- Ну же, Дэви! - прервала его Линда и похлопала по кровати. - Ты что, так и будешь читать на ходу?
У Дэви затряслись руки. Он тупо на нее посмотрел:
- Ну… хорошо.
Он подошел к качалке, стоявшей у окна, и стал монотонно читать дальше, Линда не сводила с него глаз. Он нудно читал: "Всегда веселиться - вот мой девиз, всегда веселиться…"
Внезапно она соскочила с его кровати и забралась на свою. Ее маленькое личико съежилось и побледнело.
- Не обращай внимания, Дэви. Кажется, я засыпаю.
Дэви перестал читать. Значит, вот что она удумала. Линда закрыла лицо руками и уткнулась в подушку. Он заметил, что у нее руки вздрагивают. Он перевел глаза на свои: то же самое. Дэви быстро засунул их в карманы халата.
* * *
Когда Линда, наплакавшись, заснула, Дэви вылез из качалки и прошел мимо ее кровати, убеждая себя, что ее здесь нет. Тихонько присел на край своей постели. Руки он так и держал в карманах. Не вынимал, даже чтобы лечь. Просто подогнул колени и упал навзничь.
А свет-то.
Свет-то они не выключили.
Но Дэви не посмел сделать лишнее движение.
Он лежал и прислушивался к тяжелому дыханию Линды, к порывам ветра, к шуму листвы, к шлепкам и пощелкиванию штор о ставни - слыша все и не воспринимая ничего.
И началась долгая ночь.
Маленькие хризопразовые часики на столике Линды показывали 2.11, когда разразилась гроза.
Ослабленный борьбой Дэви услышал шепот дождя. Поначалу это не имело для него значения. Затем быстрые вспышки, словно далекие залпы тяжелой артиллерии, разорвали ночь; а под ворчание и треск сильного грома он уже сидел на кровати.
Дождь усиливался. И молнии, и гром, и потоки ливня обрушивались на землю и сталкивались между собой.
Линда застонала, заворочалась, и пружины неприятно заскрипели. Дэви осторожно повернулся взглянуть на нее. Он увидел раздражающе красную щеку и золотистые волосы - они взмокли на виске и спутались.
Он заставил себя отвести взгляд. Каждый удар грома отдавался прямо в его мозгу. Каждая молния высекала в нем вспышку огня.
И тяжелые хлопки мокрых штор.
Дождь заливал в комнату. Как раз на коврик, который связала еще матушка тетки Эмили в 1893 году. Тетя отдала его Линде, и Линда очень им дорожит.
Теперь он отсыреет, водой пропитается.
"Ну, вставай. Встань с постели, подойди к окнам и закрой их".
Довольно простая задача.
Даже чересчур.
"Ловушка, - с презрением подумал Дэви. - Чертова западня, а я в нее не попадусь". Он рассмеялся про себя: "Считаешь себя умным, да? Но эту хитрость я разгадал".
Он не сдвинулся с места.
Но Линни здорово рассердится. Может быть, вещь сядет от дождя. Будет забавно, если Линда проснется утром, а коврик съежится до размеров почтовой марки. При этой мысли опять где-то глубоко внутри зародился смех, но тут же перешел в глухое рычание, которое толчком выбросило его из постели. И вот он уже наклоняется к жене, скрючив пальцы.
Он уже ни о чем не думал.
У него не было воли.
Его телом руководила некая внешняя сила, громадный сгусток энергии.
Его руки вытянулись; чужие руки, не его. Он наблюдал за ними отстраненно.
Линда проснулась мгновенно.
Просто открыла глаза и пристально на него уставилась. А руки уже метнулись к горлу, вцепились в его пальцы и принялись их оттаскивать.
Шторы хлопали, дождь хлестал в комнату, а тело Линды резко дергалось, пытаясь вырваться из тисков. Рот широко раскрылся, дыхание со свистом вырывалось из груди, щеки из красных сделались фиолетовыми с серым налетом, глаза затуманились.
Свист перешел в бульканье. Ноздри затрепетали, как лист осиновый… Руки ее ослабли, но тело еще подергивалось или выгибалось, словно без костей.
* * *
Из глубочайшей тьмы замирающей жизни возник свет. Он поразил не только зрение; этот свет в равной мере был доступен и чувствам, он обладал мощью, способной сдвигать горы. И Дэви эта сила передвинула.
* * *
В комнате пахло озоном.
Дэви попытался думать. Его руки спокойно висели вдоль тела.
Затем он увидел Линду. Она лежала в своей постели неподвижно, все еще держа руки у горла, все еще глядя на него. Она с трудом ловила воздух. А вот глаза жили своей, отдельной жизнью. Она не боялась, она смирилась.
Она готова была к смерти.
Память обрушилась на него, он отшатнулся, упал на свою кровать и, сам себе не веря, уставился на жену.
Линда пошевелила губами. Она силилась что-то сказать, но получился лишь набор прерывистых, неясных звуков. Она проглотила слюну и поморщилась.
Все же ей удалось выговорить:
- Ты пытался меня убить, Дэви.
У нее был неузнаваемый голос. Он смотрел на нее не отрываясь.
- Дэви.
Он облизнул губы.
- Ты меня убивал.
- Наверно.
Дэви потряс головой - простой, ничего не значащий жест. Но, начав трясти головой, он уже не смог остановиться. Так и сидел на кровати, тряся головой. Неожиданно он ощутил прохладные ладони на своем лице. Линда стояла перед ним на коленях, растрепанная и полная сострадания. Шея у нее раздулась и побагровела. Он издал слабый, умоляющий звук и попытался откинуть голову. Но ее руки держали крепко.
- Дэви…
Раздался стук в дверь, и Линда вскочила на ноги. Быстро сделала несколько глотательных движений.
- Да? - отозвалась она и сглотнула снова.
- У вас с Дэви все в порядке? - послышался встревоженный голос Тальбота Фокса.
- Да, папа.
- Слава богу. Последняя молния ударила в трубу. Линни, у вас правда все хорошо?
- Да, папа. Мы испугались, но теперь все прекрасно.
- Насколько я понял, серьезного ущерба она не нанесла, только выбила несколько кирпичей. Нам повезло. Мама здорово перепугалась. Скажи, сердечко мое, а что у тебя с голосом?
- Да так, ничего, папа. Охрипла. Может быть, простудилась. Этот дождь залил нам комнату. Не беспокойся о нас. - Да, утром придется надеть шарф и сказать, что горло болит. - Спокойной ночи, папочка.
- Спокойной ночи, дети. Послышались тяжелые шаги на лестнице.
- Дэви.
- Почему ты ему не сказала?
- Почему ты это сделал?
- Я не знаю. Почему ты не сказала дяде Тальботу?
- Разве ты не знаешь?
- Я не жду, что ты мне поверишь. - Слова никак не соотносились с действительностью. У него был плоский голос, бесцветный и механический.
Линда с силой встряхнула его:
- Дэви, посмотри на меня! Ты же должен знать. Ты что - так сильно меня ненавидишь?
- Я люблю тебя.
- Но тогда…
- С этим желанием я борюсь каждую ночь вот уже… не знаю, с каких пор, Линни. Ведь это только руки, пальцы. Что-то приходит ко мне, и я сражаюсь. Все перепуталось. Я ничего не понимаю. Сегодня была духота, гроза… Совершенно внезапно я потерпел поражение, Линни… - Дэви поднял на нее красные, потерянные глаза. - Ты ведь не думаешь, что я хотел сделать такое.
- А как же ты смог?
- Не знаю. Все это время я был болен. Но я не мог остановиться… Не смотри на меня так! Точно так на меня смотрел Лью Бинкс в Карачи!
Он попытался отстраниться, но Линда обняла его крепче.
- Я никак на тебя не смотрю, дорогой. Просто я пытаюсь посмотреть на это. И хватит враждовать со мной, Дэви. Лучше выговорись. Пожалуйста, дорогой. Давай я помогу тебе…
Дэви тупо таращился на нее.
- Ты хочешь сказать, что даже теперь…
- Я же люблю тебя. Может, я полная дура, но… Ни за что я не поверю, что ты действительно хотел меня убить.
Он затряс головой.
Она погладила его голову и остановила тряску.
- Это все старая беда, правда? - мягко спросила она.
Ответ она прочитала по глазам, еще до того, как он рот открыл. Но он все равно заговорил, и теперь слова полились бурным потоком облегчения. Он был как растерянный мальчишка, оказавшийся в материнских руках.
- Я думал, что все это умерло и похоронено, Линни! Но в Китае оно вернулось. Все перемешалось, говорю тебе! Последние недели - наверное, война как-то повлияла, не знаю, я просто зациклился: Бинкс, кровавые сны, а тут еще этот ублюдок Кейн… Господи, Линни, ты думаешь, я псих?
Он все-таки сумел разжать обнимавшие его руки и отлепился от нее, как будто боялся ее заразить.
- Дэви, если бы это было так, военные психиатры обнаружили бы.
- Да, верно, это не так! - Он принялся шагать по комнате. - Они говорили, что я не сумасшедший. Что-то о "неврозе страха"…
- Ну вот. - Линда медленно поднялась на ноги и опять обняла его. - По крайней мере, мы знаем причину.
- И что с того, что мы знаем причину? - заорал он. - Эти психиатры пытались накачать меня наркотиками, и я послал их ко всем чертям!
- Ну что ты, Дэви. Знание причины - это путь к исцелению.
- Только не в моем случае, Лин! Я уже пытался выполнять все их предписания. Они прописывали мне все виды "терапии" - даже заставляли меня вязать. Вязать! Вроде успокаивает нервы. О, теперь я умею вязать, плести кружева, распускать петли не хуже самых искусных мастериц, - горько произнес он, - но это не помогает. Проклятие какое-то. Проклятие, которое я несу в себе с тех самых пор, как был ребенком, а мой отец… - Дэви замолчал. Затем спокойно сказал: - Линни, мне нужно уйти от тебя. Я обязан был это сделать уже давно. Еще одну такую ночку я не выдержу. Едва ли в следующий раз шарахнет молния, чтобы меня остановить.
Линда опустила руки. После грозы похолодало, ее бил озноб. Обхватив себя за плечи, она села на край своей кровати. А Дэви все больше распалялся:
- Ну? Почему ты ничего не скажешь? О чем думаешь?
- "Всегда веселиться, всегда". Вот так-то, Дэви.
- Что-о?
- Я думаю, Дэви, - сказала она, подняв голову, - нам нужна помощь извне. И немедленно.
- От колдуна какого-нибудь, что ли?
- Ну хватит уже, Дэви, - невозмутимо произнесла она. - Что толку рвать на себе волосы. Думаю, что тебе можно помочь, и мне кажется, я знаю, как именно. Эта мысль крутится у меня в голове уже несколько дней. Но как-то нелепо было упоминать об этом раньше. А теперь, после того, что случилось…
Какое-то голодное выражение появилось в его глазах, надежда на выздоровление, вероятно. Но вслух он проговорил:
- Мне никто не поможет.
- Кажется, я знаю человека, которому это по силам.
- Я не хочу никаких врачей!
- А он не врач.
- Нет? - Дэви посмотрел на нее с подозрением. - А кто же?
- Ты помнишь, какая беда стряслась в семье Пэтти Брэдфорд несколько лет назад?
- Ты говоришь о том писателе! - изумился Дэви.
- Он не только писатель, Дэви. Он детектив.
- Ну и что, Линни?
- Он уже приезжал однажды в Райтсвилл и пытался помочь Райтам в их беде. Как я понимаю, обычно он помогает людям. Не исключено, что поможет и нам.
- Интересно, каким образом детектив сумеет что-либо сделать для меня, Линни? Двенадцать лет назад он еще мог как-то пригодиться. А теперь?
- Не тряси головой, Дэви. По этому поводу у меня есть соображения, - решительно заявила Линда. - Может, это дикость, может, ребячество. Но я долго ломала голову, и получается, что это единственное, чего мы не пробовали. Давай напишем Эллери Квину и условимся о встрече. И не спорь со мной, Дэви Фокс.
Глава 6
РАССКАЗ ЛИСА
Эллери усадил их в своей гостиной, налил рюмку бристольского сливочного ликера для Линды и смешал виски с содовой себе и Дэви.
- Мне доставляет удовольствие снова встретиться с кем-то из Райтсвилла, - сказал он. - Я полюбил ваш городок. Как поживает Патриция Райт? То есть Брэдфорд.
- О, отлично, - ответила Линда. - Все та же прежняя Пэтти. Они с Картом ужасно счастливы. Ужасно, мистер Квин.
Дэви просто сидел, сложив руки на коленях, неловкий, как мальчишка, и оглядывал комнату. Эллери ему внимания не уделял.
- А ребенок Пэт?
- Ну, малышка Нора теперь большая девочка. У Пэтти их уже двое. В прошлом году родился чудесный крепыш.
- Могу себе представить, каково там папочке, - хмыкнул Эллери. - Кстати, я получил письмо от Пэт. С той же почтой, что и ваше, миссис Фокс. Она весьма благоприятно отзывается о вас и вашем муже.
- Да, Пэтти собиралась… Я… звонила ей, прежде чем обращаться к вам. Она очень сердечно к нам относится и обещала написать вам.
- Да уж, сердечно, - обронил Дэви. - Что-то ее поблизости не наблюдалось.
- Она звонит, - спокойно возразила Линда. - И это не ее вина, Дэви.
Он мучительно покраснел.
- Знает ли Пэт - или, может быть, Карт - о вашей беде?
- О нет, мистер Квин! - быстро сказала Линда. - Никто об этом не знает. Даже маме с папой мы не говорили… О том, что случилось той ночью в грозу. Нам кажется, они… не поймут.
- В конце концов сказать придется, - нахмурился Эллери. - Ну, капитан, - сказал он вдруг, - вот вы сидите здесь и очень себя жалеете, так? - Дэви вздрогнул. - Прежде чем мы продолжим, я должен вам сообщить, что обычно я не трачу свое время и сочувствие на мужей, которые душат своих жен. Что вы можете сказать в свое оправдание?
Дэви уже просто пылал.
- Вы не поняли, мистер Квин, - вмешалась Линда, бросив тревожный взгляд на Дэви. - На самом деле здесь нет вины Дэви. Это что-то гораздо более сильное, чем он, чем вообще любое человеческое существо…
- Я бы предпочел, чтобы ваш муж говорил за себя сам, миссис Фокс, - сказал Эллери, цепко держа Дэви своими прозрачными глазами. - Ну, капитан? Почему вы пытались убить свою жену?
Дэви сверкнул на него взглядом, но тут же уронил голову, потом схватился за стакан и залпом выпил.
- Потому, - сказал он самым безнадежным тоном, - что мой отец убил свою.
Эллери кивнул, как если бы такой ответ все ему объяснил.
- Ваш отец убил вашу мать.
- Да!
- Подождите, я плесну вам еще. - Возясь со льдом и содовой, Эллери буднично продолжал: - Я просмотрел, конечно, газетные вырезки, которые вы вложили в конверт, но они мне мало что сказали. Прошло двенадцать лет.
- Все так, мистер Квин, - опять вступила Линда.
Эллери предостерегающе на нее взглянул и подбодрил Дэви:
- Давайте дальше, капитан. Выкладывайте все.
* * *
- Мне было десять лет, - тусклым голосом заговорил Дэви, - а Линде - девять.
Мой отец, Баярд Фокс, приходится братом моему дяде Тальботу. У них был общий бизнес в Райтсвилле - "Баярд и Тальбот Фокс компани. Слесарные инструменты".
Две семьи жили рядом: дядя Тальбот с тетей Эмили и Линдой в том же доме, где и сейчас, а мы - мать, отец и я - в соседнем. Наши дома стоят на Холме. После того, что произошло, дядя Тальбот забрал меня к себе, а дом моих родителей закрыли - оставили все как было и заперли. Он и сейчас там стоит, в нетронутом состоянии снаружи и внутри. Никто его не снял и не купил… В Райтсвилле к подобным вещам относятся с суеверием.
Эллери кивнул, вспомнив красивый домик, в котором он побывал несколько лет назад.
- Моего отца арестовали, судили и признали виновным. Это дело довольно сильно всех взволновало. Газеты на нем сыграли, - прозвали отца Райтсвиллским Лисом, всячески над ним издевались и унижали. Его приговорили к пожизненному заключению и направили в тюрьму штата. Там он находится по сей день. В его виновности никто не сомневался. Исходя из фактов отец - единственный человек, у которого была возможность отравить ее. Во всяком случае, так говорили.
Мать я любил. Как, наверное, все дети: "Это моя мама". А отца я любил совсем иначе. Можно сказать, он был моим героем. На уик-энд папа часто брал меня на рыбалку или просто пожить в лесу. Он учил меня разным вещам - рассказывал о лесе, о жизни животных и птиц, о деревьях и растениях, мхах и насекомых. Не знаю, где он всего этого нахватался, но я точно помню, что он принадлежал к типу одиночек и всегда был немного грустным. Он душу отводил в наших совместных походах, вдвоем со мной, а для меня это вообще были замечательные деньки. Мы уезжали не так уж часто, поскольку мать была нездорова и ее нельзя было слишком надолго оставлять одну. Мы и вовсе не могли бы никуда выбираться, если бы дядя Тальбот и тетя Эмили не жили в соседнем доме. Они о ней заботились, пока мы были в лесу.
Уставясь в камин, Дэви осушил второй стакан виски с содовой.
- Как я говорил, мне было всего десять лет, и когда мне сказали, что мой отец убил мою мать, я дрался и шипел, как кот в углу. Я не верил. Не мог поверить. Мой отец? Нет, только не он. А после суда - меня туда не пустили, и, естественно, я не знал, как там все было, - после того, как тетя Эмили и дядя Тальбот поговорили со мной, я и сам хотел умереть. В голове у меня все смешалось. Я уже никому и ничему не верил. Думаю, такого шока не вынес бы ни один десятилетний ребенок.
Эллери кивнул.
- Одним из последствий стало то, что я не захотел видеть отца. Просто не мог. Я силился забыть, что он был моим отцом, вообще - что какой-то человек по имени Баярд Фокс имеет ко мне какое-то отношение. А он… он подписал документы, по которым дядя Тальбот становился моим опекуном, а ко мне переходило все имущество отца, включая его долю в предприятии, под опекой дяди до моего совершеннолетия. Как будто он умер. Наверное, он считал, что быть там, где он находится, равнозначно смерти.
Дэви опять надел свою милую улыбку, и Линда закрыла глаза.
- Долгое время после смерти матери - ее звали Джессика, мистер Квин, - я не мог думать ни о чем другом, кроме того, что мой отец убийца, а я сын убийцы.
В моей голове возникла странная идея: я решил, что это как голубые глаза, черные волосы или веснушки - если отец такой, значит, скорей всего, и ты такой будешь. Физически я похож на отца, это факт. Дядя Тальбот говорит, что я в точности как отец, когда он был в моем возрасте, хотя я выше и крепче его…
Поэтому постепенно во мне поселился жуткий страх.
- Страх? - переспросил Эллери.
- Да, я боялся, что тоже вырасту убийцей.
Линда взяла Дэви за руку; Эллери перевел взгляд с Дэви на Линду и обратно.
- Продолжайте, - сказал он.
- Я не хотел взрослеть. Я не мог избавиться от фамилии Фокс и моего "прошлого" - дети в Райтсвилле это поняли, да и родители их были не намного добрее, правда, взрослые хоть посмеивались исподтишка, а дети вопили мне в лицо. Но малый я был упрямый и не поддавался. Кулачные драки у нас были каждый день, но удирать - нет, меня никто не мог заставить. Поэтому я рос дерзким, резким, подозрительным да еще все время втайне боролся с этим развившимся во мне детским страхом перед жизнью - вы можете сказать "нездоровым", - страхом перед зачатками убийцы, которые я носил в себе, унаследовав их от отца-убийцы.
Чушь. Не имело смысла все это рассказывать, да, мистер Квин?
- Очень даже имело, капитан, - ответил Эллери.