- Возможно, что и нет. Но в милиции ты в этом никого не убедишь. В органах тебя, Валентин, сочтут сумасшедшим, опасным для окружающих, и быстро упекут в психиатрическую лечебницу. Подальше от глаз здоровых людей.
- Погоди! - воскликнул я и стукнул кулаком по столу. - У меня есть доказательство! Неопровержимое! Это - мой перевод рассказа с английского языка!
- Не горячись. Твой перевод ровным счетом ничего не доказывает. Ведь тот якобы американский рассказ спокойно мог написать ты сам, - резонно возразила Ирина.
- Я бы просто физически не успел этого сделать. Машинописный текст рассказа вчера мне дал мой приятель. Он это подтвердит, - с жаром произнес я. - Черт, как же я раньше не додумался?! Кажется, я знаю, кто способен помочь прояснить ситуацию - Наум Гольц!
- О да! Судя по имени, я в этом ни чуть не сомневаюсь, - усмехнувшись, заметила Ирина. - Даже представляю его внешность - невысокий, полный и лысеющий.
- Приблизительно. Гольц не из породистых семитов. При всем желании красавцем его не назовешь. Но зато он умеет зарабатывать деньги, и помогает зарабатывать их мне.
- Тогда еще и пронырливый.
- Угу, очередной точный мазок к его портрету, - кивнул я. Потом достал из бокового кармана пиджака, висевшего на вешалке, мобильный телефон и набрал номер Наума. Вопреки моим ожиданиям, он не спал и почти мгновенно взял трубку.
- Засолов, ты?
- Он самый. - Я принялся было обрисовывать ему свое незавидное положение, но он быстро меня прервал.
- Валентин, я чувствовал, что скоро у тебя возникнет желание пообщаться со мной. Откладывать и тянуть резину нам ни к чему. Не школьники. Буду минут через сорок-пятьдесят. Только ты покарауль меня на краю своего дачного поселка. Иначе я у вас заблужусь, - бодро заявил Наум и отключил телефон.
Продолжать сидеть на веранде с мертвыми супругами Штукка в комнате по соседству мне не хотелось. Да и Ирине Трубниковой - тоже. И, затворив дверь дома, мы отправились встречать моего приятеля.
Ночь выдалась теплая, но с внезапными порывами свежего резкого ветра. По небу мчались мрачные слоистые облака, сквозь которые не пробивались ни луна, ни звезды. Низко над нами, в поисках добычи, проносились летучие мыши. В лесу, что стоял невдалеке грозной неприступной стеной, ухал филин. Ему монотонно вторила горластая ночная птица. В пожарном пруде, испускавшем гнилостные испарения, плескалась мелкая живность.
Дачный поселок спал глубоким крепким сном.
Мы шли, тесно прижавшись, друг к другу. Чтобы не угодить в придорожную канаву, я светил под ноги карманным фонариком. Нам было страшно. Казалось, что повсюду нас подстерегает незримая смертельная опасность.
- Прости, Ирина, что я втянул тебя в эту историю, - извинился я, преодолевая очередную кочку на пути.
- Что ты, Валентин? Напротив, я тебе за это благодарна. Я давно уже никуда не втягивалась, - с дрожью в голосе ответила она. - Скучно жить без приключений.
- Зато теперь приключений у нас с избытком.
- И все они наши, - заключила Ирина и, помедлив, спросила: - Твой Наум точно приедет?
- Точно.
- Он нам поможет?
- Кто ж его знает.
Мы достигли конца поселка и, гремя цепью, открыли тяжелые металлические ворота, преграждавшие въезд на его территорию. Сели на скамейку у фонарного столба, под пышным кустом боярышника, и приготовились ждать. Со стороны, без сомнения, мы походили на загулявшую влюбленную парочку. То-то будет, о чем завтра посудачить нашим местным дамам - наверняка в данный момент какая-нибудь из них мучилась от бессонницы. Благодатной пищи для полета фантазии появилось предостаточно. И сейчас был наилучший момент, чтобы, на радость сплетницам, крепко и страстно обнять Ирину.
Скамейка подо мной возмущенно скрипнула, напомнив о недавно погибшей Диане. С ее смертью для меня завершилась целая эпоха в моей жизни.
"Эх, Диана. Моя бедная Диана", - прошептал я. И поймал себя на мысли, что жаль мне было не столько ее, сколько собственную любовь к этой женщине. Ведь нельзя испытывать к покойнице те же чувства, что и к живому человеку. К счастью, я не некрофил. Но кого же мне тогда теперь любить? Как ни верти - некого. Что касается Ирины, то она была не в счет. Она всего лишь моя соседка - не более того.
На душе стало совсем уж неприятно и тоскливо.
Я, Ирина Труба и Наум Семеныч Гольц
Машину Наума мы заметили еще издали по метущемуся свету фар, нащупывающих в подлеске нашу проселочную дорогу. У него были самые обыкновенные "жигули" седьмой модели, невзрачного серого цвета. Хотя он и мог позволить себе приобрести автомобиль гораздо выше классом.
"Зачем вызывать зависть и раздражение окружающих?" - говорил он обычно на это с многозначительной усмешкой. В этом был весь Наум Семеныч Гольц.
Возле нашей скамейки он мягко затормозил, опустил стекло и высунулся наружу.
- Здорово, господа! Примчался, как и обещал. Невзирая, между прочим, на поздний час и пониженное атмосферное движение, - произнес он и вопросительно взглянул на мою спутницу.
- Здорово, товарищ Наум! - откликнулся я. - Рекомендую: это - Ирина, моя хорошая знакомая.
- Я - Наум. Польщен. Клянусь, Ирина, что приглашу вас в китайский ресторан. На салат из медуз. Завтра или послезавтра. Как получится. Отдохнем, развеемся.
- Спасибо, я буду ждать, - улыбнувшись, сказала она.
- Не верь ему, Ирина. Он тебя беспардонно обманывает, - вставил я.
- Не спорю. Но девушкам приятнее верить в романтическую ложь, чем в суровую правду. Знаю по опыту, - парировал Наум. - Так что там, Засолов, с тобой стряслось?
- Объясню позже. Сначала мне нужно тебе кое-что показать, - ответил я, устраиваясь около него на переднем сиденье. Ирина, без слов, заняла в машине место сзади.
- Как прикажешь, - проворчал он.
Все несколько сот метров, что отделяли мой дом от ворот в дачный поселок, мы хранили гробовое молчание. Но видно было, что дается оно Науму ценой немалых усилий.
Я же, напротив, расслабился - и смотрел, как горящие фары автомобиля выхватывают из темноты бани и туалеты, сараи и хозблоки. Поражаясь, как может ночь, размывая четкие очертания, наполнять такой значимостью и таинственностью столь банальные строения.
- Так что с тобой произошло? Выкладывай, Засолов, ради чего я сюда тащился, невзирая на поздний час? - спросил Наум, едва мы поднялись на мою веранду.
Предложив жестом следовать за собой, я провел его в комнату, где находилось два мертвых тела. От их вида Наум покачнулся и икнул.
- Боже мой, какой ужас! Третьяковская галерея. Васнецов "Утро Куликовской битвы", - пробормотал он. - Кто это?
- Супруги Штукка. Ты с ними не знаком, но я тебе много о них рассказывал.
- Как же, помню. Господи, что за несчастье!
- Вот именно, - согласился я.
Наум, с тяжелым вздохом, присел на корточки подле Артура и, отдернув простыню, пощупал пульс на его шее и приоткрыл веко. Затем потыкал зачем-то пальцем ему в грудь. Похожую процедуру он проделал и с Дианой.
- С твоими друзьями, Валентин, все кончено. Супруги Штукка приказали долго жить, - авторитетно заявил Наум. На авторитетность тона он имел законное право - его папа некогда был известным московским врачом-гинекологом.
- Я того же мнения.
- Хотя я и недоучился в медицинском институте, но, по-моему, у мадам Штукка существовали некоторые проблемы в области гинекологии. Однако проблемы - не страшные. Они были вполне излечимые, - заметил он.
- Как ты это определил?
- Есть некоторые профессиональные секреты. Впрочем, в данной ситуации все это уже не актуально. Как говорится, поздно пить "Боржоми".
- Более чем, - подтвердил я. - Но эти проблемы Дианы могли каким-то образом повлиять на ее поведение?
- Еще бы, разумеется. Весь род человеческий во многом зависит от проблем женской гинекологии, - процитировал, безусловно, Наум любимое папино изречение. - Извините, Ирина, за откровенность.
- Ничего, все правильно, - кивнула она. - Но я лучше оставлю вас одних. Пойду на веранду.
- Валентин, как это все случилось? И почему они оказались в твоем доме? - провожая Ирину взглядом, спросил он.
- Артур и Диана приехали ко мне отдохнуть. Хотели с приятностью провести время. Проводили-отдыхали, ну и учинили потом грандиозный скандал с мордобоем.
- Случается. Излишний отдых бывает людям вреден. Провоцирует на различные преступления. Но ты, конечно, тут совершенно не причем?
- К сожалению, не совсем так.
- А как?
- Я косвенно к этому причастен.
- Да, положение у тебя щекотливое. Весьма, - поморщившись, проговорил Наум. - Кто в курсе этих ваших событий?
- Мы с тобой и Ирина.
- Получается, что уже многие. Плохо. Но думаю, ты позвал меня не ради того, чтобы я полюбовался на твоих покойных друзей. Верно? Что конкретно тебе от меня нужно?
- В принципе, ничего такого обременительного - обычного товарищеского разговора, - сказал я. - И отнюдь не на медицинские темы.
- Пожалуйста, я весь к твоим услугам, - пожал плечами Наум.
- Что ж, отлично.
Казалось, он не слишком удивился моей просьбе. Да и вообще всему тому, что произошло в моем доме. Или мне это только так представлялось? Понять Наума иногда было крайне сложно. На все вещи и явления у него имелась своя собственная точка зрения. Но, как правило, точка зрения - выгодная для себя.
Мы набросили на мертвые тела простыни, погасили свет и плотно затворили за собой дверь комнаты. На веранде я и Наум опустились на стулья за столом с таким видом, словно вернулись с трудной и опасной работы.
Ирина стояла к нам спиной, у моей газовой плиты. Она развела прямо-таки кипучую деятельность. Открывала и закрывала кухонные полки. Что-то там пересыпала из банки в банку, передвигала с места на место кастрюли и сковородки. Бряцала столовыми приборами.
- Извини, Валентин, я у тебя здесь, без спросу, занялась хозяйственными делами. Они всегда меня успокаивают, - обернувшись, сообщила она.
- Понимаю, - кивнул я.
- Я приготовила нам чай-кофе и кое-что перекусить.
- Сердечно тронут.
- Конечно, неудобно есть, когда за стеной лежат покойники. Но не умирать же нам самим по этой причине с голоду, - здраво рассудила Ирина. - Кстати, в твоем баллоне кончается пропан.
- Не беда. У меня есть электроплита.
- Тогда, Валентин, ты не пропадешь. По мне, электричество лучше газа, - заметила она. - Я случайно обнаружила у тебя виски и водку. Так что если желаете, мужчины, то не стесняйтесь.
- Спасибо. Но я не буду - я за рулем, - отказался Наум и показал, как он умеет мастерски управлять машиной и делать сложные виражи, крутя воображаемым рулем.
- Да, пожалуй, что не стоит. Нам сейчас необходима трезвая голова. Хотя, возможно, что и совсем наоборот, - вздохнув, произнес я и отпил из чашки горячего чая. - Наум, проясни для меня один вопрос.
- С удовольствием. Что тебя интересует? - устало улыбнулся он и откусил бутерброд.
- Помнишь вчера, точнее, позавчера ты дал мне рассказ и просил поскорее его перевести?
- Как же, чудесно помню. Ты его уже перевел? - спросил Наум, прекращая жевать.
- Не успел, осилил где-то меньше половины. Но для меня и этого с лихвой хватило. Видишь ли, это какой-то необычайно странный рассказ. Все, что в нем описывалось - происходило со мной в реальной жизни, - сделал я паузу и поочередно посмотрел на Наума и Ирину. Затем второй раз за последние часы рассказал о событиях прошедшего дня.
- Словом, эта вещица напрямую связана с моей реальной жизнью. И не с одной моей, косвенно и с вашей жизнью. Но это еще цветочки. Мне думается, что эта вещица непосредственно на нее влияет, - сказал я в заключение.
- Чересчур мудрено уж ты загнул, - заметила Ирина. - Хотя кто знает - на свете порой и не такое творится.
- Тебе, Засолов, никто не поверит, - проговорил Наум, скатывая в пальцах хлебные крошки. - В твоем дачном доме двое убитых. И не бомжей, а добропорядочных граждан, с заметным положением в нашем обществе. Вот единственный и неоспоримый факт. Все остальное же, извини, из области твоих домыслов и фантазий.
- Но вы-то мне верите? - спросил я.
- Ну… - замялась Ирина и отвела глаза.
- А я, например, верю. От начала до конца, - тихо произнес Наум. - На то у меня есть веские причины.
- Какие? Ты что был свидетелем?
- Нечто в этом роде. Потому как в подвале моего дома тоже лежат два трупа.
- Что? - переспросил я, посчитав, что ослышался.
- Повторяю: в подвале моего дома тоже лежат два трупа. Но уже не такие свежие. С воскресенья. Хотите, поедем хоть сейчас - убедитесь сами. Дело в том, что со мной, Засолов, приключилась аналогичная история.
- Не может быть!
- Может или не может, однако это так, - печально усмехнулся Наум.
Мы с Ириной не нашлись, что сказать, и молча сидели за столом.
- По-моему, на прошлой неделе я просматривал наш редакционный портфель, - собравшись с духом, заговорил Наум через минуту. - И наткнулся на рассказ этого Блейна-младшего. Причем никто из наших сотрудников не сумел мне толком объяснить, откуда он появился. Никто раньше его не видел. Ну, я и взял сглупа полистать рассказ на выходные. Открыл его в воскресенье - неожиданно зачитался, а после…
- Что после? - поторопил я.
- После? Да все как у тебя! Ближе к вечеру на "ниссане" подкатила Регинка-дизайнерша, моя бывшая пассия. И не одна - со своим мертвым любовником в багажнике. Упросила вдвоем с ней его где-нибудь закопать… Хотя что переливать из пустого в порожнее. Вы и так это прекрасно знаете. Ее мертвый любовник ожил. Даже смешно - ха-ха - до чего, Валентин, у нас все сходится. Разве лишь я вытащил их тела из комнаты. Отволок в подвал - подальше от посторонних глаз.
- В подвал? Дельная мысль, - заметил я. - Я как-то не сообразил.
- Экая мелочь! Какое, собственно, это имеет значение? - Наум снял очки, протер толстые стекла о край своей рубашки и снова водрузил на нос. - И не передашь словами, что я тогда чувствовал. Шутка ли? Оказаться вдруг ни с того, ни с сего замешанным в двойном убийстве. В тюрьмах у нас сидят люди и за меньшие провинности. Причем подолгу. Всю ночь не спал - лежал и ворочался, - пожаловался он. - Но я так же, как и ты, уловил связь между собой и этим рассказом. И под утро решил поручить тебе, Засолов, его перевод.
- Постой, Наум. Получается, ты догадывался, что, возможно, и со мной произойдет нечто подобное?
- Да нет же. У меня были только смутные предположения. Требовалось их проверить.
- Значит, ты проверял свои предположения на мне. Я служил тебе в качестве подопытного кролика.
- Погоди, ты не понял.
- Ага, как не понять. Ты ставил на мне, так сказать, научный эксперимент. Благодарю, Наум. Низкий тебе поклон! Ну, ты и фрукт! Выходит, что это все твои еврейские штучки! Вечно вы считаете себя умнее всех на свете! Для вас мы пыль под ногами! Насекомые!
- Причем тут мои еврейские штучки?! Причем тут вообще моя национальность?! Приплети еще до кучи всемирный семитский заговор! - возмутился Гольц. - Любой нормальный человек на моем месте поступил бы точно так же, как я. Пойми, Засолов, мне нужно было убедиться, что между рассказом и его читателем и впрямь существует связь. Природу которой нельзя никак объяснить. В противном случае мне бы непременно грозила либо тюрьма, либо сумасшедший дом.
- Все равно ты паразит! Натуральный паразит! Надо же, подсунул мне этот мерзкий рассказец! Экспериментатор недоделанный, черт тебя побери! - негодовал я.
- Валентин, не сердись. Не стоит. Конечно, он поступил не очень красиво. Но у него не было иного выхода, - произнесла Ирина, поглаживая меня по руке.
- Вот девушка правильно меня поняла. Женское мышление куда более тонкое и гибкое, чем мужское. У красивых девушек - в особенности, - улыбнулся ей Наум. - Засолов, голубчик, я элементарным образом запаниковал. Струсил. Потом, мне не удается сомкнуть глаза уже третью ночь подряд.
- Сочувствую. Но я-то чем перед тобой провинился? Что, взял денег в долг - и год не возвращаю? Вовсе нет. Отдал бы этот рассказ для своей проверки кому-нибудь другому. Кто того более заслуживает.
- Извини, что я не отыскал никого другого. Просто никого другого не оказалось поблизости. Да и ты сам сегодня к кому в первую очередь обратился за помощью? Давай-ка вспомни, Засолов? Ко мне - Науму Гольцу. То-то и оно.
- Ладно, проехали, - буркнул я. Действительно, не имело смысла сейчас злиться на Наума. Что случилось, то случилось. Его не переделаешь, как, впрочем, и меня. Однако все же следовало треснуть разок Гольца по уху. Хотя бы в целях профилактики на будущее.
- Шут с тобой. Чего уж там, - сухо произнес я. - Теперь нам нужно уточнить некоторые детали. Ты говорил, что у тебя тоже все совпадает с рассказом?
- Ну, почти все. Не сходятся отдельные штрихи.
- В рассказе у Стоуна, если помнишь, была соседка Джейн. Миловидная молодая особа.
- Да, по-моему, хранительница местного музея, - ответил он и покосился на Ирину. - Это во вкусе современных американских авторов. У них обязательно провинциальная героиня - либо хранительница музея, либо библиотекарша, либо воспитательница детского сада.
- Я спрашивал не о профессии героини рассказа, - перебил я Наума. - А о том, есть ли у тебя такая соседка?
- Неужели я не понял, Засолов? Отлично я все понял. Разумеется, что есть. Примерно, как и твоя Ирина. Очаровательная разведенная женщина, владеет придорожным кафетерием.
- Занятие, бесспорно, прибыльнее, чем у Джейн.
- Во сто крат, - с усмешкой добавила Ирина.
- Правильно, - кивнул Наум. - Я же не из благотворительной организации. Зачем мне бедная бюджетница из краеведческого музея?
- С твоей соседкой - ясно, - кивнул я. - Заедем после как-нибудь перекусить в ее кафетерий. Но у тебя, Гольц, не все сходится с твоей работой. Ведь фирма Стоуна накрылась медным тазом, и он остался на мели.
- Нет, сходится. Ты просто не знаешь. Я больше не работаю главным редактором. У журнала были крупные неприятности с налоговой инспекцией, и мне пришлось уйти. Вышибли, короче, коленом под зад. По типу того, как и тебя с твоей фармацевтической фирмы. Сейчас я сижу дома и тоже занимаюсь переводами.
- Ты мне об этом не говорил.
- Люди делятся на две категории. Одни любят рассказывать о своих неудачах и невзгодах. Вторые - нет. Я отношусь ко второй категории.
- Принадлежи, ради бога, к кому угодно. Но меня ты бы мог поставить в известность. Меня же это касается напрямую, - с упреком произнес я. - Ты мой работодатель.
- Я учту, Засолов. Согласен с твоим замечанием. Чрезмерная скрытность иногда не приводит ни к чему хорошему. Но у каждого свои тараканы в голове. Вот ты постоянно твердишь, что вырос в семье обычных железнодорожников. Но так ли это? Твой отец был начальником станции, а мамаша заведовала центральными железнодорожными кассами. Стыдно сказать. Мой покойный родитель - царство ему небесное - уникальный специалист, кандидат наук, ходил к ней кланяться, чтоб раздобыть билетик на кавказские минеральные воды.
- У нее, к счастью, не было проблем с гинекологией, а то бы она сама ходила ему кланяться.