Зеркало показало мутную картинку мрачного, плохо освещенного помещения – то ли подземелья, то ли темницы. Голые каменные стены с чадящими факелами вместо магических светильников, длинный стол, на котором белело то, на что Зоор предпочитал не смотреть.
– Эй! – нерешительно позвал растерявшийся принц. – Лавиния, отзовись!
Тишина. Слышно, как капала вода. Принцу даже показалось, что он ощущал промозглую сырость и какой-то неприятный сладковатый запах смерти. Естественно, у него разыгралось воображение – зеркала передавали лишь изображение и звук. Принц рассерженно закусил губу. Ну и что себе надумала эта чудачка? Ведь ответила на его вызов! Почему не показывается на глаза?!
– Зои, ты где? С тобой все хорошо? Ты цела?
– Угу, цела-цела, – раздалось ворчливое, но говорившая так и не предстала пред очи принца. – Подожди, я сейчас.
По ту сторону зеркала что-то громко чавкнуло. Звук разрезаемой кожи, который принц определил легко, ведь его самого не раз резали наживо, не оглушая заклинанием онемения, – и Зоор побледнел. Что-то шмякнулось на каменный пол – и старший принц Лула тяжело опустился в кресло.
– А вот и я, – нежным голоском пропела рыжая девица, появляясь в пределах видимости артефакта. – Чего хотел, Зоорик?
Светлый балахон магессы покрывали подозрительные бурые пятна, золотисто-красноватые волосы были заплетены в аккуратную толстую косу, милое личико светилось торжеством. Помахав перед побледневшим собеседником синюшного вида отрезанной рукой, девушка поделилась своей радостью:
– Я научилась выращивать мертвую плоть! Видишь, какая мускулистая рука? А отрезала я ее у хиляка, которого едва ветер не сносил! Мой эксперимент удался!
Зоор на мгновение прикрыл глаза. Разделить радость Зои он не мог. Ему становилось жутко при виде юной красотки, увлеченно кромсавшей трупы. Но чего еще ждать от истинной некромантки?!
Принц успокоил участившееся дыхание и изобразил воодушевление.
– Я рад, Лавиния, что ты добилась успеха. Надеюсь, ты придумаешь практическое применение своему открытию?
– Обязательно, не сомневайся! – Девушка, не ожидавшая, что собеседник проявит интерес, расплылась в счастливой улыбке. – Раньше я создавала муэртиков из нескольких трупов. Теперь же мне достаточно одного – я просто заставлю его усиленно расти. Каких-то несколько часов – и некротический гигант готов! Прекрасные муэртики получатся!
– А за счет чего они растут? Трупы, отобранные для превращения в муэртов, смогут принимать пищу? – Зоор устало потер переносицу, припоминая последствия последнего эксперимента несносной девчонки.
Она создавала мертвых воинов, которые после исполнения задания должны самоуничтожаться. Что-то пошло не так – и она сотворила десяток обыкновенных зомби с одним таким маленьким недостатком: они не подчинялись своему творцу. Если бы не Эвгуст, внезапно нагрянувший в замок, Зоора с Зои сожрала бы неуправляемая нечисть. После того случая принц зарекся появляться в резиденции черномага, когда там гостила рыжая магесса. А так как она там практически обосновалась, то он давно не посещал Камбэр.
– Нет, они питаются магией, дурачок. Все-таки мертвая плоть – это мертвая плоть, – снисходительно ответила некромантка и хихикнула: – Ты наешься землей? Нет? Вот и для них еда та же земля.
Зоор скривился.
– Ладно, если ты не возражаешь, давай поговорим о еде для мертвых немного позже. У меня к тебе пара вопросов.
– Спрашивай, Зоорик, я к твоим услугам ближайший час. Потом меня трогать нельзя, я собираюсь…
– Да-да, я понял, – перебил принц девушку. – Насколько ты продвинулась в поисках Светоча Мульхема?
Зои вздохнула и, механически поглаживая руку трупа, призналась:
– Похвастаться пока нечем. Во дворец прохожу без проблем – недаром все детство я провела, лазая по тайным ходам. Но вот в лабораторию дяди и братьев проникнуть не удается. Тетка обновила защиту, сквозь которую не пробиться и магистру.
– А Светоч точно в лаборатории?
– Точно, – кивнула девушка, – это самое надежное место. Притом он где-то на виду, возможно, на полке, среди книг по алхимии – Вариор верит в безупречность таланта Анны.
– Ясно. – Принц потер подбородок.
– Эвгуст разочарован, – продолжила Лавиния. – И мне не по себе, оттого что я расстроила его. На одно только и надежда, что на мою родословную. Без моей крови его планы рухнут, как башенка из песка. Я все еще нужна ему.
Хитрый Хромой оценивающе рассматривал магессу. Ребенок! До нее пока не дошло, что Эвгуст легко переиначивает собственные замыслы. Сегодня ты ему необходим в качестве добровольного союзника, а завтра он использует тебя, как разменную монету.
– Ты что-то задумал, Зоорик? – вдруг вскинулась рыжая. – К чему эти расспросы? И не надейся, твои воры не смогут выкрасть артефакт. Хватит пытаться, ты только насторожишь мою семейку.
– Порой надежда – это все, что удерживает нас на краю.
Некромантка задумчиво склонила голову. Мужчина в зеркале часто сбивал ее с толку, порой она не понимала, когда он серьезен, а когда насмехается.
– Ладно, буду прощаться. Спасибо, милая, не буду мешать тебе. – Принц послал девушке воздушный поцелуй и, дождавшись от нее прощального кивка, разорвал связь.
Когда остаточная магия впиталась в серебристую поверхность зеркала, ночной король Лула передернул плечами. Лавиния Эспинс заставляла его нервничать. В этой девушке чувствовалась какая-то сумасшедшинка. Одни глаза чего стоили – порой искрящиеся весельем, порой неживые, затянутые инистой синевой. "Одержимая" – вот какое слово емко характеризовало магессу. Ради помощи в поиске пропавшего учителя она буквально заложила Эвгусту свою душу. По первому слову проклятого мага она создавала мерзких тварей и творила смертельную волшбу.
– Ильма, – негромко позвал принц.
Верная служанка тенью скользнула в комнату.
У Зоора имелось предостаточно преданных людей, готовых выполнить любые его приказы в знак искренней благодарности за все то, что покровитель делал для них. Но только Ильма могла умереть за него просто потому, что он ее об этом попросил бы. И принц ценил ее верность превыше талантов других слуг.
Девушка ждала приказаний в почтительном молчании. По обыкновению правую половину ее лица завешивала пелена густых волос, которые служили щитом, за которым прятались шрамы, полученные ею во время служения богине Любви. Если бы не Зоор, девушка потеряла бы не только красоту, но и жизнь. Впрочем, за нее она больше и не держалась.
– Распорядись приготовить комнаты для гостей. Также подбери девушек, которые скрасят их одиночество в течение одной ночи.
– Не ошибусь, если предположу, что речь идет о двух пустынниках, засевших перед дворцом?
– Да, Ильма, ты проницательна, как всегда. Отдай девушкам распоряжение, чтобы они не упускали своих подопечных из вида ни на одно мгновение – мне не нужны соглядатаи в собственном доме.
– Будет исполнено, ваше высочество.
Через полчаса Зоор принял Эспинсов и туманно пообещал, что попытается достать приглашение на Призрачные торги. Попытается лишь благодаря тому, что они – побратимы его младшего любимого братика.
Утром следующего дня принц достал из тайника артефакт, создающий магические печати, и изготовил для Карима с Лавджоем одноразовые пропуски. Подождав еще пару часов, чтобы не вызывать подозрений, вручил их гостям. Пустынники внимательно выслушали правила поведения на торгах и, поблагодарив, в свою очередь пообещали принцу оказать услугу. Зоор отнекивался недолго, для вида, а потом с удовольствием принял щедрое предложение.
Распрощавшись с друзьями Искандера, Зоор до вечера пребывал в хорошем настроении: он заполучил в должники не только брата, но и магов уровня фиолетового луча, оказав им пустячную, не стоящую особых усилий услугу. Искандер, сам того не зная, обратился по адресу: если кто и мог достать приглашения на Призрачные торги, то только тот, кто их проводил в последнее время, – сам распорядитель.
Глава 7
С некромантом в поддавки
Лапимар, Лулианское королевство,
50-й день пришествия Эвгуста Проклятого
Ноги по колено тонут в молочном тумане. Едва заметный ветерок шевелит распущенные волосы. Высокая влажность воздуха капельками воды оседает на горячих щеках. Над головой мягко сияют крупные звезды, и этот свет раздражает слезящиеся глаза.
Я плачу? Да. Я плачу…
Почему?
Я в отчаянии – выхода нет…
Помню, меня пытались в чем-то убедить. Убедить с помощью боли. Пытки – последний довод, который применили, перед тем как я потеряла сознание.
– Я спасу тебя. Если ты захочешь.
Туман расступается перед ним. Он. Снова он… Высокая, чуть сгорбленная фигура в неизменно черном плаще. И уже привычная ритуальная маска некроманта.
– И какова плата? Ты ведь ничего не делаешь просто так.
В иллюзорном мире грез боль отступила – и можно позволить себе насмешничать. Осознаю, что и во сне ему хватит могущества, дабы навредить мне, но мне не страшно. За себя мне не страшно. Разве можно бояться того, кто столько раз спасал от смерти?
– Бескорыстие для глупцов. Я помогу, если согласишься добровольно войти в ряды моих союзников.
– Тебе нужна настоящая принцесса Мариэлла?
– И ты можешь привести меня к ней.
Туман редеет – и с ним пропадает чувство оглушающей тишины. Мы стоим на берегу странного озера. Звезды, словно захлебнувшись в темноте, не отражались на водной поверхности.
– Зачем мое согласие, когда ты можешь заставить?
– Мои последователи идут за мной по своей воле.
– Если я нужна тебе, почему не вернул раньше? Ведь татуировка… мотылек позволяет следить за моим перемещением?
– Не только. Считай, что он позволяет находиться рядом.
Я жду. Мой выбор очевиден, его легко принять, зная, что впечатление о существе под страшной маской – сплошной обман.
– Ты согласна?
– Нет. Мне не грозит смерть, а боль можно перетерпеть.
Он делает шаг в мою сторону. Оказавшись на расстоянии ладони, медленно проводит кончиками пальцев по моему лицу.
Этого нет. Это выверт измученного сознания. Всего лишь сон…
Но необоснованный страх вырывается из-под контроля – и я поспешно отступаю назад. Нет, как бы хорошо он ко мне ни относился, что бы ни пообещал, я никогда не забуду, как хладнокровно растерзал четверых повстанцев возле храма Судьбы. И никогда не прощу заразительный ужас в их умирающих глазах, их кровь на моем лице, ее вкус на моих губах.
Никогда…
– Я так и думал. – Его тяжелый вздох, и моя паника: он читает мысли?! – Знал, что мое предложение покажется недостаточно соблазнительным. Что ж, увеличим ставки. Ты хотела найти родителей? Я помогу.
Неверие, удивление, радость, восторг, благодарность… Столько чувств сразу! Я узнаю имена родителей? И, возможно, обниму мать? Мать, преда… Да, мать, предавшую меня, бросившую на ступенях храма Судьбы. И воспоминание о ее бесчестном поступке заморозило радость надежды.
– Нет. Я хочу вернуться. Отпусти меня.
– Как скажешь, принцесса. Только помни: я приду, если позовешь…
И он растворяется в молочном тумане, который поднимается глухой стеной.
Я снова ничего не вижу. Туман сменяется тьмой…
Ледяная вода вернула в реальность.
Тот же каменный пол, тот же полумрак подвала, исполнявшего роль пыточной. И тот же столб, к поперечной перекладине которого подвесили мое измученное тело. Руки еще не успели выйти из суставов, но это всецело моя заслуга, а не милость палача…
– Подумала, многоликая? – Агграсский работорговец спокойно наблюдал, как помощник отвязывал веревки, и, усадив меня в полуобморочном состоянии в кресло, окатил еще одним ведром обжигающе-холодной воды. – Тебя оставят в покое, если согласишься. Что скажешь?
Слабость делает позвоночник мягким, и горделивой осанки больше нет в помине. Я сломлена.
– Нет.
Но не побеждена.
Некромант наотмашь бьет по лицу, а его помощник, коротконогий толстяк, подносит чашку с отваром и, крепко удерживая за подбородок, вливает его, разбивая губы. Собственная кровь и горечь трав – привычный вкус.
Пара мгновений – и тело выворачивает в невозможности сделать полный оборот. Бьюсь в конвульсиях – и сползаю в лужу, на каменный пол.
Больно… Как же больно! Вот-вот пойдут неконтролируемые изменения, но хианитовые кандалы останавливают их, стопоря болью. Агония. Мое тело пожирает безжалостный огонь боли.
Нет пытки страшней для хэмелла, чем принудительный возврат к родному облику. Так считала я раньше, пока не испытала, что такое оборот в хианите. Это в сотни, в тысячи раз хуже.
– Тебе больно, Эва? А ведь я только начал. У меня в запасе еще много приемов, которые сделают тебя покладистей.
– Насыплешь хианит в раны? – Моя усмешка получилась мучительно кривой. – Или заставишь его проглотить?
Старый агграссец побелел от злости и, отозвав помощника, вышел из пыточной. Похоже, можно возблагодарить богов за маленькую передышку.
Холод камня чуть приглушал внутренний жар, вызванный несостоявшимся полным оборотом. Смешно, но если бы не хианитовые оковы, я смогла бы увидеть свое лицо, настоящее лицо. Травы в отваре, которым так щедро поил агграссец, дорогие и редкие, вряд ли когда-нибудь я смогла бы приобрести их. Впрочем, я бы и не решилась – побоялась бы боли полного оборота.
Противно думать, что именно хианитом во время войны Братство пытало хэмеллов. Больше всего доставалось полукровкам и молодежи, милосердие не распространялось даже на детей. После такого люди еще удивлялись жестокости многоликих, лишавших захваченную землю плодородия. Предвечная, что за мысли лезут в голову?! Хотя, наверное, лучше думать о чем-то отстраненном, только бы не сосредотачиваться на боли, не заглядывать в будущее. Не хочу, не хочу думать о том, что будет дальше!
Не хочу.
"А чего ты хочешь, Эва? – проклюнулся недовольный голос Грэма. – Хочешь получить спасение от Благой Семерки? Надеешься, что боги во всем сиянии своей славы явятся за тобой? Или хотя бы пришлют своих сателлитов?!"
"Кажется, у кого-то истерика. И этот кто-то точно не я…"
"С тобой не только закатишь истерику, но и с ума сойдешь! Объясни, почему ты отклонила предложение Эвгуста? Он мог нас спасти".
"А чем потом с ним расплачиваться? Он не отстанет от меня, пока не получит все, что ему нужно! И может так статься, что к тому моменту, как я выплачу ему долг, меня объявят вторым проклятым колдуном…"
"Не сочиняй! Другие же пошли к нему на службу? Не побоялись обвинений в лояльности по отношению к Мраку?"
"У них, вероятно, не было выбора, Грэм. А у меня он пока есть".
"Хорошо, давай оставим вариант с Эвгустом. Признайся, Эва, ты любишь делать себе больно?"
"Чего?! Чтобы мне нравилась боль?! Совсем уже сдурел, Грэм?.."
"Ясно. Тогда почему отказалась от предложения некроманта?"
Я задумалась. Как объяснить мотивы человеку, который не догадывается о том, что я пережила, когда однажды согласилась открыть свою сущность на Призрачных торгах?
"Что?"
"Да, Грэм, меня уже и продавали и покупали. И произошло сие знаменательное событие именно на Призрачных торгах".
Два дня рабства напугали меня до такой степени, что я с радостью согласилась стать двойником принцессы Севера. Мне только-только исполнилось четырнадцать, но я понимала, что жрицы готовы использовать мои умения, не спрашивая согласия. И я не знала, куда они пошлют меня в следующий раз. Вполне могло случиться, что двухдневное общение с агграсским извращенцем – только цветочки. Одни боги знают, что служительницы Судьбы собирались поручать мне в дальнейшем, раз задание убить герцога-садиста выполнила чисто.
"Постой-постой! – оборвал мою отчаянную исповедь сатуриец. – Ты хочешь сказать, что шесть лет назад герцог Ассардо Доминни, папаша посла Мальто Доминни, умер от твоей руки?"
"Я же тебе об этом говорила! Перед примеркой Звездного венца!"
"Говорила, – согласился телохранитель. – Я решил, что ты участвовала в его убийстве косвенно, собирая для храма информацию или занимаясь слежкой. Значит, неуловимой отравительницей была ты?"
Убийство герцога Ассардо Доминни, младшего брата короля Аг-Грассы, по совместительству первого советника, всколыхнуло Межграничье, породив самые невероятные слухи и предположения. И никто не знал, что смерть ему принесла девочка, приобретенная для постельных забав. У величайшего ума Аг-Грассы имелась маленькая слабость – юные девушки. Казалось бы, ладно, любвеобильный политик королевских кровей, разве это диво? Пусть себе забавляется. Однако герцог любил ломать свои игрушки.
Долгое время по Морроне, столице Аг-Грассы, колесила черная карета без гербов, из которой выскакивали молодчики в масках, хватали красивых девушек и увозили в неизвестном направлении. Больше похищенных никто не видел. Живыми. Изуродованные тела спустя короткое время находили в общественных местах: на центральной площади, возле триумфальной арки, в саду храма бога Смерти, у ворот академии некромантии. Маньяк, словно издеваясь над агграссцами, сеял в городе панику. Магические патрули сбились с ног, пытаясь отыскать убийцу, но тщетно. Нарушитель общественного покоя оказался сильным колдуном и умело заметал за собой магические следы.
Вскоре стали пропадать аристократки. Отчаявшиеся родственники обратились к королю Джориану. Его величество только развел руками, пеняя на беспомощность сыскарей. А потом пропала единственная дочь второго советника. Девушка с мелодичным именем Алия исчезла в ночь накануне собственной свадьбы. Обезумевший от горя отец на глазах всего двора обвинил в страшном преступлении младшего брата короля. Якобы тот уговаривал разорвать помолвку и отдать дочь ему. Ассардо не стал отрицать, что восхищался юной красавицей и хотел сделать своей новой женой (к слову, первая, подарив наследника, скоропостижно скончалась) и теперь скорбит вместе с ее семьей. Лицемер даже пустил скупую слезу.
Второй советник неистовствовал, требуя от короля поскорее разобраться и наказать виновных. Король Джориан и разобрался – потерявшего единственное дитя отца отправили к целителям лечить зарождающееся безумие. А как иначе назвать убежденность, что извращенец – родной брат правителя?! Только сумасшествием!
Однако слухи поползли. Какой-то слуга припомнил, что его бабушка, нянчившая принцев, рассказывала, будто в детстве маленький Ассардо развлекался, мучая животных. Королева заметила нездоровые наклонности сына и уговорила венценосного супруга отправить ненаследного принца в школу некромантии, справедливо полагая, что строгие воспитатели выбьют дурь из их отпрыска. Видимо, били плохо. Слугу, припомнившего недостойные королевского рода события, тихо устранили, точнее, зарезали, когда он, пьяный, возвращался из трактира. Сплетникам пригрозили лишением монарших милостей и высылкой из страны. Родственники пропавшей девушки больше не обвиняли брата короля. Даже когда однажды ночью им подбросили ее тело, обряженное в свадебный наряд.