Киндерман выглянул из окна. Светилась ротонда Капитолия. Конгресс засиживался допоздна Он опять закрыл глаза и припомнил разговор с патологоанатомом, состоявшийся в ту ночь, когда умер Дэннингс.
"Такие повреждения могли быть получены в результате падения?"
"Нет, вряд ли. Грудинная и трапециевидная мышцы должны были воспрепятствовать этому. Кроме того имеются еще мышцы шеи, связки и тому подобное..."
"Понятно... И все же скажите прямо: возможно это или невозможно..."
"Видите ли, он был пьян, и мышцы, безусловно, были расслаблены. Если толчок оказался сильным и..."
"И если предположить, что он падал с высоты двадцати или тридцати футов..."
"Да, конечно. Кроме того, сразу после удара его голова должна была стукнуться обо что-то. Другими словами, при стечении ряда обстоятельств... падение, конечно, могло привести к летальному исходу. Могло... Я повторяю: могло..."
"А мог ли это сделать другой человек?"
"Да, но он должен обладать большой силой".
Киндерман проверил алиби Карла Энгстрома на момент смерти Дэннингса. Время сеанса в кинотеатре совпадало, равно как и время проезда транзитного автобуса. Кроме того, шофер автобуса, на котором Карл, по его собственному утверждению, возвращался домой, закончил работу и сменился на остановке, где Висконсин-авеню пересекает М-стрит, именно там, где, по словам Карла, он и сошел приблизительно в 9.20. Автобус немного запаздывал, но шофер успел нагнать время в дороге и приехал на остановку в 9.18.
На столе у Киндермана лежал еще один документ: обвинение Энгстрома в уголовном преступлении от 27 августа 1963 года Он обвинялся в неоднократном хищении наркотиков на протяжении нескольких месяцев. Брал он их из дома врача в Беверли Хиллз, где служил вместе с Уилли:
"...родился 20 апреля 1921 года в Цюрихе (Швейцария), женился на Уилли Браун 7 сентября 1941 года. Дочь Эль-вира родилась в Нью-Йорке 11 января 1943 года, адрес неизвестен. Подсудимый..."
А дальше шло совсем непонятное.
Врач, который, без всякого сомнения, должен был выиграть дело, неожиданно, не дав никаких объяснений, отказался от обвинения.
Через два месяца Энгстромы нанялись на работу к Крис Макнил, Это означало, что врач дал им положительную рекомендацию.
Энгстром, безусловно, воровал наркотики, но медицинская экспертиза показала, что у него не было ни малейших признаков, изобличавших его как наркомана.
Почему?
Детектив все еще не открывал глаз. Он начал тихо декламировать "Бармаглота" Льюиса Кэрролла:
"Варкалось. Хливкие шорьки..."
Это тоже помогало ему прояснить сознание.
Дочитав стихотворение, он открыл глаза и уставился на ротонду Капитолия. Попытался ни о чем не думать. Но, как и прежде, ему это не удавалось. Детектив вздохнул, и взгляд его упал на отчет полицейского психолога - об осквернении в Святой Троице.
"...статуя... фаллос... экскременты... Дэмьен Каррас.." Некоторые слова были подчеркнуты красным карандашом. Киндерман посидел немного в тишине, потом, достав пособие по колдовству и черной магии, открыл его...
"Черная месса... форма поклонения дьяволу. Ритуалы, как правило, включают в себя:
1) проповедование зла среди членов общины;
2) совокупление с бесом (по общему мнению, болезненное, так как пенис беса обычно описывается как "ледяной");
3) различные осквернения, чаще всего сексуальные.
Так, например, из мучной пыли, фекалий, менструальной крови и гноя изготавливают нечто вроде огромных гостий - облаток для причастия, которые затем разрезают и используют в качестве имитации влагалища. Священнослужители производят акт совокупления, выкрикивая при этом, что они насилуют саму Святую Деву Марию или вступают в содомистскую связь с Христом. В других случаях девушкам вводят во влагалище статуэтку, изображающую Христа, а в область ануса вставляют гостию, после чего священник, проламывая эту гостию, совершает содомистское насилие и произносит всякого рода богохульные слова Большая роль в таких ритуалах зачастую отводится статуям Христа и Богоматери. Так, ярко раскрашенной для придания ее облику большего распутства статуе Святой Девы приделывают груди, и дьяволопоклонники сладострастно сосут их. Или создают на такой статуе имитацию влагалища и вонзают туда пенис. А статую Христа снабжают фаллосом, и потом как мужчины, так и женщины совершают с ним самые невероятные развратные действия. Иногда в роли распятого на кресте Христа заставляют выступать живого человека, а извергнутое им в результате непристойных развлечений семя собирают в специальные сосуды и используют для изготовления гостии, которую затем пачкают в экскрементах и кладут на алтарь..."
Киндерман перелистал страницы и нашел абзац, в котором описывались ритуалы, связанные с человеческими жертвоприношениями. Он медленно прочитал его, покусывая себя за подушечку указательного пальца. Закончив чтение, он нахмурился и покачал головой. В задумчивости детектив взглянул на лампу и выключил ее. Потом вышел из здания и поехал в морг.
Дежурный, сидевший за письменным столом, жевал бутерброд с ветчиной и сыром. Завидев приближающегося Киндермана, он быстро стряхнул крошки с кроссворда.
- Дэннингс,- хрипло прошептал детектив.
Дежурный кивнул, записал в кроссворде какое-то пятибуквенное слово, потом поднялся и, прихватив с собой бутерброд, пошел по холлу. Киндерман последовал за ним, зажав в руке шляпу. Ему казалось, что вокруг пахнет тмином и витает еще какой-то запах, похожий на запах горчицы. Они подходили к морозильным установкам, которые хранят тех, кто спит вечным сном без сновидений.
Они остановились у номера 32. Дежурный с безразличным выражением на лице выдвинул ящик с трупом Потом откусил кусок бутерброда, и маленькая крошка ржаного хлеба, испачканная майонезом, упала на саван. Некоторое время Киндерман смотрел вниз. Потом медленно и очень аккуратно отодвинул край простыни и увидел то, во что никак не хотел верить.
Голова Дэннингса была повернута на 180° и лежала затылком вверх.
Глава пятая
По глинистой овальной дорожке зеленой низины университетского кампуса в полном одиночестве бегал трусцой Дэмьен Каррас. На нем были шорты цвета хаки и хлопчатобумажная футболка, насквозь пропитанная потом. Впереди на холме белел известковый купол астрономической обсерватории. Сзади находилась медицинская школа, которую со всех сторон обступали холмы развороченной земли.
С тех пор как: Дэмьена освободили от обязанностей советника и воспитателя, он приходил сюда каждый день и накручивал круги в погоне за здоровым, спокойным сном. Он уже почти выздоровел, вырвав из сердца цепкие когти горя. Теперь оно почти отпустило его.
Двадцать кругов...
Почти отпустило.
Еще! Еще парочку!
Почти отпустило...
Кровь гудела в его сильных мышцах. Длинными пружинистыми шагами Каррас огибал поворот и тут заметил человека, сидящего на той самой скамейке, где он оставил свитер, полотенце и брюки. Дэмьену показалось, что человек наблюдает за ним. Может быть, он ошибся? Нет... Человек повернул голову в том направлении, куда побежал Каррас.
Священник увеличил скорость и пошел на последний круг. Ему казалось, что от его шагов дрожит земля. Потом Дэмьен замедлил бег; тяжело и шумно вдыхая воздух, он перешел к ходьбе. Дэмьен прошел мимо скамейки, прижимая руки к бокам и не обращая на незнакомца никакого внимания. Мускулистая грудь и плечи сильно растянули рубашку и деформировали надпись "философы", нанесенную на ткань с помощью трафарета. Когда-то эти буквы были черными. Но в результате частой стирки они потускнели и теперь едва прочитывались.
- Отец Каррас? - хрипло позвал лейтенант Киндерман.
Священник оглянулся и, прищурив глаза от солнечного света, кивнул. Он подождал, пока Киндерман подошел к нему, а потом жестом пригласил его пройтись.
- Вы не возражаете? А то я упаду,- задыхаясь, пошутил он.
- Конечно, конечно, пожалуйста,- без особого энтузиазма согласился детектив и засунул руки в карманы.
- Мы не встречались раньше? - начал иезуит.
- Нет, святой отец. Нет, но мне кто-то говорил, что вы похожи на боксера. По-моему, какой-то священник, я уже не помню.- Детектив вытащил бумажник.- У меня совершенно нет памяти на имена.
- А свое собственное имя вы помните?
- Уильям Киндерман, святой отец.- Сыщик показал служебное удостоверение.- Отдел по расследованию убийств.
- Правда? - Каррас рассматривал значок и удостоверение с нескрываемым мальчишеским любопытством. Его взмокшее, раскрасневшееся лицо выражало наивность.- А что случилось?
- Вы знаете, святой отец,- задумался на секунду Киндерман, вглядываясь в грубые черты лица священника,- вы действительно похожи на боксера. Извините меня, но этот шрам, вот этот, около глаза, делает вас похожим на Брандо из кинофильма "В порту". Вы настоящий Брандо. Вам, наверное, все об этом говорят, святой отец?
- Нет, не говорят.
- А вы когда-нибудь занимались боксом?
- Совсем немного.
- Вы из Вашингтона?
- Из Нью-Йорка.
- Клуб "Золотые перчатки"? Я угадал?
- Вы дослужитесь до капитана.- Каррас улыбнулся. - Чем могу быть полезен?
- Замедлите немного шаг, пожалуйста. Эмфизема.- Детектив указал на свое горло.
- Извините.- Каррас пошел медленнее.
- Ничего. Вы курите?
- Да.
- Вам не следует курить.
- Да, конечно. А теперь объясните мне, в чем все-таки дело.
- Разумеется. Я заболтался. Между прочим, вы сейчас не заняты? - поинтересовался детектив.- Я не отрываю вас от чего-нибудь?
- От чего именно? - удивился Каррас.
- Может быть, от молитвы.
- Да, вы непременно будете капитаном.- Каррас загадочно улыбнулся.
- Извините, я что-нибудь упустил?
Каррас покачал головой, но улыбка не сходила с его губ.
- Я сомневаюсь, что вы вообще когда-либо что-либо упускаете,- возразил он.
Киндерман остановился и попытался придать своему лицу сконфуженное выражение, но, встретив взгляд священника, опустил голову и рассмеялся.
- Ну да. Конечно... конечно... вы же психиатр. Кого я хочу провести? - Он пожал плечами.- Вы знаете, святой отец, у меня такая привычка. Вы уж меня простите. У меня свои методы. Ну хорошо, давайте остановимся, и я вам расскажу, о чем, собственно говоря, идет речь.
- Осквернения,- угадал Каррас, кивнув головой.
- Да, мой метод не удался,- спокойно заметил детектив.
- Извините.
- Ничего, святой отец, я заслужил это. Да, эти происшествия в церкви,- подтвердил он.- Верно. Но помимо этого и еще кое-что более серьезное.
- Убийство?
- Да. Отгадайте еще что-нибудь. Мне это нравится.
- Но вы же из отдела по расследованию убийств.- Иезуит пожал плечами.
- Это ничего не значит, Марлон Брандо. Ничего не значит. Вам не говорили раньше, что вы очень умный священник?
- Моя вина,- пробормотал Каррас. Он продолжал улыбаться, хотя начал понимать, что помимо воли задел своего собеседника.- Я все же не понимаю, какая здесь связь?
- Послушайте, святой отец, можно мне надеяться, что этот разговор останется между нами? Конфиденциально? Так сказать, небольшая исповедь?
- Конечно.- Дэмьен открыто смотрел на детектива.- Так в чем дело?
- Вы знаете режиссера, который снимал здесь фильм, святой отец? Бэрка Дэннингса?
- Да, я видел его.
- Вы его видели.- Детектив кивнул головой.- Вы знаете, как он умер?
- Ну, из газет... - Каррас снова пожал плечами.
- Это только часть правды.
- Да?
- Только часть. Послушайте, а что вы знаете о поклонении дьяволу?
- Что?
- Терпение. Я вас подвожу к главному. Поклонение дьяволу - вам это знакомо?
- Немного.
- А все, что касается самих ведьм, не охоты на них, а самих ведьм?
- Да, я когда-то писал статью по этому вопросу,- Каррас улыбнулся.- С точки зрения психиатрии.
- В самом деле? Отлично! Это большой плюс. Просто подарок судьбы. Вы можете мне очень помочь, даже в большей степени, чем я ожидал. Послушайте, святой отец... В общем, давайте поговорим о поклонении дьяволу...
Киндерман буквально вцепился в руку священника Они прошли по изгибу дорожки и направились к скамейке.
- Знаете, святой отец,- вновь заговорил детектив,- я человек мирской и далеко не специалист в этих вопросах. Откровенно говоря, образованностью тоже не отличаюсь. Во всяком случае, в формальном значении этого слова. Но я много читаю. Я знаю, как относятся в обществе к людям, которые, что называется, "сами себя сделали". Их считают отвратительными, ни на что не годными дилетантами, ну и все такое... Самообразование отнюдь не в почете. Однако я ничуть этого не стыжусь. Поверьте мне, ни капельки. Я...- он вдруг оборвал себя на полуслове, потупился и покачал головой.- Ну вот, опять ударился в лирические откровения. Знаете, дурная привычка - много болтать. Извините. Я понимаю, вы очень занятой человек...
- Да, я молюсь.
Иезуит произнес это мягким тоном, но в то же время голос его был сухим и лишенным всякого выражения.
Киндерман на миг застыл и бросил на священника удивленный взгляд.
- Вы это серьезно? Неужели? - Он вновь повернулся и двинулся вперед - Итак, осквернения... Они у вас никак не ассоциируются с поклонением дьяволу?
- Возможно. Такие ритуалы есть в черной мессе.
- Это уже хорошо. А теперь насчет Дэннингса Вы читали, как он умер?
- Он упал.
- Ну что ж, я скажу вам. Только, пожалуйста, пусть это останется между нами.
- Конечно.
Детектив вдруг помрачнел, ибо священник прошел в этот момент мимо скамейки и, судя по всему, отнюдь не намеревался присесть на нее.
- Вы не возражаете, святой отец? - В голосе Киндермана слышалась едва ли не мольба.
- Против чего? - Каррас непонимающе взглянул на собеседника.
- Против того, чтобы остановиться и, быть может, посидеть где-нибудь,- пояснил детектив.- Например, вот здесь.
- О, конечно.
Они повернули обратно к скамейке.
- У вас не будет колик? Или судорог?
- Нет, я уже отдышался после бега.
- Вы уверены?
- Да, вполне.
- Ну что ж, тогда прекрасно.
- Итак... О чем вы говорили?
- Да-да, сейчас, одну секунду, пожалуйста.
Киндерман со вздохом облегчения опустился на скамейку.
- Ну вот, отлично, так будет значительно лучше,- пробормотал он, в то время как иезуит вытирал полотенцем блестящее от пота лицо.- Старость, знаете ли, не радость...
- Вы спрашивали о Бэрке Дэннингсе?
- Бэрк Дэннингс... Бэрк Дэннингс...- Детектив пристально уставился на свои ботинки. Потом поднял взгляд и посмотрел прямо в лицо Каррасу.- Бэрка Дэннингса, святой отец, нашли у подножия длинной лестницы ровно в семь часов пять минут. Ему, словно цыпленку, свернули голову на сто восемьдесят градусов.
Отчаянные крики раздались с бейсбольного поля, где тренировалась университетская команда. Каррас замер и заглянул лейтенанту в глаза.
- Так это произошло не в результате падения? - наконец произнес священник.
- В принципе все возможно.- Киндерман пожал плечами.- Но...
- Маловероятно,- задумчиво продолжил Каррас.
- И что вам приходит в голову относительно поклонения дьяволу?
- Ну,- вымолвил наконец иезуит,- предположим, что бесы таким образом ломают шеи ведьмам. По крайней мере, так утверждает легенда.
- Легенда?
- В основном да. Хотя, по-моему, некоторые люди умирали подобным образом. Наиболее вероятно, что это были члены общества дьяволопоклонников, которые либо отреклись от черной мессы, либо выдали ее секреты. Но это только догадка.
Киндерман кивнул.
- Точно. Я вспомнил о подобном убийстве в Лондоне. Это было уже в наше время. Вернее, не так давно, четыре или пять лет назад, святой отец. Я читал об этом в газетах.
- Да, я тоже читал, но все это оказалось газетной уткой. Или я ошибаюсь?
- Нет, все верно, святой отец, абсолютно верно. Но в данном случае вы можете проследить некоторую связь между убийством и осквернением в церкви. Может быть, это какой-то сумасшедший священник или некто, настроенный против церкви? А может быть, подсознательный протест...
- Больной священник,- пробормотал Каррас.- Вы об этом?
- Вы психиатр, святой отец, вот вы и скажите мне.
- Безусловно, в осквернениях есть психическое отклонение, какая-то патология...- Каррас задумчиво натягивал на себя свитер.- И если Дэннингса убили, то я считаю, что убийца страдает расстройством психики.
- И, возможно, что-то знает о поклонении дьяволу?
- Возможно.
- Возможно,- хмыкнул детектив.- Тот, кто подходит под эту статью, очевидно, живет где-то поблизости и имеет по ночам доступ в церковь.
- Больной священник...- тихо повторил Каррас и протянул руку к выгоревшим брюкам цвета хаки.
- Послушайте, святой отец, вам это, конечно, тяжело. Я все понимаю. Но ведь для священников на территории университета вы - психиатр, святой отец.
- Нет, у меня теперь другие обязанности.
- В самом деле? В середине года?
- Таков приказ.
Каррас пожал плечами и принялся надевать брюки.
- И все-таки вы должны знать, кто болен, а кто здоров,- настаивал Киндерман.- То есть вы понимаете, какую болезнь я имею в виду. Это вы должны знать.
- Совсем не обязательно, лейтенант. Совсем не обязательно. Если бы я и знал, это было бы чистой случайностью. Я не занимаюсь психоанализом. Мои обязанности - давать советы. Я действительно не знаю, кто бы это мог быть.
- Ах, ну да. Врачебная этика. Если бы вы и знали, то все равно не сказали бы.
- Скорее всего, нет.
- Между прочим, это я вспомнил так, к слову. Такая этика очень часто идет вразрез с законом. Я не хочу утомлять вас мелочами, но не так давно одного калифорнийского психиатра посадили в тюрьму за то, что он не дал полиции определенных сведений о своем пациенте.
- Это угроза?
- Не говорите ерунду. Я упомянул об этом так, к слову.
- Я всегда смогу объяснить судье, что это была исповедь,- усмехнулся иезуит, вставая, чтобы заправить в брюки футболку.- Если уж быть с вами до конца откровенным,- добавил он.
Детектив мрачно взглянул на Карраса.
- Хотите заняться делом, святой отец? - Он тоскливо поглядел куда-то в сторону.- Впрочем... Какой вы святой отец? Ведь вы же иудей. Я сразу это понял, как только увидел вас.
Иезуит фыркнул.
- Смейтесь, смейтесь,- проворчал Киндерман, а потом вдруг и сам озорно улыбнулся: - Кстати, я вспомнил сейчас одну историю. Когда я сдавал экзамен на право быть принятым на службу в полицию, один из вопросов звучал приблизительно так: "Что такое бешенство и как следует поступать, если вам придется с ним столкнуться?" И знаете, что ответил на это кто-то из тупоголовых претендентов? Догадываетесь? Он сказал: "Раввины - это иудейские священники, и я готов оказывать им всяческое содействие". Клянусь вам, это истинная правда.
Каррас рассмеялся.
- Может, пройдемся еще? Я провожу вас до машины. Вы оставили ее на стоянке?
Детектив молча посмотрел на него и не двинулся с места.
- Вы полагаете, наша беседа окончена? - наконец спросил он.