– Вы думаете?
– Конечно. Она – как ягненок.
– Ягненок меня тоже кусал.
Лорд Икенхем удивился.
– Какая у вас странная жизнь, Пудинг! – сказал он. – Как-нибудь расскажете, от кого вам удалось увернуться. Ну что же, нет так нет. Но я в вас разочарован. А вам, Эмсворт, надо спешить, а то не успеете к Глоссопу.
– А? Что? Да, да, да, спешить.
– Вы уходите? – спросил мистер Плум. – Куда?
– На Харли-стрит.
– И я с вами, – сказал сыщик, облюбовавший мечтательного пэра. – Надо кое к кому зайти. Возьмем кеб.
Когда они вышли, лорд Икенхем заметил:
– Провал. Чистый провал. Интересно, почему свинья его укусила? Что он ей сделал? Ну ладно. Скажи лучше, где Полли. Ее нет дома?
– Есть. Она у себя. Плум сказал, одевается.
Лорд Икенхем громко крикнул:
– Полли! Ого-го-го!
Из недр квартиры послышался голос, который даже мрачный Мартышка признал серебряным:
– Кто там?
– Выйди сюда!
– Да кто там?
– Фредерик Алтамонт Корнуоллис Твистлтон, пятый граф доброго старого Икенхема. Неужели ты забыла дядю Фреда?
– О-о! – закричал серебряный голос, по коридору зацокали легкие ножки, и фигурка в кимоно вбежала в комнату.
– Дядя Фр-р-ред! – воскликнула Полли. – Как я рада!
– И я. А ты выросла!
– Мы шесть лет не виделись.
– И то верно!
– Вы все такой же красивый.
– Лучше, лучше. Сколько тебе лет, Полли?
– Двадцать один.
– Какая же ты красавица!
Лорд Икенхем погладил ее ручку, потом обнял за плечи и поцеловал в щеку. Мартышка кашлянул.
– Ах да! – воскликнул граф. – Ты тоже тут. Мисс Полли Плум – мой племянник Мартышка.
– Добрый день, – сказала Полли.
– Добрый день, – ответил племянник немного хрипло, поскольку он в очередной раз влюбился с первого взгляда. Влюблялся он часто, но, глядя на эту девушку, как глядел бы страус на дверную ручку, он понял, что она – лучшая из всех двадцати. Что там, она совсем другая!
Дело не в том, что они бывали высокие, а она небольшая; и не в том, что они бывали бойкие, яркие, а у нее – нежные серые глаза. В отличие от них она проста, естественна, можно сказать – уютна. Такой расскажешь все свои горести, она погладит по голове…
И, закурив сигарету, Мартышка спросил:
– Вы не присядете?
– Я бы лучше прилегла, – ответила Полли. – Я очень устала, дядя Фред, танцевала всю ночь.
– Мы все об этом знаем, – сказал лорд Икенхем, – потому и пришли. Хорес Давенпорт места себе не находит. Боится твоего возлюбленного.
Полли засмеялась. Мартышка вспомнил, что таким беззаботным, легким смехом смеялся и он, когда редко виделся с дядей.
– Рикки был просто бесподобен. Вы бы на него посмотрели!
– Он хочет сломать Хоресу шею.
– Да, что-то он такое говорил. Он часто хочет ломать шеи.
– А мы бы хотели, чтобы ты ему объяснила, что Хорес за тобой не ухаживал. Не знаю, слышал ли твой Рикки про сэра Галахада, но это вылитый Давенпорт. Что там, Хорес еще поучил бы его чистоте!
– Все в порядке, он уже понял. Вот что, я позвоню Хоресу.
– Ни в коем случае, – сказал лорд Икенхем. – Дело ведет Мартышка. Поверь, это очень важно. Иди, верни ему покой, – обратился он к племяннику.
– Иду.
– Точнее, беги. А мы тут еще побеседуем. Расскажи мне про своего дикаря, Полли. Где ты его нашла? На Чертовом острове?
– Он привел папу.
– Ты хочешь сказать, папа его привел.
– Нет, не хочу. Привел, а вернее – принес. Папу побили какие-то люди, они на него за что-то сердились.
Лорд Икенхем подумал, что при помощи карт Пудинг выведет из себя даже ягненка. Возможно, потому ягненок его и укусил.
– А Рикки, – продолжала Полли, – увидел и бросился его спасать.
– Сломал им шею?
– Наверное, а ему подбили глаз. Я прикладывала сырое мясо.
– Романтика. И влюбилась с первого взгляда?
– Вот именно.
– Как мой племянник, он всегда так. Вообще-то это правильно, время экономишь. А он тоже влюбился?
– О да!
– Это хорошо. Что-что, а вкус у него есть.
– Но я не поняла. Он сидел и молчал. Иногда – рычал.
– Невежливо.
– Нет, он смутился. Потом было не так.
– Лучше?
– О да!
– Хотел бы я видеть, как он объяснялся тебе в любви. Наверное, придумал что-то новенькое.
– Скорее – да. Он чуть не сломал мне руку.
– Что ж, дело твое. А как отец?
– Он против. Он говорит, что Рикки меня недостоин.
– Какой ум!
– Понимаете, он вздумал выдать меня за Хореса. У Рикки нет денег. Мне-то все равно, он такой милый.
– Ты уверена, что это – точное слово?
– Да, уверена. Он очень хороший. Просто он ревнует.
– Что ж, тебе виднее. Благословляю вас, дети мои. Так и быть, выходи за него.
– Куда там! У него совсем нет денег. Он же пишет стихи.
– А этот суп?
– Мы не можем купить кафе.
– Понимаю… Рад бы тебе помочь, но и у меня нет денег. А занять не у кого?
– Вы знаете его дядю?
– Слышал о нем от Хореса.
– Жуткий какой-то. Когда Рикки попросил пятьсот фунтов, он просто бушевал.
– Рикки сказал, что женится?
– Нет. Мы решили пока не говорить.
– Зря. Надо было сказать и показать твою карточку.
– Рикки его очень боится.
– Лучше всего, конечно, чтобы ты познакомилась с Данстаблом и его очаровала. Можешь, можешь! Ты не представляешь себе, какая ты красавица. Я глазам своим не поверил. Если бы речь шла обо мне, я бы тебе дал что угодно, хоть полцарства. Почему же Данстабл не даст? Герцоги чувствовать умеют. Хорошо бы вас познакомить без всякого Рикки…
Его прервал звонок. Когда он открыл дверь, он увидел Мартышку.
Глава VII
Мартышка весь дрожал, глаза у него просто вылезли, и бедами он стал делиться раньше, чем закрыл дверь. Словом, он ничуть не был похож на человека, получившего деньги.
– Его нет! – восклицал он. – Нет, и все. Уехал.
– Уехал?
– Уэбстер сказал, он уехал с кем-то в машине.
– Вероятно, небольшая прогулка, – предположил лорд Икенхем, – скоро вернется.
– Да нет! – взревел Мартышка, исполняя первые па тарантеллы. – С багажом! Надолго! А этот Бадд напустит на меня Эрба после среды!
– Уэбстер не говорил, куда он поехал?
– Нет. Он сам не знает.
– А с кем?
– Он тоже не знает. Какой-то розовый тип.
– Сколько их развелось, однако! Видимо, мода. Фамилия?
– Он пришел, а Хорес сказал: "Привет! Ты ко мне?" А тип сказал: "Да". А Хорес сказал: "Сюда, пожалуйста". И они закрылись в библиотеке, а потом Хорес позвонил Уэбстеру и сказал, чтобы тот уложил вещи и отнес в машину. Он уложил, отнес и сказал: "Я уложил и отнес". А Хорес сказал: "Спасибо", и они с типом ушли. Уэбстер говорит, он был бледный и печальный. Хорес, не тип.
– М-да… – проговорил лорд Икенхем. – Просто не знаю, что и делать. Отвлекся. Мы с Полли рассуждаем. У нее неприятности.
Все, что было рыцарского в Мартышке, бурно взыграло. Он забыл о себе.
– Неприятности? А… ага… Какие?
– Старая, старая история. Нету денег. Ее возлюбленный может купить роскошнейшее кафе, где кормят луковым супом, но никто не одолжит ему ни пенса. Прискорбные происшествия на балу поссорили его с Хоресом. Герцог Данстабл отказал. Я как раз советовал Полли очаровать герцога, и мы гадали, как бы это сделать. Помоги нам. Быть может, нам нужен именно твой свежий, юный ум. Вот Мартышка, Полли. – Граф повел рукой. – Возможно, у него есть идея. Помню, она была года три назад. Словом, он хочет тебе помочь. А, Мартышка?
– Да, конечно.
– Вот видишь. Значит, ты знакомишься с герцогом, незаметно входишь в его жизнь… Он говорит: "Что за прелестная девушка! Как раз для Рикки". Ту т появляется твой антропоид… Это все ясно. Но где, почему, как?
Мартышка задумался. Нелепо думать о том, как помочь прекраснейшей девушке, когда она хочет выйти замуж за другого, нелепо – но приятно. Он напомнил себе о Сирано де Бержераке.
– Герцог где-то гостит, – сказал он наконец. – Хорес не захотел проводить его на вокзал, из-за этого он и поломал мебель.
– Я знаю, где он, – сказал лорд Икенхем. – Он в Бландингском замке.
– У Эмсворта?
– Да.
– Ну вот, – сказал Мартышка, радуясь, что у него – тренированный ум юриста. – Пусть Эмсворт пригласит мисс Плум.
Лорд Икенхем покачал головой:
– Не так все просто. Ты не понимаешь его положения в Бландинге. Есть люди, которые могут приглашать в свой замок прелестных девушек, но Эмсворт – не из их числа. Всем распоряжается леди Констанс.
Мартышка кивнул. Он слышал об этой леди от своего друга Ронни Фиша.
– Пригласи Эмсворт нашу Полли, – продолжал лорд Икенхем, – его сестра вышвырнет ее через пять минут.
– Да, – согласился Мартышка, – я знаю, она – враг рода человеческого. Такие люди, как Ронни Фиш, Хьюго Кармоди и Монти Бодкин, бежали от нее, словно зайцы.
– Вот именно. О Господи, снова звонят!
– Я открою, – сказала Полли и побежала к дверям.
Пока ее нет, Мартышка решил разобраться в одной тайне.
– Дядя Фред, – сказал он, – почему этот Пудинг – ее отец?
– Женился на ее матери.
– Она его падчерица?
– Я выразился сокращенно. Женился, а потом его жена стала ей матерью. Прелестное, замечу, создание.
– Почему прелестное создание вышло за него замуж?
– Почему вообще женятся? Почему Полли хочет выйти за современного поэта с человекоубийственными наклонностями? Почему ты хотел жениться на сорока шести мымрах? Но что это?
– А?
– Я говорю, что это?
– А, что это!
Дверь открылась, вошла Полли, а с нею – лорд Эмсворт, и не в лучшем виде. Вид у него был такой, словно кто-то вынул большую часть его внутренних органов. Примерно так выглядит чучело попугая, когда высыпятся опилки.
– Можно воды? – проговорил он, как проговорил бы олень, ускользнувший от погони.
Полли куда-то убежала, а лорд Икенхем посмотрел на собрата-пэра с немалым интересом.
– Что-нибудь случилось?
– О да!
– Расскажите мне все.
– А Конни? Что я скажу Конни?
– О чем?
– Она будет очень сердиться.
– За что?
– Когда она сердится, жизни нет. Спасибо, моя дорогая.
Выпив воды, несчастный граф чуть-чуть приободрился.
– Помните, мой дорогой, я шел к сэру Родерику, это такой доктор. Моя сестра Констанс сказала, чтобы я его привез для Данстабла. Данстабл ломает мебель кочергой и швыряет яйца в садовников. Вот Конни и сказала, чтобы я привез доктора. А он не хочет!
– Ну и что? Вы же не виноваты. Он занят.
– Виноват! Он не занят! Это из-за меня!
– Да?
– Да. Он говорит, я его оскорбил.
– А вы оскорбили?
– Да.
– Как?
– Сперва я назвал его "Прыщ". Ему не понравилось.
– Не понимаю.
– Как вы думаете, кто этот Глоссоп? Мальчик из моей школы. Очень противный, важный и в прыщах. Я вхожу, а он говорит: "Давненько мы не виделись". А я говорю: "Э?", а он говорит: "Ты меня не помнишь?", и тут я говорю: "Ой, Прыщ!"
– Трогательная встреча.
– Он почему-то покраснел, опять стал важный и спрашивает: "В чем дело?" Я ему все рассказал, а он рассердился. Говорит: "Я занятой человек, какое мне дело до всяких свиней". Всяких свиней!
Лорд Эмсворт потемнел лицом. Рана еще не затянулась.
– Я ему сказал, чтоб не говорил глупостей. То-се, он совсем рассердился. Я как раз вспомнил, что он тогда объелся, его вырвало, а он обиделся. Позвонил лакею и говорит: "В жизни не приеду в ваш Бландинг!" Что же я скажу Конни?
Мартышка заметил в глазах дяди слишком знакомый блеск.
– Прекрасно, – сказал лорд Икенхем.
– Ужасно, мой дорогой!..
– Нет, прекрасно. Истинная удача. Я все вижу.
– Э?
– Ваш ясный ум схватит все мигом. Дело обстоит так: Полли нужно… Да, вы не знакомы? Мисс Полли Плум, единственная дочь Клода Плума-Пудинга. Лорд Эмсворт.
– Здравствуйте.
– Итак, Полли нужно попасть в ваш замок и охмурить Данстабла.
– Зачем?
– Чтобы он одобрил ее брак со своим племянником Рикки.
– А!
– Теперь все ясно. Завтра удобным поездом сэр Родерик Глоссоп едет в Бландинг со своей дочерью и секретарем.
Мартышка горестно хрюкнул. Лорд Икенхем мягко, но удивленно на него посмотрел:
– Неужели ты предпочтешь остаться в городе? Разве к тебе не может зайти Эрб?
– О!
– Вот именно. Затаись. Может быть, тебе больше нравится быть моим лакеем?
– Нет!
– Прекрасно. Итак, секретарь. Вы понимаете меня, Эмсворт?
– Нет, не понимаю, – признался девятый граф.
– Тогда повторим.
Он повторил, и в глазах лорда Эмсворта что-то засветилось.
– А! – сказал он. – О! Э! А вы сможете?..
– С этим справиться? Помилуйте! Вот Мартышка вам расскажет, как в прошлом году я перевоплощался с большим успехом в человека, подрезающего когти домашним птицам, мистера Роддиса и мистера Дж. Дж. Булстрода. Если бы потребовалось, я бы исполнил и роль попугая. По сравнению с этим мне предстоит детская игра. Когда вы возвращаетесь?
– Я бы хотел успеть на пятичасовой.
– Превосходно. Скажете сегодня вечером, что психиатр приедет завтра с секретарем, а вы пригласили еще и его очаровательную дочь. Какой поезд получше? 14.45? Замечательно. Даже ты, мой друг, не найдешь недостатков в моем плане.
– Найду, – отвечал Мартышка. – Все сразу провалится.
– Ничего подобного. Он пугает тебя, Полли.
– Да?
– Да. Не поддавайся. Позже ты поймешь, какой он мрачный, нерешительный человек. Одно слово – Гамлет. Тебе надо выпить, мой друг, – обратился он к Мартышке. – Пойдем пропустим рюмочку.
Глава VIII
Скорый 14.45 (Паддингтон – Маркет-Бландинг, первая остановка – Оксфорд) стоял у перрона с той воспитанной сдержанностью, которая отличает поезда на этом вокзале. Рядом с ним стояли лорд Икенхем и Мартышка, поджидая Полли Плум, опоздавшую уже на тридцать восемь минут.
Всякий, кто хотел бы узнать, чем отличается оптимист от пессимиста, почерпнул бы немало, взглянув на дядю и племянника. Бег времени не утешил Мартышку, и его подвижные черты явственно выражали тревогу. Как всегда, когда рок связывал его с главой семьи, он испытывал точно то же самое, что испытываешь, срываясь в бочке с Ниагарского водопада.
Глава же семьи лучился радостью. Сдвинув шляпу набекрень, он с удовольствием оглядывал вокзал.
– Когда нам, хэмпширцам, удается попасть в столицу, – говорил он, – мы приезжаем на Ватерлоо, где шум и гам, а общество – смешанное. Как умиротворяет изысканный покой Паддингтона, где царят досуг и безделье, все мужчины – с таксами, а женщины в хороших костюмах похожи на лошадей! Посмотри, к примеру, на субъекта в соседнем купе. Не иначе аристократ, возвращающийся к любимой охоте.
Упомянутый пассажир глядел из окна сквозь очки в стальной оправе. Мартышке он не понравился, и лорд Икенхем с укоризной на него посмотрел.
– Мартышка, Мартышка! – сказал он. – Где веселье? Где праздничный дух? Разве ты не любишь расточать сладость и свет? Помню, в Вэли-Филдз ты был душой общества.
– Если сладость и свет – это такие визиты…
– Тш-ш! – прервал его лорд Икенхем. – У вокзалов есть уши.
И он увел племянника подальше, любезно прося прощения у тех, на кого тот налетал. Один из этих людей, весьма почтенный, поглядел на изящного пэра, но все же не припомнил, кто он. Однако пэр ему кивнул.
– Кто это? – печально спросил Мартышка.
– Понятия не имею, – ответил лорд Икенхем. – Где-то видел, а где – не помню. Наверное, вместе учились. К моим годам ты поймешь, что такие встречи не радуют. Недавно я видел мальчика, который был класса на два младше. У него седая борода. Поистине, усомнишься, так ли молод ты сам. А, вот и Полли!
Пружинящим шагом он подошел к ней и ее обнял. Мартышке это не понравилось. Хватило бы и кивка в отеческом духе.
– Ну, вот и ты! – сказал граф. – Трудно было вырваться?
– В каком смысле?
– Наверное, отец возражал. Что ты ему соврала?
– Я сказала, что еду к вам на несколько дней. Конечно, он решил, что это Икенхем.
– Вполне вероятно. Истину открывать нельзя, он нас не одобрит. Есть в дорогом старом Пудинге что-то пуританское. Что ж, все идет прекрасно. Ты сияешь красотой. Если у герцога сохранились человеческие чувства, он просто рухнет. Мне ты напоминаешь какой-нибудь Дух Весны, чем и отличаешься от Мартышки. Он грустит.
– Ха!
– Не говори так! Прыгай от радости, ты едешь в дивное место.
– Прыгать, да? А леди Констанс?
– Ну и что?
– То. Ронни говорит: не увидишь – не поверишь. Хьюго бледнеет при ее имени. Монти подозревает, что она приносит по ночам человеческие жертвы.
– Чушь и выдумки! Дама старой школы, в митенках, вот и все. И откуда у тебя эта унылость? Не от моих предков. Увидишь, нас ждет одна из крупнейших побед.
– Как на собачьих бегах.
– Что тебе дались эти бега? Констебль поторопился. Берут в полицию всяких невротиков! Ну что ж, надо занять места. Видишь, дядька с флажком?
Они вошли в купе. Пассажир в очках по-прежнему глядел из окна, но, когда они проходили мимо, внимательно на них посмотрел, словно что-то заподозрил. Это было не так. Руперт Бакстер, сменивший службу у графа Эмсворта на службу у герцога Данстабла, всегда смотрел пристально, такая привычка. Отметив, что девушка хорошенькая и чем-то знакомая, он сменил котелок на дорожную шапочку и задремал.
Тем временем в соседнем купе лорд Икенхем уточнял всякие мелочи.
– Решим насчет имен, – говорил он. – Это очень трудно. Тогда, на бегах, я выдумал неудачно. "Джордж Робинсон" и "Эдвин Смит". Смешно! Ну, я – Родерик Глоссоп. Ты, Полли, будешь Гвендолин. А вот Мартышка?
– Не важно, – горестно сказал тот. – На месте меня назовут "Этот субъект". Леди Констанс прикажет дворецкому: "Птармиган, кликните…"
– А неплохо! – перебил его граф. – Птар-ми-ган…
– "…кликните Герберта и Чарльза и выкиньте этого субъекта".
– А, опять ты ноешь! Вспомним кинозвезд…
– Фред Астер?
– Нет.
– Уорнер Бакстер?
– Очень хорошо, но нельзя, у герцога такой секретарь. А, знаю! У сэра Родерика был брат, кроткий священник, который оставил ему сборник гимнов и сына Бэзила. Естественно, тот помогает дяде. Будет о чем потолковать с леди Констанс у нее в будуаре. Если ты туда попадешь. С кем общаются секретари: с хозяевами или с прислугой?
Мартышка немного оживился:
– С прислугой! Нет, вы и скажете!