- Да какая разница? Скифы, монголы… Понимаешь, Настя, - деловито продолжил Золотов, - государство выделяет гранты на развитие патриотизма. Чтобы народ не в Египет летал, на чужие пирамиды глазел, а по родным просторам больше ездил.
Совсем недавно у Золотова в конторе как раз бессмысленно мусолили этот вопрос. Даже специальное совещание организовали. Ничего путного не решили, но Слава чувствовал себя довольно-таки неплохо подкованным.
- Нашей стране нужны новые направления, примеры для подражания, - повторял он слова главного докладчика, - те же могильники. Лишь бы люди потянулись. Вот мы ездим, ищем. Найдем что-нибудь у вас, раскрутим, будем призывников возить. Ну и остальных тоже. Гранты выделим на развитие.
- И большие?
- Приличные, - Золотов многозначительно кивнул.
- Тогда бесполезно, - с грустью констатировала она.
- Почему?
- Разворуют, - она вздохнула, - а курганы, если хочешь, могу показать. И все остальное.
- Обязательно, - оживился Золотов. Особенно его заинтриговало "все остальное".
Девушка ему определенно нравилась. Милая барышня из глубинки. Он давно таких не встречал - естественных, без заскоков. С модельной Жанной, разумеется, не сравнить - попроще. Зато фигурка аппетитная. И явно не дурочка, наверняка не путает креатив с реактивом и экстремизм с экстримом. И не строит из себя королевну.
- А я как раз журналист, - с мягкой улыбкой объявила она, - из тех, кого ты не любишь.
- Ну… Я их просто не всех люблю, - пошел на попятный Золотов, - некоторых.
Черт его за язык дернул ляпнуть про журналистов! Хотя сказал он правду. Кто из чиновников журналюг любит? Да никто. И за что их, спрашивается, любить можно? За то, что норовят компромата нарыть и в прессе своей желтой пропечатать? Это у них журналистским расследованием называется! Сидишь на рабочем месте и трясешься: как бы кому что не то не сказать. Потом объясняйся с руководством и демократической общественностью. Но Насте про его служебные и неслужебные подвиги писать вряд ли придется, поэтому незачем ее обижать.
- А некоторых даже очень люблю. Я считаю, что профессия нужная и в чем-то благородная. А где ты печатаешься?
Анастасия снова вздохнула, поглядела в окно на проносящиеся мимо столбы, помедлила с ответом:
- В местных "Ведомостях". То есть раньше я в штате была, а сейчас в свободном плавании.
- А в Москву зачем плавала? Если не секрет. По делу или так, на шопинг?
- Правду искать, какой еще шопинг, - грустно усмехнулась она.
Вот люди интересные! Годы идут, а ничего не меняется. Все надеются, что в столице правды пруд пруди. За ней еще ходоки к Ленину ходили. Потом долгие годы в ЦК партии народ ездил. А сейчас к кому? Как обычно, в Кремль?..
- Интересно. Нашла хоть немного?
Она снова печально улыбнулась.
- Не очень. Я узнала про схему, по которой воруются деньги, выделенные на лекарства для льготников. Опубликовала информацию в интернете. Ты не смейся, это не напрасно было - приехали столичные ревизоры, проверили. Но, боюсь, все похоронят и до финала не доведут. Это с виду городок наш маленький, а махинации в нем как в большом. Откупятся, как обычно бывает, и дальше станут воровать. Вот я и ездила, хотела материалы пристроить в какое-нибудь серьезное издание. Это иногда помогает. На солидную публикацию наплевать невозможно. Но в столице говорят: не те масштабы, сейчас такого кругом полно. А я все равно не жалею, что поехала. Что-то же надо делать!
Золотов сообразил, что Антон Романович Плетнев как раз и был направлен в Великозельск, чтобы разобраться со льготными лекарствами. Вячеслав Андреевич уже успел ознакомиться с частью материалов. Как неудачно получилось! Кто ж теперь этим заниматься будет? Не хотелось ее расстраивать тем, что вопрос с медицинским обеспечением льготного великозельского контингента повис в воздухе на неопределенное время.
- А кто ворует-то? - полюбопытствовал Золотов. Интересно, как с этим в провинции? Так же, как в столице, или местные особенности имеются?
- Большой и дружный коллектив под названием "Мэр и компания".
Чувствовалось, что тема для Насти не очень приятная. Еще пара вопросов - и она расплачется в вагонную подушку. Ну да, конечно, если ее из-за этих лекарств из газеты турнули. У них вряд ли много печатных изданий, попробуй устройся по специальности! Настя уставилась в окно, дав понять, что эту тему лучше не продолжать. Посидев так с минуту, обернулась к Золотову, тряхнула головой, как будто сбросила с себя наваждение, скользнула глазами по бутылке коньяка, задержалась на ней, потом перевела взгляд на Золотова.
- Слушай, можно немного? Я тебя не очень разорю?
В Настином голосе звучало такое искреннее смущение, что Золотову самому стало неудобно. Что ж он, бутылку на стол поставил и молчит? Давно надо было предложить.
- Нет, что ты, конечно. Я тоже с тобой с удовольствием, - Вячеслав Андреевич свернул бутылке шею-пробку, плеснул в стаканы янтарный напиток.
- Я не пью, вообще-то. Просто последние дни все наперекосяк. В Москве черная кошка хотела дорогу перебежать, потом посмотрела на меня и передумала. Видимо, я - плохая примета.
- Вовсе нет, - подбодрил попутчик. - Ты очень хорошая примета.
Настя оставила комплимент без комментариев.
- У меня бутерброды есть закусить. И конфеты. Наши, великозельские. С птичьим молоком, очень вкусные. Будешь?
- С удовольствием.
Она порылась в сумке, достала пакет с бутербродами и несколько конфет-гулливеров, аккуратно разложила на салфетке.
- За знакомство, - глядя ей прямо в глаза, предложил Золотов и поднял пластиковый стаканчик с коньяком калининградского розлива.
* * *
Антон Романович Плетнев грустил на больничной койке, созерцая потрескавшийся потолок. Созерцание сопровождали те же запахи тухлой капусты и хлорки, что и во сне. И жуткая головная боль в затылочной части.
- Эй! Как вас звать? Нам нужны ваши данные…
Над Плетневым склонилась крупная женщина в белом халате. Он молча разглядывал ее. Женщина ему не нравилась - слишком вульгарно накрашена, к тому же под носом у нее топорщились еле заметные усы.
- Вы кто? Я где? - с трудом выговорил он.
- Успокойтесь. Все в порядке. Вы в больнице. Я - ваш лечащий врач, - ответила усатая.
- В какой больнице?
Голова у Плетнева сильно болела. Соображала плохо. Зачем ему врач? Он лечиться вроде бы не собирался. Вроде бы на здоровье не жаловался.
- В пятой московской. Как вы себя чувствуете?
- А как я сюда попал?
- Вас нашли на улице, возле кафе. С черепно-мозговой травмой.
А что Плетнев делал в кафе? Он обычно дома питается. И почему больница московская? Наверно, потому, что он в Москве живет. Жил бы, например, в Берлине - была бы берлинская.
- А где мои вещи? Одежда?
Ведь должны же быть у человека какие-то вещи. Не голым же он в кафе сидел. Телефон, наверно, был. Деньги, раз в кафе пошел. Документы. В документах, кстати, можно имя прочитать. И адрес.
- Видите ли, - усатая отвела глаза, - когда вас на улице забирала скорая, то вы были в костюме. Но в больницу вас привезли в одном нижнем белье. Пациент, который с вами ехал, говорят, украл вашу одежду и убежал. Это бригада виновата, не уследили. Мы здесь ни при чем. Там было что-то ценное?
- Не помню…
- А что помните? - не унималась врач.
Плетнев молчал. Он и рад был бы ей что-нибудь рассказать, да только нечего. Совсем нечего.
- Хорошо, отдыхайте, - она обреченно вздохнула и отстала.
Когда женщина вышла, мужик на соседней кровати заскрипел пружинами, сел, свесил вниз босые ноги.
- Эй… Ты правда ни хрена не помнишь? Или придуриваешься?
Соседу было лет тридцать. Маленький, лысый. Сразу видно, что из тех, для кого облапошить ближнего - образ жизни. Глазки так и шныряют из стороны в сторону. Бегущая строка на лбу: сто пятьдесят девятая УК РФ, до пяти лет. Мошенничество. Плетнев сам себе удивился: откуда он может это знать? Может, сам по той же статье отбывал?
- Да я, слышь, компанию себе ищу, - мужик нагнулся поближе к кровати Плетнева и зашептал: - Мне сейчас на волю никак нельзя. И на зону тоже неохота. А если беспамятным прикинуться, то перекантоваться можно. На социальной койке. Или в психушке. Пока не вспомню, не имеют права выпустить. Гляди, пришлось башку ради этого пробить.
Плетнев поднял безучастные глаза на заклеенную пластырем лысину соседа. Ничего не ответил.
- Одному плохо среди дуриков лежать. Даже поговорить не с кем…
- Я не помню… - механическим голосом перебил Плетнев.
- Да-а-а… Здорово тебя приложили, - сосед озабоченно посмотрел на его забинтованную голову, - имя свое тоже не помнишь?
Плетневу вдруг показалось, что он забыл, что такое слово "помнить".
- Ты главное, под себя не ходи, - строго предупредил сосед, - помнишь, как правильно? Или напомнить? На себе показывать не буду - примета плохая. Короче, сверху вниз надо…
Неугомонная усатая врачиха в белом халате вернулась и притащила за собой мужчину. Солидного, в халате. В роговых очках. Он нагнулся над постелью Плетнева, внимательно посмотрел в глаза, пальцем оттянул Плетневу веко.
- Я доктор, - по слогам разъяснил он, как маленькому, - а как вас звать?
- А это кто? - Плетнев глазами показал на тетку.
- Тоже доктор.
- Ваш лечащий врач. Мы с вами только что беседовали, - с едва скрываемым раздражением напомнила женщина в халате.
- Вы хоть что-то помните?
Мужчина был напорист и строг. Плетнев испуганно кивнул, напряг неушибленную часть мозга и выдал на всю палату:
- В лесу родилась елочка, в лесу она росла…
Больше ничем порадовать не смог, как ни старался. Пожилой доктор посмотрел на него с явным разочарованием, словно работяга в зарплатную ведомость.
- Вас нашли возле кафе "Алмаз". Может, вы живете рядом? - подсказала лечащий врач.
Плетнев ответил не сразу. Осмысленно заглянул доктору за роговые очки и с надеждой спросил:
- А может, я живу рядом?
- Отдыхайте, - мягко предложил доктор и бросил коллеге: - Выйдем.
В коридоре он снял очки, задумчиво поделился впечатлением:
- Генезис неясный… При такой травме - и анатобулический синдром. Словно при лобном поражении. Я понимаю, если б он месяц в коме лежал…
- Ну, всю речь он не забыл, - возразила женщина, - про елочку пел. А когда очнулся, про одежду спрашивал. Ест самостоятельно, в пространстве ориентируется. Ретроградная амнезия. Согласна, при такой травме это не типично.
Доктор водрузил очки на место, предположил:
- Если только память не пропала до травмы. Были случаи, когда у человека наступала амнезия после обычного стресса. Алкоголизм вряд ли - не похож. Сделайте МРТ. И сфотографируй его, может, узнает кто. Разместим фото на сайте. А его будем наблюдать.
По перрону великозельского вокзала в ожидании поезда прогуливался заместитель мэра Ланцов. Под мышкой у купидона Ланцова вместо лука со стрелами была зажата картонная табличка с надписью: "Плетнев Антон Романович". Для пущей красоты секретарша старательно нарисовала фломастерами под фамилией гостя игривые цветочки.
За спиной у Ивана Михайловича топтались его личный водитель, длинный хлопец по прозвищу Кишка, с корзиной цветов и персональный охранник по кличке Леший. Почему его так прозвали, не помнил он и сам. Возможно, просто из-за антигламурной внешности.
Тому, кто встретил бы упомянутых господ в темном переулке, самым последним делом пришло бы в голову, что перед ним сотрудники мэрии. И скорей всего встретивший отдал бы деньги и ценности даже не дожидаясь, когда попросят закурить. Тем не менее в штате мэрии эти два красавца числились в отделе социального обеспечения. Сегодня они были не в привычных спортивных костюмах или ветровках, а в строгих костюмах.
- Хорошо, что цветы купили, - одобрил Ланцов тем тоном, каким барин говорит с дворней, - мужики тоже внимание любят. Завтра в пять утра его заберете, на охоту поедете. Он вроде это любит. И не приведи бог проспать!
- Так мы… как бы… это… не сечем в охоте, - растерялся Кишка.
- Если только с гранатометом, - заржал Леший.
- Сечь и не надо! - жестко пресек веселье Ланцов. - Охоту другие организуют. Ваше дело обеспечить комфорт и безопасность. И смотрите мне! Чтобы все нормально было. Головой за него отвечаете. Если что потребует - землю будете рогом рыть, а достанете, понятно?
Леший хотел было возмутиться, что не по понятиям это - на рога намекать. Еще неизвестно у кого из них рога! Сам лось сохатый, жена на двадцать лет моложе! Кишка по пьяни рассказывал, как ее в коридоре зажал - только хихикала и глазки строила.
Под звуки великозельского гимна - как в столице! - поезд подполз к платформе, пассажиры начали выбираться из вагонов. Ланцов взял на изготовку табличку, принялся пристально разглядывать прибывших. В лицо гостя он не знал, ориентировался на приметы.
Золотов с Настей вышли вместе, остановились недалеко от группы мэрских встречающих.
- Пока. Жду звонка, - улыбнулась на прощание прекрасная попутчица, но уходить не спешила. - Только учти, на курганы надо после обеда ехать или вечером. Когда грязь подсыхает.
- Хорошо, я обязательно позвоню. А грязи я не боюсь. Как танк, - Золотов тоже не торопился с ней расставаться.
Наверно, нужно ее проводить. Хотя бы посадить в такси. Вячеслав Андреевич собрался остановить шнырявшего между пассажиров бомбилу, поминутно громко выкрикивающего "Такси!", но не успел. Со стороны приблизился какой-то невзрачный тип, нагло вклинившись между ними.
- Привет! С приездом! - Тип ткнул Насте в руки букет сирени, поцеловал в щеку.
- Здравствуй, Дима, - немного холодно отозвалась она, принимая лохматый веник, - спасибо.
Золотов раздраженно подумал, что парень - прощелыга и лузер, а сирень оборвал с ближайшего куста.
Тем не менее этот Дима по-хозяйски забрал у Насти сумку, подхватил под локоток и повел в сторону парковки.
Золотов, не ожидавший такого поворота, расстроился. Озадаченно смотрел ей вслед, размышляя - кем приходится Насте этот тип. Может, брат? Кем бы не приходился, но на шею ему она не бросилась. Это ободряло. Хотя… У него на нее пока тоже никаких серьезных планов. Просто инстинкт ревности, как у любого, кто провел какое-то время с симпатичной девушкой и вдруг узнал, что он не один такой.
Иван Михайлович занервничал. Никто к нему не подходил, а поезд уже поднял якорь и тронулся. Одно из двух: либо не приехал, либо проморгали. Что хуже - непонятно.
- А как он выглядит? - уточнил Леший, разглядывая людей поверх голов.
- Сказали, в костюме голубом, среднего роста, лет тридцать…
- Так вон же он!
Леший ткнул пальцем в направлении золотовской спины.
- Антон Романович! - Обрадованный Ланцов с высоко поднятой табличкой бросился к Золотову, сверлившему взглядом Настину спину. Осторожно дотронулся до плеча. - Антон Романович?!
- Ой, задумался, не заметил, - Золотов в очередной раз позабыл, что он отныне Антон Романович, - да, это я…
- Следственный комитет?
- Угадали, - Вячеслав Андреевич на всякий случай махнул корочками, не раскрывая их.
- Ланцов. Иван Михайлович. Заместитель мэра по общим вопросам. Как добрались?
Ловким движением руки Кишка принял из руки гостя чемодан и всучил ему цветочную корзину.
- Спасибо. Хорошо, - Золотов растерянно взглянул на корзину. Ему никогда раньше не дарили цветы в корзинах.
И что теперь делать? Зачем откликнулся на чужое имя? Поехал бы себе в город, снял номер в гостинице. Перекантовался тихо. Но… Настя могла услышать, тем более она как раз обернулась. А теперь по всему выходило, что тихо уже не получится. Когда с корзинами встречают - тихо не бывает. Признаваться, что он не Антон Романович, было поздно, раньше надо было соображать. Ты бы, Слава, не о девушках думал, а о собственной безопасности…
С этими мыслями, покачивая корзиной, Золотов покорно двинулся вперед по платформе в окружении почетного эскорта.
Наблюдавшие за слугами народа великозельские обыватели замерли на привокзальной площади в тревожном ожидании. Кого на этот раз нелегкая в город принесла?
Замерла и Настя, приготовившаяся сесть в Димин полицейский "уазик". Заметила, как Золотова усаживают во внедорожник заместителя мэра.
- Что твой знакомый с этими братками делает? - усмехнулся Дима, проследив за ее взглядом.
- Не знаю. Он по линии Министерства культуры.
На парковке к джипу Ланцова тут же подбежал один из "бомбил". Грубо постучал в водительское стекло. Кишка открыл.
- Чего тебе?
- Еще раз увижу здесь, колеса проткну.
- Это почему? - Кишка от такой наглости чуть дар речи не потерял и по привычке полез за пазуху, чтобы ощутить успокоительную сталь ствола. Но вспомнил, что сегодня он на официальном мероприятии.
- Здесь наше место. Хочешь бомбить, иди к Артуру.
- Мы похожи на бомбил? - До Кишки дошло, чего от него хотят.
- Мне плевать на кого вы похожи, а с колесами не шучу.
Кишка хотел было выйти, дабы объяснить товарищу политическую ситуацию, но Иван Михайлович мягко положил ладонь на потянувшуюся под мышку руку.
- Спокойно… Извините, мы больше не приедем, - дружелюбно улыбнулся он бомбиле, затем повернулся к сидящему сзади Золотову: - Не обращайте внимания, Антон Романович. Дикий народ. Не Европа.
Золотов кивнул и для начала попросил отвезти его в обувной магазин. Сказал, что по дороге подметка отклеилась и ноги промокают.
Ланцов, свято помня наказ начальника, распорядился ехать в самый шикарный местный бутик, торговавший даже в кредит - нужным людям. Там перекинулся парой негромких слов с продавщицей, и Золотову вынесли отличные итальянские ботинки, если этикетка не врала. Он и не подозревал, что в каком-то Великозельске такие бывают. В довесок к ботинкам шустрая продавщица поднесла на расписном подносике рюмку коньяка и канапе с красной икрой.
- За счет заведения.
- Неужели? - удивился Золотов.
- Это наш местный обычай, - лучезарно улыбнулась она.
Вячеслав Андреевич, разумеется, не поверил, но коньячок пригубил и канапе в рот отправил.
Как оказалось, ботинки тоже достались Золотову "за счет заведения". То есть - великозельских налогоплательщиков. Новоявленный Антон Романович смущался и совершенно искренне пытался за обувь заплатить наличными из чужого бумажника, но Ланцов, свято помня наказ мэра, не позволил:
- Антон Романович, ну какие деньги? Это подарок. Носите на здоровье! Если вам понравились, то и нам приятно. А мы для вас коттеджик подготовили. Подумали, что в гостинице будет не очень удобно. Захочется расслабиться спокойно после рабочего дня, а там какой отдых?
Дорога до коттеджного поселка заняла сорок минут местного времени. Именно местного, потому что в той же Москве по нормальной дороге на это ушло бы вдвое меньше. Правда, в самом поселке к дороге претензий не было. Чистейший натуральный асфальт без примесей.
Едва столичный представитель с Ланцовым скрылись за дверью двухэтажного "коттеджика", оставшийся в машине Кишка вынес недовольный вердикт:
- Козел, похоже. По роже видно. Понты одни. Не успел приехать - ботинки подавай! А завтра что, "лексус" подарить попросит?