Но так было не всегда. На момент последней войны с хэмеллами Агатград не имел стратегического значения. Он мало того что находился невдалеке от Грани и ее Восточных врат, но еще и не приносил ощутимой пользы казне: добываемые тут агаты и в мирный час ценились мало, что уже говорить о времени военном? И расположенный поблизости Дом Забвения, в который ушли сотни как простых людей, так и магов, положение не спас. Так что когда войско противника подступило к городским стенам, император сообщил Братству, чтобы эвакуировали население и отступали без боя.
Оставленный Агатград хэмеллы сровняли с землей. А когда был подписан мирный договор и беженцы вернулись домой, их встретило пепелище, поросшее фиолетовыми цветами, получившими впоследствии название фиолика. Очень быстро выяснилось, что сиреневое растение отпугивает нечисть любого вида. Так Агатград стал самым безопасным местом в мире, ведь фиолика росла почему-то лишь здесь, даже если ее выкапывали вместе с местной почвой.
И если вначале путешественников привлекала безопасность города, то со временем, когда тут основали храмы богов Искусства, Жизни и Любви и начали проводиться всевозможные фестивали и праздники, стала притягивать сама атмосфера беззаботного веселья.
– Дом Забвения благодарит тебя, добрый человек.
Оторвавшись от созерцания урбанистических пейзажей просматриваемого как на ладони Агатграда, успела заметить, как привратник прячет в карман полученные от Юлиана северины.
– Теперь мы можем пройти? – Следопыт, казалось, сейчас взорвется от раздражения.
– Приходите завтра, Дом принимает паломников до полудня. – Стражник олицетворял собою само спокойствие.
– Но я ведь только что заплатил тебе!
– И Дом Забвения признателен за пожертвование, добрый человек, – невозмутимо подтвердил здоровяк.
– Какое к демонам пожертвование! – взбесился маг, и я поспешила уладить намечающийся конфликт:
– Пожалуйста, Юлиан, давай уйдем. Иначе нам откажут в просьбе вообще.
Парень до скрежета стиснул зубы и послушно пошел за мной.
– Эй, добрые люди! – окликнул любитель фиолики и дармовых денег. – Вечером начнется фестиваль иллюзионистов, и жаждущих его увидеть собралось столько, что вам уже не снять комнату в придорожном доме. Идите в трактир "У веселого Йоса", скажете, что от меня.
– Спасибо за совет, добрый человек, – съерничал Юлиан, – как-нибудь сами разберемся.
Детина загоготал, а мы стали спускаться с холма.
Увы, рекомендацией пришлось воспользоваться, когда и в четвертой гостинице нам отказали в поселении. Названный стражем трактир отыскался не сразу – Йоса Башевиса здесь любили, считая едва ль не местным героем, поэтому на вывесках многих общественных заведений стояло его имя. "У Йоса-победителя", "У пьяного Йоса", "У сытого Йоса", "У хитрого Йоса", "У Йоса-демоноборца" – от Йосов рябило в глазах.
Хозяин нужного трактира вначале также сообщил, что свободных комнат нет. Но услышав, кто нас послал, тотчас выдал ключи от одноместного номера.
Пообедав, по очереди приняв ванную и переодевшись в свежую одежду – спасибо Арисе, вернувшей мне сумку, полученную у Эспинсов, – мы отправились бродить по городу.
Узкие и широкие улочки, мощенные серым камнем, радовали чистотой. Лавки и магазинчики, харчевни и трактиры, пивоварни и пекарни встречались на каждом шагу. И, как подметил следопыт, занимали они нижние этажи едва ли не каждого жилого дома. А лотки с поделками из агата стояли прямо на улицах. Видя мой интерес к изделиям из местного самоцвета, спутник предложил зайти к ювелиру и приобрести что-то из украшений на память о поездке. Меня передернуло, стоило вспомнить наш с Валэри поход за серьгами, и я отрицательно покачала головой.
– Кстати, все забываю спросить, что случилось с ламчерионами? После Призрачных торгов дальнейшие события помнятся смутно.
Юлиан остановился, чтобы купить у пирожника горячую выпечку, и лишь потом ответил:
– После того как пегасы доставили нас во дворец Эспинсов, Карим отпустил их на все четыре стороны.
– Жаль, что так и не поквиталась с Валэри за подставу, – пробормотала я, с аппетитом вгрызаясь в пирожок с мясом, – конечно, перья пощипать ей не в моих силах, но что-то, да придумала бы.
– На Яна с Валэри не стоит злиться, они спасали своих близких, а ради любимых людей пойдешь на какую угодно гнусность.
В голосе воздушника отчетливо прозвучала печаль, и я сменила тему разговора:
– Слушай, а давай посмотрим фестиваль иллюзионистов?
– А как себя чувствует твой бестелесный друг? – осторожно полюбопытствовал парень. – Ему не повредит твоя излишняя активность?
Услышав в храме Судьбы, что в моем теле временно находится не только моя душа, а и погибшего телохранителя, он сдержанно и немногословно расспросил, как так получилось. И больше не заговаривал о сатурийце. Да только я неоднократно замечала его задумчивые взгляды и то, как хмурился, о чем-то размышляя. А один раз, глядя на меня, вдруг ни с того ни с сего покраснел. Грэм, расхохотавшись, сделал вероятное предположение, что следопыт вспомнил наш поцелуй. Поцелуй "втроем". Не знаю, как Юлиана, а меня такое пикантное обстоятельство продолжало смущать.
"Нет, не повредит, – усмехнулся сатуриец. – Скажи, что меня зовут Грэм".
Я выполнила просьбу телохранителя.
– Приятно познакомиться, а я – Юлиан, но уверен, ты и так это знаешь, – серьезно произнес стихийник и поклонился. – Жаль, что не можем поговорить без посредничества Эвы – ни разу не общался с сатурийцами так запросто, без формальностей.
"Кто знает? Вдруг судьба еще переплетет наши пути?"
Торжественная музыка, зазвучавшая где-то вдали, позволила мне оставить неожиданные обязанности "толмача" с мысленной речи на устную.
– Давай посмотрим, что там?
– Можно не смотреть, я тебе и так скажу. Там храм Жизни, из которого я удрал несколько циклов назад. И, судя по музыкальному сопровождению, жрецы проводят церемонию бракосочетания.
– Ого! Тогда чего мы тут стоим? Вдруг тебя узнают?
– Не переживай, не узнают. Меня считают мертвым, да и с момента побега я сильно изменился. Если не забыла, младшие жрецы бога Жизни бреют голову и постоянно постятся. Я не похож на лысого худого крысоглота, нет? Значит, не узнают.
Признаюсь, представить красавчика Юлиана бритоголовым заморышем у меня не вышло…
– Тогда давай посмотрим на свадьбу? Не поверишь, но я ни разу не видела этот обряд! Пожалуйста, Юлиан!
Уговаривала недолго – парень, вздохнув, согласился.
Взявшись за руки, как влюбленная парочка, мы пошли на звуки духовых и щипковых инструментов. И вскоре оказались перед храмом, из которого выходили новобрачные, получившие благословение бога. Молодых поздравляли родственники и друзья, костлявый жрец Жизни пытался дать последние наставления, а храмовые музыканты с певцами, не жалея инструментов и глоток, выводили веселые песни.
– Видишь, ничего интересного. Давай вернемся в трактир, хочу отдохнуть перед фестивалем.
Но нас заметили и окружили девушки в фиолетовых, как и наряд невесты, платьях. Смеясь, подружки новоиспеченной жены окружили нас плотным кольцом и, надев венки из фиолики и расцеловав Юлиана в щеки, ускакали дальше ловить молодых мужчин. Согласно поверью, чем больше свободных парней они перецелуют, тем счастливее будет семейная жизнь пары.
– Дурацкая традиция, – бурчал следопыт, оттирая щеки от разноцветной помады.
Я молчала, сдерживая рвущийся наружу смех. Забавно, что венок мой не верящий в приметы спутник не выбросил, а спрятал в дорожную сумку, когда мы вернулись в нашу комнату. Неужели собирается его сберечь, чтобы скорее встретить свою суженую?
– Ты приводи себя в порядок, а я спущусь закажу ужин, – не глядя мне в глаза, произнес парень и быстро скрылся за дверью.
В ванной комнате, обустроенной по последнему слову бытовой магии, я позволила себе расслабиться под струями горячей воды. Жаль, что насладиться удобствами в последнее время удается редко. Впрочем, с недавних пор душевный комфорт стал важнее физического. Мало, до грустного мало людей, с которыми мне хорошо и легко. В детстве самой собой я становилась лишь с Региной наедине. Потом, будучи тенью ее высочества, только с Тристаном не следила за словами, да иногда с Грэмом, которого все же чуть-чуть да побаивалась.
Четвертым человеком, перед которым раскрылась, неожиданно стал Юлиан. Как-то незаметно он вошел в доверие. После расставания, боюсь, буду по нему скучать.
"Эва, не влюбляйся, – с тревогой прошептал сатуриец. – Он все-таки сателлит Судьбы, своих желаний у него нет, только те, которые вложила Госпожа".
"А вдруг он все-таки не сателлит? А, допустим, выполняет для Предвечной разовую работу за награду? Ты ведь говорил, что в общении с богиней он не выказывал ей никакого почтения. Разве таким должен быть сателлит?"
"Он может оказаться должником Судьбы, а это хуже служения…"
"Ох, Грэм, дай боги, чтобы ты оказался не прав!"
С должниками боги не церемонятся, без труда приобретая и так же легко пуская в расход. А вот сателлитов берегут – их не трогает смерть, и время над ними не властно. Теряя физическую оболочку, они возрождаются вновь и вновь, чтобы служить своему покровителю. Но, как по мне, это самое страшное – служить, не имея других целей в жизни. Ни своих мыслей, ни своих желаний. А там, кто знает, как на самом деле обстоят дела? Все, что известно, это досужие домыслы сказителей, а правду не соизволил рассказать ни один сателлит Всемилостивых.
Последние лучики солнца скрылись за горизонтом, и теплый вечер плавно перетек в прохладную ночь. Под окнами трактира шумело сборище радостных гуляк, и мы с Юлианом, быстро закончив ужин, устремились вслед зевакам. Ярко освещенные магическими фонарями улицы пестрели празднично одетыми людьми.
Спрашивать дорогу не пришлось – толпа вывела нас к площади.
Перед сценой, приподнятой над землей на значительную высоту, стояло несколько рядов обитых красным бархатом кресел, занятых местной и приезжей знатью. Крепко удерживая меня за руку, Юлиан нагло протискивался сквозь толпу ближе к подмосткам. Возбуждение и веселье окружающих пьянило, заражая ожиданием чуда. Пресыщенная мастерством придворных иллюзионистов, я тоже захотела, чтобы меня удивили.
Первые выступления – ничего нового. Зато последующие оптические и слуховые иллюзии, проецируемые магом на сцене, отличались буйством фантазии: диковинные растения и животные погибших миров я, конечно, видела в энциклопедиях. Но вот так, вблизи, кажущимися почти настоящими, – никогда.
Один участник продемонстрировал талант в иллюзиях, имеющих запах и вкус. На деревянной площадке выросли ароматные розы выше двухэтажных домов, созрели гигантские заморские фрукты. А маленькие полупрозрачные зеленые человечки, подпрыгнув ввысь, слились в большую бабочку, которая вскоре распалась на тысячи цветков фиолики. Лиловые лепестки, падая на ладони зрителей, превращались в сочные красные ягоды. И, как утверждали смельчаки, попробовавшие их, сладкие. Впечатление от выступления этого иллюзиониста подпортил выкрик из толпы: "А теперь кабанчика на вертеле давай!"
Посмеявшись, мы приготовились бояться, ведь следующий конкурсант заявил, что создаст иллюзию, вызывающую у каждого зрителя свой, индивидуальный страх. И он не соврал – на сцене мне померещился Фирон. Что привиделось вмиг напрягшемуся следопыту, увы, выпытать не удалось.
От просмотра дальнейших номеров неожиданно отвлекло кольцо Антара, больно сдавившее палец.
"Оно словно куда-то тебя зовет. Попробуй подчиниться", – предложил Грэм.
"Угу, только кольцо еще и не диктовало свои требования".
Поворчав для вида, попросила Юлиана следовать за мной и вклинилась в людскую массу. Извиняясь, наступая на ноги, а порой и отбиваясь от игривых шлепков по мягкому месту, двигалась по указке пульсирующего на пальце артефакта. И вскоре столкнулась нос к носу с Вариором Эспинсом, облаченным не в традиционный плащ мага, а в костюм охотника на нечисть. И я с трудом его узнала.
– Простите, – обронил огневик, протискиваясь мимо.
И вдруг резко развернувшись, удивленно-обрадованно схватил за руку:
– Эва? Это ты, моя девочка?
– Эй, ты! Убери лапы от моей сестры! – Чуть отставший Юлиан ринулся, как он полагал, на мою защиту от нахального борца с нечистью.
– Да спасут боги Эву от родства с тобой, Юлиан.
– Ого, магистр, – спутник схватился за мою вторую ладонь, – вы решили сменить профессию? Или вместе с фестивалем проводят маскарад, а нам с Эвой никто не сообщил?
Вариор недовольно поморщился.
– Или я путешествую инкогнито, а ты только что выдал меня с потрохами перед целым скопищем народа?
– Прошу прощения, магис… риэл, – вовремя спохватился следопыт. – Но до вас тут никому нет дела, особенно после того, как вы набросили на нас "полог безразличия", – думаете, я его не заметил? Так, что вы там говорили о моем родстве с Эвой?
– Такой молодой, а со слухом проблемы… Прискорбно, юноша. Я сказал, что боги должны уберечь от родства с тобой мою внучку.
– Боги вам ничего не… – с пафосом начал Юлиан и, споткнувшись на слове, переспросил: – "Внучку"? Но как?
"Вот так прямота! Уважаю, Эспинс", – хохотнул сатуриец.
Я ничего не уточняла у Вариора – и без меня было кому этим заняться. Оглушенная его заявлением, молчала, пытаясь принять услышанное.
– Девочка моя, жаль, что ты не дождалась результата ритуала, – стихийник откровенно игнорировал моего попутчика, – я бы смог раньше тебя обнять.
И Эспинс прижал меня к широкой груди. Немота не проходила, а голова разрывалась от потока взбесившихся мыслей. Я – дочь пропавшего без вести Александра? В храм меня подкинула не изнасилованная хэмеллом мать? А кто тогда? Мой дедушка – один из могущественных магистров? Карим и Лавджой – дядья? И я принадлежу к потомкам Антара? Может, я сплю? Или вообще ополоумела?
"Тише, отдышись, – посоветовал Грэм. – Неужели чего-то подобного ты не ожидала? Когда Вариор прямо тебе заявил, что твое кольцо – родовой артефакт Антара? Не лицемерь, Эва, ты ждала доброй вести".
Озадаченным выглядел и Юлиан. Не пойму, он-то чего переживает из-за моего родства с Эспинсами?
"Может, влюбился? И теперь боится, что Эспинсы не захотят себе в зятья такого нищеброда?"
Ехидное предположение сатурийца, что мой попутчик имел на меня матримониальные планы, повеселило, но не убедило.
– Вариор? Что случилось? – Тревожный голос Сиеллы Иллиан заставил огневика выпустить меня из объятий.
Рядом с магистром водников стоял мой бывший учитель, которого здесь я точно не ожидала встретить.
– Представляете, друзья, я нашел свою внучку! – У расчувствовавшегося деда влажно блестели глаза. – Сиелла, Тристан, знакомьтесь, это Эвангелена, дочь моего Александра. Эва, это магистр ордена Воды Сиелла и Тристан, временный хранитель ордена Земли.
Пробормотав полагающиеся случаю слова вежливости, встретилась взглядом с обеспокоенным учителем и едва заметно кивнула. Да, Тристан узнал меня, но требовал подтверждения.
– Вариор, безумно за тебя рада, но нам нужно вернуться к остальным. Бери девушку с собой, если хочешь.
Натуральный цвет волос и наряд зажиточной купчихи Сиелле не шел, а вот на Тристане доспехи воина смотрелись неплохо. Интересно, зачем Магистрату подобный маскарад?
– Эва не может с вами пойти, магистр, у нее другие, жизненно важные планы, – напомнил о себе Юлиан, а я согласно кивнула.
Конечно, я счастлива найти родственников, но сейчас мне не до них.
– Эва? – Пренебрегая объяснением следопыта, вопросительно взглянул на меня дед.
Дед… как же чудесно оказаться его внучкой, несмотря на то, что он проводил на мне опыты! Грэм в ответ на мой мысленный визг счастья глумливо расхохотался.
– Увы, Юлиан прав, я не могу оставить незаконченными свои дела.
– Хорошо. Честно говоря, я тоже немного занят, поэтому давай договоримся вот о чем. Ты решаешь свои проблемы и возвращаешься домой. И, Эва, попытаешься вновь исчезнуть без объяснений, я отыщу тебя и выпорю ремнем. – Угрозу магистр произнес с улыбкой, но мне отчего-то стало неуютно.
"Ого! Скорый на расправу дедуля. Эвка, может, к демонам такого родича?"
"Было б из кого выбирать, подумала бы над твоим предложением".
– Да, Вариор, я согласна. Вы собираетесь найти меня по кольцу? Вы повесили на него следилку?
– Не только на него, – неоднозначно ответил Эспинс и, глядя поверх моей головы, нахмурился. – Грозящее международным скандалом выступление… Куда градоправитель смотрит?
М-да, разочарована: разговаривая со мной, магистр умудрялся поглядывать и на иллюзионистов. Надеюсь, представление того стоило.
На сцене очередной конкурсант умудрился развернуть целое действо исторического характера. Мастерски выполненные иллюзии показывали знаменитейшее событие, случившееся во времена еще первого конфликта с хэмеллами. Верхушка Дюжины натолкнулась на некроманта, сражающегося с военачальником меняющихся. И вместо того чтобы прикончить обоих, выступила на стороне черномага. Многоликому устроили символическую казнь – сожжение на костре. В древние времена так поступали с еретиками и ведьмами, то есть магессами, которые творили злую волшбу, вредящую людям.
Вот и сейчас иллюзионист в черном некромантском плаще воссоздал на потеху публике картинку давно минувших дней. Только вместо магистров прошлого на сцене действовали иллюзорные копии нынешних магистров. Мастерская работа – если бы не знала, что Вариор с Сиеллой стоят рядом со мной, решила бы, что они участвуют в представлении.
– Поджигай скорее монстра!
Одиночный выкрик нетерпения вскоре подхватила восторженная толпа, скандируя по слогам:
– Под-жи-гай! Под-жи-гай! Под-жи-гай!
– Чернь никогда не отличалась терпимостью, – холодно заметила Сиелла.
– Помилуй боги, Си, какая чернь? – удивился Тристан. – Здесь лишь те, кто может позволить себе отдых в городе тысячи утех.
– Под-жи-гай! Под-жи-гай! – неустанно повторяли зрители.
И криворотый некромант – фу, как неэстетично по отношению к окружающим, да еще во времена, когда косметологическая магия достигла невероятного подъема! – поднес факел к дровам, разложенным вокруг прикованного к позорному столбу хэмелла. Огонь жадно накинулся на угощение.
– А-а-а! – восхищенно завыла толпа.
Замечательная иллюзия – четкая, яркая, детальная, реалистичная…
"Ну-ка, ну-ка, дай взглянуть на криворотого некроманта и правдоподобного хэмелла".
Зрение на миг затуманилось…
"Эва! Это не иллюзия! Точнее, не все иллюзия! Некромант и хэмелл – настоящие!"
Несколько мгновений ушло на осознание сказанного сатурийцем. Еще мгновение я смотрела на Солара, к которому неуклонно подбиралось пламя.
Затем вцепилась в плечо деда и заорала:
– Это по-настоящему! Там сжигают посла Вискура!
К чести магов Дюжины, им не потребовалось время, чтобы переварить услышанное. И они не допытывались, каких грибов я поела, прежде чем бросаться дикими обвинениями. Они действовали.