…За стеною была тишина. Старик понимал, что прошло не очень много времени, меньше четверти часа. Но секунды ускорялись, и воздух густел. Чтобы встать и подойти к двери, нужно было расталкивать его, задыхаясь, а чтобы переступить порог, понадобилась вечность.
- Кирис… - прошептал старик.
По коридору двигалась тень. Огромная бесшумная тень с глазами, сияющими ледяным огнём. Смертью.
- Сатана!
Пасть открылась. Беззвучный рык оттолкнул старика, он ждал пламени и смрада серы, но воздух из пасти волка пах волглым лесом, дождём и горькими ягодами калины.
Волк бросился на дверь кельи - мордой и передними лапами. Старик вскинул руки - запоры были ничтожны, и если Кирис стоит близко…
Дверь осыпалась древесной трухой, заблестела чёрной слюдой стена за нею. Когти зверя проскользили по стене, не оставив следа - только гаснущие синие искры.
Зверь оскалился и отступил, а старик в растерянности смотрел на чёрное стекло стены. Он забыл о волке, и когда снова повернулся к нему, увидел только смутную тень, как будто между светильником и ею замерла невысокая, полупрозрачная фигурка человека.
* * *
Наверное, Брэндли испугался. Что не сможет остановиться - вода пьянила, вода кружила, звенела, пела, вода дарила силу щедро, он легко мог сломать подземное русло и вырваться к небу.
Брэндли почти не вспоминал, чего хотел и зачем. Только короткими вспышками, будто замерев у очередного изгиба реки, он вдруг замечал свои искрящиеся руки, вытянутые вперёд или обхватившие выступ, и по привычке вдыхал странный, пахнущий кислым металлом воздух…
Я попаду в океан, он растворит меня. Может, не навсегда - однажды, волшебной ночью, когда луна обезумеет от силы, я выберусь на берег в приступе тоски… Пройдёт сто лет или тысяча… Я буду плакать, пока светит луна, а потом забудусь.
Откуда взялось это знание - наверно, из какой-нибудь книги в библиотеке замка, романтической сказки. Правда или нет - неважно, Брэндли теперь не хотел быть просто водой.
Прежде чем уйти на "Бабочке", я должен узнать тайну! Тайну грота и мальчика, спящего в ручье…
* * *
Хорошо просыпаться в бабушкином доме! Далеко-далеко что-то тикает - наверное, сверчок, или это за стеной прячется маленький домик, и в нём - старичок с молоточком. Тишина похрустывает, свет заполнил комнату, и стены кажутся не стенами, а картинами или окнами - каждое со своей страной. Пока глаза ещё не совсем открыты, пока от ресниц тянутся невесомые ниточки сна - можно выбирать. Любую страну, любое путешествие.
Кирис резко поднялся, сел, и комната качнулась. Хочется, наконец, исследовать дом, уголок за уголком, каждую укромную щелочку. Он же необыкновенный, Кирис всегда знал, но как-то краешком, не получалось остановиться, чтобы увидеть по-настоящему. Он редко бывал у бабушки, чаще ему бывало там скучно без городской жизни, без привычных вещей. Он хотел быстроты, и отмахивался от спрятавшихся тайн, думая, что они вечны, как и он сам.
Но теперь-то я здесь, с наслаждением думал Кирис. Теперь все тайны мои. Все запахи и шорохи, и тени, и всё, что за окном…
Один неуверенный шажок. Только глянуть. Как будто лёгкая мелодия. За окном солнце так и пышет, почему так ярко - неужели там зима? Или солнце сделалось таким ослепительным, что все краски стали золотисто-белыми?
Кирис хотел прыгнуть через подоконник, но не пускала одежда. Она была слишком тяжёлой, и Кирис сбросил куртку и штаны. Горячая волна сама перекинула его туда, навстречу бесконечности. То ли снег, то ли поле золотой, спелой пшеницы - а посередине тропинка. Бежать легко. Часы и дни. Просто бежать. Самое лучшее на свете - не знать усталости.
Так было долго, и земля опускалась позади, точно дно огромной чаши. Наверно, Кирис поднимался всё выше. Хотелось оглянуться, но Кирис говорил себе, что надо добежать до края, и уж потом всё увидеть, чтобы дух захватило.
Как странно… Мелодия, которая вначале влекла вперёд и выше, сейчас была тягучей и низкой, её резкие тремоло хватались за ноги, будто плети травы. Кирис уже несколько раз споткнулся. Он рассердился, первый раз в этом мире, и это было обидно, и ещё обидней было то, что слёзы потекли как у малюсенкой девчонки, а впереди показался человек, небольшой, не старше Кириса, и его никак нельзя было обойти, а надо было заговорить, и это трудно…
- Пусти!
Мальчик покачал головой. Он улыбался, и это сбивало с толку. Кирис понял, что не сможет его толкнуть.
- Ты кто?
- Я - Тони. Ты должен вернуться.
- Почему должен?
- Там жизнь. - Тони махнул рукой, туда, откуда Кирис прибежал. - А тут - даже не сон. Оцепенение.
- Почему ты мне мешаешь…
Тони широко раскрыл глаза.
- Там жизнь! Я бы вернулся…
Закружилась голова. Всё-таки я устал, подумал Кирис. Ему хотелось злиться, но злиться на Тони он не мог. Тони был похож… на кого-то. На кого-то из другой, ненастоящей жизни оттуда.
- Из-за тебя… Я не добежал.
- Прости. Но я не мог тебя пустить. Их было много… Они ушли и пропали… Растворились. Стали всем этим. Это всё тот человек с Кристаллом. Он живёт ими. Их жизнью. А они исчезают.
- А ты почему не исчез?
Тони как будто растерялся. Кирис заметил его смятение. Неужели, врёт?! Нет, он не может…
Тони сел. И Кирис невольно опустился рядом.
- Наверно… меня кто-то держит. Я не помню. Я мало что помню.
Их плечи соприкоснулись, и Кирис увидел, что земля стала плоской. Горизонты исчезли. Стало тяжело. Будет трудно идти. И ещё Тони…
- Я тебя выведу.
* * *
Ручей стал другим, сильным и шумным. Капала отовсюду вода. Пещера казалась Брэндли живой, будто чрево дракона. Дракон спал много веков, но теперь что-то растревожило его.
Брэндли замер в двух шагах от камня. Женщина, которая приходит и сидит возле мальчика - что будет с нею, когда пещера останется пустой?
Я попрошу воду рассказать ей. Вода послушается, а я не могу ждать, и оставить его тут нельзя - ручей становится рекою, и даже лицо мальчика изменилось, на нём - тревога, волосы полощут, будто на сильном ветру, и губы силятся что-то сказать.
Она появилась, едва Брэнли попытался приподнять мальчика над водой, усадить.
- Нельзя, - сказала она грустно, но так, словно не удивилась появлению водяника. - Ему нельзя дышать воздухом. Так сказала Она.
- Она?
- Большая Ведьма положила его в этот сон. Тони отравлен. Ему дали яду. Воздух будет убивать его.
- Зачем его отравили? - Брэндли тоже сделалось спокойно и грустно. Как будто он знал всю эту историю, только позабыл. Он сел, держа голову мальчика на коленях. Женщина села тоже - на другом берегу ручья.
- Этот яд изменяет кровь, соединяет её с ветром и небесами. Говорят, люди из-за Океана привезли его с собой. Некоторые из них, приняв этот яд, не умирали, а начинали летать. Тони очень хотел летать…
- Он не знал?
- Он не знал. Он знал только, что снадобье может не подействовать. Одоринус обманул его. Так же, как многих. Давал надежду, говорил, что ищет способных летать. Сперва Тони смотрел в его колдовской кристалл, не знаю, зачем - Тони не успел рассказать… или не захотел. Потом он выпил этот яд, а потом пришёл и сказал, что ничего не получилось. И стал задыхаться. Наш отец позвал Ведьму. А Ведьма сказала, что Одоринус уже забрал кусочек души Тони, а когда Тони умрёт - то весь окажется там, в его ловушке. И она тоже что-то сделала с Тони, так что Одоринус теперь его не получит.
- А вы… его мама?
Женщина улыбнулась.
- Я его сестра. А ты кажешься мне очень знакомым, маленький водяник. Наш отец тоже был водяным… правда, он был не настоящий наш папа - но он нас спас и потом мы его очень полюбили. Он многим казался страшным, только мы его не боялись. Ото всех он требовал, чтобы его звали Гнилень, так забавно… только мы звали его "Бу"…
- Почему? - шепотом спросил водяник.
- Ну, ведь "Гнилень" - это по-человечески звучит не очень-то приятно. А он рассказал нам однажды, что в детстве его звали совсем не так - Бурун. Это потом он велел называть себя древним болотным прозвищем, в память о ком-то из предков. Его мама звала его смешно - Бурунчик. И мы говорили ему: "Бу". Никто кроме меня и Тони не знал, почему. Теперь знаешь и ты… Скажи, наверно, ты мой братик? Ты, наверно, внук Бу, правда?
Брэндли кивнул. Он быстро отвернулся. Шум воды становился сильнее и сильнее.
- Ты Брэндли, я вспомнила! Я слышала о тебе… Река хочет унести Тони, ты будешь с ним, ты позаботишься о нём? Вы отправитесь к Народу Моря, правда? Дай мне знать потом, пожалуйста, братик!
- Да…
Тоника вошла в реку и обхватила одной рукой Тони, другой обняла водяника. Вода смывала слёзы, вода шумела, и можно было ничего не бояться…
- Она торопит вас… Так жалко, что мы не встречались раньше, Брэндли… Я тебя уже люблю, мой братик, до свиданья!
Потом она исчезла за клокочущей, ревущей водой. Подземная река несла их, как безумный горный поток, как ураган, и Брэндли порою переставал понимать, падает ли он сквозь туннели бездны или летит на воздушном корабле. Он крепко-крепко прижимал к себе Тони, но знал, что вода не причинит ему вреда, не разлучит - могучую волю Великой Древней Ведьмы и главы рода Хлюпастых помнила и безупречно стремилась исполнить даже эта дикая стихия…
* * *
Они шли и шли. Бесконечно долго.
- Неужели там меня не хватились? - растерянно проговорил Кирис, остановившись, чтобы вытряхнуть колючку из сандалии. - Мой дядя обещал быть близко. Если… с ним ничего не случилось.
- Здесь время другое. - Тони присел рядом. - Можно… я посмотрю?
- На мой сандаль?! - удивился Кирис. - На, конечно. А зачем?
Тони смутился.
- Ты настоящий. Не такой, как всё здесь. Мне кажется, от тебя расходится тоже настоящее.
- Что расходится?
- Не знаю, как объяснить. Все, кто сюда приходят, вначале как будто обыкновенные. Настоящие. А потом - растворяются, делаются тем, из чего здесь всё состоит. Песком, ветром, небом, травой… Может быть, ещё чем-то, если уходят совсем далеко… но я не знаю. Я бы хотел посмотреть, что там дальше, но сперва меня что-то держало здесь, а теперь - просто боюсь. Знаю, что исчезну. Там… жарко. Там будто огонь. Когда я иду туда, делаюсь тоньше и тоньше, испаряюсь. Сперва было жарко, и я потел, но пить здесь нечего, и постепенно из тебя уходит уже не вода, а будто всё остальное, ты с виду остаёшься прежним, а на самом деле - призрак. Мне кажется… из-за этого я не могу выйти отсюда.
- А как ты всё это чувствуешь? Настоящее.
- Это… Если бы я умел… Ну, вот смотри, вокруг тебя даже трава взаправду, она другая. Пока ты не появился, я даже не мог уколоться колючкой, потому что для меня их нет. И вся трава - она просто трава. Не какие-то травинки, отдельные, разные, одни мягкие, пушистые, другие ломкие, жёсткие, одни с колосками, другие с зонтиками… белые, жёлтые… Я вспомнил всё это сейчас, потому что вокруг тебя трава настоящая. И колючки. А так - она одинаковая. Как ковёр без узора. К ней и не присмотришься. Не за что ухватиться глазами. Просто слово - "трава" - и ничего больше. Так же и всё остальное. И время тут такое. Оно… мелкое-мелкое. Настоящее время - из кусков. В каждом куске что-нибудь случается. Поэтому время движется. А тут не случается ничего, и кусков времени нет, оно как вода. Посидишь один час, а по правде это может быть секунда или сто лет, потому что время ни к чему не привязано. Ничего нет. Пустота - а ней эти слова: "земля", "небо", "воздух", "песок". И я… я остаюсь, пока помню, что я такое, что у меня внутри, в голове. Мои мысли, память. Но это быстро тает, остаётся одно слово, "Тони". Наверно, меня тоже давно бы тут не было, если бы не вы, те, кто приходит… - Тони вдруг вскочил, бросил сандалию. Лицо его сморщилось. - Нельзя! Нельзя! Уходи!
- Ты чего?! Тони…
- Тебе нельзя быть со мной! Я такой же… Я хочу от тебя настоящего. Я… я беру твою силу, так же, как всё здесь. Я будто вампир.
Он побежал. Кирис бросился следом - бежать было трудно, обутая ступня увязала в песке, а босая - она словно летела, отталкиваясь от поверхности. Кирис скинул и вторую сандалию. Тони исчез. Всё было одинаковым. Ни звука.
- Тони! Ты где? Хватит уже… Слышишь, я всё равно не уйду без тебя. У меня не получится. Слышишь? Выходи, Тони!
…Он лежал, скорчившись, за бугорком, наполовину зарывшись в песок. Кирис вытащил его и поднял, очень легко, Тони и вправду был лёгкий.
- Пошли.
Тони замотал головой.
- Тогда я тебя потащу. - Он обхватил Тони, проволок его несколько шагов, и вдруг Тони дёрнулся всем телом, закричал.
- Ты чего?!
- Больно… Я… наверно, запнулся о камень. - Он вздрогнул ещё раз, успокаиваясь, потом встал. - Пусти, я сам. - Улыбнулся. - Это так здорово!
- Сильно больно?
- Да нет… Неожиданно. Я забыл уже, как это. А сейчас всё прошло. Наверно, я правда вампир. Только пью не кровь.
- Заладил! Пошли тогда скорее, чтобы я не стал тоже вампиром.
- Ладно. Кирис!
- Что?
- Ты потерял сандалии. Надень их, а то будет труднее.
…Они шли и шли.
- Ты не вернёшься, пока я с тобой, - вздохнул Тони. - Пока я близко, я отнимаю, тяну тебя назад.
- Ерунда, - буркнул Кирис.
- Нет. Не ерунда. Не получится так просто.
- Если бы мой дядя знал, он помог бы. Я должен… Я должен его позвать.
- Что ты придумал, Кирис?!
- Я… попробую петь.
…На тихой волне отраженье
Прохладной луны в вышине
Качается, шепчет в забвении
Истории дивные мне.Отныне не будет покоя -
На запад бегу по волнам,
И вечность устало проходит,
И звёздно уснул Океан…Всё ближе и ближе границы,
Дрожит мотыльками волна,
Мираж, растворяясь, искрится -
Мой Остров из лунного сна.
…- Снег! Снег! Снег летит!
- Бежим! Уже недалеко.
- Мне холодно…
Кирис обернулся - Тони был белый, почти как сам снег, а губы посинели. Снег валил всё гуще. Темнело. Впереди, в темноте маячило окно. Тони не мог идти. Кирис несколько раз хватал его за руку, но ладонь Тони выскальзывала. Кирис не сразу сообразил - она сделалась будто из тумана.
- Господи, ну что нам делать?!
- Ты иди, - прошептал Тони. - Позовёшь на помощь, и потом меня вытащишь.
Он обманывает, понял Кирис. Потом его уже не будет.
Кирис стал стягивать рубашку.
- Что ты делаешь?
- Надевай… И это тоже. И сандалии.
Окно в стене было всё ближе. От него струилось тепло. Кирис подсадил Тони, а тот вдруг упёрся изо всех сил, растопырив локти.
- Чего ты, давай!
- Я не пойду! Я не хочу! Я не настоящий…
- Дурак, лезь скорее! - Кирис, разозлившись, толкнул Тони изо всех сил - а тот завизжал, проваливаясь в жёлтое сияние.
- Я там умру! Я же… у меня нет тела!..
Кирис обмер. Что он наделал! И уже не исправить… Он прыгнул вперёд… и на миг задохнулся тяжёлым воздухом, закружилась голова. Кирис осел на пол, пытаясь ухватиться за что-нибудь - но стены оказались слишком гладкими. Дым благовоний, еле уловимый в самом начале, когда Кирис входил в Кристалл, сейчас дурманил до тошноты. Перед глазами качалось лицо… бесконечное лицо Одоринуса.
* * *
- Я прикажу его схватить! Король мне поверит, подпишет указ, эту тварь нужно казнить немедленно - иначе она ускользнёт. Сколько ещё он будет губить души детей?
- Нет. - Тони невесело улыбнулся. - Одоринуса вы не удержите. Да и не нужно это теперь. Только повредите. Всеми тайнами Кристалла владеет только он. Маги Воздуха готовы отправиться на запад, а без Кристалла им не исполнить задуманное.
Кирис, не выпускавший руки Тони, удивлённо окинул его взглядом. Тони изменился - он говорил как взрослый, и голос у него стал спокойным и уверенным. Даже патриарх как будто робел перед ним. Странный мальчик в одежде Кириса явился в тот миг, когда огромная седая волчица растворилась в воздухе. И в тот же миг исчезла обсидиановая стена, и патриарху стало не до Тони - он увидел Кириса на полу кельи, увидел склонившегося над ним Одиринуса. Патриарх оттолкнул мага, подхватил мальчика на руки, кликнув стражу…
- И всё-таки я хочу, чтобы Одоринуса оставили в темнице - пусть маги Воздуха и король вместе решают, как быть.
Тони кивнул.
- Кирис, ты хорошо себя чувствуешь? Прислать лекаря или нужно ещё что-нибудь? - Патриарх боялся оставлять мальчика, но дела торопили.
- Всё хорошо… Я побуду тут. С Тони.
Патриарх кивнул и вышел.
…- Ты меня боишься? - тихо спросил Тони.
- Чуть-чуть. Ты какой-то… будто взрослый. Как у тебя получилось стать настоящим?
- Мне помогла ведьма. Она была рядом. За дверью кельи.
- Ведьма?!
- Она… просто возвратила мне то, что взяла. Правда, я сам теперь немножко другой, помню и знаю больше, чем обычный мальчик. Чем тот Тони, которым я был. И пока ещё не понимаю, хорошо это или плохо. Я ещё не привык.
- А ты… ты же останешься с нами, правда? О, я забыл! "Лунная бабочка", я должен тебе рассказать про неё!
- Я теперь знаю про "Лунную Бабочку"… Кирис, ты летишь с ними?
- Ага! Нимо и Альт… Они сказали… Я попрошу, они согласятся, возьмут тебя на корабль.
- Конечно, возьмут. - Тони почему-то засмеялся. - Куда они теперь от меня денутся…
Это было непонятно, но не плохо. Кирис вздохнул - свободно, легко - день распахивался яркий, звонкий, как самые радостные ноты священного гимна.