- Ах, о чем вы говорите! - покачала головой библиотекарь и схватилась за инфарктное сердце. - Продали! Родственнику мэра какому-то. Конечно, зачем людям книги? Пусть лучше водку пьют! А куда мы все это денем? Вы не представляете, какие здесь книги! Господи! Помоги!
Одна из книжных стопок не долетела до кузова, ударилась о стенку грузовика и, рассыпаясь, шлепнулась на щербатый асфальт. Женщина подскочила к хмельным грузчикам.
- Боже мой, осторожней, осторожней! Не трогайте, я сама соберу.
Золотов подумал, что еще немного, и библиотекаршу придется везти туда, где он сам недавно икру ел. В великозельскую больницу. Но только на кровать в коридоре. И еще подумал, что просто уехать он не сможет.
- Кто здесь старший? - Голос его прозвучал строго и угрожающе.
- Ну я, - нехотя отозвался мужик, тащивший кресло.
- Моя фамилия Плетнев. Следственный комитет, Москва.
Майор Фейк ставшим привычным жестом полез за удостоверением. Похоже, он начал входить во вкус. Примерил роль доброй феи и - удивительное дело - понравилось. Хотелось снова сделать что-то доброе и волшебное. Причем не только для Насти, а больше для себя самого. Ибо любые дела - добрые или злые, по большому счету, человек делает все-таки для себя.
До Насти он так и не дозвонился. Абонент по-прежнему был недоступен. Очевидно, внесла его телефон в черный список. От того, что больше ее не увидит, на душе становилось муторно и тоскливо. Ибо она уже успела внести легкую смуту в его нелегкую жизнь. Причем какую-то светлую смуту. И вот этот лучик погас. Эх!
После библиотеки бесцельно покатался по городу, потом рванул на курганы. В одиночестве добрел до берега, где сидели с Настей, и лег на траву под великозельское солнышко.
Лежал и размышлял о высоких материях. О том, где во всей этой истории находится его, Золотова, место. Как ни крути, а получалось, что место его - не здесь. Чуть оступишься - и все! В лучшем случае ближайшие несколько лет придется спать на шконке и за баландой миску протягивать. В худшем - памятник ему поставят. С тире между двумя датами. И то если тело найдут.
Нет, как ни крути, его судьба - чемодан, вокзал, Москва! Недельку можно как-то отсидеться без приключений. Сумма, нарисованная Ланцовым на салфетке, четко отпечаталась в мозгу, будоража воображение. Ради нее можно и рискнуть. Хотя, по большому счету, и риска-то почти никакого. Плетнев без сознания, его начальнику Лузану - не до него, свою шкуру спасать надо. Так что можно свою странную миссию выполнить. Опросить, вынести постановление об отказе в возбуждении уголовного дела, получить число пи и всё.
А что всё?..
Настя?
Да он забудет о ней через неделю. И вернется к Жанне…
Хм…
За ближайшими кустами маялись на солнцепеке Леший и Кишка, еще у библиотеки настигшие московского гостя на запасном джипе. Решили: что с него возьмешь, москвич! Вырвался на природу и сразу загорать вместо работы. Оно, конечно, так и к лучшему, но только спать на солнце опасно. Голову может напечь. И потом еще неизвестно, что выкинет утырок этот столичный, - а им ведь расхлебывать. Однако пойти и разбудить не решились.
* * *
Утром майор Фейк проснулся рано. Разумеется, не на кургане, а в коттедже. Полторы бутылки коньяка - прекрасное легкое снотворное, хотя и с тяжкими последствиями. Испил кофе, принял душ, надел ушитую Зайкой форму и отправился в предоставленный кабинет опрашивать участников и свидетелей по делу с лекарствами.
Голова побаливала не столько от коньяка, сколько от копания в собственной душе. "Кто я? Зачем я? Имею ли право? И как с этим жить?"
В кабинете глянул новости на "Яндексе". Надо же! Целую неделю его нет в Москве, а в мире ничего не изменилось. Украина, террористы, беженцы, экономический кризис и путешествия президента по стране. И зачем, спрашивается, возвращаться?
Пролистал материалы, дабы знать, о чем спрашивать вызванных. Идиотом, даже в глазах коррупции, выглядеть не хотелось.
Ровно в одиннадцать дверь без стука дверь распахнулась, и в кабинет ввалился первый вызванный им гражданин.
- Приглашали?
Опаньки! Знакомое личико… Ну здравствуйте…
Вошедший тоже узнал майора и как-то сразу погрустнел, став похожим на воздушный шарик, летящий к кусту шиповника.
- Ой…
Он считал себя мужественным человеком, где-то даже отмороженным. Но сейчас в районе печени зачесалось.
Перед ним сидел тот самый перец, которого они с приятелем несколько дней назад выкинули из ресторана. Вместе с писачкой. И кажется, разбили нос. Зачесалось еще сильнее. К одиннадцати пришел туз. Перебор.
Перец поднялся и как-то нехорошо улыбнулся. Так улыбается снайпер, положивший одним выстрелом две мишени.
- Не приглашал, а вызывал… И сейчас ты узнаешь, кто я такой… Чего встал? Ползи сюда, бандерлог. Ползи-ползи…
Лузин-младший понял, что бюджет его родного города придется потревожить еще раз, и, возможно, очень сильно…
* * *
Настоящий Плетнев в ту самую минуту терпеливо ждал выписки и прихода жены. Сосед Константин, услышав про Вассермана, в карты играть больше не предлагал. Он вообще старался ничего после соседа руками не трогать, а сиденье унитаза тщательно протирал, прежде чем сесть. Даже разговаривал мало, словно боялся, что вирус по воздуху в рот залетит.
В коридоре послышался характерный шелест бахил, и Плетнев заметно обрадовался:
- Лера идет.
Но пришла не жена, а лечащая врачиха. И без бахил. Туфли у нее такие…
- Юрий Иванович! Бога ради извините! Произошла небольшая ошибка…
Доктор отвела глаза, уткнувшись в историю болезни:
- Понимаете, на момент выполнения анализов в приемном покое вы были записаны как неизвестный, поэтому возникла накладка. В общем, у вас отрицательная реакция Вассермана. Не волнуйтесь.
Опять "не волнуйтесь". Положительная реакция - не волнуйтесь. Отрицательная - тоже не волнуйтесь. Что это за страшный зверь такой, Вассерман, если при любом исходе событий главное - не волноваться?
Плетнев послушно решил, что волноваться не будет, и с облегчением выдохнул. А за ним и сосед - кому же приятно с сифилитиком рядом лежать? Врач перевела строгий взгляд на Константина:
- А у вас, молодой человек, как раз положительная. Вы ведь тоже записаны как неизвестный.
Константин недоверчиво поморгал, соскочил с кровати на пол и заорал:
- Вот зараза! Шалава паскудная! А кричала - я здоровая, я здоровая! Чтоб у нее нос провалился, гадина!
Теперь уже настал черед Плетнева отодвинуться от соседа подальше, пересесть с кровати на табурет. Из наблюдений последних дней он сделал вывод, что Вассерман - мужик опасный. Или не мужик. В любом случае лучше с ним не связываться.
Доктор поправила очки, внимательно посмотрела на плетневского соседа:
- То есть вы что-то вспомнили?
Тот, спохватившись, прыгнул в кровать и укрылся с головой одеялом.
- Нет… Я вообще… В принципе… Гипотетически…
Уж лучше с Вассерманом в больнице, чем без него на зоне.
- По-моему, тут кто-то водит нас за нос.
- Ничего я не помню, мамой клянусь, - жалобно заныл Константин. - Я и Вассермана не помню. Кто такой? Еврей?
* * *
Тактику проведения допроса Вячеслав Андреевич знал в теории, по университетским лекциям. Еще немного изучил на стажировке в районном следственном отделе. Но допрос - не раскол. Колют обычно опера, следователи реже. И, как оказалось, опыта не хватало, чтобы расколоть такого персонажа, как лузинский племянник. Не хватало, ох, не хватало практики. Но самое главное - Золотов совершенно забыл, что колоть товарища вовсе и не обязательно. Надо просто записать его бредовые показания и с богом отпустить. Но то ли вранье Вадика было слишком наглым, то ли драка в ресторане не прошла бесследно, то ли визит Насти сказался. Да и не хотелось утереться перед этим наглым боровом, развалившимся на стуле, словно в кресле кинотеатра. Попкорна только не хватало.
- Нет, ты мне объясни просто и доходчиво, почему инсулин, который везде по тысяче за упаковку, вы закупаете за две пятьсот?
Не хватает, не хватает в голосе жести. Попытался вспомнить ревизора, заявившегося к нему накануне побега. Вроде бы жести в голосе тоже не было, и общался он исключительно вежливо, но холодок до сих пор спину щекочет. Подобного никакими лекциями не добьешься. Только опыт - сын ошибок трудных.
- Это к аукционной комиссии, не ко мне, - открещивался племянник, ощущая за спиной невидимую группу поддержки. - Мы предложили, они согласились. Какие проблемы? Рынок.
- Рынок - это когда конкуренция. А какая же это конкуренция, если за день до тендера все ваши соперники отозвали заявки? А двое из них по странному стечению обстоятельств и вовсе оказались в больнице с проломленными головами.
- Это тоже не ко мне. Мало ли у кого заморочек? Сами видели, городок у нас неспокойный. По репе получить как с куста. А на тендере были не только мы. Можете проверить.
- Проверили! - все больше заводился Вячеслав Андреевич. - Действительно! Целых две фирмы! И ваша выиграла потому, что предложила цену на одну копейку меньше! На целую копейку! Это при том, что по закону участники на торгах не должны знать предложений конкурента.
- На конкурс можно выйти и через интернет. Ради бога! Мы же не в тайге живем, у нас Всеобщая паутинка тоже присутствует. - Вадик по-прежнему сверкал отбеленными зубами.
Попробуй купи нас за доллар двадцать?! Не на такого напал! Надавали тебе по мордасам - признаю, неправы были, извинимся. Но и ты не борзей. Заплачено.
- Все верно. Только вот странность, - не успокаивался Золотов, - например, последний аукцион проводился в течение всего десяти минут. И именно в эти десять минут случился сетевой сбой, когда на площадку нельзя было выйти ни по проводному, ни по мобильному интернету. А в прошлом году и того любопытней - в названиях некоторых препаратов латинская буква "а" заменялась на русскую. И ваши конкуренты просто не могли найти площадку. Поисковик не давал ответа! Наверно, это тоже не к тебе, да?
Да чего он привязался?! Все ведь согласовано! Может, дяде позвонить на всякий случай?
- У нас перебои с сетью постоянно. А с буквами - просто опечатка.
Да! Другого ответа Вячеслав Андреевич и не ожидал. Все подготовлено, все вызубрено, все предусмотрено… Кроме одного. У сотрудника Следственного комитета сегодня немножко поменялась ориентация. В хорошем смысле этого слова.
Нет, паренек, не умоешь ты меня.
Он нагнулся к самому лицу Лузина. Так, что почувствовал вонь французской туалетной воды.
- В результате этой опечатки твоя контора умыкнула у государства четырнадцать миллионов рублей денег. Нормальный бизнес, а? На больных-то людях.
- По закону все чисто. До запятой, - спокойно парировал племянник.
Он твердо решил, что сразу по выходе из кабинета позвонит дяде - пусть на место поставят этого зарвавшегося москвича. Кем себя здесь возомнил?
- Запятую проглядеть можно. Смотря как проверять. И что искать. Вроде без крика и рукоприкладства, а результат налицо. Вернее, на лице.
Побледнел боров, пальчики задрожали. Получается, получается!
- А чего вы ко мне привязались? - не выдержал Вадик, открывая последний козырь. - Я, как и вы, математику люблю, а не сочинения. Особенно число пи. Так что ничего вы не найдете. Забиться могу. А за кабак - извините, со всеми бывает. Промашка вышла. Но, заметьте, не с моей стороны, а с вашей. Не с теми людьми знакомство завели.
Ах, вот как! Я еще и виноват… Вы что ж, козлы, совсем страх потеряли? Или думаете, ото всего откупиться можно?!
Деньги?!
А зачем тебе, Слава, деньги? У тебя же все уже есть. Больше-то зачем?
Глупый вопрос. Вон хотя бы Жанне на дизайнерские курсы. Или на…
Момент… А ты не забыл, как в студенчестве макаронам был рад? И счастлив был, молод, здоров. И глаза не прятал. А теперь, чуть припугни - руки трясутся. Переодеваешься, машины меняешь, от каждого звонка вздрагиваешь. Ты что, Слава, разведчик? И что внукам расскажешь? Про разведку? Если, конечно, будут у тебя внуки.
Выбирай… Деньги очень нужны, чего уж тут лукавить, но… Как много спрятано в этих двух буквах.
Золотов молчал так долго, что Лузин чуть успокоился. Напрасно.
- Нет, голубь. Не люблю я математику, не повезло вам. Одному тебе признаюсь - у меня по математике в школе трояк был. Я гуманитарий. И огорчил ты меня серьезно, - майор Фейк горделиво выпрямился за столом. - Поэтому для начала возбуждаю уголовное дело. Полномочия есть. Кроме того, выношу постановление на обыск у тебя дома и в офисе.
Вадик, намеревавшийся почесать затылок, остановился на полпути. "Че?" - читался немой вопрос в его немигающих глазах.
- Имею право, - добавил максимально жестко Вячеслав Андреевич, - а ты прямо сейчас отправляешься в изолятор. Пока на сорок восемь часов. С последующим арестом. С судьей местным я вопрос решу, не волнуйся. Про всяких папочек, дядюшек, тетушек забудь, никто тебя не вытащит… Это не девушек за волосы таскать.
Лузин, разумеется, в ноги не упал, молить о пощаде не стал. Тут же выдвинул версию происходящего:
- Ты что, из-за писачки?
- Нет, - жестко пояснил Золотов. - Это потому, что из-за таких вот хреновых бизнесменов моя мать по четыре месяца в году в больнице лежит.
- А может, ты сынок хреновый?
Занесенный кулак Золотова застыл в воздухе. Лузин рефлекторно поставил блок. Но нет. Все будет по закону. Ну или почти все. Кулак опустился на трубку прямого телефона.
- Конвой сюда! Быстро! И подготовьте камеру!
- Я законы не хуже вас знаю, - ухмыльнулся Вадик, до конца не веря в серьезность положения. - Для задержания основания нужны. А у вас их нет. И не будет.
- Найду.
А про мать-то, блин, он угадал. Давненько Вячеслав Андреевич ей не звонил. А она ведь не знает, где он.
Дежурный офицер, выслушав приказ москвича, осторожно положил трубку и рысью помчался к руководству. Руководство же в лице майора полиции Ильичева уговаривало оперуполномоченного романтика Федорова подружиться с представителем Следственного комитета:
- …Познакомься, посидеть предложи, выпить. Установи с ним контакт. Так, скажем, неофициальный.
- Зачем еще?
Мелкому романтику совершенно не хотелось контактировать с соперником. Тот Настю по кустам целует, взятки берет, а ты с ним дружи и делай вид, что все нормально?
- Ну как - зачем? Чтобы в курсе быть: что планирует, чего от него ждать. Он сюда не на рыбалку приехал.
- Да деньги возьмет и отвалит.
- А вдруг честный? - высказало невероятное предположение руководство.
- Ага, честный! Вы видели, кто его сюда привез?
Тему раскрыть не удалось. Дверь кабинета распахнулась одновременно со стуком в нее. Бледнолицый дежурный. Тяжелая одышка.
- Москвич камеру просит. И конвой. У него Лузин младший сейчас.
Интересный поворот. Ильичев с Федоровым вопросительно переглянулись.
Конвой. Легко сказать. Кто пойдет? Да никто.
- Ты пойдешь, - Ильичев посмотрел на романтика, словно командир, отправляющий бойца на неминуемую смерть, - и держи меня в курсе.
Дима, в принципе, был не против. Лузин - личный враг. И не так важно, кто в данный момент защелкнет ему на запястьях кандалы. Москвич или марсианин.
Взяв с собой молодого, пока еще не разбирающегося в политике сержанта, Федоров поспешил в тринадцатый кабинет. Терзало любопытство. Неужели по деньгам не договорились? В честность и неподкупность следака он не верил. Что-то другое тут. Скорее всего, для блезиру, для отвода глаз. Мол, смотрите, какой я правильный - дело возбудил, человека задержал. Только что такое задержание? Сорок восемь часов в изоляторе. И всё! Если не предъявить обвинение. А обвинение никто не предъявит.
Предположение косвенно подтвердилось.
- Этого в камеру. Через два часа вынесу постановление о задержании, - Золотов кивнул в сторону младшего Лузина, сидевшего с выражением лица ветерана социалистического труда, попавшего на концерт "Металлики".
- Ты чего беспредел творишь, майор? - завопил племянник, до конца не веря в происходящее. - Ты же завтра ко мне извиняться приползешь! На кого руку поднял?! - Он резко вырвался от политически нейтрального сержанта, пытавшегося неловко нацепить на него наручники. - Не трогай! Погоны жмут?! Козлы!
Романтик, не забывший про метлу, решил воспользоваться благоприятным моментом. Какая разница - играют не играют? Есть приказ, который надо выполнить. С душой выполнить. Подскочил сзади к задержанному и с превеликим удовольствием, максимально качественно заломил руку. Нагнул врага, прижал мордой к столу. Протер ей пыль. Мордой то есть. Отбеленными зубками. Туда-сюда, взад-вперед.
- Пусти, сволочь! - истерил племянник, пытаясь вырваться. - Все, ты - уволен! Вы все уволены!
А неплохо играет. Или не играет?