– Это все? – караульный придирчиво оглядел Колю, потом взял его бумажник; не глядя отложил командировочное удостоверение, календарик, фотографию Любы; долго рассматривал купюры и, в конце концов, сложил их обратно. Проделав то же с Валериным бумажником, сгреб вещи в стол.
– Кроме сигарет, там вам ничего не потребуется, – голос его стал чуть более дружелюбным, – поэтому в целях безопасности оставьте все здесь. Будете уходить, я вам верну.
– Но деньги… – начал Валера.
– Да ничего не пропадет, не волнуйтесь, – перебил главный инженер, – так положено, а то народ ушлый – сопрут, например, паспорт и неизвестно, кто потом по нему жить будет; про деньги уж не говорю – их не пометишь.
Даже Валера не нашелся, что возразить, не говоря уже о растерявшемся окончательно Коле. Посчитав, что формальности соблюдены, главный инженер встал, хлопнув себя по коленям.
– Все, ребята, пошли. Извините, конечно, но здесь все-таки строгий режим. Это я для тех говорю, кто еще не понял.
Они дошли до цеха, причем, главный старался идти впереди, видимо, избегая лишних вопросов, хотя их никто и не собирался задавать. Все было предельно ясно, кроме одного – что делать с Васей.
Запустив наладчиков в цех, главный пошел дальше, а они остановились у двери, глядя друг на друга.
– Доигрался? – с усмешкой спросил Валера.
– И что делать? Как деньги-то отдать?
– Вот уж ее знаю.
А улыбающийся Вася уже спешил навстречу.
– Ну что? – спросил он, и все поняли, о чем идет речь.
– Ничего, – ответил Валера, – пошли работать.
Еще вчера пресс представлялся Коле просто недоделанной машиной, у которой через неделю закрутятся шестерни, заходит ползун; но это было вчера, а сегодня, по странной ассоциации, он превратился в мертвое существо – к нему даже не хотелось прикасаться, как к лежащему в гробу покойнику. Двигавшиеся вокруг безмолвные фигуры в серых бушлатах казались муравьями, ползавшими рядом с трупом, а тишина напоминала склеп… или, скорее, храм. Трубы, которые не успели установить, лежали на прежних местах, гаечные ключи тоже; со станины свисала промасленная ветошь – все замерло в этом храме, позабытом Богом.
Коля зажмурился; мотнул головой, пытаясь прийти в себя, но помог ему уверенный голос "тренера".
– Хватит сопли жевать – начинай-ка ставить смазку. Бери питатели и дуй наверх, – он повернулся к зекам, – а вы заканчивайте воздухопровод. Чего ждете?
Пока Коля соображал, какую из сваленных в кучу зеленых панелей надо поднять на траверсу, подошел Вася.
– Я помогу, начальник.
– Ты лезь в яму и крути трубы! – приказал Валера.
– Она ж тяжелая – чего одному корячиться?
– Для тяжелых есть кран!
Но Вася, упираясь локтями в ограждение, уже полез по узкой лестнице, и Валера вздохнул, понимая, что человеку без погон здесь вряд ли удастся диктовать свои условия.
– Лезь, – он повернулся к Коле, – разбирайтесь сами.
Коля поднял голову, глядя на гладкие подошвы сапог с точечками гвоздей, замасленные штаны и руки с побелевшими от напряжения пальцами. …Хоть бы он сейчас поскользнулся и сорвался вниз!.. Не насмерть – пусть просто попадет в больницу и пролежит до нашего отъезда. Во, идеальный вариант! Ну, поскользнись, поскользнись…
Но Вася оказался ловким, как кошка, и через пару минут гулкий удар известил, что панель благополучно доставлена на место. Пожелание не сбылось. Опустив голову, Коля подошел к лестнице; схватился за поручни; оглянулся – Валера, как ни в чем ни бывало, гремел железом, разбирая оставшиеся детали.
…Господи, помоги мне, – неожиданно подумал Коля, не имея в виду, ни конкретного бога, ни конкретной помощи. Наверное, подобная фраза автоматически приходит на ум в мгновения, когда сам человек уже не знает, что делать.
Он вылез на траверсу и огляделся. Как на ладони, открывался пустой цех с готовыми фундаментами под новые прессы; крошечный Валера копошился в углу…
Вася курил, сидя на крышке привода. Конечно, он все предусмотрел правильно – наверху общаться гораздо удобнее, чем в яме, куда можно заглянуть неожиданно. Здесь грохочущая лестница всегда предупредит о появлении "третьего лишнего".
– Давай, – Вася протянул руку.
– Знаешь, не получилось, – выдавил Коля.
– Как это? Ты ж обещал; я тебе деньги дал.
– Деньги заставили оставить на КПП. Я завтра верну их.
– Да не нужны мне деньги! Мне нужен чафир, – Васины глаза недобро сверкнули, и Коля решил, что, скорее всего, Валера прав, и никакой это не шофер-неудачник.
– Я не могу ничего пронести, – Коля развел руками, – нас сегодня обыскивали.
– Меня это не касается, – Вася закурил новую сигарету, – тут свои законы – тут "общак", понимаешь? Две пачки я уже сегодня должен туда отдать, и не хочу, чтоб меня "опустили" или засунули "перо" в бок. Я обещал им, ты обещал мне, вот и выкручивайся как хочешь.
– Но как?.. – Коля растерялся окончательно – он даже не предполагал, что все настолько серьезно.
– Это твои проблемы, – Вася пожал плечами, – "счетчик" у нас включают быстро. Значит, чтоб нам разрешить ситуацию, завтра принесешь, либо еще пять пачек, либо пузырь водки.
– Водку я, точно, не понесу! – испугался Коля.
– Как знаешь. Хотя водку носить проще, – Вася полез под бушлат и извлек обыкновенную медицинскую грелку, – заливаешь, засовываешь под ремень, и ничего не видно.
Коля смотрел на качавшийся перед глазами бордовый резиновый сосуд. …Откуда он у него? Почему здесь? Он что, всегда носит его с собой?.. – и вдруг нагромождение необъяснимых случайностей естественно и прочно сложилось в единственно возможную конструкцию, – конечно! Все ж подстроено! И ни при чем здесь официантка – заложил-то меня сам Вася!..
– Я вообще ничего не понесу, – объявил Коля твердо, насколько позволил ему страх, – верну деньги и на том закончим.
– Нет, браток, – Вася усмехнулся, – у нас так не делается. Ты что ж, хочешь меня подставить перед корешами? Да ты сгниешь на этом прессе, пока запустишь его! А еще может током ударить; триста восемьдесят вольт – не шутка. Или упасть чего может на голову – знаешь, бывает ребята "наживят" деталь, а затянуть забудут. Так что уж постарайся не облажаться.
Коля почувствовал, что если и дальше будет слушать угрозы, растворяя свою волю в безжалостном взгляде зека, то просто расплачется и упадет на колени, вымаливая прощение. …Блин, да что я! Я ж здоровее! Сейчас дам в лоб!.. – Колины глаза сощурились, верхняя губа по-звериному поднялась…
– Ты что, браток? – Вася встал, – сам вляпался, а теперь ноздри дуешь? Я тебя предупредил, а ты соображай.
…А если действительно врезать ему так, чтоб он полетел вниз? С такой высоты на бетонный пол – сразу все проблемы разрешатся; и никто не увидит – упал, да упал…
Но момент был упущен. Вася уже взялся за поручень.
– Крути смазку, – он презрительно усмехнулся, – я вернусь.
Сапоги загрохотали по железным ступеням. Сначала исчезли Васины ноги, потом грудь, плечи и наконец его довольная рожа. Глубоко вздохнув, Коля опустился на крышку, где только что сидел Вася; закурил, глядя на свои подрагивающие пальцы.
…Валерка, сука, бросил… сам, блин, разбирайся… Главный инженер? Да они все тут заодно! Если б хотел помочь, то просто тихонько предупредил, а не устраивал фарс с обыском. Ему надо поймать меня – может, по "их законам" за бдительность ему повесят лишнюю звездочку. И что делать?.. – мысль о том, чтоб откупиться, уже не возникала, – теперь этот гад будет доить меня до конца… а в чем конец? Конец командировки? Но Васиными стараниями она может тянуться бесконечно долго. А тогда в чем? Убивать меня Васе, пожалуй, не выгодно – тогда ж не будет ни чая, ни водки, ничего. А что он может сделать мне?.. – раздавив окурок, Коля склонил голову, закрыл глаза и вдруг вспомнил, – "будь осторожнее…" Кто-то ведь предупреждал меня. Только куда он делся, мой ангел-хранитель?.. Хотя, ангелов не бывает – наверное, это интуиция, которую я не захотел слушать… а если б все-таки был ангел? Что б он сделал? Укрыл меня, как сегодня ночью, своим серым плащом и унес с этой зоны в другую командировку? Например, к морю, где сейчас тепло и зеленеют пальмы, где платят хорошие деньги и можно вечером гулять по набережной…
Грохот лестницы мигом разрушил начавшую складываться радостную картинку. Сердце сжалось. …Вася или Валера?.. Впрочем, какое это имеет значение?..
Над лестницей возникла голова. Сначала Коля даже не понял, кто это, и только когда появилась фигура целиком, узнал странного старика, предпочитавшего номер своему имени. Старик молча подошел к панели питателей и с трудом подняв ее, опустил на торчащие снизу шпильки.
…Ну да, надо работать! – встрепенулся Коля, – чем быстрее закончим, тем быстрее свалим, – наклонился, помогая посадить панель на место, – интересно, кто его послал, Валерка или Вася?.. Ни фига, Валерка прав – никаких лишних вопросов, никаких разговоров с этими "волками"…
Старик вытащил из кармана пригоршню штуцеров, от которых потом по прессу разбегутся пресловутые медные трубки, сдул с них табачные крошки и начал не спеша вкручивать в соответствующие отверстия. Коля отступил, подозрительно глядя на его уверенную работу. Сам-то он еще даже не знал, что, оказывается, и диаметры у них разные, и резьбы тоже.
…Все равно буду молчать, – решил он, – пусть пашет, – достал сигарету, – имею я право перекурить или нет?..
– Я ж предупреждал тебя, – старик на секунду поднял голову и тут же вновь склонился к питателям.
– О чем? Когда? – не понял Коля.
– Разве нет? Ну, значит хотел это сделать, – по дрогнувшим плечам Коля понял, что старик усмехнулся.
– Ни о чем ты меня не предупреждал!
Коля вдруг вспомнил сегодняшний сон, отличавшийся от прочих, которые он видел до этого – там его действительно о чем-то предупреждали, но какое отношение это могло иметь к старому зеку? …А о чем мы с ним вчера говорили?.. – тогда разговор казался настолько незначительным, что никак не хотел восстанавливаться в памяти, – что-то о боге и прочей ерунде… а если это не ерунда? Тогда это шанс, – Коля поднял глаза к потолку, – Господи, неужели тебе трудно отыграть все на пару дней назад? Больше я ни о чем не прошу. Тебе ж это не сложно, зато я поверю в тебя и всем расскажу, что ты существуешь!..
Внизу со звоном упал гаечный ключ.
…Знамение!.. Хотя, о чем я? Какое, к черту, знамение?..
Старик закрутил последний штуцер и вытер руки; достав сигарету, не спеша закурил.
– Дальше что?
– Дальше?.. – Коля и сам не знал, что дальше – это знал только Валера, оставшийся внизу. Коля посмотрел на часы. …Только двенадцать. До вечера еще о-го-го!.. Интересно, внизу они много сделали? Хорошо бы сегодня все закончить, только ведь так не бывает…
Вновь завибрировала и загудела лестница. Коля не успел ни о чем подумать, когда над площадкой появилась рука со связкой приводных ремней, а за ней голова Валеры.
– Сейчас пришлю Васю – натянете ремни, а я там электрикой занимаюсь.
– А почему Васю?
– Потому что, как выяснилось, он один хоть что-то понимает в технике, а остальные – стадо баранов.
– Почему один? Вот еще дед… – начал Коля, но Валерина голова уже исчезла.
Коля оглянулся. Старик сидел на прежнем месте и не моргая смотрел в пространство. Что-то присутствовало в его взгляде успокаивающее, похожее на серое ночное облако…
Вася не заставил себя ждать. Поднявшись наверх, он сразу повернулся к Коле (казалось, старика он не заметил вовсе или тот занимал в зоновской иерархии настолько низкое положение, что на него и не стоило обращать внимания); отбросив ногой ремни, он сразу перешел к делу.
– Так на чем мы порешим? – спросил он, словно разговор между ними и не прерывался, – чай или водка? Или мы обдерем этот пресс так, что одна станина останется? Ты соображай, браток, а то мне вечером надо что-нибудь сказать корешам.
Коля оглянулся, словно ища поддержки у старика, но тот даже смотрел в другую сторону.
…Все сволочи! – разозлился Коля, – но ничего вы от меня не добьетесь такими методами, а понты гонять я тоже умею. Хрен с теми трубками! Снимайте! Сами потом новые купите!..
В это время старик неожиданно поднялся и подхватив ремни, потащил их к двигателю.
– Ладно, не буду торопить, – сказал Вася неожиданно миролюбиво, – до вечера время есть. Я пошел вниз, а ты соображай – кореша ждать не любят.
Коля вдруг почувствовал, что угрозы его больше не пугают. Видимо, мысли достигли нижнего предела и катиться дальше им было некуда – оставалось, либо продолжать пребывать в этом угнетенном, убивающем человеческую сущность состоянии, либо пытаться медленно подниматься, потому что даже в самом закоренелом, загнанном жизнью пессимисте живет надежда на лучшее. А Коля к тому же никогда не считал себя пессимистом.
Старик подошел к ограждению, держа первый ремень, и Коля встал рядом, чтоб понять, как, казалось бы, маленький ремень надевают сначала на огромный маховик, а потом еще и на шкив; Вася за это время подтащил лестницу, прислонил ее к стойке и забрался на верхнюю ступеньку.
– Давай! – он вскинул руки, собираясь схватить жесткую, не желавшую провисать петлю; старик же, опускавший ремень, будто дразнил его; казалось, еще мгновение, и он расхохочется, крикнув: – А ну-ка, отними!..
Вася поднялся на цыпочки. Центр тяжести сместился, и лестница плавно поехала по стойке. Васины пальцы судорожно ловили гладкую поверхность, ища, за что б схватиться, и тут лестница рухнула; вместе с грохотом падающего тела послушался многоэтажный мат. Коля смотрел вниз и не верил своим глазам – это ж было лишь продиктованное отчаянием желание, спонтанное и не имеющее под собой никакой реальной основы, а каким бы сильным не являлось желание, оно не может исполниться так быстро и просто. Тем не менее, он ясно видел неподвижное тело, лицо с широко раскрытыми глазами и исказившимся ртом.
– Спина… твою мать!.. – стараясь подняться, тело сбросило с себя лестницу, но со стоном вновь распласталось на полу.
Крики и топот шагов оживили картину. Теперь Коля наверняка знал, что все это произошло на самом деле и, главное, он здесь совершенно не при чем! Это старик держал ремень так, что до него нельзя было дотянуться! Коля повернул голову к своему избавителю, но рядом никого не оказалось. Зато загрохотала лестница – видимо, старик помчался вниз, чтоб принять участие в оказании первой помощи и таким образом хоть как-то загладить свою вину. …Хотя вряд ли "кореша" простят его, – подумал Коля, – но это уже их проблемы…
Минут через пять прибежали солдаты. Они выстроили оставшихся заключенных перед прессом и стали громко выяснять, что произошло. Серые фигурки съежились под их окриками, но старика среди них почему-то не было.
…Может, спрятался в яме или еще где-нибудь? – Коля оглядел цех с высоты траверсы, – глупо; все равно найдут, – увидел Валеру, невозмутимо курившего возле электрошкафа; потом появились еще два зека с носилками и с ними офицер. Они грубо погрузили стонущего, матерящегося Васю и унесли; следом конвоиры увели всю бригаду.
– Чего ты там сидишь? – Валера подошел к лестнице, – слезай! – и когда Коля неуклюже сполз вниз, похлопал его по плечу, – а ты молодец. С ними так и надо.
– Это не я, – Коля оглянулся, продолжая высматривать старика – его ведь не увели с остальными.
– Конечно, не ты, – Валера засмеялся, – уважаю. Из любого дерьма, в которое сам вляпался, надо самому и выход найти.
Коля хотел повторить, что он здесь вообще не при чем, но в это время хлопнула дверь, и в проходе появилась подтянутая фигура главного инженера.
– Ну что, ЧП? – спросил он весело, совсем не подобающе ситуации.
– Да, вроде, – Валера пожал плечами, – за ними ж не уследишь. Они как мартышки везде лезут и никакой техники безопасности. Для них это вроде западло, как-то страховаться.
– Ерунда, – главный махнул рукой, – живой и ладно. Может, он специально прыгнул, чтоб в лазарете месячишко отдохнуть – тут такое бывает. Тут иголки глотают, чтоб язву спровоцировать, а это, можно сказать, "на боевом посту" – это ж за счастье!.. Значит так, ребята, на сегодня заканчивайте, а то сейчас опера придут – будут следственные мероприятия проводить; вам это ни к чему. Отдыхайте, а завтра, как обычно; утром у вас будет другая бригада, и вперед. Пойдемте, я вас выведу.
Коля почувствовал, будто жизнь начинается заново – новая бригада, новые отношения. Уж теперь-то он научен горьким опытом и не поддастся ни на какие провокации. Жаль было только старика – с ним и работалось хорошо, да и хотелось отблагодарить за эффектное завершение "чайной эпопеи".
– Товарищ старший лейтенант, – сказал Коля, когда они остановились у КПП, собираясь прощаться, – а нельзя ли оставить одного человека из старой бригады?
– Кого? – удивился главный инженер.
– Я не знаю имени, но номер у него на бушлате – двадцать восемь… кажется, шестьдесят четыре… или сорок шесть… Старик такой; он прекрасный специалист и человек спокойный.
– Подожди. Такого номера не может быть. У нас в колонии всего шестьсот человек.
– Но я помню четырехзначный номер. Двадцать восемь…
– Говорю, такого не может быть! Я всех их знаю – три года отрядным служил, пока институт не закончил. Что-то тебе померещилось.
– Значит, померещилось, – растерянно согласился Коля.
– Все, ребята, до завтра. Пойду разбираться с этими сукиными детьми. Кстати, автобус будет только к концу дня, но, вон, видите, прапорщик у "Жигулей" крутится? Подойдите, он вас до города бросит. Скажите, я попросил, – старлей улыбнулся по-мальчишечьи задорно, как в самый первый день, да еще подмигнул при этом. Коля даже усомнился, он ли утром сидел в караульном помещении, инициируя обыск.
Прапорщик согласился без возражений. По-видимому, он сам был не прочь пообщаться с новыми людьми, и Валера с удовольствием поддержал дежурную беседу о воронежских ценах и тяжелой жизни наладчиков. Коля слушал их болтовню, тупо глядя в окно и пытаясь понять, в чем ошибся. Может, четвертая цифра была просто масляным пятном?..
Прапорщик довез их до самой гостиницы; не выходя из машины, махнул рукой и развернулся, чтоб вернуться в колонию.
События сегодняшнего дня, закружившие Колю, словно шторм утлую лодчонку, но все-таки прибившие к счастливому берегу, требовали выплеска радостных эмоций.
– Может, поужинать в кафе? – предложил он, – неохота в магазин тащиться, – а в тайне подумал: …Вдруг появятся и женщины, если уж судьба начала преподносить мне подарки?..
– Давай. Сегодня у тебя меченых денег нет?
Коля уставился на Валеру, не зная, то ли пошутить, то ли разозлиться, поэтому лишь несколько раз беззвучно открыл рот, подбирая нужные слова.
– Ладно, – Валера засмеялся, хлопнув его по плечу, – это я так, на всякий случай. Ты у нас теперь стреляный воробей. Только пойдем сначала хоть помоемся.