Розмари вернулась в офис. Позвонила Сэнди, услышала ее голос на автоответчике.
Взяла "Тайме", посмотрела дату - понедельник, 20 декабря 1999 ("Число жертв в Гамбурге достигает…"), и поняла наконец, почему все так таинственно исчезли.
И почему ей тоже следует исчезнуть. Сейчас же.
На предрождественскую беготню по магазинам остались всего пять дней.
Неузнаваемая в головном платке, темном свитере, слаксах и солнцезащитных очках, Розмари неспешно разглядывала принаряженные к Рождеству витрины бутнков в вестибюле. Коридорные помахали, руками в белых перчатках, она помахала в ответ, остановилась, чтобы посмеяться и сказать: "Вы же знаете этих английских репортеров…"
Привезенные из Дублина свитеры почта уносила всем ее родным братьям и сестрам, двоюродным братьям и сестрам, племянникам и племянницам, но предстояло одарить еще уйму народу: персонал "БД" (семь мужчин, пять женщин), несколько человек из гостиничного штата, которые заслуживали не только чаевых в конвертиках (двое мужчин, две женщины), . Энди и Джо.
Разумеется, с Энди дело обстояло совсем непросто.
В прошлое Рождество легче легкого было найти для него подарки - трехколесный велосипед, составные картинки-загадки и две книжки Доктора Сьюса. Но теперь, спустя чуть больше шести месяцев, перед Розмари встала серьезная проблема. Ведь Энди на двадцать восемь лет старше и знает, кто его настоящий отец. Вопрос не в том, что ему купить, а в том, по какому поводу.
Сделать ему подарок к Его дню рождения?
Да, решила она. Что-то вроде заговора молчания против террористов: надо поставить Энди в безальтернативную ситуацию.
Розмари приценилась к перчаткам в бутике "Гуччи", к мужским украшениям в "Лорде и Тейлоре", к одеколону в "Шанели". В бутике фирмы "Гермес" она выбрала полдюжины платков и шарф. Шарф она сегодня вечером подарит Джуди - эх, если бы можно было ее уговорить, чтобы не уходила, чтобы они с Энди остались друзьями… Кстати, что означают ее слова: "Ты и сама скоро прочтешь в газетах. В апреле или мае"?..
Розмари расплатилась кредитной карточкой. Не важно, напомнила она себе, кто задумал и сделал первые шаги для создания "БД" (да и не стоит поминать его в это время года!). Организацию сейчас субсидируют в основном плутократы вроде Рене-как-его-там, который вдобавок жертвует на личные нужды Энди; сын рассказал об этом, вручая Розмари карточку перед вылетом в Ирландию. "Нынче никто в здравом уме не верит, что люди встанут под знамена тех, у кого в кармане ветер. Будем реалистами, мама. Что же касается поступающих в офисы "БД" центов, долларов, песо и тэ пэ, то они без остатка идут на местные социальные программы и прочие нужды; за этим следит Департамент налогов и сборов и его зарубежные родственники".
Ладно. Но уж наследующий год она пойдет за рождественскими покупками со своими собственными деньгами.
В бутике "Салка" Розмари долго рассматривала красивый халат из черного атласа с ярко-синей отделкой - на Энди он бы выглядел сногсшибательно. Цена, конечно, выше крыши, и, пожалуй, слишком уж интимно, но почему бы и…
Спустя чуть более часа она возвратилась в апартаменты. На два тридцать у нее была назначена встреча с парикмахером - чтобы привести в порядок прическу и ответить на вопросы о короле.
Едва Розмари успела снять очки, ожил телефон. Звонили по "секретному" номеру. Энди?
- Привет! Не хотела тебя беспокоить, да тут вдруг вспомнила: "Лютер" - не из тех ли пьес, в которых играл на Бродвее отец Энди?
Диана. Уверена, что ее должны узнавать по голосу.
- Да…
- Я так и думала. Не захочешь помочь ребятам? Они пытаются воскресить пьесу, правда, не на Бродвее, а на задворках. Только начали репетировать, а хозяин театра оказался лютеранином, заявил, что это ересь, и вышибает их за какую-то формальную провинность. Чек на две секунды опоздал, представляешь?
- Если он лютеранин, почему считает пьесу ересью? - спросила Розмари. - Она же пролютеранская.
- Почем я знаю, что у него в башке творится? Мне лишь известно, что у ребят до вылета на панель осталось два дня, у них будет что-то вроде собрания, и председателем на нем - внучка моей старой подруги. Если выкроишь для них пять минут и поговоришь о чем угодно, они попадут в газеты и теленовости, и день не пропадет. Это, конечно, в теории. Если честно, я не думаю, что хозяин театра пойдет на попятный. Он уже и раньше проделывал такие номера, и ему сходило с рук.
- Где и когда собрание? - спросила Розмари. Она позвонила Джуди домой. Услышала ее голос на автоответчике, дождалась гудка и сказала:
- Джуди, это Розмари. Нельзя ли нам…
- Розмари, это я.
- Привет. Нельзя ли нам сегодня встретиться попозже? У меня встреча с какими-то ребятами, они ставят спектакль… - Она объяснила.
- Ну конечно! Помоги им. Как это ужасно, когда людям не позволяют выразить идеи! Хотя, если чек опоздал и хозяин театра не арендатор, а владелец…
- Если верить Диане, я вернусь к девяти, - сказала Розмари. - Но вообще-то театр в Виллидже на Кармин-стрит, так что для верности пусть будет полдесятого.
- Устраивает. Мне пока есть чем заняться - собираю вещи.
- Да не спеши ты так Давай поговорим.
- Я уже решила. И наговорилась. Да и что ребята скажут, если передумаю? Счастливо.
Розмари позвонила Диане. Вымолвила одно-единственное слово: "Договорились".
- Отлично. Может, что и получится. Правда ведь, это будет здорово? Я закажу машину. В полвосьмого?
- Я собираюсь поговорить с Джо, - сказала Розмари. - Может, захочет проверить в деле собственную машину. Я тебе перезвоню. Ты сегодня не видела Энди?
- Никого я сегодня не видела, кроме моей горничной. Я в койке, с пояснично-крестцовым радикулитом.
- Ой! Прости, Диана. Она позвонила Джо.
- Да, конечно. Можем на моей машине. А он там будет?
- Энди?
- Лютеранин.
- Джо! - воскликнула она.
- Не удивляйся, у нас же с тобой общие друзья. И я знаком с владельцами театров. В котором часу?
Она позвонила Диане и взяла адрес.
- Тебе там надо встретиться с помрежем, его Фил зовут, фамилию не помню. Да, мои поздравления надует опросов!
Позвонили в дверь. Розмари безошибочно узнала руку сына.
- Энди пришел, - сказала она. - Я тебе потом расскажу, как все было.
- Передай ему мои…
Энди снова позвонил, Розмари ткнула пальцем в клавишу отбоя и поспешила к двери. Отворила, и на нее двинулись розы - пахучие, круглые, красные. Энди лучезарно улыбался. Не слишком ли лучезарно?
- Сосчитай, - велел он, вручая ей пучок стеблей, обернутый золотой бумагой. Точно такую же бумагу Розмари видела в цветочном ларьке в вестибюле гостиницы.
- Прелесть. - Она прижала букет к груди. - Спасибо. - Она не сводила глаз с его лица, лака он возвращался в прихожую и затворял дверь. - Что-нибудь не так?
- Шутишь? Сосчитай.
- Девять.
- В честь девяти пунктов, - объяснил он. - Вот это излучение!
- Так я и думала! - Они поприжимались друг к другу щеками, поцеловались - целомудренно. - Спасибо, милый, они просто прекрасны. - Розмари опустила лицо в лепестки.
- У тебя волосы другие, - заметил Энди, расстегивая молнию на куртке.
- Тебе нравится? На Эрни нашло вдохновение. - Она повертела головой.
Он посмотрел, сощурясь и свесил голову набок, и сказал:
- М-м… Надо чуточку привыкнуть.
- А мне нравится. - Пока он сбрасывал куртку, Розмари отворила дверь в кухню. - Где тебя носило весь день? - Она открыла буфет.
- Мэр всю нашу компанию отправил на, самолете, в Олбани, - ответил Энди, - упрашивать губернатора насчет финансирования больницы.
Розмари достала вазу из резного стекла.
- И ты был в этой одежде?
- Ага, - кивнул он. - Губернатор чуть не лопнул от злости.
Мать и сын улыбнулись друг другу. Прислонясь к кухонному столу, он смотрел, как она ставит розы в вазу.
- У меня на сегодняшний вечер было кое-что назначено, но я отменил. Не махнуть ли в кино?
- Не могу. - Розмари выпрямила спину, искоса посмотрела на него. И пояснила, расправляя букет в вазе:
- Мне сегодня ораторствовать. Правда, недолго.
- Хотелось бы послушать, - сказал Энди.
- Поехали со мной. Только Джо повезет меня на своей машине. Она, кажется', двухместная.
- Трехместная.
Розмари опустила в вазу шланг и, наполняя ее водой, посмотрела на сына.
- Одно условие.
- Какое?
- Никаких "старичок", "старина", "дружище", - потребовала она. - Ни одного за весь вечер!
- Что ты имеешь в виду? Я не…
- Энди! - вытирая вазу, сказала она. - Не притворяйся! Ты, прекрасно знаешь, что я имею в виду.
- Ладно.. - Он направился к телевизору. - Ладно, ладно…
- Я полила в комнату. - Розмари переставила вазу на кофейный столик. - Хочу отдохнуть и кое-что записать. Если хочешь посидеть, в холодильнике половина пирога с ветчиной и швейцарским сыром. А хочешь, забери с собой. Я часам к шести что-нибудь закажу. Джо подойдет к половине восьмого.
- Ван Бурена показывают. - Энди с пультом дистанционного управления стоял перед телеэкраном. - Слышишь? Он вырезал из своей зажигательной речи все огнестрельное.
- Из-за ролика? - спросила Розмари.
- Да уж, следит за опросами.
На фоне небесной синевы Майк ван Бурен в ковбойской шляпе дышал инеем на несколько "журавлей".
- Сторонам не мешало бы чуток поостыть, верно я говорю? Вот что решили "Истинные Сыновья Свободы": если их не будут "грузить", они, может, и передумают насчет зажжения свечей. Похоже, благодаря мудрому и сердечному посланию Розмари, ну и, конечно, Энди, мы снова объединяемся в нацию.
Энди хлопнул себя по груди и вскричал:
- Конец моей карьере! Розмари сказала со смехом:
- Господи Боже! Он сдвигается к центру! Из-за нас он станет следующим президентом. Энди рассмеялся и переключил канал:
- Этому не бывать, я тебе обещаю.
- Ты никогда не разбирался в политике.
- Сейчас можешь мне поверить.
Глава 12
Весь вечер творилась какая-то чертовщина. Пожалуй, только выступление прошло благополучно. Аудитория, вопреки ожиданиям Розмари, оказалась маленькой - около тридцати молодых мужчин и женщин, артистов и их друзей. Правда, в недостатке ответственности и целеустремленности их было не упрекнуть, они вели себя так, будто все наравне с Розмари участвовали в публичном чтении, репетиции или хэппенинге. Театр располагался в четырехъярусном зале на первом этаже особняка, сцена уступала размерами амфитеатру "БД". Попытка втиснуть на такие крошечные подмостки "Лютера", даже максимально урезанного, - настоящий вызов обстоятельствам. Должно быть, внучка Дианиной подруги не из робкого десятка. Розмари ее не увидела - по словам помрежа Фила, бедняга легла в сент-винсентскую клинику лечить отошедшую сетчатку.
Благодаря содействию телефонной справочной службы Нью-йоркской публичной библиотеки Розмари удалось дословно цитировать Томаса Пейна и Томаса Джефферсона. Ее проповедь, адресованная новообращенным Зажигателям Свечей, заслужила бурные аплодисменты, после чего все толпились вокруг Розмари, просили автографы, и поздравляли, и говорили, что она прекрасно выступила и тому подобное. Энди сидел в последнем ряду на складном пластмассовом стуле, скрестив вытянутые ноги, сложив руки на груди и опустив голову. Джо, сидевший рядом с ним, улыбнулся Розмари и пихнул Энди локтем в бок.
Чертовщина творилась до и после.
Сначала в нескольких кварталах восточное на Кармин-стрит возник пожар - достаточно серьезный, чтобы привлечь к себе все ближайшие мобильные бригады телевидения.
В восемь тридцать, когда Фил сказал, что ждать больше нельзя и они будут сами записывать собрание на видеопленку, и все расселись, и ом поднял руки, призывая к тишине, - приехали полицейские машины.
И грузовик с подразделением саперов и собаками.
Оказывается, позвонил некий представитель организации со странным названием "Лютеране против Лютера" и взял на себя ответственность за взрыв бомбы, назначенный на девять часов. Голос был женский, вдобавок записанный на пленку. С вероятностью девяносто девять процентов это была ложная тревога, но пришлось немедленно эвакуировать здание и обыскать его от подвала до крыши. Извините, что поделаешь.
Джо был уже готов подогнать машину, но Розмари не на шутку завелась - подумать только, какой возмутительный эгоизм со стороны людей, называющих себя христианами! Взяв себя в руки и глядя на сочувственно настроенную публику, она решила, что речь послужит неплохим согревающим упражнением, репетицией более длинных выступлений перед более "трудной" аудиторией.
Энди пожал плечами.
- Ты начальник, - сказал Джо. Ей сказал, не ему.
Розмари позаимствовала у Фила телефон (он был молод, бодр, с широко посаженными синими глазами, как у Леи Фаунтин, и таким же безвольным подбородком) и перешла на ту сторону перегороженной турникетами, запруженной народом улицы под прикрытие витрины гастронома. Все остальные - Энди, Джо, Фил, артисты, половина жителей окрестных домов - считали мужчин и женщин, спускающихся с двух верхних этажей здания, которые арендовал "Домнникс Данджен".
"Двойная мораль? Ах ты, домовладелец, подлая крыса". Розмари гневно тряхнула головой. Она ждала, когда отговорит автоответчик Джуди.
- Это Розмари, - сказала она. - Ты дома? Должна быть дома. От башни до ее квартиры на Вест-Энд-авеню рукой подать.
- Мне к половине десятого никак не вернуться. - Розмари вытянула шею - посмотреть, кого там приветствует толпа. - Нас тут бомбами пугают. Десять - это вероятнее. Я позвоню портье, они передадут смене, которая заступает в семь, чтобы тебя пустили, если задержусь.
Она позвонила портье.
Но уже далеко за полдесятого она наконец уселась перед сочувствующей, отзывчивой, благожелательной аудиторией.
А потом снова началась чертовщина. Энди, собираясь втиснуться в черный "альфа-ромео" Джо, обнаружил новехонькую трехдюймовую царапину на левом крыле, в самом низу. Молчаливый и хмурый Джо обогнул квартал, въехал в гараж, вышел из машины, вновь представился охраннику - бритоголовому здоровяку с золотой серьгой в ухе - и предложил взглянуть на царапину. Охранник сказал, что видит ее впервые в жизни, однако Джо его уверения счел малоубедительными. В десять с лишком (и каким лишком!) Розмари наконец втолковала ему, что очень хочет в гостиницу, и если эта царапина так важна, то, по логике, пора завязывать с угрозами и звонить адвокату.
- Если?! - возмущенно переспросил Джо. - Если?!
Примерно в это же время на перекрестке Восьмой авеню и Тридцать девятой улицы прорвало водопроводную магистраль.
- Рози, уверяю, ты была великолепна, - начал Джо, когда они застряли в транспортной пробке между Тридцать второй и Тридцать третьей улицами. - Ни на секунду их не выпускала из кулачка.
- Я тебя умоляю! - Она замахала на него рукой. - Это самая дружелюбная публика в мире. Мне исключительно повезло. Я бы могла просто читать им телефонную книгу.
- Да брось, ты молодчина. - Джо постучал по приборной доске тыльной стороной ладони. - Правда, Энди?
- Правда.
Розмари повернула голову, покосилась на сына - тот сидел сзади, согнувшись в три погибели. По его шевелюре, скулам, бороде пробегали отблески фонарей.
- Ты хорошо себя чувствуешь? Он ответил не сразу:
- Вообще-то не совсем. Надо бы перекусить… - Энди потер ладонью живот.
- Ox! - Розмари потянулась через спинку сиденья, дотронулась до другой его руки, лежащей на колене. - Надеюсь, это не из-за того пирога с ветчиной и сыром? - Думаю, нет.
- С ветчиной надо поосторожнее, - наставительно заявил Джо, вставляя кассету в плейер.
Вместе с медленным потоком транспорта они пересекли Тридцать третью улицу и поехали по Десятой авеню. Элла Фитцджеральд исполняла "Песенник Ирвинга Берлина"; Розмари прослушала больше половины кассеты. В одиннадцать с лишним "альфа-ромео" выбрался на Восьмую авеню и поехал через Сороковые. О Джуди Розмари не слишком беспокоилась - индианка спит на диване или, что вероятнее, возится с костяшками скрэббла, составляет анаграммы. "Жареные мулы"! Надо у нее выклянчить ответ, сегодня же, хоть на коленях, а то еще, чего доброго, Джуди исчезнет без следа. Обидно, столько времени пропало из-за этих дурацких десяти косточек!
- Ну, дальше все пойдет как по маслу, - сказал Джо.
- Поплюй через плечо.
- Сама поплюй. - Глядя в зеркальце заднего вида, он прижался к тротуару, затормозил. С воем, разбрасывая красные и белые сполохи, мимо промчалась полицейская машина, за ней вторая, тоже крутя мигалкой. Вой стих вдалеке. Элла Фитцджеральд пела, что, на ее взгляд, денек выдался прекрасный и все хорошо.
- Нет, Элла, вовсе не прекрасный, а черт знает какой, - произнесла Розмари, глядя на тающие вдали огни полицейской машины.
Разве не чудесный день?
Хлещет дождик в окно.
Уходить мешала лень,
А теперь все равно…
- Давайте послушаем новости, - предложила Розмари.
- А мне нравится это.
- Мне тоже. - Джо, глядя в зеркало, снова принял вправо и притормозил.
Розмари потыкала в приборную доску пальцем, понажимала кнопки.
- О-о! - простонал Джо. - Ладно. Средняя кнопка. И поаккуратнее.
Мимо с воем пронеслась "скорая помощь".
Розмари глубоко вздохнула и расслабилась на ковшеобразном сиденье.
Дикторша рассказывала о залитых водой подвалах Адской Кухни, об остановленных поездах метро. О пожаре на Уэст-Хьюстон-стрит - за четыре дня до Рождества два человека погибли, десять семей осталось без крова.
Розмари печально вздохнула и покачала головой. Мимо, сверкая мигалкой, проехала еще одна полицейская машина.
- Ты как?
- Да так себе.
- Энди, - сказала она, положив руку на спинку сиденья, а сверху опустив подбородок, - Фил тебе никого не напомнил?
Он промолчал.
- Лея Фаунтин. Глаза, челюсть…
- Да, ты права.
- Ого-го!
Она повернулась. "Альфа-ромео" остановился у светофора перед Коламбус-Секл. Впереди и слева кружились, мигали, сверкали красно-бело-янтарные огни.
- О, Боже… - произнесла она. Джо похлопал ее по бедру, прикрытому полой плаща.
- Возможно, ничего серьезного, - сказал он. И не убрал руку.
Энди рассмеялся:
- Бомбы боятся. "Лютеране против Лютера".