В этот вечер я обедала у Молли. Ее папа отправился в очередное длительное путешествие. Марджи, домработница, которая остается в доме Молли, когда ее папа в отъезде, заказала для нас пиццу пепперони, пару салатов и шарики мороженного на десерт.
Была ли я довольна? Ну да. Пепперони я люблю. Но главное, мне не приходилось сидеть за столом напротив Этана.
После обеда мы с Молли сидели у ее монитора, просматривая последние сплетни из "Места Лиц" - нашей школьной доски объявлений.
Спальня Молли почти такая же маленькая, как и моя новая комната. Она повесила на одну из стен свои рисунки - от пола до потолка, и это просто потрясающе.
Угадай, кто хочет принести своего болванчика в школу, - спросила я.
Молли покачала головой.
Неужели его не волнует, что его сочтут придурком?
Я пожала плечами.
Я не могу понять это. Думаю, он просто хочет быть в центре внимания.
Мой папа говорит, что он уже где-то видел болванчика Этана, - сказала Молли. - Он просто не может вспомнить где.
Давай не будем говорить об этом, - сказала я и взглянула на часы. Почти половина девятого. - Я, пожалуй, пойду домой и напишу очерк. Я и так у миссис Хагерти в черном списке.
О! Посмотри на это, - сказала Молли, вперив взгляд в монитор. - Фотография Сиди Сигал, сделанная у нее на дне рождения на прошлой неделе. О, вау! Не могу поверить, что она разместила это в Интернете. Видели бы это ее родители.
Закончилось тем, что я просидела у Молли еще час, а потом побежала домой писать очерк. Его нужно было сдать завтра, и я знала, что не могу отнестись к этому безответственно.
Мама и папа сидели в кабинете и смотрели фильм по телевизору. В доме пахло попкорном. Они ели попкорн чуть ли не каждый вечер.
Они говорят, что в нем мало калорий, и поглощают его огромными мисками.
Я начала было подниматься по лестнице в мансарду, но потом вспомнила, что эта комната уже не моя. Поэтому я повернулась, прошла через коридор и вошла в маленькую комнатку для шитья.
Я включила свет, и у меня перехватило дыхание.
- О, нет….
Мой постер.
Мой постер "Скаллбоя".
Рамочка и стекло были раздавлены. Я увидела осколки на полу.
Застыв, я стояла в дверном проеме, не в силах сделать хотя бы шаг и отвести взгляд от разбитого стекла.
А потом я увидела, что мой постер разорван посередине. Он был разорван надвое. А лицо Баззи… исчезло. Он было оторвано.
Сердце колотилось. Я похолодела, как будто комната обледенела.
Я несколько раз моргнула, как будто стараясь отогнать это видение.
А потом я остановила взгляд на портрете Фиби. У меня снова перехватило дыхание, когда я увидела красные усы на морде собаки. И красные мазки на ее глазах.
О-о-о-о-у! - я с такой силой сжала кулаки, что ногти впились в ладони.
Я сделала глубокий вдох. Еще один. Но я не могла успокоиться.
Это последняя капля, Этан, - процедила я сквозь зубы. - Это не смешно. Это гадко и низко.
Я повернулась и направилась к лестнице, ведущей в мансарду.
Что я собиралась делать? Я не знаю. Я не могла четко мыслить. Красные усы стояли у меня перед глазами.
Я была в такой ярости! Мне хотелось разорвать его пополам - так же, как он разорвал мой постер.
Я зашагала по лестнице. Руки мои все еще были сжаты в кулаки.
На этот раз ты зашел слишком далеко, - пробормотала я. - Слишком далеко.
Я ворвалась в комнату. Там было темно, за исключением бледного отсвета ночника на полу. Я чуть не споткнулась о кучу грязной одежды, брошенной посреди ковра.
Пинком отбросив джинсы с дороги, я бросилась к кровати Этана.
Этан?
Только спустя некоторое время, когда мои глаза адаптировались к тусклому серому свету, я увидела растянувшегося на кровати болванчика. Г олова его покоилась на подушке.
- Этан…?
Никакого ответа. Этана в постели не было.
"Что это?"
Я услышала звуки льющейся воды, доносившейся из ванной комнаты.
"Этан, наверное, в душе", - подумала я.
Застыв, я стояла, то сжимая, то разжимая кулаки.
А затем я вскочила, потому что болванчик зашевелился.
Голова его дернулась. Мистер Плохиш быстро сел. Деревянные веки щелкнули, и голубые глаза раскрылись.
Отвратительный болванчик повернул голову и устремил взгляд на меня.
Я услышала хриплый шепот:
- Я не люблю тебя, Бритни.
11
Дыхание у меня перехватило. Я попятилась и ударилась о стену.
Болванчик смотрел на меня со своей отвратительной ухмылкой. Затем он медленно опустился на подушку.
"Этого не может быть, - говорила я себе. - Но это так. Здесь происходит что-то очень страшное.
Этан внизу. Болванчик сел сам.
И говорил!
И он ненавидит меня!"
Ноги мои дрожали, когда я с трудом отошла от стены. Я не сводила глаз с мистера Плохиша.
Его все еще широко раскрытые глаза смотрели в потолок. Но он больше не шевелился.
Я прокралась к двери, вновь споткнувшись о брошенные на пол джинсы. Пошатываясь и тяжело дыша, дошла до лестницы.
"Я не люблю тебя, Бритни!"
Грубый хриплый голос болванчика все еще звучал у меня в ушах.
Ты не живой! - крикнула я, спустившись через две ступеньки. - Ты не можешь быть живым!
Я не могла держать это в себе. Мне было слишком страшно. Я должна рассказать об этом маме и папе.
Я ворвалась в кабинет. Там было темно, за исключением мерцающего экрана телевизора. Они
всегда выключали свет, когда смотрели фильм.
Они сидели рядом на кушетке, и на коленях у них стояли миски с попкорном. При моем появлении мама вскочила. Она пыталась удержать миску с попкорном, но ей это не удалось, и попкорн рассыпался по полу.
Бритни, ты испугала меня! - воскликнула она. - Смотри, что я наделала из-за тебя!
Папа остановил просмотр и, сощурившись, посмотрел на меня.
Что у тебя за проблема?
Я… я… - заикаясь, произнесла я. - Что-то… - у меня перехватило дыхание.
Папа притянул меня к кушетке. Я опустилась на нее рядом с мамой.
Ты вся дрожишь, - сказала мама. - Ты не заболела? У тебя нет жара? %
Это… болванчик, - с трудом выдавила я. - Болванчик Этана.
Они уставились на меня.
Это звучит как безумие, - сказала я. - Я знаю это. Но я говорю правду. Он живой. Он в самом деле живой.
Мама обняла меня за плечи.
Сделай глубокий вдох, Бритни, - мягко сказала она. - Ты не соображаешь, что говоришь.
Начни сначала, - сказал папа. - Мы не понимаем о чем ты говоришь. Так что же случилось с болванчиком Этана?
Я сделала глубокий вдох и выдох.
Мой рисунок Фиби. Он… он испорчен. А мой постер "Скаллбоя" разорван пополам. Я была уверена в том, что это сделал Этан и побежала к нем в комнату.
Твой постер с изображением "Скаллбоя"? - спросила мама. - Ты уверена, что рамка сама не упала со стены?
Я уверена, - сказала я. - Я побежала в комнату Этана, но его там не было. Он был в душе. Но… болванчик. Он… сел!
Я увидела, как мама с папой переглянулись. Мама пощупала мой лоб.
У меня нет жара! - завопила я, отталкивая ее руку. - Послушайте меня! Болванчик сел сам. И заговорил. Он сказал: "Я не люблю тебя, Бритни". Я это не выдумываю. Он это сказал мне.
Ты заснула, - сказал папа, потирая подбородок. - Тебе приснился кошмар. Помнишь, как ты ходила во сне?
Папа, мне тогда было три года! - воскликнула я. - Я не спала. Это было сразу после моего возвращения от Молли. Я бодрствовала.
Я вскочила на ноги, дрожа всем телом.
Вы поверите мне или нет?
Мама взбила подушки на кушетке.
Садись, Брит.
Я покачала головой и скрестила руки на груди.
Как мы можем верить тебе? - спросил папа. - Это же безумие.
Болванчик не мог говорить сам, - сказала мама. - Этан разыграл тебя. Бьюсь об заклад, что он был под кроватью или в кладовой.
Я думаю, ты проводишь слишком много времени у Моллоев, - сказал папа. - Дикарь Молл ой и его странные куклы породили у тебя странные мысли, Брит. - Он пожал плечами. - Может быть, тебе не стоит так часто общаться с Молли?
Что? - сердито выкрикнула я. - Я должна потерять свою лучшую подругу из-за этого злобного урода Этана?
Не называй его так, - резко оборвала меня мама. - Он твой двоюродный брат. Член семьи. И мы должны ему помочь.
Мы хотим, чтобы ты вела себя как взрослая, - сказал папа. - Если ты будешь сочинять абсурдные истории об оживших болванчиках, пользы от этого не будет.
Папа, я это не придумываю, - произнесла я дрожащим голосом, все еще сжимая руки в кулаки. Я чувствовала, что теряю терпение.
Я до боли закусила губу. Ни в коем случае нельзя было расплакаться.
Я знаю, это кажется безумием, - сказала я. - Но болванчик живой. И он - зло.
Они уставились на меня, как на сумасшедшую.
Я повернулась и выбежала из кабинета. Вбежав в свою комнату, я с силой захлопнула дверь.
В комнате я бросилась на кровать, но не заплакала. Я была слишком зла, чтобы плакать.
Мои родители отказались выслушать меня. Отказались верить мне. Мои родители обошлись со мной, как с полоумной.
Я повернула голову и уставилась на свой порванный постер и на портрет своей собаки с красными мазками.
Две мои любимые вещи испорчены. Я не придумала это. Доказательства были здесь. На стене.
Я на цыпочках подошла к двери и прислушалась. Неужели родители отмахнулись от моей истории и вернулись к фильму?
Нет. Внизу было тихо. Возможно, они убирали рассыпанный попкорн и обсуждали, как им поступить со своей проблемной дочерью.
Я взяла сотовый телефон и хотела позвонить Молли, но поняла, что звонить слишком поздно.
"Я никогда не смогу уснуть, - думала я. - Как я могу спать, зная, какое зло поселилось в моем доме?"
Переодевшись в ночную рубашку, я забралась в постель и укрылась с головой. Но перед глазами все еще стояли порванный постер, красная краска на моем рисунке, болванчик… Злой болванчик, поднимающий голову и произносящий свои отвратительные слова: "Я не люблю тебя, Бритни".
Как бы то ни было, я уснула крепким сном без сновидений.
На следующее утро я натянула джинсы и свитер и приготовилась идти в школу. Я чувствовала усталость, как будто и вовсе не спала.
Каждый раз, когда я смотрела на постер и рисунок, мой желудок сводило от леденящего ужаса.
Я выглянула из окна. Было серое утро. Темные тучи висели низко в небе. Темнота соответствовала моему настроению.
Выйдя из комнаты, я направилась к лестнице. Из кухни доносились запахи жарящегося бекона и кофе. Я услышала позади себя шаги и увидела Этана, идущего вниз по лестнице с болванчиком в руках. Я притворилась, что не вижу его, и продолжала спускаться.
Я была уже почти на пол пути, когда услышала, как Этан крикнул:
- Бритни, берегисъ!
- Эй!
Я вскрикнула, когда почувствовала, как деревянная рука толкнула меня в спину. Споткнувшись, я попыталась схватиться за перила, но неудачно. И с криком начала падать вниз головой.
12
0-о-о-о-ой!
Прикрывая голову руками, я на всем протяжении лестницы ушибалась довольно болезненно.
Оу. Оу. Оу, - я приземлилась на спину, все еще защищая голову руками, и попыталась отдышаться. Я была слишком оглушена, чтобы пошевелиться.
Я лежала, ожидая, когда боль стихнет, и во все глаза смотрела на Этана, все еще стоявшего на лестнице, и на мистера Плохиша.
Лицо Этана побледнело, глаза были широко раскрыты от ужаса.
Бритни, с тобой все в порядке? - спросил он тонким испуганным голосом.
Что происходит? - спросила мама из кухни.
Этан бросился ко мне. Болванчик подскакивал у него на руках.
Бритни упала! - крикнул Этан.
"Я не упала, - подумала я. - Меня толкнул болванчик".
Я потерла ушибленный локоть, чувствуя пульсирующую боль. Все остальное было в полном порядке Этан схватил меня за руку и пытался поднять.
Мама прибежала с кухни.
О, нет! Бритни? Ты упала с лестницы?
Всего с нескольких ступенек, - сказала я. - Ничего страшного, мама.
Зачем говорить правду? Поверит ли она мне, если я скажу, что меня толкнул болванчик?
Да. Конечно.
Она скажет, что во всем виновато мое необузданное воображение или что я смотрю слишком много фильмов ужасов.
Я поднялась на руки, потирая ушибленный локоть.
Со мной все в порядке. Правда.
Бекон подгорает, - сказала мама. - Идите завтракать, - она повернулась и побежала к плите. Я взглянула на Этана.
Нам необходимо поговорить, - сказала я.
Он отвел взгляд. Было видно, что он сильно испуган.
Послушай, Брит, я…
Но прежде чем он успел сказать хоть что-нибудь, болванчик наклонил голову к моему уху хрипло произнес:
Никогда больше не трепись обо мне!
13
Конец дня прошел как в тумане. Я не могла вычеркнуть из памяти слова болванчика. Мне отчаянно захотелось поделиться с Молли. Но она весь день была в отъезде на какой-то выездной практике.
Я позвонила ей после школы, но она не могла разговаривать. Она собиралась навестить своих родственников в соседнем городе.
Она не перезвонила мне и поздно вечером. Я надевала ночную рубашку, готовясь ко сну, когда раздался звонок по мобильнику. Она заговорила прежде, чем я успела ответить на звонок.
Молли? Что случилось? - спросила я. Голос ее был совсем безжизненным.
Бритни, скорее, - сказала она. - Ты должна помочь мне. Мы должны закопать ее.
Что?
Молли, о чем ты говоришь? - прошептала я.
Мне не разрешают так поздно говор ить по телефону.
Кукла, - сказала Молли задыхаясь. - Эта ужасная кукла с высохшей головой. Я не могу оставлять ее в доме. Пожалуйста, выйди. Мне нужна твоя помощь.
Но уже больше одиннадцати, - прошептала я. - Если меня заметят…
Бритни, это вопрос жизни и смерти, - сказала Молли. - Я не шучу. Ты мне нужна!
Я сейчас оденусь, - сказала я, - и проскользну в заднюю дверь. Дай мне две минуты.
Спустя две минуты я дворами добежала до дома Молли. В соответствии с погодой трава была мокрой и скользкой. Сильные порывы ветра заставили меня нагнуть голову.
В доме Молли было темно, и только в окне мансарды горел свет. Но она стояла у задней двери и ждала меня. Она схватила меня за руку и потащила в кухню.
Она уже надела желтый плащ-дождевик и натянула капюшон на голову.
Нам нужно спешить, - прошептала она.
Молли, я… я не понимаю, - сказала я. - Скажи мне, что случилось с куклой?
Она откинула капюшон, и я увидела выражение страха в ее глазах.
Похититель Разума. Мой папа… он ошибался. Мы должны закопать эту пакость. На кладбище.
Я посмотрела на нее, прищурившись.
Ты не шутишь? Где твой папа?
Где-то на острове, - сказала она. - Думаю, недалеко от Австралии. Я пыталась ему позвонить, но не знаю, работает ли его мобильник.
Но… почему мы должны закопать эту куклу? Это просто безумие, не так ли?
Мне позвонил какой-то человек, - сказала Молли. - Несколько минут назад. Из Мамбы. Он сказал, что папа интересовался куклой Похититель Разума. И… и…
Молли, что он сказал? - спросила я.
Он сказал, что сделал кое-какие исследования для моего папы. Он разговаривал с людьми в Мамбе. Могущество куклы смертельно опасно. Ее нельзя держать в доме. Но папа не знал. Мы должны закопать ее… на кладбище.
Я уставилась на нее.
Он это говорил всерьез?
Вполне, - сказала Молли. - Он сказал, что куклу нужно вынести из дома сегодня же вечером. Он сказал, что, может быть, все это - старинная легенда. Но мы не можем рисковать. Это слишком опасно, - она хватила меня за руку. - Ты должна помочь мне, Брит. Мне по-настоящему страшно. Я знала, что с этой куклой будут проблемы. Но папа… он иногда не воспринимает такие вещи всерьез.
А как насчет Марджи? - спросила я. - Твоей домработницы. Может она помочь нам?
У нее грипп, - ответила Молли. - Я не могу просить ее выйти.
Молли в страхе смотрела на стеклянный ящик.
Я понесу ящик с куклой, - сказала она и вздрогнула. - В гараже есть лопата, ты можешь ее понести.
Вот так мы с Молли оказались на небольшом кладбище в трех кварталах от наших домов.
Было около полуночи. В соседних домах не горел свет. На улице ни машины. Ночь была
безлунная. Холодные капли дождя падали на нас.
И в эту ночь мы, сменяя друг друга, копали твердую землю. Внутри стеклянного ящика лежала злая кукла, уставившаяся на нас пустыми глазницами своей сморщенной зеленой головы.
Ветер завывал. Старые могильные камни скрипели и стонали.
Сможем ли мы закопать эту куклу прежде, чем она сделает с нами что-то ужасное?
Может ли она стать еще страшнее?
Да.
Яма была глубиной минимум два фута. Почти достаточно. Я вонзила лезвие лопаты в землю.
И вдруг, когда старый могильный камень наклонился, я увидела разворошенную грязь у основания надгробья.
Затем из-под него высунулась бледная рука.
Поздно. Я увидела, что слишком поздно увернуться.
Она схватила меня за лодыжку. Холодные пальцы на моей коже.
Я пронзительно завизжала.
Этан! - у меня перехватило дух. - Что ты здесь делаешь?
Заставил тебя завизжать! - сказал он, отпустив мою лодыжку. Затем выпрыгнул из-за могильного камня и начал приплясывать, хохоча, как гиена.
Молли сильно толкнула его, и он упал на спину, на старую гранитную плиту.
Ты подонок! - отрезала она. - Ты следовал за нами сюда?
Он усмехнулся:
Вы закапывали эту дурацкую куклу? Вы совсем ненормальные.
Дождь усилился и барабанил по земле. Я притворилась, что душу Этана.
Мне бы хотелось закопать тебя! - сказала я.
Я знаю, что случится сегодня ночью, - сказал Этан. - Вы обе превратитесь в тыквы.
Это не шутка, - сказала Молли. - Убирайся, Этан! - и она снова толкнула его. - Если ты не хочешь помочь нам. Мы должны закопать куклу. Она действительно похищает разум.
Этан хихикнул:
Вы уже обе лишились рассудка!
При яркой вспышке молнии показалось, что уродливая кукла шевелится. Я почувствовала, как холодная волна прокатилась по спине.
Вонзив лопату поглубже, я выбросила еще один ком грязи.
Думаю, что здесь.
Этан посмотрел на нас с Молли и осторожно… осторожно… поднял стеклянный ящик. Отвратительная маленькая голова скатилась к другому бортику. Деревянные руки куклы подпрыгивали под стеклом.
Внутрь, в яму. Мы медленно опустили ящик. Стеклянный ящик от дождя был на ощупь скользким и мокрым. Но мы опустили его в яму. Затем мы начали яростно забрасывать яму грязью.
Зарыли.
Зарыли подальше от чьих-нибудь глаз. Там, в глубине, злые силы никому не причинят вреда.
А затем мы втроем, подгоняемые ветром и дождем, побежали домой. Молли улыбалась. В конце концов, она могла чувствовать себя в безопасности в своем доме.
А я? Я не смогу чувствовать себя в безопасности с ожившим болванчиком, превращающим мою жизнь в чудовищное шоу…