- Какое-то время, прямо перед войной, я думал, что справился. Мы с Лин тогда решили, что любим друг друга и всегда любили. И вот в мой последний отпуск перед отправкой в Китай мы решили пожениться и рассказали семье - моим дяде и тете, приемным родителям Линни. Дядя Тальбот уперся намертво, и я разозлился. Но дядя Тальбот практически предсказал, что должно случиться. И тетя Эмили тоже боялась прошлого. Как оказалось, они знали меня лучше, чем я сам. Возможно, проявилось что-то вроде семейного инстинкта. Не знаю. Как бы то ни было, но нам с Линни пришлось на них надавить, чтобы они дали согласие.
Я обнаружил, как они были правы, представьте себе, в Китае, сражаясь с японцами. Мы с Лью Бинксом разбились, и я провел в горах семь недель, прячась от японских патрулей, добывая еду, таща на спине Бинкса, у которого были прострелены ноги, и в конце концов нас приперли к стене - слава богу, это была большая каменная стена. Они побежали навстречу огню моего автомата… наверное, эта кровавая баня, японцы, падающие как куклы от моих пуль, - все это толкнуло меня в омут, откуда я до сих пор не могу выбраться. Потом были госпитали Китая и Индии, смерть Бинкса, возвращение в Штаты, но я мог думать только об одном - о том, что я убивал. Я убивал со своего "Р-38", когда настигал самолет японца, я видел маслянистый дым и смертельное пике. Я убивал из автомата, укрывшись за выступом скалы, убивал из наших с Бинксом пистолетов 45-го калибра - убивал, убивал, убивал, как иногда это бывает во сне. И этому нет конца. Ты просто убиваешь и убиваешь, и ничто не может тебя остановить, и все, кого ты встречаешь на пути, умирают. Я был в ужасе от самого себя, потому что получил доказательство раз и навсегда - во мне определенно течет кровь моего отца. Я прирожденный убийца.
Вернувшись домой, я продолжал думать о себе таким образом, довольно расплывчато - "прирожденный убийца", убийца вообще - я думал не об убийстве конкретных лиц, а просто… просто об убийстве. Объяснить это иначе я не могу.
Эллери кивнул.
- Но, побыв какое-то время дома, я обнаружил, что стал думать об убийстве более конкретно. Я думал об убийстве… Линни.
Дэви поднялся на ноги, оставив Линду неслышно плакать на диване.
- Каждую ночь я боролся с этой навязчивой идеей. Но я знал, что рано или поздно проиграю. Знал, что сделаю это! Я говорил вам, мистер Квин, это дичь какая-то, бессмыслица. Бог свидетель, как я люблю мою Линни. В этом мире она для меня все, кроме нее, для меня ничего и никого не существует. Так было всегда, и сейчас ничего не изменилось. Дело не в Линде, не в том, что она сделала или не сделала. Ах да, была еще эта история с Элвином Кейном. Он ухаживал за Линни, когда еще она училась в школе, и кто-то позаботился прислать мне в Китай письмо с грязными сплетнями о них. Кейн часто мне снился - и это не были приятные сны. Но я знаю, что Лин меня любит - она не способна на измену, - и даже если бы она захотела мне изменить, то никогда не выбрала бы такого типа, как Кейн. Нет, дело не в Линде, я бы скорее дал японцам взять себя живым, но только чтобы ни волоса с ее головы не упало… Я имею в виду - когда я в норме.
И все же я не могу себя остановить. Я знаю: однажды ночью что-то, скрывающееся внутри меня - что-то мерзкое, кровожадное, сильное, как дьявол в аду, - вырвется наружу и заставит меня убить жену… так же, как оно заставило моего отца убить его жену.
В ту ночь фактически это и произошло.
Мистер Квин, это был не я! Это был кто-то другой. Я находился в стороне, наблюдая за ним и испытывая боль от того, что он творил. Но я не мог его остановить. Поверьте мне, мистер Квин. Я просто не мог.
* * *
Дэви медленно отошел к окну и стал смотреть вниз, на Западную Восемьдесят седьмую улицу. Рука на окне тряслась.
- Мистер Квин, помогите нам, - рыдала Линда. - И вы поможете! От этого зависит здоровье Дэви. И вся наша дальнейшая совместная жизнь. И наши будущие дети…
- От этого зависит жизнь Линды, - сухо проговорил Дэви, не оборачиваясь к ним. - Давайте называть вещи своими именами.
Эллери выбил трубку о подставку для дров.
- Я думаю, - дружелюбно заметил он, - можно не принимать в расчет навязчивую идею о "прирожденном убийце", развившуюся у вас, капитан, в Китае. Это была естественная кульминация после примерно одиннадцати лет психологической подготовки, которые, между прочим, включали и подростковый период, - когда вы вынашивали в душе мысль о вашей дурной наследственности.
Важен момент кристаллизации этой навязчивой идеи после возвращения домой. Страх перед тем, что вы похожи на отца, особенно по отношению к "жене", был глубоко спрятан в вашем подсознании, и воздействие военного опыта вытолкнуло его на поверхность. Я только предполагаю, но психиатр, вероятно, сказал бы, что зацикленность на отце, "сублимация отца", и ненависть к матери заставили вас перенести эту ненависть на Линду… то есть, что не Линда является истинным объектом ваших фантазий на тему убийства, а ваша мать в образе Линды.
- Мама?! - ахнул Дэви, споткнувшись о невидимое препятствие; заплаканное лицо Линды посветлело от непонятной радости.
- Во всяком случае, - продолжил Эллери, - такие вопросы лежат далеко за пределами моей компетенции.
После вашего рассказа я очень склоняюсь к мысли помочь вам, капитан Фокс, и вам, Линда, это уже само собой разумеется, но я не вижу способа, если уж психиатры опустили руки, как вы пишете.
Линда вскочила на ноги.
- Мистер Квин, способ есть! В свете того, что вы только что сказали, я совершенно уверена: именно вы способны нам помочь!
Эллери бросил на нее острый взгляд:
- Вы думаете, Линда? И как же?
- Расследуйте это дело!
- Дело? Какое дело?
- Дело отца и матери Дэви!
- Боюсь, я не совсем понимаю…
- В ваших силах доказать невиновность его отца, мистер Квин, - решительно заявила Линда. - А если не Баярд Фокс убил Джессику Фокс, значит, Баярд Фокс не убийца, а Дэви - не сын убийцы. Тогда вся эта кошмарная дичь насчет "прирожденного убийцы", "крови" отца и прочего улетучится как дым, мистер Квин! Разве не видите? Доказав, что отец Дэви невиновен в смерти его матери, вы излечите моего мужа лучше, чем все врачи на свете!
Эллери смотрел на нее, пораженный.
- Дорогая моя Линда, - сказал он наконец. - Только глубоко любящая женщина могла додуматься до такого остроумного - поистине блистательного - решения. Однако, - он потряс головой, - газетные вырезки о ходе процесса, история Дэви, изложенная им только что, обесценивают вашу предпосылку, а значит, и всю конструкцию. Как могу я - или кто-то другой - доказать невиновность Баярда Фокса, если все улики определенно указывают на него? Разве что… - он прищурился, - у вас есть основание верить в его невиновность. Так есть или нет, Линда?
Линда сиять перестала.
- Ну… Скажи сам, Дэви, - тускло пробормотала она.
Дэви отошел от окна и принялся вертеть пустой стакан.
- У меня нет ничего, кроме отцовского слова.
- Понятно. Не надо стоять передо мной. Да сядьте же! - Они уселись на диване, не отрывая от него глаз, как зрители, зачарованные спектаклем. - Теперь расскажите точнее. Какова именно была позиция Баярда Фокса на суде?
Линда сказала:
- Папа Тальбот и мама Эмили часто разговаривали об этом, когда считали, что я их не слышу. Они говорили: как странно, что в ходе всего процесса Баярд упорно стоит на том, что это не он.
- Это распространенное явление, - заметил Эллери с оттенком нетерпения. - Он настойчиво все отрицал?
Дэви пожал плечами:
- Да он и после приговора целых два года бомбардировал жалобами и апелляциями семью и адвоката. Писал, что невиновен и все такое, и что они позволили бросить в тюрьму невинного. Он серьезно боролся. Но юридически было сделано все возможное, и в конце концов, мне кажется, он просто сдался. Во всяком случае, перестал взывать к близким.
А когда мы с Линни поженились, то на обратном пути в лагерь я решил заехать в тюрьму штата и повидать его. У меня было такое чувство, что это обязательно надо сделать. Перед отправкой. Понятно же, такой момент.
Это была первая наша встреча с тех пор, как его забрали. Перед этим я его видел, когда мне было десять лет. В общем круто, мистер Квин. Ему было всего-то пятьдесят два года, а он тянул на все семьдесят.
Дэви прикусил губу, нахмурил брови:
- Вроде бы он обрадовался, что я приехал. Нам нечего было особо сказать друг другу. Просто посидели. Я его узнал с трудом, а он так и вообще бы меня не признал, если бы я не сообщил, кто хочет его видеть. Вот так мы и сидели и украдкой поглядывали друг на друга, когда думали, что другой не замечает.
Перед самым моим уходом он вдруг взял мою руку и говорит: "Дэви, ты думаешь, я убил твою мать, да?" Я совсем не был готов к этому вопросу и, наверное, брякнул какую-нибудь глупость - не помню что. Папа тогда посмотрел на меня очень странным взглядом. В нем не было боли, горечи, обиды. Просто… не знаю… безысходность. Он покачал головой и сказал: "Не могу понять, Дэви. Ведь я ее не убивал. Вот что непостижимо: мой собственный сын думает, что я убил его мать, а этого не было". Вот и все, что он сказал. Мы попрощались за руку, он… он меня поцеловал, и я поехал в лагерь. Я был сам не свой. А потом подумал: а что еще он мог сказать сыну? Но он так сказал, мистер Квин. Не слишком много. Я говорил Линни, ничего это не значит.
Эллери сидел в глубоком кресле напротив них, посасывая пустую трубку.
Через какое-то время он прервал молчание:
- Предположим, я соглашусь расследовать дело вашего отца, Дэви. Предположим, мое расследование просто подтвердит юридически установленный факт, что двенадцать лет назад именно ваш отец убил вашу мать - в конце концов, это самый вероятный исход. Что вы тогда сделаете?
- Брошу Линни! - крикнул Дэви Фокс. - Мы разведемся. И никогда больше с ней не увидимся. Я не хочу играть жизнью Лин. Разорву все первым.
- А вы, Линда?
Линда ответила жалким подобием улыбки:
- Вы ведь слышали моего мужа, мистер Квин. Он жутко упрямый тип. Только на этом условии он согласился поехать со мной к вам в Нью-Йорк. - Она помолчала немного. - Ну пожалуйста.
- Но у нас, знаете ли, один шанс на миллион, - сказал Эллери.
Линда выкрикнула:
- Мне нужен мой муж!
Дэви с несчастным видом начал волынку:
- Лин, детка…
Но она снова разрыдалась, спрятав лицо в ладони, и Дэви уныло замолчал.
- Ну-ну, хватит уже, - подал голос Эллери. - Скажите-ка, вы по-прежнему в одной спальне?
- Что вы, избави бог! - взмахнул руками Дэви.
- Хорошо. - Эллери быстро встал. - Возвращайтесь вместе в Райтсвилл. Я буду у вас через несколько дней.
- Вы берете дело! - Линда вскочила с дивана.
Эллери взял ее руку.
- Один шанс на миллион - как раз то, что я люблю. - Он улыбнулся. - Особенно если опираешься только на слово мужчины и веру двоих чудесных детей.
* * *
Когда Дэви с Линдой ушли, Эллери побрился, непрерывно что-то задумчиво насвистывая, надел шляпу и поехал в полицейское управление.
- Пап, - сказал он, входя в кабинет инспектора Квина, - у меня есть возможность получить под свою ответственность пожизненного?
- Ага, - обрадовался сержант Вели, как будто уже что-то унюхал. - Вот и наш почетный начальник полиции.
- Заткнись, Вели, - отозвался инспектор. - У гражданского лица? Нет, конечно.
- Так я и думал, - сказал Эллери, устраиваясь с удобствами в кожаном кресле и закидывая ноги на отцовский письменный стол. - Значит, придется тебе это сделать за меня.
- Ладно-ладно, - раздраженно воскликнул старик, - только не надо портить полировку, пожалуйста! Кто этот пожизненный, где он сидит и за что?
- Баярд Фокс из Райтсвилла. Убийство. Находится в тюрьме штата.
- И для каких таких игрищ он тебе понадобился? Стойка! Говоришь, он из Райтсвилла?
- Дело Хейта, - заволновался Вели. - А этот Фокс проходил по тому делу, а, маэстро?
- Нет, сержант, никакой связи. А зачем он мне нужен, папа? Да просто хочу, чтобы он проехался со мной в свой городишко.
Инспектор уставился на него.
- Давай дальше, - проворчал он наконец. - Колись, Эллери. Я не могу снимать трубку, не зная деталей.
Эллери посвятил отца в детали.
- Ну прям сэр Галахад на белом коне, - прокомментировал сержант Вели и покачал головой.
- Ладно, попробую, - сказал инспектор без энтузиазма. Он снял трубку одного из телефонов. - Чарли, соедини меня с окружным прокурором округа Райт… Да уж, наверно, в окружном суде Райтсвилла, тупая башка… Да, подожду.
- Жалко, Картер Брэдфорд больше не прокурор, - брюзжал Эллери. - Я бы в одну минуту получил разрешение. Но Карт ушел, он теперь в сенате штата.
- Как его звать, Чарли? - рявкнул инспектор в трубку. - О'кей. Давай его сюда… Алло! Мистер Хендрикс? Это инспектор Квин из полицейского управления Нью-Йорка. Скажите, могу я позаимствовать у вас одного пожизненного, он сидит в тюрьме штата?.. Баярд Фокс из Райтсвилла. Я хочу временно взять его под свою ответственность. Скажем, на пару недель.
- Фокс, - повторил прокурор округа Райт. - И какого же дьявола вам от него нужно, инспектор Квин?
- Повторное расследование дела об убийстве Джессики Фокс, мистер Хендрикс, - быстро проговорил инспектор. - В Райтсвилле, на месте события.
- Да бог с вами, инспектор, эта женщина убита и похоронена двенадцать лет назад, и с тех пор Фокс не высовывал носа отсюда. Повторное расследование? - Прокурор Хендрикс, вероятно, встревожился. - Это не по правилам. Что, Нью-Йорк заинтересован?
- Можно сказать, и так, - ответил инспектор, подмигнув сыну.
- Новое свидетельство, да?
- Ну… и да, и нет, мистер Хендрикс, - инспектор вспотел, - не то чтобы новое свидетельство. Но кое-что есть. Вот именно: кое-что, ха-ха.
- Хмм… - Хендрикс весельем не заразился. - Это черт знает что, это неправильно, инспектор Квин. Без новых свидетельств…
- Послушайте, мистер Хендрикс, - произнес старик тоном, которым он обычно пользовался только при разговоре с комиссаром. - Это не пустяки какие-то там, даю вам слово. И никакая не политика. Чисто вопрос правосудия…
- Он получил правосудие.
- А может быть, и нет. Я хочу сказать… Поймите: фактически Фокс останется в ваших руках, господин прокурор. Вы можете послать своего детектива в тюрьму, и он примет Фокса под стражу по вашему приказу, по постановлению суда, или как вам будет угодно. Мой представитель встретится там с вашим детективом, и они все вместе отправятся в Райтсвилл. Уловили? - И старый джентльмен просиял в телефонную трубку, сам убежденный нарисованной им прекрасной картиной.
- Но без новых свидетельств… - начал прокурор. Помолчал. Потом сказал: - Ваш представитель? А кто он, этот ваш представитель, инспектор?
Инспектор фальшиво рассмеялся:
- Забавное совпадение. Он носит ту же фамилию, что и я. Хорошо, хорошо, карты на стол. Это мой сын, ха-ха! Эллери Квин.
- А-а… - протянул Хендрикс, и в трубке повисло зловещее молчание. - Слыхивали о нем. Он был здесь несколько лет назад и хорошо поразвлекся с делом Хейта. Когда прокурором был сенатор Брэдфорд. Значит, Эллери Квину опять хочется в Райтсвилл, так?
- Именно так, мистер Хендрикс. - Инспектор Квин скорчил зверскую мину, глядя на сына.
- Ладно, инспектор, дайте мне подумать до завтра…
- Послушайте-ка, Хендрикс, давайте обойдемся без этих ваших фасонных деревенских ужимок, - оборвал его инспектор, переходя на свой крутой тон. - Вы можете разрулить это дело, и отлично это знаете! Такие вопросы предоставлены на ваше усмотрение, а если вы позволяете личным соображениям…
- Личным?! Не понимаю, что заставило вас так подумать, инспектор. С вашим сыном я даже ни разу не встречался…
- О'кей. Тогда какие намеки? Эллери не собирается топтать чужие грядки. Спросите судью Илая Мартина, мистер Хендрикс, - старик Мартин выдаст вам судебный ордер! Приправьте его так, чтобы вас устраивало - воспользуйтесь моим именем, если хотите, - да что там, если ваш сотрудник будет фактически охранять Баярда Фокса, то какой от этого может быть вред? Да пусть хоть спит с Фоксом в одной постели, для нашего спокойствия.
В таком же духе разговор продолжался еще довольно долго, и когда инспектор Квин повесил трубку, ему пришлось вытирать лоб и шею.
- Почему, почему, почему, сын, я тебе позволяю втягивать меня в твои грязные делишки? - ворчал он. - Этого я никогда не пойму! О'кей. Все устроено, ваше величество.
Эллери рассеянно отозвался:
- Спасибо, папа. Теперь мне всего-то и осталось, что доказать невиновность Фокса, хотя, скорей всего, именно он и виновен - виновен, как Каин.
Сержант Вели снова сокрушенно покачал головой, помянув любимого, но неведомого "сэра Галахада".
Глава 7
СТАРЫЙ ЛИС ЕДЕТ ДОМОЙ
Начальником тюрьмы был узкоплечий маленький человечек, больше смахивающий на ученого сухаря, чем на практикующего знатока науки о наказаниях.
- Весьма рад, что вы взялись за исследование этого дела, мистер Квин, - взволнованно сказал он. - В этом Фоксе есть что-то такое… Очень спокойный. Идеальный заключенный. Приятный, со всем согласный, но… неприкасаемый, если вы понимаете, что я имею в виду.
- Неприкасаемый? - Эллери поднял брови. - Боюсь, что не совсем понимаю, начальник.
Тот пожал плечами:
- На своем веку я много повидал заключенных, мистер Квин. Этот составляет отдельный класс. Сначала он хотел помощи - ото всех: от других заключенных, от охранников, от меня. Был очень красноречив. Понятно, он же попал прямиком к нам. Но потом с ним что-то случилось. Он зажался. Построил броню и спрятался под ней. С тех пор там и живет. Никогда не выходит наружу. Все внутри. Глубоко спрятался Фокс, очень глубоко. Через несколько минут он будет здесь, мистер Квин. А пока - тут вас кое-кто ждет в моем кабинете.
Начальник распахнул дверь, и Эллери наткнулся на улыбку шефа полиции Дейкина из Райтсвилла.
- Дейкин!
- Рад новой встрече, мистер Квин.
Они с удовольствием обменялись рукопожатиями. Шеф Дейкин, долговязый и носатый, как и положено янки, да еще с этим своим открытым взором, был на вид типичным сельским жителем, который хорошо бы смотрелся в поле рядом с плугом. Только рот подкачал - слишком нежная линия. Он прямо-таки источал волны надежности, степенности и понимания, что выделяло его из общего ряда. Обладая неплохим баритоном, он был солистом в хоре конгрегации Хай-Виллидж, а также слыл трезвенником и лучшим игроком в покер округа Райт. Полицию Райтсвилла Дейкин возглавлял уже более двадцати лет.
- А вы почему здесь, шеф? - спросил Эллери. - Я ожидал кого-нибудь из бюро прокурора Хендрикса.
- И правильно. Детектив Хауи - мистер Эллери Квин.
В углу сидел человек - неподвижный, как мебель. Это был здоровенный толстый парень в помятом синем габардиновом костюме, залоснившемся от возраста и обсыпанном сигаретным пеплом. Между обтрепанным воротничком и конопатой шеей он заткнул носовой платок, когда-то белый; толстые кирпично-красные лапы намертво зажали пачку бумаг, перехваченную красной резинкой.