Дело в том, что когда-то давным-давно в библейские времена пес был не псом, а картавым дантистом. И в одно прекрасное утро, поджидая богатеньких клиентов, дантист вышел на крыльцо. А в это время легионеры с легкой умытой руки пятого прокуратора Иудеи, который был в белом плаще с красным подбоем и т. д., вели на казнь человека в терновом венце. Добрый человек сам волок крест. И попросил этот человек самодовольного стоматолога вылечить перед смертью кариес бесплатно. Но отказал преуспевающий экскулап. И проклял подконвойный алчного зубника. И обернулся дантист Шмарик псом бессмертным, вечно скитающимся по Ойкумене, наблюдающим всевозможные человеческие пороки: абсцессы, кисты и парадонтозы; и не ведающим покоя, как градусник. Такая вот, блин, вечная молодость.
ИЗ ДОКУМЕНТОВ. Перечень эпитафий для памятника ослу Максу, сочиненных поклонницами:
"Спи спокойно, такой ты на кой нам?".
"Знай путник, здесь хранится прах хорошего парня, любившего трах".
"Умер Максим, ну и… с ним".
"Беспечно дрыгал он мослами,
случилось, что случается с ослами".
Вторым уцелевшим оказался осел Игорь. Пуля - дура, штык - молодец. Осел нисколечки не удивился. Не для того его мама родила, чтобы на халяву пасть смертью храбрых. А для того его мама родила, чтобы на радость людям. Осел знал, блин, он когда-нибудь станет начальником отдела маркетинга и рекламы Западных и Восточных славян.
Однажды уже, год назад, в период гона он уступил в брачном поединке самку. Но сие пошло только на пользу, поскольку было полнолуние, и Игорь изобрел в отместку абсолютный рекламный слоган: "Мужчины любят глазами, женщины - языком". Слоган заканчивала многозначительная пауза. Этот слоган годился для рекламы чего угодно: мороженого "Баскин Робинс", системы магазинов "Литл Фуд", кандидата в президенты и т. д. Может, поэтому слоган так и не применили - слишком уж хорош. Когда на осла Игоря находило, он начинал громко повторять свой бронебойный слоган сто раз кряду и до тех пор, пока встречные не начинали притворяться, что им ну очень понравилось.
Герои посмотрели на трупы, на горы контрабандной меди, на невредимых себя, переглянулись и, не сговариваясь, пошли прочь курсом на закат, положившись на радушие Немти, местного бога караванных путей.
Закат расфуфырился подвявшей чайной розой. Лепестки опадали на песок и, впитывая жар, обугливались. Очень красиво.
Долго ли, коротко ли шли, неведомо. Но однажды, блин, они и не заметили, как оказались на территории законвенсированной военной базы. Ночь-старуха сверкала редкими зубами звезд и подглядывала бельмом луны. Замаскированная под элеватор, безмолвно ветшала мертвая казарма. Покосившиеся столбы с колючей проволокой имитировали загон для скота. Повсюду ржавели брошенные, как пустые бутылки, танки, декорированные под трактора, и боевые вертолеты, притворяющиеся комбайнами. Когда-то здесь саперы оттачивали боевое искусство на уборке картошки, а пулеметчики косили сено, не жалея патронов. В сумраке наши герои чуть не провалились в жижеотстойник, сиречь, в ракетную шахту.
- Бум-бум-бум, - ответило эхо.
- Ух ты, - восхитился осел.
- Эх ты, - отреагировало эхо.
- Может, плюнуть? - предложил разделить ответственность осел Игорь псу.
- Я те плюну! Чтобы ты пописал на включенный телевизор! Чтоб у твоего дома снесли пивной павильон! Чтоб ты всю жизнь работал на мелкорозничную торговлю! - голосом мусье Одоленьского с прикудахтыванием ответило эхо, и из шахты, шурупом ввинчиваясь в воздух, вымахал крылышками жирный петух. Маскировка базы оказалась на высоте, и вместо скотного двора Копчик посредством колдовства очутился здесь. - Я те плюну так, что пусти тебя Купала, по склерозу забыл его имя, в свою небесную ванну-джакузи, не отмоешься.
- Кто-кто в теремочке живет? - дал задний ход осел Игорь.
- Разве это жизнь? - резонно парировал отставной волхв. - Злой рок обрушился на мой дом и не пожалел ни дочь мою, красавицу писаную, ни меня. Знайте, простолюдины, вам довелось узреть бывшего верховного жреца городища Мутотеньск Берендейский.
- Ой, как я эту марктвеновщину не люблю, - скривился пес-стоматолог. - Я, может быть, тоже со знатными господами в библейские времена якшался.
- А я, - напомнил о себе осел, - когда-нибудь стану начальником отдела маркетинга и рекламы всея Древняя Русь. Послушайте мой беспроигрышный слоган…
- А я, - сказал невесть откуда возникший лебедь-шипун с ввалившимися боками, - был милым другом несравненной княгини Ознобы Козан-Остра, так что мы еще посмотрим, кому в теремочке-то обосноваться предстоит. Да не индексирует Лад сбережения вашей отваги.
- Не припоминаю такого. У меня склероз, - нахамил Копчик, сущий скорпион по гороскопу и по жизни.
Граждане с любопытством оглядели друг друга с лап до головы, присматривая стратегически уязвимые эрогенные зоны. С неотвратимостью собрания акционеров намечалась драка за место в уютной ракетной шахте. Склонный к мазохизму зубной пес постарался вызвать у окружающих к себе как можно большую неприязнь. Воздастся сторицей:
- Ты, животное, - это относилось к ослу Игорю. - Про твои зубы трудно сказать что-нибудь плохое, если не профессионал. А у тебя, гадкий утенок драный, зубы иногда обретают самостоятельность, но не все сразу. А у тебя, - пришла очередь Копчика, - очень ровные, белые, красивые зубы. Их видно сквозь ноздри.
- Кто-кто в теремочке шумит, не по делу заводится? - раздался нежный, мелодичный женский голосок. Бархатнокожая княгиня Озноба, вдова по интонации, это была, конечно же, она, хлопнула ресницами-махаонами: - Приветик, герои-геморои. - Из-под ресниц-бабочек наших склочных зверющек внимательно оценивали ничего не выражающие холодные глазаа.
У вдовы по обязанностям была конкретная цель, порожденная конкретной мечтой. Мечта - это желание, которое приходит, когда чего-то не хватает. И от нехватки становится неуютно. Чувствуешь, чего-то не хватает. И начинаешь мечтать. И желание или исполняется, или не исполняется. Или остается мечтой, или становится реальностью.
- Заступница! - втянул клюв перепончатолапый. - Теперь все будет хорошо.
- Матушка государыня! - пустил петуха петух, спорхнул с бетонного края колодца и кинулся в ноги.
- Женщина, - бессмысленно констатировал осел, женщин он не понимал. В метафизическом смысле.
- Я так кумекаю, бить меня уже не будут, - вздохнул сникший, как объем продаж после праздника, Шмарик и вильнул хвостом. А куда деться?
Озноба Козан-Остра поняла звериный язык, этот талант остался у нее с козлиного инцидента. И не то чтобы обрадовалась встрече. С некоторых пор она разучилась радоваться. Да, внешне оставаясь прелесной манящей девой, вдова внутренне переродилась в мрачное, думающее только о достижении власти, существо. Готовое шагать по костям, загадывая желание: "Если ни разу не оступлюсь, пусть драпающий Кощубей не успеет вывезти золотой запас".
Теплую встречу княгиня Озноба приняла, как должное, как проигрыш нашей сборной на отборочных соревнованиях. И нисколечки не смущаясь, пронзила жалом лжи уши бесхитростных встречных. Нет, точнее спустила гадюк тщеславия на сусликов их, домашних животных, чаяний:
- Милостивые государи, спешу вам сообщить, что в настоящее время я являюсь представителем Счетной Палаты. И следую в Мутотеньск Берендейский с ревизией. В мои полномочия входит возможность привлечения добровольных помощников. И я предлагаю вам стать внештатными сотрудниками, ибо мне одной все взятки не унести. Считаю до трех. Раз, два…
- А что это нам даст? - бесхитростно полюбопытствовал честноглазый осел.
- Травоядное, - брезгливо прошипел лебедь, - ты не врубаешься, что Счетная Палата - это круче Палаты мер и весов? - и начал нервно точить когти о бетон. Извлекая таким образом препротивнейшие звуки, он надеялся привлечь внимание читателей к своей крайне эпизодической роли в романе.
- Неужели? - кудахтнул Копчик, далекий от мирского.
- И что, их никто никогда не бьет? - недовольно отреагировал пес-стоматолог и поднял лапку на столбик с ругательной надписью "Не копать. Электрокабель".
- Два с половиной! - напомнила вдова. - Если мы обнаружим в финансовой отчетности князя Кощубея нарушения, он выполнит любое желание каждого, кроме того вы все являетесь победителями конкурса и награждаетесь бесплатными путевками в Мутотеньск. За ваш счет только питание и гостиница. Да не оскуднеют на бензозаправках вашей решимости автоматы с семьдесят шестым и девяносто вторым.
- Я попрошу у волшебника ум, - решил осел, меланхолично слизнув валявшийся под ногами пук соломы, - и придумаю много-много красивых и нужных людям рекламных слоганов. Таких, как "мужчина любит галазми, а женщина - языком".
- А я, - надумал пес Шмарик, - потребую большое сердце. Ведь тогда я стану острее чувствовать не только свою, но и чужую боль. Железно. - После поднятия лапки у него на душе было светло и легко. Он твердо знал, что истинное призвание интеллигенции - страдать, как папа Карло…
- А я хочу получить смелость, - распушил перья на толстой шее так, что они стали похожи на львиную гриву, и кукарекнул маэстро петух. - Тогда я отважусь на исполнение условия, чтобы снова быть человеком. Ничто человеческое мне не чуждо.
- Ну что ж, ребятки, за мной на Изумрудный город… тьфу, на Мутотеньск Берендейский! Шаг вправо, шаг влево - авансовый отчет.
Собственно, само их путешествие описывать не стоит. Ну жажда, блин, лишения, ну миражи: Голливуд, Диснейленд, Уолл-стрит - ничего особенного. Княгиня Озноба смотрела и не знала, как убедить колдуна Кощубея вернуть скипетр, но знала, что обязательно расцарапает ему морду. Ведь по гороскопу она была рыбой, сначала прилипалой, потом золотой, потом летучей, теперь - иглой. Ну грифы каркали как положено…
Правда, случился один забавный эпизод. Повстречался им одинокий, как последняя сигарета, путник в греческом прикиде от "Совмехкастория".
- О, незнакомая милия дева в компании разных домашних питомцев.
Лик твой узрев, преклонил бы колени, когда б на ногах я держался получше.
Лет уже десять, как взяли мы Трою, но праздник слегка затянулся.
Я перепил всех, теперь возвращаюсь домой, а зовусь Одиссеем.
Как объяснить Пенелопе свое опозданье, не знаю.
- М-да, - холодно улыбнулась Озноба Козан-Остра, вдова с понятием, словно угостила мороженым. Она теперь улыбалась только холодно. - Будь здесь один мой "хороший" знакомый, он бы рассказал анекдот о том, как послал царь грека, асирийца и скифа в пещеру к циклопу…
Путник тут же прервал луноликую:
- О, незнакомая милая дева в компании добрых домашних питомцев.
Понял подсказку твою, и найду, что жене я ответить. - И быстро зашагал домой. Как никогда прежде говорившие в сию минуту были похожи на популярные портреты кисти Ореста Адамовича Кипренского (1782–1836): он на "Портрет Евграфа Владимировича Давыдова", она - на "Портрет Екатерины Сергеевны Авдулиной".
Еще на последних гекатоннах песка, из прозрачных кустиков саксагула, выскочил, преградив путь, гаишник. В форменной кольчуге с лампасами и сшитой из одних только карманов телогрейке. Чтобы не простудиться ночью в пустыне, где температура после захода солнца может понизиться до минус двадцати, гаишник обязан трудиться с муравьиным усердием, набивая карманы тем, что пожалуют сострадательные путники. Учеными отмечен любопытный факт, что несмотря на одинаковую краску и бумагу, купюра достоинством в сто долларов греет в несколько раз сильнее, чем купюра достоинством в десять.
Стуча зубами, блюститель запросил техпаспорт. Однако княгиня Озноба глупо, по бабьи, вдруг ни к селу, ни к городу спросила про здоровье какого-то Иван Иваныча, и вдруг гаишник трусливо, по бабьи, вернулся в кусты.
Так, с шутками-прибаутками (самая популярная: "Люди добрые, извините, что к вам обращаюсь…"), компания пришла к воротам Мутотеньска Берендейского пред светлые очи стражи.
Стражник с обличающей фамилией Лозинский то нетерпеливо листал, а то убирал подмышку "Справочник конвоира" и бубнил вызубренное под нос сам себе:
- Предупредительный в воздух, контрольный в голову. Предупредительный в воздух, контрольный в голову, только бы не перепутать. - Парень подал заявление в аттестационную комиссию на перевод в школу телохранителей "Крепкий орешек".
- Смотри не перепутай, - сочувственно сказал стражник с безнадежной фамилией Кукуету. Он по гороскопу - ни рыба ни мясо, никаких бумаг никуда не подавал, и не собирался.
- Ждать здесь. Ждать указаний. Ждать, пока рак свистнет, - приказала вдова своей своре. - Шаг влево, шаг вправо - вызов родителей в школу.
ИЗ ДОКУМЕНТОВ: Агитационная листовка.
У вас нет билета, но вы хотите оказаться внутри. Не надо нам ссылаться на то, что все билеты проданы, это унижает. Больше уважения вызовет объяснение, что вам просто жалко денег.
Итак, не тратьте время на поиск служебного входа, не пытайтесь предъявить бабушкино удостоверение ударника труда. Не просите счастливого обладателя билета открыть шпингалет окна туалета на первом этаже. Вы становитесь немного в стороне от входа, так, чтобы не мозолить преждевременно глаза контролеру, и ждете.
Минут за пятнадцать до начала мероприятия ручеек прибывающих превращается в полноводную реку. Билеты все приготавливают заранее. Это Ваш час.
Выберите из потока группу не менее четырех человек, чтобы все билеты были в руках у одного. Группа должна представлять из себя большую семью, где Вы можете сойти за племянника, или компанию людей сходного с Вашим социального статуса. Пристройтесь спереди и, когда будете миновать билетера, полуобернитесь и обозначьте принадлежность к группе безличным вопросом типа: "А не забыли ли мы выключить утюг?" После сказанного с уверенным видом проходите вперед, не дожидаясь, пока билеты окажутся в руке контролера. Теперь Вам только остается затеряться в толпе ждущих начала.
Лига завсегдатаев крематориев и посетителей публичных казней.
Ежели бы княгиня Озноба, солнышко ясное, имела за плечами гопницкую юность или заочную школу ниндзя, может быть, она просто бы проникла в город. Но леди пошла другим путем. Сделай Велес благосклонными на ее жизненном пути все банкоматы.
Стражники узнали бывшую княгиню. И сразу изобразили на своих наглых сытых мордах дорожных знак "кирпич". Дескать, как излагал певец революции: "Кончилось ваше время".
Однако вдова, вопреки ожиданиям, не стала слезно умолять, а спросила почти равнодушно:
- И какие у вас оклады?
- По двести тугриков на нос плюс милостью Дажбога процент - растерянно отвечали воины, не уверенные уже в себе, словно "новые русские" в метро.
- А у меня, - свысока холодно улыбнулась манящебедрая княгиня Козан-Остра, - коммерческий директор получает тысячу двести тугриков, а главбух полторы.
- Интересно, кто же это у вас главбух и коммерческих директор? - с зарождающимся уважением спросил стражник. Не важно который.
- Ты - ткнула прекрасным пальцем княгиня Озноба, вдова по концентрации, в грудь одного - главный бухгалтер, а ты - толчек в грудь второго - коммерческих директор.
- А почему это ты получаешь на триста больше?! - свежим взглядом окинул второй стражник первого, трогательный в возмущении, как стартер.
- А потому что у тебя фамилия "Кукуету" и ты раб Гербалайфа, а у меня, пусть не "Цендерович", но все-такиж "Лозинский", и моя супруга здорово умеет готовить холодное 53-го - к чести Лозинского, он очень любил читать чужие гарантийные письма.
Кукуету изобразил пальцами знак сомнения в услышанном "ласточка, пронзившая Солнце". Некоторые адепты трактуют его еще как знак вызова на поединок. Лозинский на пальцах показал предостерегающий знак "журавль, схваченный лисицей". Это в классической интерпритации. Жаргонное же толкование этого знака означает: "поцелуй меня в заросшее волосами место".
- Ах ты..! - растопырив пальцы, подобно леопарду, выпустившему когти, бросился, метя в область груди, коммерческий.
Но бухгалтер, парень не промах, не отвлекаясь на разговорную речь, ткнул в разверзшуюся пасть очень вероятного противника полицейскую дубинку "Подкованная зебра" и с видимым наслаждением дважды повернул. Как учил Ватсьяяна - приемом "Буря в пустыне". Лицо, пострадавшее от беспредела работника правопорядка завыло и из последних сил рванулось. После чего стороны обнялись крепче двух друзей, - союз сезамова семячка и зернышка риса. Упали, но хватку не ослабили. В поднявшейся пыли очень трудно было разглядеть: кто побеждает в лирической комедии по мотивам творчества непревзойденного мастера Мазо.
Конечно же не пресловутые триста тугриков послужили причиной вспышки ненависти. Все гораздо сложнее. Лозинский и Кукуету вдруг со щемящей откровенностью осознали, как ненавидят друг друга за политические взгляды, умение правильно пользоваться столовыми приборами и искусство одеваться. И прежде всего за разные методы открывания пивных бутылок. Кукуету мог открыть зажигалкой, вилкой, бутылка об бутылку, зубами, глазом, об стол… Извините, про зубы уже можно вычеркнуть. А Лозинский - только открывашкой.
Не без лукавинки рассказывал собравшимся ученикам непревзойденный Айгер ибн Шьюбаш, если заходил разговор о ненависти, притчу такого содержания: "Лавкин-бек накупал баночного пива и ставил в холодильник. Но приходили друзья и брали пиво без спросу. Один раз Лавкин-бек залез в холодильник сам. Думает, придет кто-нибудь, откроет холодильник, а я оттуда: "Гав!!!".
Пришел Семинолов-ага, в холодильник не полез, а полез к жене бека. Жена отпор оказала, но как-то неубедительно. А Лавкин-бек вспомнил, как зайдя намедни к аге, и не застав того, приставал к его жене. А та вдруг дала пощечину и выразительно посмотрела на сервант.
Семинолов-ага накупал иностранных сигарет и складывал в сервант."
Результат поединка не заинтересовал даму, и она вошла в ном по отполированной до блеска босыми ступнями дороге.
Родной Мутотеньск Берендейский почти не изменился. Разве прибавилось рекламных плакатов: "На этом месте могла бы быть ваша реклама" да коробейников на улицах. Вот у книжного развала притормозил старый цыган, выбрал книжку в обложке поглянцивей и гордо объявил обступившей продавца своей многочисленной родне:
- Эту книгу написал мой хороший друг из новых славян. Послушайте, дети мои - Патриарх раскрыл наугад: - "… Далеко на Восток за морем-океаном живет загадочное племя, именуемое "индусы". Юноши этого племени телом смуглы, и завидев незнакомую девушку, тут же стараются познакомиться, для чего громко выкрикивают свои имена. Индусы - очень загадочный народ, и нам никогда не понять, почему всех юношей у них зовут одинаково - Камасутра…"