– Если бы я тебя не пригласил…
– Не в том дело. Ронни посердился бы и отошел. Но этот Пилбем… Я сказала, что мы не знакомы. Так и есть.
– Да, Ронни мне говорил.
– А что он точно сказал?
– Ругал Пилбема. Я пытался ему втолковать, что встретились вы случайно, ты пришла со мной, но куда там! Знаешь, старушка, плюнь. Время – лучший целитель.
В кафе вошел рассыльный, выкликая какого-то мистера Гардери.
– Понимаешь, не дает объяснить.
– А ты бы смогла?
– Если бы он дал? Да, наверное. Он же видит, как я его люблю.
– Но ты – здесь, он – в замке. Да… – Хьюго покачал головой, – нелегко.
– Мистер Кармоди! – пропел рассыльный, подойдя ближе. – Ка-ар-мо-ди!
– Эй! – крикнул Хьюго.
– Вас к телефону.
– Прости, старушка, – сказал Хьюго. – Это, наверное, Миллисент. Больше никто не знает, что я в этом отеле.
Он ушел, Сью сдерживала слезы. Тяжело слышать, как счастлив кто-то другой. Она взяла себя в руки. Нельзя так, пусть хоть они будут счастливы… И тут ей пришла в голову блестящая мысль.
– Хьюго! – воскликнула она, завидев его. – Послушай!
– Да… – сказал Хьюго.
– Ты послушай!
– Это звонила Миллисент…
– Да? Как хорошо!
– …из Бландинга.
– Я хочу…
– Порвала помолвку.
– Что?!
– Порвала к собачьей матери. Эй! – окликнул он лакея. – Бренди с содовой! И покрепче.
– Бренди с содовой, сэр?
– Да. Как можно крепче.
Глава VI
Блестящая мысль
Сью смотрела на него. В минуты потрясения сразу лезут дурацкие вопросы.
– А ты не спутал?
Хьюго издал звук, который издает бумажный пакет, если лопнет. Сам бы он сказал, что горько засмеялся.
– Спутал? О нет!
– В чем же дело?
– Она все знает.
– Что именно?
– Все, идиотка, – ответил Хьюго, забывший в горе о своей прославленной вежливости. – Что мы с тобой ходили в ресторан.
– Ой!
– Да, узнала.
– Как же?
Пакет снова лопнул.
– Если я встречу этого слизняка, этого червяка, пусть препоручит душу Богу! – Он взял бокал у официанта и скорбно посмотрел на Сью. – Не хочешь?
– Нет, спасибо.
– Дело твое. А я без него не обойдусь.
Добрая Сью почти забыла о своих бедах.
– Расскажи мне все, Хьюго.
Он поставил на столик пустой бокал.
– Приехал я вчера из Бландинга, – начал он, – пошел в "Аргус" нанять сыщика. У нас пропала свинья.
Сью хотелось бы узнать о свинье побольше, но она понимала, что не время.
– Там этот Пилбем – главный, – продолжал Хьюго.
Сью снова сдержалась. Умирающих не прерывают.
– А Миллисент позвонила в это бюро. Удивительно! Я-то думал, у нее абсолютно чистая душа. Так вот, позвонила и попросила за мной следить. Ну, и порвала помолвку. – Он взял бокал, оглядел, поставил. – Подумать только, я с ним шутил насчет слежки! Когда уходил. Ушел, не ведая зла, – и пожалуйста. Если Ронни жаждет его крови, пусть подождет, сперва я управлюсь.
Сью, будучи женщиной, женщину и обвинила.
– Не нравится мне твоя Миллисент. Ведьма какая-то.
– Ангел, – поправил ее Хьюго. – Это всем известно. Я ее не виню.
– А я виню.
– А я – нет.
– А я – да.
– Ну, дело твое, – уступил Хьюго. – Еще бренди!
– Теперь все ясно, – сказала Сью. Глаза ее сверкали. Подбородок выдвинулся вперед.
– Что тебе ясно?
– Когда ты пошел к телефону, я кое-что придумала.
– Бывает, – сказал Хьюго. – Сейчас я думаю об одном – отвертеть голову Пилбему. "Что вы делаете?" – я его спрашиваю. "Следим за людьми". Я смеюсь, он смеется – в общем, веселье! А в это время…
– Ты будешь слушать?
Сломленный человек провел рукой по лбу.
– Да, что?
– Я хочу тебе кое-что сказать.
– Говори.
– Ты слышал о такой мисс Скунмейкер?
– Вроде слышал. А кто это?
– Я.
Хьюго укоризненно опустил бокал.
– Не шути со мной, очень тебя прошу.
– Когда мы с Ронни ехали в машине, мы встретили леди Констанс.
– Жуткая тетя. Хуже не бывает. Спроси в Шропшире.
– Она подумала, что я – мисс Скунмейкер.
– Почему?
– Ронни так сказал.
Хьюго издал горестный вздох:
– Туманно. Темно. Господи, как все сложно!
– Очень даже просто. Ронни как раз говорил мне про этот Биарриц, и тут леди Констанс. Вот ему и пришло в голову, что я – это она.
– Леди Констанс?
– Да нет, мисс Скунмейкер! Вот я и пошлю ей телеграмму – леди Констанс, конечно, – чтобы ждали меня в Бландинге.
– В виде мисс Скунмейкер?
– Да.
Хьюго покачал головой:
– Ничего не выйдет.
– Почему? Ты подумай.
– Я и так думаю. Это ты подумай. А что, если приедет мисс Скунмейкер?
– Не приедет.
– Это почему?
– Потому. Ронни послал ей телеграмму от леди Констанс. В замке скарлатина.
Логика сурового критика покинула Хьюго. Он выпрямился, расплескав свой напиток, но даже не заметил.
– Сью!
– А там уж я его уломаю.
– Нет, Сью!
– А твоя Миллисент увидит, что бояться нечего, я люблю Ронни.
– И верно.
– Есть недостатки?
– Ни единого.
– Только ты сразу назовешь меня "Сью".
– Ничего подобного! Я скажу, что это "Ску", от "Скунмейкер". Ну, посылай свою телеграмму. И этой мисс тоже. Скарлатина? Еще и корь. Не говоря о свинке, ветрянке, диабете и опоясывающем лишае. Нас ждут великие дела, дорогая Сьюзен.
Глава VII
Работа для Перси Пилбема
1
Солнце, призывая всех разумных людей выйти и предаться его животворящему теплу, светило в окна библиотеки; но Кларенс, девятый граф Эмсворт, вообще любивший погреться, этому не радовался. Пенсне его съехало, галстук висел, словно увядшая лилия, а сам он отрешенно смотрел вдаль. Так и казалось, что сейчас из него будут делать чучело.
Моралист мог бы подумать, что положение пэра, владеющего немалым богатством, неоднозначно. Безоблачное счастье, сказал бы он в своей неприятной манере, нередко развращает, а этот мир, где каждую минуту что-то может стукнуть по голове, требует бодрости и собранности.
Если беда случается с обычным человеком, он к ней готов. Годами опаздывал он на поезд, выводил собаку в дождь, получал к завтраку сожженный бекон и закалился духом, так что внезапный приезд тещи не сломит его.
Лорд Эмсворт такой подготовки не получил. Он вкусно ел, крепко спал, денег у него хватало. Розы его славились во всем Шропшире, тыква получила медаль, чего не бывало в их роду, а главное – Фредерик, его младший сын, женился на дочери миллионера и уехал за очень широкий океан. Словом, он мог считать себя баловнем судьбы.
Так удивимся ли мы, если внезапный удар застал его врасплох? Посетуем ли, что он не откликнулся на зов солнца? Осудим ли его за то, что он не мог проглотить комок в горле, словно устрица, проталкивающая внутрь дверную ручку?
Нет, нет, нет.
Дверь открылась, вошел Галли. Лорд Эмсворт поправил пенсне и на него посмотрел. Зная, как прохладно относится брат к славной борьбе за свиное первенство, он боялся непочтительной шутки. Но взгляд его смягчился. Брат был грустен. Он сел, откашлялся и сказал с исключительной деликатностью:
– Плохо дело, Кларенс.
– Куда уж хуже, дорогой!
– Что ты предпринял?
Лорд Эмсворт беспомощно пожал плечами.
– Не знаю, что и делать, – признался он. – Кармоди ничего не добился.
– Кармоди?
– Я его послал к сыщикам. Фирма "Аргус", сэр Грегори как-то говорил, когда мы еще не поссорились. Он их очень рекомендовал, они ему помогли.
– Грегори! – гневно фыркнул Галахад.
– Вот я и послал Кармоди в Лондон. А они не согласились. Не хотят искать свиней.
– Ну и ладно.
– То есть как?
– Только деньги тратить. Зачем тебе сыщики?
– Я думал, они умеют…
– Я сам тебе скажу, кто ее украл.
– Ты!
– Конечно.
– Галахад!
– Проще простого. Сейчас я виделся с Констанс…
– Зачем ей моя свинья?
– Послушай. Я виделся с Констанс, и она меня ругала.
– Это она умеет. Помню, в детстве…
– Очень интересными словами. К примеру, "старый пролаза" и "коварный пингвин". А почему? Потому что я ей сказал, что Императрицу украл твой Грегори.
– Сэр Грегори!
– Именно. Куда уж яснее? Дурак, и тот поймет.
– Сэр Грегори?
– Ну что ты заладил?
– Но, Галахад…
– Яснее ясного.
– Неужели ты думаешь?..
– Думаю. Помнишь, что я тебе говорил?
– Нет, – сказал граф, ничего никогда не помнивший.
– Про этого Парслоу. Про наших собак.
Лорд Эмсворт вспомнил:
– Как же, как же. Собаки. Ваши.
– Он испортил моего пса. Так и с твоей свиньей. Кларенс, да подумай немножко! Кому еще выгодно ее устранить? Станет этот свинарь, как его, Гогенцоллерн, предлагать такое пари? Я тебе сразу сказал: дело нечисто.
– Галахад… Как можно… Человек его положения…
– Что ты имеешь в виду? Я знаю этого Парслоу с юности. Всегда был темен, как лес, и скользок, как угорь. Завидев его, сильные люди кидались прятать ценности. Когда мы познакомились, он жил в Шеппертоне, у реки. Отец его, старый декан, договорился с кабатчиком, что тот дает ему завтрак. "Обед надо заработать", – говорил старик. И что же? Этот Грегори научил свою дворнягу, Банджо, крутиться вокруг посетителей, приплывавших на лодках. Он подходил к ним, просил прощения, слово за слово – и шел с ними обедать. Вот тебе твой Парслоу.
– Все равно…
– Помню, нарвался на меня. Сияет, кричит: "Идем! Новая официантка еще не знает, что мне не дают в кредит".
– Галахад…
– А как он меня надул в девяносто пятом! Встретил случайно, зашли мы выпить, а он и вынимает какую-то штуку с номерами. "Вот, – говорит, – нашел на улице, давай завертим, вроде волчка. Ставим на полкроны. Нечетные – ты, четные – я". Мигнуть не успел, отдал ему десять фунтов с лишним. А на другой день узнал, что, если правильно завертеть, выпадают только четные. Вот тебе Парслоу. Думаешь, унаследовал титул, живет в поместье и уже не будет красть? Смешно!
Лорд Эмсворт сдался. Глаза его засверкали, он тяжело задышал.
– Каков мерзавец!
– Да уж, не ангел.
– Что мне делать?
– Делать? Пойди к нему и обличи.
– Обличить?
– Да.
– Иду!
– И я с тобой.
– Посмотрю в лицо!
– Правильно. И обличи.
– Да, да, да, да! Где моя шляпа? Всегда ее куда-то прячут!
– Шляпа тебе не нужна, – сказал Галахад, до тонкости знавший приличия. – Обличать в краже свиньи можно без шляпы.
2
Неподалеку, в Матчингем-Холле, сэр Грегори Парслоу-Парслоу сидел и смотрел еженедельник. Мы этот еженедельник видели. Внимание сэра Грегори привлекла та же самая заметка.
Но Бидж, как мы помним, был тронут. Сэр Грегори дрожал, словно встретил змею на тропинке. Седьмой баронет принадлежал к тем, кто живет в свое удовольствие, а в тридцать один год, унаследовав титул от дяди, становится образцовым землевладельцем. Теперь, на пятом десятке, он собирался войти от Шропшира в палату общин.
С двадцати до тридцати, в это опасное десятилетие, он жил иначе и не хотел о том вспоминать. Тем не менее ему напомнили. Годы принесли некоторую тучность; и, как все тучные люди, он в горькие минуты пыхтел. Но пыхти не пыхти, заметку не сдуешь. Она глядела на него, когда дворецкий доложил о лорде Эмсворте и мистере Галахаде Трипвуде.
Сперва он незлобиво удивился – он знал, как оскорблен граф изменой своего свинаря, а с Галли разошелся лет двадцать назад. Потом он рассердился. Одной рукой писать позорные вещи, а другой, скажем так, спокойно ходить в дом! Он высокомерно поднялся, но Галахад нарушил молчание.
– Парслоу, – сказал он неприятным голосом, – ваши грехи вопиют к небу!
Баронет собирался холодно спросить, чему обязан визитом, но тут опешил и сказал:
– Э?
Галахад смотрел сквозь монокль, как смотрит повар на червя в салате; и удивление баронета снова сменилось гневом.
– Что вы порете? – вскричал он.
– Видишь его лицо? – спросил Галахад своего старшего брата.
– Смотрю… – отвечал лорд Эмсворт.
– Вина на нем написана.
Лорд Эмсворт с этим согласился. Галахад разомкнул руки, сурово сложенные на груди, и стукнул кулаком по столу.
– Берегитесь, Парслоу! – сказал он. – Думайте, прежде чем говорить. И не лгите. Мы знаем все.
Как низко ставил баронет разум своих гостей, явствует из того, что обратился он к лорду Эмсворту:
– Эмсворт! Объясните, что это такое! Что он порет?
– Вы знаете сами, – ответил граф, благоговейно глядя на брата.
– Еще бы не знать! – подхватил тот. – Парслоу, где свинья?
Сэр Грегори вспомнил, что ярость повышает давление.
– Свинья? – спросил он.
– Свинья.
– Какая?
– Ты послушай! Он еще спрашивает!
– Слушаю, – сказал граф.
– О чем вы оба говорите?
– Парслоу! – вскричал Галахад. – Гоните свинью, и немедленно!
– Императрицу! – прибавил лорд Эмсворт.
– Именно, Императрицу. Которую вы вчера украли.
Сэр Грегори медленно встал, не обращая внимания на грозный палец. Давление крутилось около ста пятидесяти.
– Вы серьезно…
– Парслоу, сядьте!
Баронет глотнул воздух.
– Я всегда знал, что вы, Эмсворт, тупы, как селезень…
– Кто?
– Селезень. Самец утки, – объяснил Галли. – Не отпирайтесь, Парслоу. Это ничего не даст.
– Не крал я никаких свиней. На что они мне?
Галахад фыркнул:
– А зачем кормить перед боем мою собаку? Чтобы вывести ее из игры. Вот и сейчас вы хотите убрать Императрицу. Мы видим вас насквозь, юный Парслоу. Мы вас читаем, как книгу.
Баронет плюнул на давление.
– Оба рехнулись! – вскричал он. – Сумасшедшие!
– Вы отдадите свинью?
– Нет у меня вашей свиньи!
– Это последнее слово?
– Не знаю никаких свиней!
– Нет, почему селезень? – спросил граф, долго размышлявший.
– Ну что ж, – сказал Галахад, – дело ваше. И все моя доброта! Сколько раз я думал: "Напишу". И тут же спохватывался: "А как же Парслоу? Ему будет неприятно". Все, хватит. Начну с нашей первой встречи, когда я пришел к Романо, а вы ходили с суповой миской и с веткой сельдерея, говоря при этом, что освящаете Бекингемский дворец. Вас, и только вас выгнали из "Европейского кафе" за то, что вы хотели заработать на шампанское, разыграв в лотерею свои штаны. Мало того, я расскажу про креветок.
Сэр Грегори закричал. Лицо его стало темно-лиловым. Теперь, на пятом десятке, он напоминал вельможу времен Регентства, но тут уподобился тому же вельможе, которого во время припадка апоплексии укусила в ногу оса.
– Да, – твердо повторил Галахад. – Полный вариант, без купюр.
– А что там с креветками, мой дорогой? – заволновался лорд Эмсворт.
– Не важно. Он знает. Если свинья не вернется до ночи, прочитаешь в моей книге.
– Да нет у меня свиньи! – взвыл сэр Грегори.
– Ха-ха!
– Я ее не видел с выставки!
– Хо!
– Я вообще не знал, что ее украли!
– Идем, Кларенс, – сказал Галахад.
– Идем?
– Да. Нам тут делать нечего. Уйдем отсюда, пока этот дом не поразила молния.
3
Рассыльный, прославленный своей учтивостью, прочитал карточку, которую вручил ему дородный посетитель, и посмотрел на посетителя с восторгом. Аристократию он любил, а потому постучался к хозяину.
– Клиент? – спросил Перси Пилбем.
– Баронет, – поправил рассыльный. – Сэр Грегори Парслоу-Парслоу, Матчингем-Холл, Шропшир.
– Пусть войдет.
Он встал и одернул пиджак. Сэра Грегори он помнил. Едва ли не первое дело, вернул некие письма. Интересно, не попался ли снова злосчастный баронет?
Судя по выражению лица, это было возможно. Рок велит сэру Грегори появляться в нашей повести темно-лиловым и с одышкой; так оно случилось и на этот раз.
– Я пришел к вам, мистер Пилбем, – начал он, усевшись в кресло, – потому, что я в большом затруднении.
– Очень жаль, сэр Грегори.
– А я помню, как быстро и деликатно вы мне помогли.
Пилбем посмотрел на дверь, спрашивая себя, когда же эти господа перестанут писать кому попало. Просто мания какая-то.
– Что в моих силах, сэр Грегори… Не расскажете ли факты?
– Факты? – Сэр Грегори подумал. – Ну, давайте так. Когда-то я был моложе…
– Естественно.
– Беднее.
– Конечно.
– И не обладал общественным положением. В те годы я часто общался с неким Трипвудом.
– Галахадом?
– Вы его знаете?
– По имени. Я писал о нем, когда издавал газету. Забористая статейка… Говорят, он приходил в редакцию с кнутом. Два раза.
– Значит, вы встречались?
– Нет. Видимо, вы не знаете, что такое газета. Как правило, туда не пускают людей с кнутами.
– Он о вас слышал?
– Нет. Там было строгое правило: без имен.
– А! – облегченно вздохнул сэр Грегори, но тут же и рассердился. – С кнутом, говорите? За статью? А сам пишет черт-те что. Как же, это не про него, совсем другое дело!
– Пишет? Не знал.
– Пишет мемуары. Сейчас кончает. Чего там только нет про меня! Потому я к вам и пришел. Жуткие истории. Одна про креветок…
Ему не хватило слов. Пилбем кивнул. Понял он все, только не знал, чего именно от него ждут.
– Если это оскорбляет личность…
– Какая разница? Это правда.
– Все-таки вы можете…
– Ах, не надо! Потрачу кучу денег, а толку? Любой дурак будет надо мной смеяться. Какой парламент, какой комитет? Надо вам сказать, я участвую в будущих выборах. Если выйдет эта книга…
Пилбем почесал пером подбородок. Он любил подбодрить клиентов, но тут не знал как.
– Он собирается ее печатать?
– Что ему еще делать, старой развалине!
– И все включит?
– Сегодня мне сказал. Ну, а я поехал к вам.
Пилбем почесал левую скулу.
– М-да, – заметил он. – При данных обстоятельствах остается…
– …украсть рукопись и уничтожить? Совершенно верно, об этом я и прошу.
Пилбем открыл рот и закрыл. Он собирался сказать, что надо сжать зубы и приготовиться к худшему, как истинный британец. Всем известно, что баронеты беззаконны, но не до такой же степени!
– Украсть?
– А что же еще?
– Это нелегко.
– Для умного человека? Увольте!