- Да с удовольствием! А селедочки нету?
- Шиш тебе, а не селедочка! От нее будешь пить да бегать. Хотя почему бы и нет? Скорее токсины из организма вымоешь… Посмотрю, вроде бы у Агнии была банка селедки с луком в постном масле.
- Класс! Тащите! - с нагловатым ликованием воскликнул Гербалайф.
Она сходила наверх, проверила подруг и принесла селедку и капусту. Пациент тут же со здоровым аппетитом набросился на еду.
- А чай ты уже весь выпил?
- Весь! Как вы велели.
- Надо пойти новый заварить и термос наполнить.
- Да зачем вам бегать-то? Чай можно и тут приготовить.
- А у тебя чайник-то есть?
- А как же! Вон в шкафу стоит на полке. Там у меня и тарелки, и стаканы - все хозяйство имеется!
В комнате Гербалайфа кроме дивана и стула стоял еще большой шкаф, не старинный, но очень старый, "ждановский" - то есть изделие мебельного комбината имени Жданова. Варвара открыла его и обнаружила, что на полках для белья у Гербалайфа было сложено все его имущество, причем даже в относительном порядке: внизу стояли пустые бутылки, одну полку занимала посуда, а три другие были плотно забиты книгами. На полке с посудой стоял и чумазый чайник; Варвара взяла его и пошла на кухню.
- Ну и как там наш сосед? - спросила ее Клавдия, жарившая какое-то мясо на большой сковороде. - Поправляется? Или как?
- Очень плох ваш сосед, - сказала Варвара, скорбно поджав губы. - Иммунитет ослаблен постоянным пребыванием на улице. Так что скорее его ждет именно "или как".
В глазах Клавдии зажегся огонек нехорошего интереса.
- Помереть, что ли, может?
- Запросто.
- А в больницу его нельзя отправить? Чего ему тут помирать? За ним тут ухаживать некому!
- Я за ним поухаживаю. Как за одиноким человеком, лишенным поддержки близких.
- Нет у него близких! - отрезала Клавдия. - Пропил он своих близких!
"В чем-то ты права!" - подумала Варвара Симеоновна, но вслух ничего не сказала. На голоса вышел Димон.
- Что за шум, девушки? - спросил он бодро.
- Да вот сосед наш помирает, а эта… соседка… возмущается, что за ним ухаживать некому! - фыркнула Клавдия, выключила газ под скворчащим мясом, накрыла сковороду крышкой и удалилась.
- Это че, правда, что ли, что помирает мужик ее бывший? - как-то непонятно озабоченно спросил Димон.
Варвара Симеоновна, насторожившись, кивнула.
- Во, блин, дела! А вы что, с Клавдией пришли поговорить?
- Да нет, не о чем мне с нею особенно разговаривать: она спросила, как у Андрея дела, ну я и ответила, что плохо.
- Тогда что вы тут, на нашей кухне, делаете?
- А это разве не общая кухня? Я вот пришла поухаживать за Андреем, чай ему кипячу. А у меня, между прочим, наверху еще пара тяжелых больных.
- Это старушки, что ли, Агния Львовна и Лика Казимировна?
- Они самые.
- Тоже плохие?
- Хуже некуда! - вздохнула Варвара.
- Так вы что не сказали-то? Мы что, не люди, сами за больным не присмотрим?
- За Андреем настоящий уход нужен, Дмитрий. Доктор сказала, что положение критическое: две недели постельного режима, как минимум, и никаких волнений! Разве вы не слыхали?
- Не, я не слыхал, а то бы… Вы скажите, что делать-то?
- Как что? Не шуметь, не тревожить, попросит - чай согреть или в аптеку сходить за лекарством.
- А чем кормить?
- Я буду приносить ему еду.
- Не надо, сами накормим, вы только скажите чем. Что ему можно-то?
- Да, в общем, все можно. Кормить его надо как следует, у него общее истощение организма.
- Понятно. - На круглом лице Димона вместо обычной равнодушной самоуверенности вдруг проступили явные испуг и сочувствие. Вот уж чего от него никак не ожидала Варвара Симеоновна!
- Ну и следить, конечно, чтобы он лекарство принимал, - спохватилась она. - И ни в коем случае не выгонять его больного на улицу!
- Да кто ж его гнал-то? Это все Клавдия… А мясо жареное ему можно?
- Думаю, что можно, только понемножку. Вот еще бульон куриный хорошо бы сварить…
- Ясно, сделаем. Да вы не волнуйтесь за него, Варвара Семеновна, я прослежу, чтоб Клавдия его не допекала… Ну хотя бы пока он болеет. Он ведь поправится?
- Поправится, если за ним будет надлежащий уход.
- Уход обеспечу, не волнуйтесь! Ну бабы… Ну бабы… Это я не про вас, Варвара Семеновна, вы не подумайте! Я сами знаете про кого. Значит, еду носить небольшими порциями и следить, чтобы пил лекарство? Все?
- И воды давайте ему побольше. Желательно чай с лимоном. Хорошо бы морс, но он дорогой…
- Дорогой, если готовый брать. Да он паршивый, какие в нем витамины! Клюквы на рынке полно, купим и приготовим. Клавдия сделает, я ей скажу. Да вы не беспокойтесь, Варвара Семеновна, все будет путем! Клавдия хоть иногда и вызверяется на Андрея, но ведь не звери же мы, в самом деле.
Совершенно потрясенная, Варвара Симеоновна взяла закипевший чайник и пошла в комнату Гербалайфа, от изумления даже не обидевшись, что ее трижды и подряд назвали Семеновной вместо Симеоновны: обычно она таких вещей никому не спускала.
- Слушай меня внимательно, Андрей! Твой сосед Дмитрий вызвался за тобой ухаживать, - сказала она Гербалайфу, наливая ему чай.
- Да ну? - испугался Гербалайф.
- Вот тебе и "ну". Не знаю уж, то ли его Людмила Алексеевна напугала, то ли совесть у мужика проснулась, но дело обстоит именно так. Так что ты, будь любезен, подыграй ему, изобрази умирающего лебедя. Как услышишь, что сосед к дверям подходит - глаза закрывай, стони и кашляй. Понял?
- Понял, Варвара Симеоновна! - ответил Гербалайф и заулыбался: всякие розыгрыши он любил с детства.
- Вот только что делать, если он вздумает тебе температуру измерить?
- Да ну, Варвара Симеоновна, это же просто, как дважды два! Вы что, в школу не ходили? Димон если и поставит мне градусник, так ведь не станет же он рядом сидеть и сторожить, пока я его держу, верно?
- Надо полагать, не станет.
- Ну вот! А батарея-то - вот она, под боком! - И постучал согнутым пальцем по батарее. - Он выйдет, а я градусник к батарее - вот, пожалуйста, хоть сорок два!
- Нет уж, сорок два не надо, хватит и тридцати девяти.
- А может, сорок?
- Любимый градус? Нет, Андрей, не тянешь ты на человека с сорока градусами при всех твоих талантах.
- Ладно, сторговались на тридцати девяти. Ну, Димон, вот так удивил!
- Да, и вот еще что, Андрей. Хорошо, что ты заговорил о батарее. Если вдруг что-то пойдет не так или просто моя помощь понадобится, ты возьми ложку и постучи по трубе, что наверх идет, - я услышу и сейчас же прибегу.
- Да что может случиться-то?
- Ну, мало ли… Ладно, мне пора к моим старушкам!
- Привет им от меня передавайте!
- Ох, некому пока приветы передавать - обе еще в себя не приходили.
- Во жуть какая!
- Именно что жуть.
- Вам и так тяжело за ними обеими ухаживать, да еще я тут…
- Мне, друг Андрей, будет в тысячу раз тяжелее, если за ними вдруг станет не надо ухаживать.
Они оба помолчали, думая о страшном: а ну как и вправду кто-то из подруг Варвары Симеоновны… Нет, думать об этом решительно не хотелось, и Варвара пошла к дверям.
- Ну, ладно, лежи, болей в свое удовольствие, Андрюша. С Димоном особенно не капризничай, не зарывайся. Да помни о трубе!
- Буду помнить. Если что, так я сразу - тук-тук-тук! За меня-то хоть не волнуйтесь, Варвара Симеоновна, у вас и так вид какой-то бледный.
- Ну уж будто бы!
- Точно!
- Ладно, болей да будь осторожен.
- Буду.
Варвара поднялась наверх и снова забегала из одной квартиры в другую. К вечеру она вымоталась так, что ноги ее уже не держали, и она с трудом заставила себя перед сном еще вывести на прогулку несчастного притихшего Титаника. Вернувшись, она достала из чулана раскладушку и поставила ее в квартире Лики Казимировны. Конечно, ночью она несколько раз вставала и выходила в соседнюю квартиру - проверить Агнию Львовну, так что спала она урывками и сквозь сон прислушивалась к тихим стонам Лики.
Утром она встала совершенно разбитая: две бессонные ночи - это оказалось чересчур даже для ее крепкого организма! Она поняла, что так больше продолжаться не может. Она проверила своих больных и убедилась, что изменений нет, хотя температура у обеих опустилась чуть ниже тридцати девяти. Она дала им лекарство, покормила Титаника и вывела его на двор. Там она пустила его побегать по двору, а сама посидела на опустевшей бомжовской скамейке. На бульвар его не повела - ноги все еще гудели. Потом она отвела Титаника наверх и снова спустилась к квартире Гербалайфа и Мироновых и позвонила, Открыл Димон.
- Ну как вы тут, Дима?
- Да ничего, справляемся. Позавтракал он хорошо, а вот температура у него держится высокая: три раза градусник ставил - все тридцать девять или около!
- Ну, так ведь грипп - штука опасная и коварная. Вы сами-то берегитесь, не слишком много времени проводите с больным: принесите еду, чай - и сразу вон.
- Так я и делаю.
- А я к вам с просьбой, Дима!
- Слушаю вас внимательно.
- Вы мне не поможете перенести Лику Казимировну к Агнии Львовне? Устала я бегать из квартиры в квартиру…
- Да с удовольствием!
- Какое уж тут удовольствие…
Димон еще раз удивил Варвару Симеоновну. Он не просто взял Лику Казимировну на руки и оттащил ее на новое место - нет! Он наискось положил ее на ватное одеяло и укутал, как укутывают детей, даже голову уголком одеяла прикрыл, и в таком виде отнес к Агнии Львовне. Помощь Варвары Симеоновны ему не понадобилась: укутывал и нес он Лику Казимировну так бережно, что та даже и не пискнула.
Варвара шла впереди с подушкой Лики Казимировны в руках. Она устроила подушку в ногах Агнии Львовны и откинула одеяло.
- Сюда ее кладите, Димитрий, валетом! Димон сначала положил Лику Казимировну на край кровати, осторожно развернул ее - вот только тут та что-то недовольно пропищала - и бережно уложил напротив Агнии Львовны, валетом, ближе к стенке. Затем он укрыл ноги Лики Казимировны нижней частью одеяла Агнии Львовны и после накрыл ее собственным одеялом, часть которого пришлась и на ноги Агнии Львовны; аккуратно подоткнул оба одеяла и отошел, любуясь своей работой.
- По-моему, им так будет хорошо… - сказал он, вопросительно глядя на Варвару Симеоновну.
- Посмотрим, что скажет врач, когда их увидит, - вздохнула Варвара. - Она завтра придет. Но мне кажется, им не очень тесно так лежать…
Как бы желая их успокоить, обе старушки немного повозились, слегка попинали друг дружку ногами, а потом вдруг обе вытянулись с блаженным вздохом. На самом деле ни та, ни другая о сомнениях Димона и Варвары, конечно, и не догадывались: просто им в эту минуту снились хорошие сны.
Перед изнемогавшей от липкой жары Агнией Львовной вдруг оказалась тихая деревенская речка с чистым песчаным дном. Она разулась и ступила в воду; и ногам тотчас стало прохладно и легко. Она потихоньку заходила в реку, и приятная, освобождающая и освежающая прохлада медленно поднималась от ног к голове; Агния стояла по шею в воде, лицо ее овевал ветерок, а вода смывала с тела остатки жара.
А Лике Казимировне снилось детство. Она каталась на санках, угодила в сугроб и почему-то никак не могла из него выбраться, просто сидела, тихонько плакала и замерзала. И вдруг пришел папа, поднял ее на руки, отнес домой, раздел и стал осторожно опускать в ванну с горячей водой. Ах, какие теплые руки были у папы, какой нежный пар поднимался от ванны, как мгновенно согрелись, коснувшись горячей воды, ледяные пальцы ног! Ее тело постепенно погружалось в воду, и нежное тепло поднималось все выше и выше по телу, и вот уже все оно согрелось и распрямилось в блаженной и теплой истоме.
Димон, как ни отказывалась от его дальнейшей помощи Варвара Симеоновна, все-таки помог ей перенести к Агнии Львовне раскладушку и только потом удалился, на прощание заверив ее, что с Гербалайфом - он сказал "с Андреем" - все теперь тоже будет в порядке.
Проводив Димона, Варвара Симеоновна прилегла отдохнуть на раскладушку и нечаянно уснула. Спала она недолго, всего с полчасика, но короткий безмятежный сон освежил и укрепил ее. Она встала, подошла к подругам и уже на глаз поняла, что температура у них спадает - пылавшее лицо Агнии остыло и стало просто румяным, а Ликино синее личико согрелось и порозовело. И лбы у обеих были покрыты мелкими капельками пота. "Наверняка вспотели, переодеть бы надо", - подумала Варвара.
Они одновременно открыли глаза и тут же посмотрели на Варвару Симеоновну.
- Варежка… - сказала Лика. - Варежка, я, кажется, умираю. Позови мне врача…
- Варенька… - сказала Агния. - Варенька, я, кажется, всерьез заболела. Позови мне батюшку…
- Ох, слава Богу, пришли в себя! Сейчас, сейчас, мои хорошие… Будет вам и священник, и врач, хоть милиционер - кто хотите!
- Тогда, Варенька, позови и ко мне священника…
- Хорошо, Ликуня. А где мне найти католического священника?
- Не католического… Вашего священника - я ведь в Православие перехожу.
Варвара удивилась и с сомнением поглядела на Лику - бредит?
- Я не брежу, Варежка. Просто раз уж мы с Агуней помираем, так я не хочу разлучаться с нею там, в Вечности… И с тобой тоже. Всю жизнь вместе, а там - врозь? Нет, не хочу! Зови и ко мне вашего батюшку…
Агния Львовна с трудом приподнялась и протянула руку - и Лика Казимировна тоже протянула руку ей навстречу. После этого обе разжали руки и бессильно откинулись на подушки.
- Хорошо, я все сделаю, как вы хотите, - сказала Варвара. - Давайте только сначала температурку измерим, лекарства примем, рубашки сменим… И покормить вас пора, наконец!
Убедившись, что температура действительно спадает - у Агнии она опустилась до тридцати семи и пяти, а у Лики и вовсе оказалась на грани нормы - тридцать семь, - Варвара Симеоновна развела им куриный бульон из кубиков и заставила выпить почти по полной чашке. Когда подруги поели, она по очереди обтерла их полотенцами, смоченными в теплой воде с одеколоном, и надела на них свежие ночные рубашки. После этих процедур все трое так устали, что тут же снова уснули, правда Варвара задремала в кресле, на раскладушку не стала укладываться.
Спала она недолго, но ей успел присниться сон из далекого детства. Сон тяжелый, даже страшный. Они шли с катка по Елагину острову, шли в сумерках, но на аллее кое-где горели фонари, а по бокам ее стояли воткнутые в сугробы невысокие пушистые елочки, украшенные канителью и гирляндами. По дороге они затеяли игру в пятнашки. И вдруг Варвара, уворачиваясь от Агуни, спрыгнула с дорожки в снег и по откосу сбежала на лед Невки и… провалилась! Это рыбаки, видно, выдолбили прорубь, а после она покрылась ледком и ее запорошило снегом. Глубина тут оказалась небольшая, Варваре по грудь, но когда она попыталась влезть на лед - он под нею тут же проломился. Агния бросилась ее спасать. Но Варвара, стоя по грудь в воде, сообразила, чем это может кончиться, и завопила: "Не смей! Не подходи! Зовите лучше людей на помощь - я пока не утону!" Но людей звать не пришлось: Лика раскачала и выдернула из сугроба пушистую елочку и поволокла ее на лед. Агуня поняла, что та задумала, и бросилась ей на помощь. Ухватившись за верхушку, они стали толкать елочку по льду - основанием к Варваре. Осторожно, шаг за шагом они приблизились к полынье на длину елки. "Ложись на елку - мы тебя вывезем!" - крикнула Лика Варваре. И они ее вывезли… Дальше - про то, как они бежали обратно на каток и там служители вызвали дежурного милиционера, а тот отвез их на милицейской машине домой, - про это Варвара сон досматривать не стала.
Проснувшись, она тихонько проверила больных, оделась и отправилась в храм. Кроткий и все понимающий отец Иаков, выслушав Варвару, только кивнул и пошел собираться. По дороге он спросил:
- Лика - это та маленькая старушка, которая приходит с вами и Агнией Львовной на все молебны?
- Да, это она.
- А давно вы дружите?
- С самого детства.
- Как хорошо! - умилился отец Иаков. - А она у вас в полном сознании? Я ведь с нею должен сначала поговорить.
- Раз додумалась наконец в Православие переходить, значит, в полном!
- Ну, это вы от радости так говорите. Нет, надо чтобы человек полностью сознавал, какой он делает важный шаг. Ну, я сам с нею поговорю наедине.
- Ой, батюшка, а вот наедине-то и не получится! Я ведь ее в постель Агнии перегрузила, а то мне не справиться было…
- Придется на время перегрузить ее обратно в свою, - покачал головой священник. - Сумеем мы с вами ее перенести?
Варвара с сомнением посмотрела на бестелесного отца Иакова. Но потом вспомнила и сказала:
- У нас есть подходящий для такого дела сосед. Вот если только он дома…
Димон оказался дома и без разговоров поднялся вместе с Варварой наверх, вошел в квартиру Агнии Львовны и с каким-то детским удивлением поглядел на священника в рясе.
Когда Варвара объявила, что сейчас Дмитрий перенесет Лику домой, чтобы они с батюшкой могли поговорить наедине, та заволновалась:
- А вы потом меня обратно перенесете?
- Конечно, конечно, - успокоила ее Варвара, - держать вас по разным палатам мне не по силам.
- Вы точно вернете меня… на место? - волновалась Лика.
- Вернут, вернут, - успокоил ее отец Иаков. - Я ведь вас вместе соборовать буду.
Димон отнес Лику Казимировну в ее квартиру и вернулся, сел к столу и стал ждать дальнейшего развития событий. Агния лежала с закрытыми глазами и шевелила губами - молилась. Варвара Симеоновна поправила фитилек лампадки и подлила в нее масла, принесла из кухни табуретку, поставила ее неподалеку от кровати и накрыла чистой салфеткой; сходила на кухню и принесла оттуда серебряную стопку и хрустальную мисочку, наполненную зерном, а рядом положила два чистых платочка - снимать избыток елея. Димон внимательно наблюдал за ее действиями.
- А это чего тут такое готовится? - спросил он несколько настороженно.
- Соборование сейчас будет. Это вот пшеница и елей. Елей - это "масло" на церковно-славянском.
- Это что - лечение какое-то церковное?
- Можно сказать и так. Соборование - это такое особое Таинство, которое священники совершают над тяжело больными. Во время этого Таинства священник просит у Господа исцеления для больного, а также прощения всех его грехов, в том числе и забытых. Соборование может совершать один батюшка, а может и целый собор - то есть несколько священников. Отсюда и название.
- И как - помогает?
- Иногда помогает…
- Понял. - Димон немного подумал и спросил: - Так, может, я это… Гербалайфа тоже сюда подыму? Раз помогает это… соборование?
- Нет, Димитрий, Гербалайфа приносить пока не надо.
- Почему? Он ведь тоже болен.
- Видишь ли, перед соборованием человек должен сначала причаститься, а наш Андрей, как я догадываюсь, уже давно не причащался.
- Понял. Они замолчали.
Наконец раздался звонок и в квартиру вошел отец Иаков.