Мисс Эйкин была вне себя. Не могло быть и речи о том, чтобы тревожить вдову в ее горе, хотя бы и по такому важному делу. Мисс Эйкин с трудом выждала приличествующий срок. Когда же она кинулась в нетерпении к миссис Гарбек по поводу драгоценного автографа, то обнаружилось, что вдова фармацевта продала аптеку служащему покойного мужа Элвину Кейну, а сама переехала в Калифорнию.
- …А этот человек, - процедила мисс Эйкин, клацая зубами, - этот Элвин Кейн!..
- Да. Вообразите: Кейн не захотел отдать автограф мисс Эйкин, - объявила Эмелин Дюпре. - Решительно отказал.
Линду кольнуло предчувствие. Украдкой она бросила взгляд на Дэви. Едва ли он вслушивался в этот роман ужасов, но при упоминании имени Элвина Кейна резко выпрямился.
- Боюсь, я не совсем понимаю, - начала Линда. - В чем я-то…
- Видите ли, я долгое время пыталась заставить Элвина Кейна переменить решение, - поспешно заговорила мисс Эйкин. - Но он не поддается, и все! Всякие там высокие слова, "профессиональная этика" и прочая дребедень! Вот я и попросила Эми Дюпре, понимаете, попросила попробовать…
- И я не смогла противиться мольбе Долорес, - с достоинством продолжала мисс Дюпре. - Как вы должны понимать, Линда, ставка очень велика. Это собрание Райтов следует укомплектовать полностью. Ну и я должна сказать, что, несмотря на все мои самые добрые побуждения, Элвин Кейн не счел нужным хотя бы отнестись ко мне вежливо. На днях он фактически выставил меня из своей аптеки. И тогда у меня появилась идея. - Она глянула исподтишка на Дэви. - Я сказала мисс Эйкин: "Если в этом городе есть особа, которая может что угодно вытянуть из Элвина Кейна - то есть именно все, что угодно, - то это Линда Фокс…"
Еле сдерживаясь, чтобы не заорать, Дэви сказал:
- Вон отсюда.
Он был уже на ногах. Руки у него тряслись.
- О боже мой, - прошелестела мисс Эйкин. Она встала, сжимая сумочку. - Мне кажется, Эми, нам надо…
- Ни в коем случае! - оборвала ее Эмелин Дюпре. - Герой он или нет, а это наша последняя…
- Убирайся, ты, старая летучая мышь!
- Вам лучше уйти, - понизив голос, сказала Линда.
- О, мы уйдем, - изрекла мисс Дюпре, вскинув голову. - Но вы знаете пословицу: "Нечистая совесть…"
- Вы меня слышали? - очень спокойно спросил Дэви.
И обе дамы спаслись бегством.
- Дэви.
Он стоял весь красный.
- Какого дьявола она тут плела, эта старая ведьма? Что за намеки? Мне это не нравится, Линни, мне не нравятся подобные разговоры.
- Ревнуешь, - со смешком сказала Линда.
- Ты права. Все время, пока я был в Китае…
- Знаешь, Дэви, - холодно остановила его Линда, - если ты собираешься занудствовать и обсуждать эту глупость, я лучше пойду спать.
Дэви молчал, стиснув зубы, выпятив подбородок. Потом все-таки буркнул:
- Прости, Линни.
Но когда она потянулась его поцеловать, то наткнулась на холодные и твердые губы.
* * *
А на следующий же вечер, когда все четверо Фоксов сидели на веранде, наслаждаясь прохладным бризом после жаркого дня, по дорожке быстрым шагом поднялся Элвин Кейн собственной персоной.
Первой его узнала Линда, и сердце у нее забилось чаще. Она даже не понимала почему. Не мог же Дэви всерьез подумать… А сердце стучало все громче, лицо загорелось, и она до смешного порадовалась сумеркам.
Потом его разглядел Дэви, и Линда зажмурилась, чтобы не видеть дикой ярости, вспыхнувшей в муже.
Но тут же широко распахнула глаза и сказала как можно непринужденней:
- Привет, Элвин.
- Вот неожиданность. - Эмили Фокс опустила вязанье на колени и с тревогой взглянула на племянника.
- Привет, привет, привет! - жизнерадостно облагодетельствовал всех Элвин Кейн.
Это был смуглый крупный мужчина - с крупной головой, широкий в плечах, широкий в боках, - весь квадратный, отчего казался ниже ростом. Но непривлекательным вы бы его не назвали. Ну да, пронзительные маленькие глазки и редеющие на макушке курчавые черные волосы, зато великолепные зубы и красивой формы нос. А когда он скалился в ухмылке, то на широком подбородке появлялась ямочка.
Одевался Кейн шикарно, "лучше всех в городе", как любил говаривать Сол Гауди из магазина мужской одежды, местный арбитр по вопросам элегантности: фармацевт был его самым выгодным заказчиком. И действительно, никто никогда не видел, чтобы на Элвине был небрежно завязан галстук или чтобы он появился без пиджака или в нечищеной обуви.
- Так, так, Дэви. Или нужно говорить "капитан"? У меня еще не было возможности тебе сказать, что мы тут все до чертиков тобой гордимся. Рад, что ты в прекрасной форме. Здесь за тобой хорошо ухаживают, мальчик? - Кейн продемонстрировал ямочку на подбородке и взял Линду за руку: - Привет, малышка Линни. Вижу, вижу: возвращение мужа тебе на пользу! - Потом кивнул Эмили и Тальботу: - Миссис Фокс. Мистер Фокс…
Эмили нервозно что-то зашептала. Тальбот буркнул приветствие, подошел к приемнику и демонстративно прислонил к динамику ухо.
- Решил взглянуть, что творится в вашем семействе, - продолжал Кейн, излучая улыбки, наделяя ими всех по справедливости. - А то уж в Райтсвилле говорят, что вы все тут намертво закопались в своей норе.
- Ну знаешь ли! - возмутилась Линда. - Ох, извини, Элвин. Не присядешь?
- Нет, спасибо, я заскочил на секунду. - Элвин достал платок из нагрудного кармана, аккуратно расстелил его на верхней ступеньке и устроился на нем. - Теплеет, да? Жарища почти как, помнишь, Лин, в тот вечер в сентябре, в роще, когда мы с тобой показали всей нашей деревенщине, как надо танцевать румбу! Потом нам пришлось практически стриптиз учинить, чтобы обсохнуть… Да, Дэви, мальчик. Как здорово, что среди нас живет такой герой.
- Я знаю про тот конкурс румбы, - сказал Дэви.
Линда быстро заметила:
- Я писала Дэви об этом, Элвин.
- Да-а? - Кажется, выдающийся нос Кейна учуял нечто неприятное в этой реплике. Но тут же сверкнули зубы. - Верная фрау. Слушайте, а почему бы вам, парочке домоседов, не прокатиться со мной на машине? Подышим воздухом? Что скажете? Бензина у меня полно. - Он подмигнул.
- Мне и здесь воздуха хватает, - отозвался Дэви.
- О, герой сторонится деревенщины, да? - И Кейн подмигнул одному только Дэви. Потом обернулся к Линде: - А как ты, Лин? Обещаю рук от руля не отрывать.
- Спасибо, Элвин, но я действительно…
- О, я абсолютно безвреден. - Элвин Кейн опять подмигнул Дэви. - Спроси любую куколку в городе. Да хоть всех.
Дэви встал.
- О'кей, Кейн, - сказал он.
Эмили тут же вскочила:
- По-моему, вы тут все мучаетесь от жажды. Линда, сбегай в дом, достань из холодильника виноградный пунш.
- Кейн, ты что, не понял? - сказал Дэви. - Проваливай.
Кейн уставился на него с глупым видом.
- Лучше иди, Элвин. - Линда попробовала сгладить ситуацию. - Дэви еще не вполне поправился, чтобы поддержать компанию…
- Но он же… он велел мне… - бубнил Элвин, постепенно багровея. Потом прохрипел: - Знаешь, ты, герой, что я бы сейчас с удовольствием сделал?
- Ну что? - Дэви шагнул к аптекарю, но сразу остановился и посмотрел на свои руки. Они тряслись, как листья на кустах сирени под верандой.
Тальбот Фокс выпрямился.
Элвин Кейн бешеным взглядом смотрел на капитана Дэви Фокса.
Накал страстей прямо-таки итальянский. Перекосившись от ярости, Кейн кинулся по дорожке к машине.
- Дэви, дорогой. - Линда просила, умоляла.
Дэви ушел в дом.
* * *
- Подожди минуту, Линда, - решительным тоном распорядилась Эмили. - Тальбот, выключи свое радио.
Тальбот послушался без обычных протестов.
- Настала пора нам посмотреть в лицо этой беде, - спокойно продолжала Эмили. - Бесполезно делать вид, что все хорошо. Как нам быть с Дэви?
Линда, обхватив столб веранды, невидящим взглядом уставилась через омытую лунным светом лужайку на старую яблоню, которой они с Дэви доверяли свои секреты, когда были детьми.
- Лис болен, сомнений нет, - сказал Тальбот, качая головой. - Я-то думал, он отрезал это дело от себя, но сдается мне, он еще больше увяз. Не знаю, Эмили.
- Я чувствую, что Дэви… ох, что-то он скрывает, - нахмурилась Эмили.
Муж выразительно посмотрел на нее:
- Да вот то самое!
Линда крутанулась юлой:
- Что - то самое?
- Старую беду. Сейчас до меня дошло. Сердечко мое, о чем я всегда говорил? С тех пор как Дэви вернулся, я то и дело ловлю его на том, как он таращится в ту сторону. На дом Баярда. Прямо одолел его этот дом!
- Дом… Баярда? - Эмили бросила туда опасливый взгляд. Он так и стоял рядом - пустой дом, откуда двенадцать лет назад Тальбот привел к ним мальчика Дэви.
- Я всегда говорил, что это ошибка, что нельзя им жениться, Лин и Дэви, - бросал тяжелые, как валуны, слова Тальбот Фокс. - Я понимал, что Дэви не сумеет вычеркнуть прошлое.
- Все не так! - крикнула Линда. Она побледнела, как трава под луной.
- А что же еще… - Тальбот растерянно сморгнул.
- Ах, Тальбот, Тальбот, - запричитала Эмили.
- Даже обсуждать это не хочу! - И Линда убежала в дом.
Глава 4
ЛИС ВО СНЕ
Он плывет по реке густой и красной, как томатный сок, плывет быстро, мощными гребками, полный рвущейся из горла радости, но скоро начинает злиться, потому что она пляшет перед самыми его пальцами, а он никак до нее не дотянется, сколько бы ни старался. Открыв рот, чтобы окликнуть ее, он хлебнул из потока и понял, что это не томатный сок, а что-то соленое, крепкое, резкое и острое на вкус.
И вот уже Лью Бинкс лежит и кашляет у его ног, а снизу из колючек ведут пулеметный огонь миллионы японцев, и все пули летят в скалу, образуя сплошной тоннель живого металла, поднимая вокруг них каменные осколки и завывая… И вдруг Дэви видит, как один японец встает и шагает прямиком к скале, улыбаясь, приветливо кланяясь и стреляя от бедра на ходу. Тогда Дэви приподнялся и бросил в него камнем, но камень свободно пролетел сквозь его тело, а японец все идет себе и идет, и по мере его приближения Дэви увидел, что у японца-то лицо Элвина Кейна. Кейн подходил все ближе, улыбаясь, расшаркиваясь и постреливая, и руки Дэви начали чесаться, трястись и…
Дэви открыл глаза.
Он был в тюрьме. Над ним висела серебряная решетка.
Прогоняя сон, он сел на кровати. Порыв ветра проник сквозь жалюзи, серебряная решетка на потолке заколыхалась с ними в такт и снова застыла в неподвижности.
Он не мог справиться с руками. Их трясло просто жестоко. А внутри еще эти колючие пузырьки.
Скорчившись на кровати, он чувствовал жар простыни, липнущей к телу. Пот каплями стекал по щекам, по груди и по спине.
Он буравил глазами ладони, пытаясь разглядеть пузырьки и унять дрожь.
Потерпев фиаско, он в бешенстве засунул ладони под себя. Но тряска просто поднялась вверх по рукам. Плечи тоже охватила дрожь.
Дэви облизнул губы, попытался рассуждать. Но мозг тоже не поддавался управлению. Ты садишься ему на хвост…
Тихий стон заставил его резко повернуть голову. Линда.
На второй кровати.
Лунный свет падал ей на шею. На горло.
Она лежала на спине, разметав от жары руки и ноги.
Горло.
Серебряное, нежное, живое и беспомощное в лунном свете, и тоненькая жилка бьется слабым пульсом.
Кровь, Бинкс, скала, завывание, японец и лицо Элвина Кейна.
Пульс у нее в горле.
Теперь закололо и в ногах; он высвободил ладони.
Внезапно он оказался на полоске блеклого коврика между их кроватями - стоял и смотрел вниз на лунно-призрачную плоть.
Быстрые пузырьки толкнули его руки вперед, и они потянулись к ней, продолжая трястись, но чувствуя появившуюся цель. Они двигались к этой плоти - коснуться ее, ощутить ее, закопаться в ней и таким образом покончить с тряской, пузырьками и непрерывной головной болью.
Глаза Линды раскрылись.
- Дэви?
Он выпрямился. Холодный, напряженный, в полном сознании.
- Что случилось, дорогой? - Она зевнула.
В зевке приоткрылись зубы, видна стала изогнутая линия горла, нежная, безвинная и совсем беззащитная.
- Ничего особенного, Линни, - пробормотал Дэви. - Я не мог заснуть. Подошел тебя поцеловать.
Она улыбнулась, закопавшись в подушку.
- Ты мой ангел.
Дэви наклонился и коснулся ее губ.
- Спи, милая.
- Я тебя люблю, Дэви.
Линда вздохнула, еще раз улыбнулась, закрыла глаза и еще повозилась в подушках.
Дэви стоял и смотрел на спящую жену.
Через жалюзи в комнату проникли звуки колокола католической церкви в Лоу-Виллидж; удары отсчитывали время земной жизни.
Его сразу, всего целиком, охватила дрожь. Он весь съежился, дрожал и не мог остановиться. Кажется, все тело покрылось ледяной коркой.
Он бросился на свою кровать и плотно подоткнул простыню вокруг собственного горла. Так и лежал, дрожа и молясь о вечной и пустой тьме.
Глава 5
ЛИСЬИ ЛАПЫ
Следующие ночи Дэви посвятил попыткам перехитрить приступ, который покалывал, тряс и направлял его руки.
Это всегда начиналось одинаково: живописный сон с кровью, преследованием, смертью и опасностью, затем пробуждение в поту, в удушье и с дрожью в руках, рядом с Линдой, по-летнему раскинувшейся во сне на соседней кровати.
А дальше надо было вступать в игру.
Оставаться в своей постели.
Оставаться в своей постели, так чтобы ни в коем случае не дать себе подойти к другой кровати. И не подчиняться покалыванию в пальцах и ладонях!
Он боролся беззвучно, Линда ничего не знала.
В такие моменты в его голове возникали как бы пустые пространства, в которых бушевали беззвучно завывавшие чудовищные бури. Из-за этого неслышного урагана он не мог мыслить строгими образами. Линда превращалась из женщины в ненавистную идею, и для него самого это было ужасно, поскольку более спокойные отсеки его мозга хранили образ настоящей Линды - живой, осязаемой, верной, любимой и любящей Линды. Но эти отсеки были спрятаны очень глубоко, словно в морских пещерах. На поверхности свирепствовал шторм, сотрясавший его, как судно, брошенное на волю волн, - сотрясавший его целиком, но особенно сильно пальцы.
Не Элвин Кейн был подлинным героем этой драмы. Дэви распознал это не сразу - он как будто смотрел через затемненное стекло. Картина была смазанная, но что-то вроде первобытного чутья пробилось сквозь путаницу по крайней мере к одному факту: Элвин Кейн - это только предлог. Нет, истинная ненависть была направлена против Линды, и именно из-за того, что это было так истерически беспричинно, Дэви обнаружил в себе волю сразиться с этой ненавистью. И он сражался, внутренне побежденный, ночь за ночью и снова очередную нескончаемую ночь. А Линда спала, иногда поворачиваясь так, что ее горло опасно открывалось. Сон приходил к нему только с полным изнеможением. Обычно Дэви проваливался в бессознательное состояние, выиграв еще один бой, когда в комнату уже проникал холодный, серовато-белый рассвет.
Но в долгих боях и неубедительных победах Дэви познал еще более пугающую истину: рано или поздно в этом жестком соперничестве он уступит. Рано или поздно он проиграет схватку, не сможет себе помешать переползти со своей кровати на соседнюю.
* * *
Вечер давил мертвой тяжестью - ни ветерка, ни шороха. Малейшее напряжение - и сразу потоки пота. Нервы трещали.
Они все сидели на веранде, дыша как рыбы на песке.
- Дело к дождю, - вымолвил Тальбот и вытер шею. - Да еще и с грозой. А, летчик?
- Да. - Дэви вяло посмотрел на небо. Беспорядочные облака постепенно собирались в многослойные нагромождения.
Линда пожаловалась:
- У меня голову как железными обручами стиснуло. Дэви, пойдем наверх.
- Я не хочу спать, Лин. Ты иди.
- Без тебя не пойду, дружок.
"Плохая будет ночь, - подумал Дэви. - Лучше не испытывать судьбу. Сегодня мне вообще нельзя спать. Она не заметит".
Поднявшись с кресла-качалки, он подошел к ней, шаркая ногами.
- Не будь упрямой девчонкой.
Она подняла к нему открытое, незащищенное лицо. Даже в сумерках было видно, что под глазами у нее залегли фиолетовые полукружья. Она знает, вдруг прозвучало у него в голове. Но как она узнала?
- Зачем же нам обоим не спать? А ты иди, Линни. Не майся.
Вот так. Ненавязчиво.
- Только вместе с тобой.
- Черт побери, Линни…
- Ну хватит уже, дети, - заворчала Эмили. - Господи спаси, какая тяжесть в воздухе! Еле дышу.
- Дэви нуждается в покое, - упрямилась Линда. - Посмотри на него, мама. Он опять теряет в весе. Выглядит как черт после мессы.
Дэви дернулся:
- Вот же глазастая, все-то ты замечаешь, Линда-Лисичка.
Линда встала.
- И не думай, что сможешь меня надуть, Лисенок, ничего у тебя не получится. Ты сию же секунду пойдешь со мной и ляжешь в постель.
"Я ее одурачу, - без особой надежды думал Дэви, пока они, обнявшись, тащились вверх по лестнице. - Надо будет убраться из спальни. И проболтаться где-нибудь на улице. Уж сегодня-то обязательно".
- Ты не против, если я немного почитаю, Лин? - небрежно бросил он, возясь со шнурками.
Линда раздевалась.
- Не стоит, дорогой.
- Говорю же тебе, я не засну.
Контролируй голос!
- Ну хорошо, - сказала Линда. - Почитай тогда мне вслух.
В первые недели после возвращения Дэви часто ей читал. Вроде бы делал что-то полезное. И Линда любила лежать на кровати с каким-нибудь мелким шитьем и слушать его чистый, глубокий голос.
- Ты уже сколько мне не читал, - продолжала Линда. - А ведь классная идея!
- Ладно.
Он поднялся. Никакой надежды.
- А чего ж ты не разулся? - донимала она. - Все долой, генерал!
Он молча кивнул.
Когда он вышел из ванной комнаты, Линда лежала в его постели.
Ну нет, подумал он. Нет. Он зевнул.
- Где та книга, которую мы читаем?
- Прямо перед твоим глупым носом, - мурлыкнула Линда. Она лежала на спине, с загадочной улыбкой глядя в потолок. Она порозовела и посверкивала глазами - он уже давно ее такой не видел. Волосы цвета старого золота она перевязала изумрудно-зеленой лентой, в тон шифоновой ночной рубашке. - На твоем столике, милый.
- А, ну да, конечно! - Дэви нервно хмыкнул.
Он взял переиздание "Жизни и времени арчи и мехитабля", вытащил служившую закладкой старую фотографию, на которой они с Линдой были запечатлены у яблони, и начал быстро читать вслух, расхаживая взад-вперед по комнате.