда. Она выдвинула один из ящиков серванта, в котором у Лики хранились лекарства. Порылась, нашла парацетамол: с антигриппином она решила подождать до врача, а вот парацетамол - это было древнее испытанное средство. Нашла она и градусник - старинный, ртутный, который ставится под мышку, а не берется в рот. Таблетку она раздробила черенком ножа, высыпала в столовую ложку и разбавила водой. Подошла к Лике, осторожно перевернула ее на спину, потом подсунула руку под подушку и приподняла ее.
- Ликуня, открой рот и выпей лекарство! - К ее удивлению, Лика, не открывая глаз, послушно открыла рот и позволила ей вылить в него воду с парацетамолом, но, когда она попыталась сунуть градусник ей под мышку, Лика простонала: "Не надо! Не надо меня ножом! Я хочу жить!" - и стала слабо отбиваться. "Надо немного согреть градусник!" - догадалась Варвара Симеоновна, подержала его в ладонях и снова сунула Лике под мышку, и Лика покорилась, только тихонько и жалобно пискнула. Во время этих процедур Варвара Симеоновна заметила, что руки у Лики очень холодные; она тут же пощупала ее ноги, и, как и ожидалось, те были еще холоднее. Она достала из шкафа пахнущий лавандой толстый платок из козьей шерсти и, приподнимая и ворочая Лику с боку на бок, укутала ее платком вместе с градусником. Села передохнуть - почему-то от болезни Лика стала поразительно тяжелой. Потом она отправилась на кухню и поставила на газ чайник с водой для грелки.
А в это время в соседней квартире болела и страдала Агния Львовна. Вот она не замерзала - она лежала, вся налитая тяжелым горячим жаром, и изо всех сил пыталась остановить мерно раскачивавшуюся кровать. Это было почти невыполнимо, хотя старалась Агния Львовна изо всех своих сил. Кровать качалась с боку на бок, как лодка при боковой волне; ее ножки, правые и левые, поочередно отрывались от пола и потом с тяжким грохотом бухались на место; матрац поднимался то с одного бока, то с другого, и Агния Львовна чувствовала, как горячая жидкость в ней самой тоже переливается из правой половины тела в левую. Время от времени качающаяся кровать отъезжала от стенки, а потом, сотрясаясь, бешено мчалась назад, на свое место, и глухо врезалась в стенку. "Если кровать пробьет стену, то куда я на ней въеду - к Лике или к Варежке?" - Агния Львовна никак не могла сообразить, у какой стены стояла ее кровать и кто из подруг жил за этой стеной. Так она и качалась в кровати, как в лодке, понемногу отъезжая от стены, а потом кровать, дрожа и скрипя, стремительно возвращалась и обрушивалась на стену вместе с хозяйкой, отъезжала и снова качалась, качалась, качалась и качалась…
Пока вода грелась, Варвара Симеоновна дважды проверяла ноги бедной Лики Казимировны, и ей показалось, что по мере того, как Лика под действием платка и парацетамола согревается и розовеет, ноги ее все больше леденеют. "Не буду ждать, пока вода закипит!" - решила она и стала наполнять грелку из чайника. Когда она ее наполнила почти доверху, вдруг раздался звук рвущейся резины и на ее ноги хлынул поток довольно горячей воды - старая грелка лопнула!
- Хорошо, что не кипела! - вслух сказала Варвара Симеоновна и швырнула негодную грелку в раковину, а чайник снова наполнила и поставила на газ. И пошла к себе переодеваться и переобуваться. Выйдя на площадку, она еще раз позвонила Агнии, но та не отозвалась на звонок. Варвара Симеоновна сняла мокрые носки и обувь, скинула халат и надела спортивный костюм, сухие носки и меховые зимние тапки. Потом она снова вышла на площадку, опять позвонила Агнии, а затем открыла дверь ее квартиры своим ключом и забежала в нее - за грелкой, потому что своей грелки у Варвары Симеоновны не было - она редко болела. Войдя в комнату, она сразу же увидела пылающую от жара Агнию Львовну. Варвара Симеоновна попробовала ее лоб, позвала ее, но та не откликнулась.
Она бросилась назад, в квартиру Лики, вытащила у нее из-под мышки градусник, посмотрела, ахнула, стряхнула и побежала к Агнии.
Поставила Агнии градусник, схватила в ванной висевшую на гвозде грелку и побежала к Лике.
Налила в грелку уже закипевшей воды и положила Лике к ногам.
Прихватив упаковку парацетамола, побежала к Агнии. Растолкла таблетку, развела водой и вылила в рот Агнии.
Побежала к Лике, заварила в стакане пакетик малинового чая, бросила туда кружок лимона и попыталась напоить Лику. Та выпила две чайные ложки и больше не стала.
Побежала к Агнии, вытащила градусник и ахнула. Попыталась и ее напоить чаем, но та не поняла ее намерений и с протестующим стоном отвернулась к стенке.
Вышла на площадку и тут увидела поднимающуюся по лестнице Людмилу Алексеевну, их бывшего участкового врача, а теперь пенсионерку.
- Здравствуйте, Варвара Симеоновна, а я к вашей соседке по вызову!
- Здравствуйте. А почему вы пришли по вызову, Людмила Алексеевна, вы разве не на пенсии?
- Грипп идет по городу, и всех врачей-пенсионеров, кого могли найти, позвали на эпидемию. У Лики Казимировны тоже грипп?
- Да, очень похоже. И у Агнии тоже.
- Господи! Ну да уж этого следовало ожидать. А вы-то как?
- Держусь.
Людмила Алексеевна добралась до площадки и остановилась, тяжело дыша.
- Ну, к кому первому идти?
- Ой, да все равно! Они примерно в одинаковом состоянии: у Лики температура сорок, а у Агнии тридцать девять и пять.
Людмила Алексеевна посмотрела и послушала сначала Лику, а потом Агнию, одобрила антигриппин, выписала еще иммуномодулятор, посоветовала обильное питье и витамин С, а Варваре Симеоновне предложила тут же сделать противогриппозную прививку.
- Вы хотите поднять ваших подруг или сами предпочитаете свалиться за компанию?
- Ну нет, нам этого птичьего гриппа на троих вполне хватит!
- С чего это вы взяли, что у них птичий грипп? - фыркнула Людмила Алексеевна. - Что еще за вздор? Им и такого гриппа за милую душу хватит.
Варвара Симеоновна показала доктору записку Лики.
- Ну, это у нее уже бред начинался! - засмеялась та, прочтя записку. - Птичий не птичий, а грипп этот дает тяжелые осложнения. Главное - вовремя захватить и как следует долечить. Ну, первое мы, кажется, успеваем, а вот второе уже зависит от ухода… Вы родным Агнии Львовны уже сообщили?
- Они все уехали отдыхать в Турцию, и старшие, и младшие.
- А связь с ними есть? Можно их вызвать?
- Да не стану я их звать, мы привыкли друг за дружкой сами ухаживать.
- Ну, смотрите! И давайте-ка я вам все-таки вколю противогриппозную сыворотку, у меня как раз с собой несколько ампул есть.
- Да разве они помогают?
- Помогают, помогают! А то свалитесь - куда я ваших подружек дену? В больницу? Так они все переполнены. Разве что в коридоре на сквозняке положат…
- Ну нет, в коридор не надо! Ладно, колите! - и она решительно взялась за резинку брюк. Но врач ее остановила:
- Да не нужна мне ваша попа, рукав заверните повыше локтя!
Она сделала укол и предупредила:
- Учтите, что вас может слегка полихорадить два-три денька, так что постарайтесь не переутомляться!
- Постараюсь, - буркнула Варвара.
- Температура у ваших больных должна начать спадать через час, - сказала доктор. - Но если повысится хоть на один градус - немедленно вызывайте скорую.
- Да уж придется! - вздохнула Варвара. Она накинула пальто и вышла вместе с Людмилой Алексеевной - купить выписанное лекарство и вторую грелку вместо лопнувшей.
На скамейке сидели Гербалайф и компания.
- Вот, полюбуйтесь, Людмила Алексеевна! - громко сказала Варвара Симеоновна. - Еще три явных пациента сидят, у всех троих определенно грипп! - и добавила тихо, чтобы услышала только врач: - А сделать для них ничего нельзя - бомжи.
- Ну, как это ничего нельзя сделать? Мы не в Америке! - Она подошла к скамейке и оглядела всех троих ее обитателей. - Ты, что ли, Андрей?
- Ну, я…
- С трудом узнала тебя. Эк тебя обметало!
- Так ведь жизнь, Людмила Алексеевна. Она и обметет, и выметет.
- Да я не про жизнь - я про герпес: не рот у тебя, а сплошная болячка! Но и грипп, похоже, у вас у всех троих в наличии. Знаете что, дорогие мои? Негоже вам тут болеть, на свежем воздухе.
Поезжайте-ка вы на Синопскую набережную, я вам дам записочку, вас там встретят, устроят на недельку и полечат.
- Меня не возьмут, я тут прописан и жилплощадь имею. У меня и полис есть! Жить только негде…
Людмила Алексеевна нахмурилась, Варвара Симеоновна что-то зашептала ей на ухо.
- Понятно, - кивнула головой врач. - Да, проблема…
- Я ее попробую как-нибудь утрясти, - сказала Варвара Симеоновна. - Вот если еще вы поможете…
- Ладно, попробуем. А у вас, - обратилась врач к Иннокентию и Василь-Ванычу, - тоже есть прописка и полис?
Оба помотали головой, а Гербалайф добавил:
- И денег на метро, чтоб доехать, у них тоже нет. А пешком на Синопскую хрен дойдешь.
- Три билета туда, три обратно… - начал было подсчитывать Гербалайф, а глаза у него заблестели в предчувствии добычи.
- Андрей, прекрати немедленно! - прикрикнула на него Варвара Симеоновна.
- Что такое? - спросила Людмила Алексеевна.
- Мысли у него! - непонятно объяснила Варвара Симеоновна. Она порылась в сумке и достала два жетона на метро. - Вот, Василь-Ваныч, это вам и Иннокентию.
- А обратно? - все-таки сунулся Гербалайф.
- Про "обратно" потом разговор будет! - строго сказала Людмила Алексеевна. Она положила портфель на скамейку и уже что-то писала на листке из блокнота. - Как ехать знаете?
- До Александра, Невского что ли? С Достоевской? - уточнил Василь-Ваныч.
- Правильно. Дойдете до Синопской 26, увидите вывеску "Фонд "Ночлежка", войдете во двор, там найдете медицинский пункт помощи и отдадите дежурному врачу эту записку.
- И что будет? - поинтересовался Василь-Ваныч.
- Будет - все! Койка, чистое белье, врач, лекарство и горячая еда. А сначала - горячий душ.
- Ух ты! - сказал Гербалайф.
- У тебя душ, между прочим, и дома есть, - заметила ему Варвара Симеоновна.
- И отправляйтесь немедленно! - продолжала Людмила Алексеевна. - Через два часа я закончу обход и тоже приеду на Синопскую: чтоб вы к этому времени уже лежали в постелях и послушно глотали лекарства! Ясно?
- Ясно.
- Ступайте!
Иннокентий с Василь-Ванычем послушно встали и, поддерживая друг друга, поплелись к воротам. Иннокентий так за все время и не проронил ни слова, только кашлял глухо: похоже, ему совсем худо было.
- Так… А ты, Андрей, давай-ка со мной! - скомандовала Людмила Алексеевна.
- Куда?
- Как это куда? К тебе домой.
- Так ведь мне же нельзя там днем появляться! Димон предупредил: если я днем стану заходить в квартиру, он замок сменит и не будет меня пускать на ночевку. Это его Клавдия так настропалила: она-то знает, что я ночью друзей к себе ночевать пускаю.
- Ничего, сейчас мы договоримся с Лимоном. Варвара Симеоновна, идемте! Вы скажете… этим, что это вы меня к больному вызвали.
- Конечно! Тут без свидетеля никак нельзя действовать. Пойдем, Андрей!
- Ой, неохота лезть на рожон, Варвара Симеоновна!
- А лезть в могилу из-за жильцов-подлецов можно?
- Так они милицию опять вызовут, наврут, что я шумел…
- Я им вызову! Я им не милицию, я им налоговую полицию вызову! - непонятно пригрозила Варвара Симеоновна. - Пошли!
В сопровождении двух решительных старушек Гербалайф все-таки двинулся к своей квартире, располагавшейся на первом этаже. Людмила Алексеевна позвонила. Дверь открыл сам Димон - толстый, бритый наголо мужик в спортивном костюме. Он встал на пороге, придерживая дверь.
- Чего надо?
- Врача вызывали?
- Врача? Да нет вроде… Клава! Клавдия, иди сюда! Ты врача вызывала?
Откуда-то из недр квартиры появилась Клавдия в бигуди и тоже встала в дверях рядом с мужем, подозрительно глядя на гостей.
- Врача вызвала я! - заявила Варвара Симеоновна. - Вот к нему, к Андрею Герберу. У него грипп. Придется уж ему у себя дома поболеть, уважаемые, хотя бы вам это и было неприятно! Не с милицией же нам его укладывать в собственную постель в собственной комнате, где он прописан по закону, верно?
- Да нам-то что? Пусть себе болеет на здоровье, - неожиданно быстро согласился Димон и даже цыкнул на возникшую было Клаву. Наверное, ему не понравилось упоминание милиции, подумалось Варваре Симеоновне.
- Ну, ведите, больной, в свое жилище! - приказала Людмила Алексеевна. - Да поскорей, у меня пациентов много!
Гербалайф хотел было бочком протиснуться мимо Димона, но тот широко распахнул дверь и отступил в сторону, увлекая за собой и супругу.
- Я вам больше не нужна, Людмила Алексеевна? - спросила Варвара.
- Пока нет.
- Для Андрея купить то же лекарство, что для Агнии с Ликой?
- Да, то же самое, тут нет сомнений. Еще возьмите "Ацикловир". Это мазь такая; больной, будете им болячки на губах смазывать.
- Разносят тут заразу! - все-таки не удержалась Клавдия, но на ее слова даже муж не обратил внимания.
Гербалайф с доктором прошли в его комнату, а Варвара Симеоновна вышла из неприветливой квартиры. Бедный Гербалайф! Неужели эта парочка все-таки добьется своего и выживет его из дому? Он уж и так только ночует в своей комнатке, самой маленькой в квартире, да и то не всегда: Варвара Симеоновна знала, что Иннокентий с Василь-Ванычем устроили себе ночлег на чердаке, в закутке, где проходит труба парового отопления, и частенько Гербалайф ночует там же: после двенадцати часов соседи взяли привычку закрывать дверь на большой железный крюк и уже не впускать его в дом.
Оставив Людмилу Алексеевну у Гербалайфа, Варвара Симеоновна помчалась в аптеку: она взяла лекарства по рецептам и заодно купила два электронных термометра, которые не надо было совать под мышку на десять минут, а достаточно было на минутку сунуть в рот больному. Только придерживать надо, особенно если больной в беспамятстве, а то, бывало, глотали… Естественно, сначала она занесла лекарство Гербалайфу. Димон открыл ей дверь и впустил в квартиру без единого слова. Гербалайф крепко спал, она не стала его будить, а пододвинула к его дивану ветхий венский стул, с которого сняла и переложила на подоконник какую-то одежку, и положила на него таблетки и мазь от герпеса. Поднялась в свою квартиру и поставила на газ чайник и кастрюльку. Взяла в холодильнике полкило сосисок, купленных утром, и все их бросила варить, присовокупив к ним два яйца. Зашла к своим больным, убедилась, что они все в том же состоянии, и попыталась заставить их принять по капсуле нового антигриппозного средства. Ни та, ни другая никаких уговоров не услышали и капсулы глотать не стали. Тогда она капсулы раскрыла, высыпала содержимое в ложки и дала его вместе с водой - в таком виде это лекарство и было обеими старушками принято. Варвара вздохнула и пошла к себе, чтобы приготовить все нужное для Гербалайфа. Она сделала несколько бутербродов с сыром и достала из буфета непочатую пачку печенья. Потом взяла из нижнего отделения большой термос, который они брали с собой на дачу, и, когда чайник закипел, заварила чай и наполнила им термос, прибавив несколько кружочков лимона и сахарный песок. Прихватив с дивана плед, она завернула в него кастрюльку и термос и, взяв этот узел под мышку, другой рукой прихватила тарелку с бутербродами и отправилась вниз. На звонок открыла Клавдия и по привычке встала в дверях, глядя на посетительницу без всякого выражения и выжидая.
- Я к больному! - строго объявила Варвара Симеоновна.
Ничего не ответив, Клавдия посторонилась. В комнате Гербалайфа стола не было. Варвара Симеоновна поставила термос, кастрюльку и тарелку с бутербродами на стул, укрыла спящего Гербалайфа принесенным пледом, мысленно навсегда попрощавшись с ним, то есть с пледом, конечно, а не Гербалайфом, и вернулась к своим больным.
Пока никаких изменений к лучшему не произошло: Агния по-прежнему металась в жару, а Лику все так же бил озноб. О том, чтобы накормить их, не было и речи. Варвара Симеоновна только давала им лекарство и теплую воду с лимоном да ставила градусник. Во второй половине дня жар у обеих несколько спал, они стали дышать ровнее, но вечером температура опять подскочила почти до утренних отметок. Обе бредили и горели, и Варваре Симеоновне ложиться в эту ночь не пришлось, она только и делала, что бегала из одной квартиры в другую. Ночью на лестничной площадке стало холодно, и ей пришлось накинуть теплый платок: она очень боялась простудиться - кто тогда будет ухаживать за ее больными?
Утром температура у больных опять немного спала, но в себя ни одна из подруг пока так и не пришла. "Неужто придется вызывать скорую?" - с ужасом думала Варвара. Лике она каждый час меняла грелку, а Агнии стала обертывать ноги полотенцем с уксусом - оттягивала жар.
На обед она сварила картошки для себя и Гербалайфа и сходила его проведать. Тот лежал и читал книгу.
- Варвара Симеоновна, ангел вы наш! - воскликнул он радостно. - А я уже почти здоров!
- Лежи, здоровый! - ворчливо сказала Варвара Симеоновна, про себя отметив с горечью, насколько же крепче, чем у ее любимых подружек, оказался иммунитет у полубомжа Гербалайфа. Но мысленно тут же осадила себя: должна же быть какая-то справедливость в этом мире и по отношению к Гербалайфу! Она пересыпала картошку из принесенной кастрюльки в ту, где прежде были сосиски.
- Картошечка! - радостно воскликнул Гербалайф, потирая руки. - Горяченькая! А маслица не догадались принести, хотя бы постного?
- Сейчас принесу, - ответила Варвара Симеоновна. - Капусты квашеной хочешь?