"Будем надеяться, что поисковые группы получат только отпечатки ауры принцессы. Ты-то ведь изменила ауру?"
Я не ответила, чувствуя, как щеки начинают гореть от стыда.
"Эва? Ты ведь изменила ауру?"
"Ой…"
"Ой?! Эвка! – Голос сатурийца в моей голове стал натянутым, а потом и вовсе гневным: – Ты о чем думала, когда покидала дворец?!"
"Грэм, не надо на меня орать! О чем только я не думала! Каждый может закрутиться и забыть о маленькой детали…"
"Маленькой?! Ты понимаешь, что, по крайней мере, три мага видели и запомнили твою ауру? Как думаешь, что подумает твой следопыт, если вдруг увидит, что она кардинально поменялась? На какие мысли это его натолкнет?!"
"Не кричи! И следопыт не мой! Подумаешь, увидит другую ауру! Он ведь знает, что я хэмелл-полукровка! Не нагнетай обстановку, ничего страшного не случилось".
"Хорошо, Эва, – успокоился сатуриец, – больше ты не услышишь от меня ни слова упрека. Только закрывая глаза на свою небрежность, ты роешь яму не только себе, но и мне".
Я посолила пузырящуюся кашу и со злости произнесла вслух:
– Уверена, что тебе, как паразиту в моем теле, даже эта яма приятнее, чем разложение в могиле.
Молчание. У меня появилось такое ощущение, что внутри меня захлопнулась дверь. И я осталась в одиночестве. Внезапно вся оскорбительность моих слов пробилась через гнев. Предвечная, нет! Что я наделала?!
"Грэм! Прости меня, Грэм! Я не имела в виду то, что сказала! Боги! Грэм! Ты слышишь меня? Прости, пожалуйста, прости меня".
Телохранитель молчал. Неприятное чувство, словно я ударила слабого или утопила щенка, стало давить на сердце. Как я могла? Как? Но ведь и Грэм хорош! Зачем на меня кричал? Мне и так сейчас тяжело, а тут еще и его обвинения в глупости. Разве можно все продумать наперед и оставаться спокойной и сосредоточенной, когда творится такое?! Я тоже могу обидеться и дуться умею. Злая, как пегас, не получивший наездника, я доварила кашу и занялась своей аурой.
Многоликие – единственная раса Межграничья, которая может скрывать свою ауру, накинув на нее непрозрачную пленку ложной энергетической оболочки. Насколько я знала, ни маги фиолетового уровня, ни даже ищущие настоящую ауру хэмелла увидеть не могут. Вот такая особенная раса!
Из-за того, что я злилась, новая аура получила много красного, цвета агрессии и силы, питающейся яростью. На самом деле я сдержанная и спокойная. Но если довести меня до состояния невменяемости, могу покусать. Принц Зоор в этом убедился лично… Стыдно вспомнить, но тогда завелась я из-за простого подначивания его высочества по поводу моего телохранителя.
Мы с Зоором прятались от Грэма на террасе за кадками с лапайей, вечноцветущей желтой лилией. Когда Грэм во второй раз прошел мимо, не заметив нас, принц пожалел меня за неразделенное чувство к сатурийцу. Естественно, он нагло наговаривал! Принц ехидно настаивал на том, что не мог ошибиться: я втюрилась в своего охранника, как маленькая, глупая девочка. Я зловещим шепотом предупредила, что укушу за ухо, которое как раз находилось возле моего рта, – между вазонами было тесно, и мы стояли, прижавшись, – но принц не поверил.
Крик Зоора услышал даже Тристан в башне.
Воспоминания о вздорном лулианце, которого считала своим другом, вернули хорошее расположение духа. Лулианский принц – первенец короля Фадиаса, но наследовать трон по законам страны права не имел. Когда ему исполнилось четырнадцать, вспыхнуло восстание недовольных. Заговорщики взяли юного наследника в заложники и держали больше седмицы в доме почитателя бога Жизни. За это время свихнувшийся жрец провел на Зооре опыты. Он мечтал создать идеального охотника на нежить и выбрал "добровольцем" подростка, семью которого люто ненавидел.
Принца освободили поздно – он оказался сломлен духовно и изувечен физически. Раздробленные кости и страшные раны по всему телу… лучшие целители Межграничья собирали наследника буквально по кусочкам.
Основатель Лулианского королевства, устанавливая правила наследования, категорически запретил возводить на трон уродливых, рыжих, психически неполноценных и магически измененных. Зоор подпадал под три запрета: хромой, покрытый сетью тонких шрамов, нелюдимый, трансформированный десятками магов. У него даже ауры изменились: обычная лишилась почти всех светлых оттенков, магическая опустилась на один луч. Кстати, меня всегда возмущала несправедливость богов: усилить ауру нельзя, а вот ослабить легче легкого, особенно если окажешься в руках черномага.
От печальных размышлений захотелось есть. Шепотом позвав Юлиана и убедившись, что следопыт впал в спячку, я взяла себе полную чашку. Мисок у моего попутчика не было, но зато оказались две ложки и две чашки из легкого, магически укрепленного материала. М-да, кашка получилась на любителя. Буду надеяться, что Юлиан не прочь похлебать солененького. Первый раз – и так опозориться! Воровато оглядевшись, я прошептала заклинание улучшения вкуса. В кулинарной магии я не профессионал, но опыта хватает – в храме часто наказывали работой по кухне.
После каши захотелось пить. Вода попахивала тиной, и я, уже не опасаясь попасться, наложила на фляжку освежающее заклинание. Борясь со скукой, вспомнила о дневнике первой императрицы.
Отсиживаясь в трактире, я немного с ним ознакомилась. Но мой зад болел после неудачного перемещения, вернее, малоприятного приземления в лужу, и чувство разбитости не давало в полной мере сосредоточиться. А концентрация внимания была ой как необходима. Почерк императрицы как у ребенка, недавно научившегося писать. Да еще и вела она большинство записей на одном из старых языков, который я знала почти сносно благодаря Тристану. Поэтому приходилось перевод записывать – просто читать моих умений не хватало. В конечном итоге получился текст, от которого глаза полезли на лоб.
"Эвгуст сделал мне свадебный подарок. Она так прекрасна… Корона будущей королевы! Правда, пока королевы без королевства. Хотя Эвгуст посмеивался над моими мечтами о державе, где я была бы повелительницей, называя их блажью, главную монаршую регалию он мне подарил. И я дала ей имя – Corona astralis, то есть Звездный венец.
Сейчас это лишь артефакт. Но какой силы! В короне тридцать камней, тридцать фириллов. На вопрос, откуда такое богатство, жених загадочно улыбается и молчит.
Любимый вложил в создание венца прорву силы и бессонные ночи. Он сам нарисовал эскиз и в процессе изготовления накладывал заклинание за заклинанием. А мы-то с Антаром гадали, почему он такой вялый в последнее время. До главного в нашей жизни приключения остались считаные дни, а Эвгуст старался сделать мне приятное. Он действительно влюблен, и это наполняет меня гордостью – пробудить чувства в таком мужчине сможет не каждая.
Я жду день отправки с нетерпением. Я уверена, что у нас троих все получится. Мы просто обязаны добиться успеха. Если провалим задание, не видать мне моего королевства.
А корона так прекрасна, что не могу налюбоваться и боюсь, что не решусь оставить ее здесь. Да и зачем? Одним артефактом больше, одним меньше, она не оттянет сумки.
Когда Эвгуст возложил венец на мою голову, его глаза светились гордостью. Он пообещал, что сделает все, чтобы к нему я получила и королевство. Королевство, где будут править наши дети и дети детей наших детей. Звучит так запутанно и смешно, но – честное слово! – Эвгуст сказал именно так.
Как можно не любить такого восхитительного мужчину?!"
Я дочитала до конца и усмехнулась. Тысячу лет назад был "восхитительный мужчина", сейчас маньяк. Не знаю, что конкретно случилось с его лицом, но почему-то кажется, что это физический "откат" после жутко черного и злобного колдовства. Помнится, Тристан рассказывал о трех оставляющих отметины на теле и разуме заклинаниях.
"Червоточина" – самое милосердное, убивает мгновенно. Жертва не успевает ничего почувствовать. При исследовании трупа обнаруживается сердце, сплошь продырявленное, как яблоко, испещренное червем.
"Пламя зари" – массовое заклинание, применялось во время войны с многоликими. Придумал маг, обезумевший после потери всей семьи. Волна обжигающей энергии подкашивает противника, превращая его внутренности в пепел, заставляя умирать в муках. А вот внешних признаков на трупе почти не остается.
"Красная капель" – несчастный медленно истекает кровью сквозь маленькие порезы, нанесенные невидимым лезвием по всему телу. Пыточное заклинание, которое применяли во время войны некроманты из Аг-Грассы.
Эвгуст, "восхитительный" мужчина первой императрицы, мог использовать одно из трех либо какое-то другое, о котором я не слышала. Спрашивается, почему у могущественных заклятий неприятные последствия? Ну, так за все нужно платить! Боги не любят, когда не они, а кто-то другой портит их игрушки. Кстати, об игрушках. Получается, главный артефакт Северной империи – подарок ренегата, человека, которого, "ужаснувшись его деяниями", прокляла собственная невеста, а боги отправили в небытие на тысячу лет? Ну да, он ведь говорил об этом, а я еще не верила…
Corona astralis, Звездный венец – поистине удивительный и таинственный предмет. Думаю, немногие ведали, что в оправе из белого золота не бриллианты, а редчайшие фириллы. Вычислить, что это магический камень, легко, достаточно поместить корону в кромешную тьму. Сияние, излучаемое фириллами, не прекратится, а станет ярче. Хм, не скажу, что мне льстит вовлеченность в тайну, наоборот, чем меньше знаешь, тем дальше от последней грани.
Одна только примерка венца уже понижала шансы жить долго и счастливо. Хотя признаюсь: корона императриц риска стоила. Я никогда не забуду трепет, охвативший меня, когда она увенчала голову. Миг страха – и пронзительное чувство всезнания. Перед глазами раскинулась карта империи – внутренним взором я видела все семь провинций, точно с высоты полета птицы. И видела так четко, как не может видеть ни человек, ни полукровка-хэмелл… А потом все прекратилось. Корона признала меня, ведь того захотел ее создатель. Как и обещал Эвгуст, Звездный венец не наказал самозванку.
"На твоем месте я бы не стал расслабляться. – У Грэма прорезался голос, и, надо сказать, голос язвительный. – Наказание может быть отсроченным. Поймают тебя, вернут в Семиград, а венец возьми и прояви свою сущность. Сама знаешь – старые артефакты имеют подобие разума. Кто знает, когда он прозреет и наплюет на просьбу создателя?"
"Ты хочешь сказать, дорога в Семиград мне заказана?" – Я не стала обижаться на недоброе пророчество телохранителя, он простил мою грубость, почему я не могу извинить его за такую мелочь? К тому же доля правды в его словах присутствовала.
"Пожалуй, в предместье столицы соваться тоже не стоит. Венцу тысяча лет – радиус его влияния мог увеличиться".
"Наверное, стоит еще поискать данные по короне".
"Давай, время у тебя есть".
Спустя час у меня дрожали руки, а глаза закрывала пелена слез. О венце я ничего не нашла. Зато прочитала воспоминания Микаэль о последних днях Эвгуста рядом с ней.
Троица предтеч, сбитая с толку богом Мраком, вместо того чтобы обучать своих последователей магии и страху перед богами, вкладывала в неокрепшие умы кощунственные мысли. Но именно Эвгуст поднял восстание и повел своих вчерашних учеников к Дому всех богов. По пути армия чародеев жгла поселения, убивала мирных жителей, как писала Микаэль, "в практических целях отработки смертельных заклинаний". Она пыталась остановить жениха, но шепот Мрака оказался громче слов любви. Эвгуст сметал на своем пути и сильных и слабых, не щадя матерей с новорожденными детьми.
"Когда на моих глазах он испепелил грудного ребенка просто из-за того, что тот плакал, я поняла, что он так же испепелил и мою любовь. Глядя, как ветер раздувает кучку золы, в которой остались лишь маленький череп и коленные чашечки, я плакала от понимания, что любила монстра…"
Строчки дневника расплывались перед моими глазами. Я рыдала вместе с Микаэль. Бедные женщины! Да я готова разодрать Эвгуста собственными руками! А еще испытывала к нему благодарность за спасение! Кровожадное чудовище! Бездушный монстр!
"Не спеши обливать колдуна грязью, – резко произнес Грэм. – Мне Эвгуст не показался тем, кто убивает ради развлечения или в раздражении. Нет, не похож он на душегуба".
"Ты защищаешь проклятого ренегата?!"
"Нет, я уличаю во лжи первую императрицу".
"Не поняла… объяснись!"
"Плохо учила анатомию, Эва, – заговорил с насмешливым превосходством сатуриец. – Перечитай момент про "испепеленную любовь". У младенцев вместо твердых коленных чашечек мягкий хрящ, который тоже сгорел бы. Надколенники костенеют к трем – шести годам. Выходит, Микаэль чернит бывшего возлюбленного, но зачем?"
– Я просил не колдовать! – послышался недовольный голос Юлиана. Попутчик, сонно моргая, потянулся за фляжкой с водой. – Ты не только нарушила магическое молчание, ты еще испортила заговоренную фляжку, уничтожив чары свежести!
– О, прости, не думала, что болотный привкус – это сохраняющие чары.
– Ладно, думаю, маги убрались восвояси. И флягу я замагичу по-новому.
Юлиан поужинал, похвалив мои кулинарные способности. Потом мы быстро свернули наш лагерь, выбрались на тракт и ехали почти до самого рассвета. Попутчик пообещал, что это последний раз, когда мы передвигаемся ночью. Погоню он не чувствовал, значит, можно путешествовать как все нормальные люди, днем. Я выяснила то, что собиралась: Юлиан направлялся в Элевтию и не возражал против моего общества. Как мне показалось, он даже обрадовался. Грэму его реакция показалась странной. Но ведь подозрительность – хроническая болезнь всех телохранителей? Или я вновь вляпалась во что-то нехорошее?
А еще сегодня я вдруг поняла: маска принцессы Северной империи спала с меня, и больше надевать ее никто не заставит. Я больше не тень ее высочества! Отныне я – беглянка, ищущая ответы на вопросы, ответы, которые спасут две жизни.
Глава 16
Нежданные гости
Провинция Элевтия, Северная империя,
43 – 44-й день пришествия Эвгуста Проклятого
Под вечер мы прошли в открытые городские ворота, заплатив по два северина с человека. Магическую пошлину для городского накопителя с нас не стребовали, так как мы сообщили о кратковременности визита.
Оказавшись в Элевтии, я могла думать лишь об одном. О большом количестве горячей воды, в которую погружусь по шею… Мм, блаженство!
Когда читала о приключениях магов или охотников, мне и в голову не могло прийти, что путешествия не только веселье. Это и плохая погода, и запах лошадиного пота, и быстрые перекусы всухомятку, и тревожный сон на твердой земле. Но главное – невозможность сменить одежду и принять ванну. Нет, я, конечно, успела поездить по империи, заменяя принцессу, но таких неудобств ни разу не испытывала.
В дороге мы трижды наталкивались на солдатский патруль, дважды – на разъезд боевой четверки магов и один раз – на засаду охотников, выслеживающих белого круорха, повадившегося нападать на жителей окрестных поселков. А вот мелкая нечисть благодаря отпугивающим амулетам, которые не забывали вовремя напитывать силой, обычно обходила нас стороной, за что я неустанно благодарила богов.
Юлиан оказался молчаливым попутчиком. И раскрывал рот только во время привала, да и то, если в том наступала нужда. И мне не хватало общения. Привыкнув к бесконечному щебетанию фрейлин, я тяжело мирилась с тишиной. Поэтому радовалась присутствию Грэма, безотказного собеседника. За восемь дней совместного путешествия я знала о Юлиане столько же, сколько и до него. Не то чтобы стремилась залезть к нему в душу и выведать секреты. А тайны, несомненно, у следопыта имелись: ведь не может человек с безоблачным прошлым кричать во сне почти каждую ночь? Просто странно находиться с кем-то рядом и ничего о нем не знать.
В пригороде Элевтии у нас состоялся малоприятный разговор.
– Юлиан, ты говорил, что направляешься в Лул, – начала я издалека.
– Да, я помню, что и тебе в ту же сторону. – Парень сразу догадался, о чем я хотела попросить. – Но поспешу опередить твое щедрое предложение: туда я планирую добираться один. Я понял, что ты не простая риэлла, а с ворохом проблем. Прости, Эва, у меня своих неприятностей хватает, чтобы рисковать еще из-за твоих.
– Конечно-конечно! – рассердилась я тогда. – Не очень-то и хотелось заполучить в спутники мрачного молчуна!
Юлиан едва заметно улыбнулся, проигнорировав нелестную характеристику.
Несмотря на размолвку, попутчик галантно проводил до придорожного дома и подождал, пока я договорюсь о комнате. После чего попрощался и отправился на поиски пегасов, занимающихся перевозками. Я с завистью смотрела ему вслед. Эх! Счастливчик, он мог позволить себе комфортный перелет в любую точку Межграничья, тогда как я вынуждена передвигаться по земле, чтобы не наткнуться на преследователей.
Гостиный дом не мог похвастать удобствами, созданными магами-инженерами, и привычная купальня тут отсутствовала. Но за умеренную плату мне ее организовали прямо в номере: слуги быстро наполнили горячей водой деревянную бадью, поставленную посередине комнаты. Желание вымыться пересилило чувство голода, поэтому вскоре я чуть слышно постанывала от блаженства, нежась в ароматной воде. Часы в седле не прошли без последствий для кожи. Исцеляющая магия хэмеллов хороша, когда есть время на ней сконцентрироваться. Конечно, регенерация происходит и без сознательного участия меняющегося, но только если повреждения обширны или опасны для жизни. Эта особенность стоила жизни многим молодым хэмеллам в годы войны. Нанося раны подозреваемым в шпионаже, маги легко выявляли в своих рядах вражеских агентов. И только зрелые многоликие умели контролировать регенерацию, замедляя исцеление. Но если у стихийников не было под рукой Светоча Мульхема, редчайшего артефакта гениального изобретателя, отличить меняющегося от человека они не могли.
Убаюканная ласковыми объятиями воды, я задремала, чтобы вскоре проснуться от тревожного возгласа Грэма:
"Эва! К нам кто-то лезет!"
Плеснув пригоршню остывшей воды в лицо, я тоже услышала подозрительный звук, который доносился от двери. Задвижка медленно отодвинулась в сторону. Все еще сонная, я следила за ней с испугом. Дверь, резко открывшись, тотчас со стуком захлопнулась. Сначала подумала, что это сон с участием Юлиана – и потерла глаза руками. Но нет! В комнату пробрался следопыт, босой, в пропыленной, разодранной рубашке. В одной руке он держал сапоги, в другой – сумки.
Оглядевшись и задержав бесстыжий взгляд на мне, с улыбкой поинтересовался:
– Надеюсь, ты не успела соскучиться? Я вернулся, Эвочка!
Наглое вторжение или уверенность, что я обрадуюсь его появлению, испортили хорошее настроение. А может, виноват странный сон? Или его дурацкое "Эвочка"? Ненавижу, когда меня так называют!
– Пошел вон! – рявкнула я и махнула рукой в сторону двери, обдав Юлиана водой.
Его ухмылка стала шире:
– А тебе идет шапка из пены…
Машинально коснулась мокрых волос – и почувствовала себя глупо: на миг парню удалось сбить меня с толку.
– Выйди, пожалуйста, я раздета.