- Чтобы он жил. Мир в Кристалле. Мы - Сочинители. Мы живём в обычном мире, но только затем, чтобы жил мир внутри Кристалла. Мы думаем о нём всегда, потому что его невозможно забыть. Мы перебираем его, как маленький ребёнок свои драгоценности. Оживляем каждую его крупинку. Путешествуем по нему - и там, где мы - там он теплеет и оживает. Нас, наверно, много. Адепты сделали так, чтобы в настоящем мире мы не встречались. А там, внутри, мы тоже не можем быть как люди. Мы только видим, наблюдаем. У нас нет тел. Мы как ангелы. Только мы не можем делать там то, что захотим. Мы можем только видеть. Иногда мы понимаем, что сейчас придумается какая-то новая частичка мира - и она придумывается, но не нарочно. Мы не можем решить, что нужно, а что нет. Тот мир сам решает. Он тоже видит нас, как мы его, и он выбирает, что из наших мыслей ему нужно. И всё, что ему нужно, он берёт у нас, и тогда оно оживает, а когда мы это видим, нам хорошо.
- Значит, вы построили целый мир?!
- Не они, - хмыкнул Мальчик. - А я. Я и есть Тионат Проклятый, которого считают мёртвым короли и маги, и простые люди, потому что так им удобнее. Тот Тионат, которого они могли видеть, действительно мёртв. Но он создал Кристалл. А вначале он создал Зеркала, чтобы обмениваться сознанием. Но Зеркало не могло ничего хранить, оно могло только отражать. Это было очень опасно, потому что если сознание перенесено неудачно, оно погибнет. Я экспериментировал на детях, потому что их тела и сознания восприимчивей - и за это меня назвали Проклятым - ведь я не таился, я говорил правду. Я не похищал детей насильно, я не лгал им. Дети часто бывают несчастными, как и взрослые, только взрослые отказываются признавать это. Они отказывают им в праве выбора. Они считают, что дети должны страдать на правах подчинённых, чтобы их них выросли такие уже убогие обрубки, как сами взрослые. Человек перестал меняться из-за этого, он выбрал стабильность и ограниченность. Если бы сознание человека продолжало развиваться так, как оно это делает в период детства - люди давно достигли бы дивных вершин… Ничтожества… Если бы не я - у них не было бы даже той слабенькой магии, которую они решаются применять. Потому что я бросают им куски, то, что они согласны принять, трясясь за свою стабильность, как вида…
- У нас говорили, что Тионат убивал детей…
- Не убивал. Погибали неподходящие. Я предупреждал даже их - я брал всех желающих, зная, что сохранить сознание при переносе могут только самые лучшие. На других я отрабатывал мастерство. В этом мире им всё равно был один путь - в живые мертвецы, ибо никак иначе я не могу назвать тех, кто отупев до предела, работает с рассвета до заката, не оставив в себе места даже для полноценного наслаждения пищей, сном и совокуплением. Они тешат себя мыслями, будто бы их дети будут жить по-другому - да как же! Глупцы! Общественные механизмы не позволят им этого никогда, как бы изобильна ни была земля - общество всегда расслоится на отупевших работяг и изнывающих от безделья ничтожеств. Между ними оказывается тончайшая прослойка тех, кто хоть как-то пытается жить, творить, развивать своё сознание - но, увы, развитие даже их разума резко замедляется после того, как достигнута основная цель роста организма - половое созревание. А потом это развитие останавливается полностью - а потом начинается деградация, которую они сами заметить не в состоянии… Я говорю с тобою непонятными фразами, но тут ничего не поделаешь, если ты хочешь узнавать - постарайся понимать то, что сможешь.
Я кивнул. Странно, что во мне почти не было страха. Как будто глубоко внутри я с самого начала понимал, кто такой Мальчик…
- Но тебе служат и взрослые. Адепты…
- Это повзрослевшие Сочинители. Сочинители мне нужны, чтобы мир Кристалла существовал, чтобы он был живым, движущимся, настоящим. Только в таком мире могут существовать те сознания, которые я переношу в Кристалл. В пустоте они распадаются. Очень быстро… Храм в Лисиппе нужен для отбора и подготовки Сочинителей. Мир Кристалла описан в Книге, которую дают читать всем, кого туда принимают. Эту Книгу написал один человек…
- Не ты?
- Нет. - Мальчик впервые опустил глаза, словно даже осунулся. - Только мне больно, когда вспоминаю… Он был единственным, кто… Иногда мне кажется, что даже Кристалл я создал скорее для него, чем для себя. Чтобы он жил… Но было поздно. Если бы я нашёл того, кто похож… я бы перевернул небо и землю… Я искал. Я думал, что может быть, души и вправду существуют, как лгут священники. Что умершие могут оживать в новых телах… Но это неправда. С тех пор я слишком хорошо изучил сознания - в них нет ничего от тех, кто исчез прежде. После этого я… сделал многое. Никаких границ. Никто не остановит меня, если я сам не остановлюсь, совершив ошибку. Просто некому это сделать, понимаешь?
- А я тоже… буду Сочинителем? И ослепну…
- Нет. - Мальчик усмехнулся. - Игра в Кристалл мне начинает надоедать. Я властен над ним, но эту власть можно перенести в этот мир, настоящий. В конце концов, не вечно же создавать Сочинителей, чтобы они поддерживали жизнь в Кристалле - это утомительно, отнимает время и распыляет силы - их можно использовать интереснее. Не так давно я понял, что дети, научившиеся в мире Кристалла чувствовать силу и разум стихий, сохраняют эту способность и здесь. Правда, чувствовать мало - нужно иметь силу, чтобы управлять.
Я сказал тебе, что я не лгу. Я не солгу тебе и сейчас - я вижу, как засветились твои глаза… Но не знаю, сумеешь ли ТЫ повелевать стихиями. Иди со мной, помоги мне - я обещаю тебе радость познания мира, такого мира, который не знают оставшиеся там, позади, в этом городе… Может быть, повелевать стихиями, летать в небе, играть с волнами, творить огнём сумеют только те, кто придёт за тобой - может быть, ими окажутся твои ученики или… потомки. Я не знаю. Но это будет дивный путь, и даже если ты не пройдёшь его до конца - твой разум, если ты пожелаешь, останется жить в Кристалле, когда тело твое одряхлеет, а потом, я надеюсь, наступят времена, когда ты проснёшься в новом мире, и, как утром, обрадуешься ярким краскам, обретёшь друзей, тех, кто не стареет, не умирает, а вечно юн и вечно творит мир!..
Часть 2. На запад
…Фр-р-р! Чпок!
Фр-р-р-р-ры! Чмок!
Жарко. Но где-то рядом - вода.
Гнилень мог бы определить точнее, но не хотел вмешиваться. Вмешаешься - спугнёшь звуки. А звуки - в них сейчас самое важное.
Овраг изогнулся в который уже раз. Зелёный, душный, медовый от зноя и трав - как в самом начале лета. Гнилень вскарабкался по глинистому откосу повыше - и увидел. Крохотная долинка внизу впереди, на ней трава то ли выкошена, то ли вытоптана, то ли её просто попросили не так буйно расти. На миг водяному померещилось, будто в дальнем конце оврага в дрожащем мареве распахнулся Океан. Гнилень поморгал, сердце ёкнуло.
Фррык! Чмок!
Наконец-то, отыскался малый. Бродяга непутёвый…
Брэндли выхватывал из родника, кипящего ключом, пузырящиеся, сверкающие комки - и швырял один за другим. В мелкую… ох… непростую девчонку! Вздрогнул Гнилень - какая-то вся чудная - широкоглазая, большеротая, нескладная - но как будто она, та самая…
Хихикнул кто-то. Гнилень оглянулся - и упустил миг, когда другая девчонка, постарше, выпрыгнула к тем двоим. Откуда выпрыгнула - не понять. Каждую укромную щелку в этом морочном овраге заполонил туман, непроглядный для него, болотного Хозяина. Ведьмин.
Старшая девчонка знает, что я здесь, понял водяной. Ведьма. Забавляется. Но Брэндли ничего плохого тут не сделают, это ясно.
А хорошо у них… Сам бы поиграл…
Старшая сунула Брэндли и мелкой по чудному ободу с ручкой. Кажется, что-то похожее Гнилень видал… давно только очень. Старый король, когда был ещё мальчиком, учился управляться с такими… ракетки, их называли.
- Не отбивай, - журчал голос старшей. - Нежно лови, отводи назад, а потом пускай обратно, как птицу!
Тихо отступил назад. В последнее мгновение, перед тем как глинистая кромка скрыла детей, увидел её, танцующую с ракеткой в руке и сверкающим, живым шариком воды.
* * *
…- Если бы я могла уйти в Океан… Многое бы случилось. Даже не представляю, как много.
- Мы бы нашли Острова, да?
- Острова. Это было бы просто. Я чувствую такую власть над водой - безмерную. У неё нет границ - и ею невозможно воспользоваться. Моя сила - от воды, но моя сущность растворена внутри этой земли, в её жилах. Древней ведьмы Ха не существует - есть множество существ, которые ею поглощены, и эти существа остались здесь, на этой земле, они остались дыханием земли, росою, теплом, шелестом ветра, запахом трав. Всё это невозможно унести с собой в Океан. Оно растворится, и я рассыплюсь, стану туманом, силой, лишённой объединяющего начала.
- Значит, и я не смогу полететь на "Бабочке"?!
- Ты - можешь. Разве стала бы я говорить тебе о том, что невозможно? Ты - такая, какою должна быть, Дзынь. Наша сущность в начале - свободная мечта, грёза. Земля ей дарит со временем силу и привязывает к себе. Но тебя сотворила не земля. Тебя создала я, и я дала тебе всё лучшее, что могла, поэтому в моей власти дать тебе и свободу. Ты можешь отказаться и стать такой же, как другие ведьмы, бродить в лабиринте туманов и забытья, поедая отчаявшиеся души, становясь могучей и пустой… А можешь уйти. Улететь. Что будет - никто не знает, потому что никогда ещё не было такого. Но ты - свободна. Уходи, Дзынь…
И она ушла. Брела по еле заметным тропинкам на крутых склонах холмов. Потом - вдоль тихо шепчущих речек. На закате вышла к морю. Дзынь не первый раз была на побережье, но только сейчас море ударило ведьмучку так сильно, что она села, опустила глаза и долго не решалась взглянуть в опускающееся солнце снова.
Завтра, подумала она. Мир начнётся сначала.
И уснула, упала, как мёртвая.
…Дзынь разбудил шторм. Западный ветер бросал волны на скалы, Дзынь казалось - водяной великан нарочно и упорно бьёт кулаком прямо в неё. Хочет раздробить берег и утащить ведьмучку с собой в океан.
Мне никогда не было так страшно! Я не боялась человечин, не боялась Ха, которую боялись все, кто её знал. Почему я боюсь Океана?
Он поёт. Или стонет. "О-о-о… О-о-о… Ооооо!" Что он мне сделает, если я подойду к нему?
* * *
- Ужасно не хотелось давать её Троготту, - признался Нимо. - Опять всё зависит от него. Мы все. Но я сколько раз перечитал эту книгу, о создании стэнции… снова и снова понимал, как легко всё испортить… Аль, скажи… ты его боишься?
- Он непонятный. Хотел бы держаться от него подальше, но не знаю, это страх или просто он мне не нравится? А почему его боишься ты?
- Потому что… может быть потому, что несколько раз был в его руках - полностью. В такие мгновения, когда оказывался беспомощным… Как будто нарочно… судьба так устраивает. В самые решающие минуты выбор делал не я. А он. И от этого кажется, будто его власть надо мной никогда не кончится. Он отпускает меня… или делает вид. И каждый раз мне приходится встречаться со страхом, который сильнее. Тогда, на Островах… Океан и Воздух взбесились… я ошалел от страха и не смог справиться с кораблём. Я, лучший ветряной маг Нимо, просто перестал чувствовать воздух. Оглох, ослеп. От страха.
- А разве кто-нибудь из Ветряных мог с таким вот справиться?
- Не знаю. Зато точно знаю другое - Эдели, Золотые, не падали в обморок от ужаса. Их сила - воля. Как наша сила - чувствительность. Наши чувства обострены, чтобы воспринимать самое нежное дыхание ветерка. Эдели наоборот - закаленные, потому что только воля может держать Огонь. Я слышал… слышал, только чуть-чуть… какие испытания проходят дети, предназначенные стать Эдели. Я умер бы сразу. Поэтому боюсь. Кажусь себе свободным - но как только нужна воля - снова и снова как голодный котёнок прибиваюсь к нему. А он позволяет уходить, может быть, потому что знает - я в его власти.
- Что же делать? Ты говорил Ивенн?
- Я думаю, она и так всё понимает… Скоро решится многое. Если белая пыльца Финетты окажется той самой, и мы получим стэнцию - не нужно будет больше ждать. Троготту придётся раскрыть карты - но до тех пор, Аль, хоть ты оставайся свободным от страха. Не бойся Троготта, помни, что он зависит от нас не меньше, чем мы от него.
* * *
В тот день Троготт решил приоткрыть часть наших тайн королю.
- Канцлер уже и сам догадывается о многом, - сказал он. - Ясно, что магия из-за Океана кем-то используется. Полёты "Лунной бабочки" видели многие, пусть и вдалеке от Скальной Столицы, этот корабль рождает новые легенды. Если получим стэнцию, придётся заложить второй корабль, на одном отправляться на поиски Островов слишком опасно. А для того, чтобы новый корабль был хоть вполовину так же хорош, как ваша "Бабочка", нужно разобрать три старых. Они давно куплены, но всё это вызовет новые вопросы. Ну и, наконец, перед отбытием мне придётся использовать другую магию, сохранить её в тайне уже точно не удастся. Если нам повезёт, и Острова отыщутся - хорошо. Если же придётся возвращаться… не хочется начинать всё сначала.
- Будем показывать королю магию воздуха?
- Не думаю. Король - религиозный человек. Маги с Островов избавлены от необходимости создавать себе богов - наверное, оттого, что слишком близко соприкасаются с истинными Силами. Нам не требовались культы и ритуалы. Даже в Городе-на-Холме, так случилось, религиозные общины не были сколько-нибудь заметны. В Скальной же сосредоточена и церковная власть, там находится главный собор. К счастью, их главный епископ, патриарх - разумный человек. Я давно нашёл с ним общий язык, и патриарх обещал не противодействовать нам. Мы договорились действовать к взаимной пользе, обставив дело так, словно наша магия очищена и благословлена Церковью. Тем не менее, в Столице следует избегать несогласованных "чудес", да и "чудес" вообще, чтобы не смущать умы.
…В Столицу мы въехали ночью в большой карете - тяжёлом и неуклюжем сооружении, которое я возненавидел к концу путешествия - карету неприятно качало, я не мог уснуть, не мог поговорить с Нимо, Троготт сидел напротив, и нельзя было понять, смотрит он на нас или нет, и что думает.
К концу пути качающаяся тьма измучила невыносимо. Обыкновенно днём я вижу неясные цвета, а прикосновения воздуха создают вокруг особенный мир. Если же мы с Нимо держимся за руки - мир этот становится почти зримым, живым, отчётливым. Но стенки кареты запирали меня, делая по-настоящему слепым. А ещё - я не знал, что чувствует Нимо, не решаясь взять его ладонь при Троготте.
Неужели, он всё так нарочно устроил - запер в этом отвратительном ящике на колёсах, чтобы понаблюдать за нами? Интересно, чего он ждёт - что мы будем держаться изо всех сил или плюнем на него и сделаем вид, что Троготта вообще не существует?
Всякие дурацкие мысли лезли в голову. Самым мучительным был страх - что, если Троготт вообще не хочет, чтобы мы снова стали видеть и оказались свободными?! Ведь тогда он лишится власти над нами. Может, он нарочно испортил семена стэнции, а теперь испортит и пыльцу, собранную Финеттой? Если так - придётся ждать ещё долгий-предолгий год. А самое главное - мы не узнаем, будет ли в этом виноват Троготт, или стэнция из Долины Цветов слишком сильно изменила свойства.
- Если написанное в книгах путешественников и учёных - правда, то земля очень большая, Нимо, - сказал я вслух. - Если в этот раз ничего не получится, я хочу улететь с тобой отсюда - туда, где нас никто не знает. Ты уже уходил однажды, только тогда ты был один. Где-нибудь далеко наверняка найдётся страна, где так же тепло, как на Островах, а может быть, в Океане есть другой остров, и мы начнём всё сначала.
Нимо глубоко вздохнул и взял меня за руку. Тьма побледнела, сделавшись предрассветным серым сумраком, в глубине которого светились два тускло-алых огня.
Пусть себе смотрит, подумал я.
Карета стала взбираться выше и выше, минуя арки и мосты. Я знал, что дорога ко дворцу тянется крутым серпантином - центр Скальной Столицы венчал исполинский каменный столп с небольшой площадкой - Белый Перст. Серпантин казался бесконечным. Когда лошади встали, мир вокруг меня затопила тишина - внезапная и такая осязаемая, словно из горячего воздуха степи окунаешься в холодное озеро. Карета шевельнулась - и звуки льдистыми иголочками полетели отовсюду, вонзаясь мне в кожу - в пальцы, в щёки…
Лакей отворил дверцу - морозный воздух с гор ворвался внутрь, на миг закружилась голова. Я чуть не упал, мы с Нимо обхватили друг друга, замерли.
И тут где-то поблизости распахнулись ещё двери. Они были большими, огромными, за ними - дышало совершенно незнакомое пространство. Непохожее ни на небо, ни на землю. Там звуки вели себя иначе - одни точно сухие горошины, другие - скорее как маленькие молнии, прыскали отовсюду, тихие, еле уловимые - но вездесущие. Оттуда плыли, ниспадая, неведомые запахи, отдалённо напоминающие бальзамическую свежесть хвойного леса - и всё же совершенно другие.
А вдалеке, в каком-то потустороннем небесном слое нового пространства затаилось, бесконечно медленно дыша, исполинское существо.
Я стоял не знаю сколько… Нимо держал меня двумя руками - я чувствовал, что он понимает больше. Но не торопит. Троготт тоже ждал, где-то далеко-далеко. И были ещё люди по сторонам - и они ждали, затаив дыхание.
Нимо коснулся моей щеки.
- Идём, Аль, замёрзнешь.
И правда - как похолодало, будто зима! Снежинки невесомо падали и падали - на волосы, на ладони. Я повернулся, втянул воздух обычного мира - тут вот-вот должен был заняться рассвет, воздух сделался подвижнее и нёс в себе особенный, кремовый привкус утренней зари. Идти внутрь непостижимого было страшно. И я рассердился на себя за этот страх, шагнул…