Сегодня к нему присоединятся Обожатели. Притворившись смертными, они смешаются с толпой и будут следить за Доун Мэдисон и ее друзьями. Втянут ее в разговор и с помощью тех ограниченных способностей, которыми обладают, попробуют выведать, кто они, эти сыщики - просто охотники или (как опасался Сорин) исполнители, за которыми стоит некто куда более могущественный.
Необходимость использовать в качестве шпионов Обожателей - существ жизнерадостных, служивших Избранным по доброй воле - приводила Сорина в отчаяние, но поскольку они поклялись хранить тайны Подземелья, он согласился поручить им эту важную работу. Их любовь к Подземелью не уступала его собственной. Им можно довериться.
Как бы то ни было, главное - сохранить существование их мира в тайне от смертных. Риск не так уж велик, ведь от Обожателей всего-то и требуется - собрать информацию. Их задача - пассивная разведка. И не более того.
Раздраженно хмыкнув, Сорин пустился в обратный путь. Пора навестить Мастера - обсудить кое-какие дела, а заодно снова попытаться его переубедить.
В подземных переходах дул ветер. Путался в полах одежды, ласково обвевал лицо.
"Ночной ветер, - подумай Сорин. - Насквозь пропитанный запахом смертных".
Он задрожал от внезапно проснувшегося голода, но не свернул с дороги: в конце пути ждала пища - Слуга, который предоставит свою кровь добровольно и не потребует обмена.
Но сначала - к Мастеру. Сорин отмахнулся от посторонних мыслей и вновь сосредоточился на главном. Безопасность превыше всего. Только умение хранить свое существование в тайне позволит вампирам и дальше жить бок о бок со смертными. Поэтому сегодня наверх снова отправится патруль Стражей - выслеживать все ту же дичь.
Сорин отдал бы что угодно, лишь бы понять: стоит ли рискнуть безопасностью Подземелья ради того, чтобы задушить опасность в зародыше. Но ставки настолько велики, что основания для этого должны быть поистине железными. Пропажа Доун Мэдисон и ее друзей может встать слишком дорого. Их могут хватиться родные и близкие, начнется расследование, и, кто знает, вдруг доморощенным сыщикам удастся приподнять завесу таинственности, столь тщательно сотканную из мифов и легенд?
Как фонарь над крыльцом освещает дорогу домой, так и Наитие - спасательный трос, протянувшийся от создателя к сыну, - безошибочно привело его в потайную комнату в восточном туннеле. Сорин провел ногтями по каменной кладке. Плита отъехала в сторону, и он торопливо нырнул в проем.
От зрелища, открывшегося его глазам, Сорин похолодел.
В темноте светился красноватый контур Мастера. Но теперь его заполняла не черная пустота. Внутри древнего вампира метался вихрь красок - зеленой, фиолетовой, белой и множества промежуточных оттенков. Комнату наполнял тихий шепот, плач бесчисленных голосов. Звук шел из тела Мастера.
Он снова предавался своей тайной страсти.
Вслушиваясь в судорожное дыхание, Сорин ясно представил, как создатель корчится и бьется в судорогах. От острого наслаждения. От невыносимой, лютой муки.
Неужели его появление застало Мастера врасплох?
Охваченный ужасом, к которому примешивалось любопытство и - что это?… неужели зависть? - Сорин склонил голову, дожидаясь, пока Мастер закончит.
Но и опустив глаза, вампир продолжал зачарованно смотреть на распростертое тело создателя.
Краски, наполнявшие очертания древнего существа, рвались наружу со все возрастающей силой. Вампир пошевелился, застонал. Разноцветный водоворот ослепительно вспыхнул - и Мастер с криком ухватился за край стола.
Вместе с воплем ужаса вихрь красок вырвался из тела создателя, заметался под потолком и с оглушительным воем втянулся в сосуд, стоявший наготове на столе. Оттуда послышался короткий жалобный всхлип - такой звук издает оцепеневшая от ужаса жертва, вокруг которой кружит хищник.
Алый контур дрогнул, и, судорожно цепляясь за столешницу, властитель Подземелья начал оседать на пол. Дыхание с хрипом вырывалось из груди старого вампира. Сорин тревожился за создателя, но ничем не выдавал своих чувств: жалость только оскорбит Мастера. В такой ситуации Сорину оставалось одно - молчать и хранить присутствие духа.
Ни слова не говоря, он подошел к столу и закупорил фиал, содержимое которого отправится в коллекцию Мастера.
- Сорин… - прошептал старый вампир и рухнул на пол.
Сын не произнес ни слова: одно дело убирать за любимым наставником, которым он восхищался уже много веков, а вот потворствовать его зависимости… Нет уж, увольте.
Дыхание Мастера выравнивалось по мере того, как он приходил в себя после вдыхания одной из принадлежавших ему душ. Сорин прекрасно видел в темноте и различал мерцание десятков таких же сосудов на полках вдоль стены.
Он ни о чем не спрашивал, прекрасно зная, что произошло. Мастер был Собирателем душ, упивался ими, черпал в них минутную сопричастность духовному миру смертных. Теперь души значили для него больше, чем кровь - они позволяли повелителю Подземелья на время почувствовать себя живым. И если бы не уверенность в том, что только на этом держится интерес Мастера к существованию, Сорин давно попытался бы положить этому конец.
- Мое тело… - с трудом выговорил старый вампир. - Каждый раз чертова оболочка отторгает то, в чем я нуждаюсь больше всего.
- Эта душа вам чужда, - заметил Сорин, устало думая о том, что неделя за неделей они словно возвращаются в прошлое, и от бесчисленных повторений слова истрепались и потеряли всякий смысл. - Вы утратили свою душу, когда принесли клятву. Потерянного не вернешь.
Наступившую тишину нарушал лишь стук зубов старого вампира, эхом отражавшийся от каменных стен.
Сорин часто задумывался, почему души так яростно рвались из тела Мастера. Наверное, все дело в том, что создатель не заслуживал такой привилегии.
- Мы все через это прошли, - терпеливо продолжил Сорин. - Такова цена. - Не выдержав, он начал медленно приближаться к старому вампиру. - И, несмотря на ваше могущество, в этом вы ничем не отличаетесь от своих сородичей.
- Сорин. - Голос Мастера дрожал, но Сорин безошибочно узнал приказ. - Еще… минуту.
Сцепив руки за спиной, сын повиновался и позволил старому вампиру вволю насладиться страданием.
- Невинность… - Мастер глубоко вздохнул. - Этот экземпляр отличался… редкостной невинностью… до того, как ее утратить. Помнишь, каково это, Сорин?
- Нет, Мастер.
Создатель всегда настаивал на том, чтобы сохранять высвобождаемые им души, хотя Сорин не видел в этом никакого проку. Старый вампир любил повторять, что человеческая душа неповторима, и с нежностью относился к каждому экземпляру в своей коллекции - все они позволяли Создателю раствориться в сокровенной сущности бывшего владельца.
Стать смертным - на одно украденное мгновение, на краткий миг мучительного экстаза.
Мастер не мог устоять перед искушением избавиться от самого себя. Особенно в последнее время.
Все еще дрожа, старый вампир с трудом приподнялся и сел, подтянув ногу и опершись локтями о колено. Сорин удивился: обычно на этой стадии создатель плакал от гнева, замыкался в себе и уходил в свой мир - до тех пор, пока сын не вытаскивал его в реальность.
Но сегодня все происходило иначе. Мастер был разговорчивее, чем обычно, и казался радостно возбужденным.
- Чудо. - Старый вампир расхохотался торжествующе и чуть недоверчиво. - У меня почти получилось. На этот раз возвращение не причинило мне боли. Настоящее чудо!
При виде оживления на лице создателя Сорин возликовал. Неужели недавние события все же встряхнули Мастера? Может быть, нависшая над ними угроза вывела из апатии их законного правителя, познавшего все мыслимые удовольствия, бесстрашного воина, который создал Подземелье - настолько мощное, что долгие годы оно не требовало от него почти никакого внимания.
Глядя на преобразившегося Мастера, Сорин решил, что поступил правильно, проявив настойчивость во вчерашнем споре. Он приложил руку к груди.
Да пребудет Подземелье во веки веков.
Да пребудет вечно искра интереса в глазах Мастера.
- Я очень рад. - Сорин коснулся пальцами лба. - С возвращением.
Раздавшийся у стены сдавленный вздох - признак вернувшейся боли - заставил Сорина насторожиться. Неужели он поторопился? Принял желаемое за действительное? Он поспешил перейти к тому делу, ради которого пришел. Нужно занять мысли Мастера.
Сорин положил на стол набитый купюрами сверток. От запаха денег у старого вампира перехватило дыхание.
- Взнос, полученный от Тэмсин Грин. - Так звали смертную, пожелавшую стать одной из Избранных. - Приготовления закончены, остается только назначить дату и время.
- Тэмсин Грин, - повторил Мастер.
Имя было ему знакомо по видеозаписи встречи, во время которой смертная поклялась защищать тайну Подземелья ценой жизни и самых заветных желаний.
- По-моему, она нервничает. - В голосе Мастера, все еще нетвердом после пережитого экстаза, появились усталые нотки. - Она уверена в своем решении? После недавних событий осторожность не помешает.
- Да, Мастер.
- Без полного и безоговорочного согласия я не приму никого. Они должны жаждать того, что я могу им предложить. Одного раза довольно.
- Она согласна, Мастер. - Сорин положил ладонь на сверток, в котором было несколько миллионов. - И она готова заплатить сполна, - добавил он, стараясь не смотреть на закупоренный фиал.
- Тогда назначь ближайшую дату. - Старый вампир помолчал. - Я верю, что ты меня не подведешь.
- Да, Мастер.
Еще вчера Сорин усомнился бы в том, что у создателя хватит сил на утомительные обряды и празднества, которыми сопровождалось появление каждого новичка, однако увиденное только что успокаивало. Это - да еще вчерашний разговор, после которого Мастер отдал приказ установить слежку.
Кстати, нужно обсудить детали, касающиеся лично его, Сорина, и в первую очередь…
- Оставь меня! - Мастер закрыл глаза и прислонился к стене. Его аура начала меркнуть.
Сорин молча поклонился, коснулся пальцами лба. И ушел - его ждали дела.
Как ждали они и Мастера, оставшегося во мраке, что был так дорог его сердцу.
Глава 13 Встреча
"Дым и зеркала. Не бар, а сплошная бутафория", - думала Доун, сидя с коллегами у стойки, стилизованной под полуразрушенный церковный престол. Пахло чесноком, которым вся троица - словно заурядным средством от комаров - намазалась перед походом в "Баву". Поможет - отлично. А если нет… Что ж, тому счастливчику, которому Доун попадется в зубы, останется только посолить.
Кико решил блеснуть эрудицией и объяснил им, что этот притон готов назван в честь итальянского режиссера Марио Бава, мастера жанра хоррор, причем мрачный серо-белый интерьер тоже был своеобразной данью поклонения его таланту. Заросшие бурьяном стены в паутине трещин, торчащие тут и там коряги, железные решетки, каменные гробы - внутри бар напоминал заброшенную часовню из "Маски Сатаны", известнейшего фильма режиссера. Из-под стойки сочился призрачный белый свет, бросающий глубокие тени на лица одетых в черное барменов, которым и без того придавали демонический вид черная подводка вокруг глаз и крашеные в иссиня-черный цвет волосы. Впрочем, сама тусовка - сплошь в пирсингах и собачьих ошейниках - впечатляла не меньше. Голоса тонули в грохоте музыки, лица - в липком тумане.
Доун потягивала минералку и рассеянно барабанила пальцами в такт басам. Время от времени она всматривалась в толпу на тесном пятачке, где в блуждающих лучах подсветки мерно раскачивались из стороны в сторону любители потанцевать.
За последние полтора часа ничего нового узнать не удалось - ни от персонала, ни от посетителей. Владелец только отмахнулся: ничего, мол, не знаю. А с клиентами было и того трудней - вступать в разговоры они не желали и только насмешливо ухмылялись. Да и попробуй подкатись к этим раскрашенным чучелам. Большинство из них топталось на танцплощадке, а остальные прятались по темным углам. Доун заметила пару несовершеннолетних знаменитостей: одна из них, восемнадцатилетняя поп-певица из "новых панков", потягивала голубоватый "Гипнотик" из бокала для мартини и нюхала кокаин, прикрываясь широкими спинами охранников. Никто не обращал на нее ни малейшего внимания, словно ее тут и не было.
- Нужно поймать кого-нибудь из обслуги. Отвести в сторонку и расспросить. Бывают же у них какие-то перерывы, - прокричала Брейзи, наклонившись поближе к коллегам.
"Почему бы и нет, - подумала Доун. - Вполне осуществимо". В знак согласия она подняла свой стакан и одним махом допила оставшуюся жидкость.
Брейзи отвернулась со скучающим видом, и, притоптывая ногой, занялась рекогносцировкой. Доун последовала ее примеру и тоже начала присматриваться к барменам, машинально прижав руку к карману куртки, в котором лежал пузырек со святой водой.
Перед тем, как отправиться сюда, Брейзи смазала почти зажившие раны Доун своим чудо-гелем, и выдала полный комплект "противовампирского" снаряжения: чеснок, кол, запасное распятие и святую воду. Доун заикнулась было насчет арбалета с зазубренными дисками, но Брейзи рассвирепела, сунула ей дольку чеснока и буркнула под нос: "Перетопчешься".
Впрочем, и без дискострела Доун была экипирована на славу: в карманах был целый арсенал, в наплечной кобуре дожидался своего часа револьвер, заряженный серебряными пулями. Кол, правда, пришлось оставить в машине: слишком уж бросался в глаза.
Ну да ничего. Они же пришли сюда не драться. Хотя если вампиры все-таки появятся, им не удастся застать сыщиков врасплох.
Помимо оружия пришлось позаботиться и о маскировке - то есть подобрать себе подходящий клубный прикид. Доун справилась за пять минут - надела сережку-луну, сапоги, черные джинсы и майку с черепом и костями. Накрасилась поярче, набросила куртку - и готово. А вот с Брейзи и Кико пришлось повозиться.
Кико облачился в кожаные штаны и куртку - естественно, черные. В результате он стал похож на тусующихся в баре несовершеннолетних шалопаев, и вполне мог сойти за своего. Зато Брейзи…
Слава богу, ей хватило ума одеться в черное. Но при этом из-под куртки выглядывал… правильно, очередной мишка. Пришлось заставить ее раздеться, вывернуть футболку наизнанку, чтобы хоть как-то спрятать треклятого медведя, и порвать ее в нескольких концептуальных местах.
- На таких тусовках, как здесь, - объяснила Доун насупившейся коллеге, - медвежью шкуру еще бы поняли. Но плюшевые мишки тут не катят совсем.
Из динамиков полилась старая песня Сюзи Сью. Кико соскользнул с табурета, показал на официантку с сиреневыми волосами и помчался ей наперерез.
Оставалось выбрать подходящий объект для Брейзи и Доун. Они переглянулись и хором прокричали:
- Пойду потолкаюсь у бара! - Доун показала на свой стакан.
- Мне надо позвонить! - Брейзи достала телефон и направилась к выходу.
"Решила еще раз попробовать связаться с Натаном Пеннибейкером", - поняла Доун. Господи, как же хотелось украсить розовую физиономию импресарио парой-тройкой роскошных фингалов!
Что же до миссис Пеннибейкер… ей решили пока ничего не говорить. Зачем тревожить несчастную мать, толком не разобравшись в ситуации? Ведь, если их предположения окажутся верными, ее это просто добьет.
Сначала нужно разыскать Натана и как следует его потрясти. А связаться с ним, как назло, никак не удавалось, и даже жучки, установленные в доме и настроенные на его голос, не сработали за это время ни разу.
"Ну вот, теперь придется искать сразу двух отцов", - подумала Доун, занимая наблюдательную позицию у стойки бара. В голову полезли мысли о Фрэнке - где-то он теперь…
Внезапно в затылок дохнуло холодом. Насторожившись, Доун резко выпрямилась и наткнулась на пристальный взгляд женщины.
Незнакомка стояла в глубине бара: бледное лицо с азиатскими чертами, боевая раскраска в духе Адама Анта, на голове - мелкие косички. Внезапно зрачки женщины вспыхнули серебром - словно качнулся зеркальный шар.
Доун ахнула и сунула руку в карман, нащупывая распятие. И…
Ничего. Ни огненной бездны, ни тисков чужой воли.
Доун застыла в недоумении. Если эта женщина - вампир, она включила бы свои чары, как те красноглазые. Но в этот раз ничего такого не ощущалось.
Незнакомка облокотилась о стойку и принялась рассматривать танцующих.
Не зная, что и думать, Доун нерешительно разжала ладонь. Волоски на руках стояли дыбом. В голове царил полный сумбур.
Может, она уже в паранойю впадает? Только этого ей и не хватало.
Услышав резкий оклик, Доун очнулась, подняла глаза и встретилась с выжидательным взглядом бармена. Черная майка, длинные темные волосы, грим прямиком из "Ворона" - он был как две капли воды похож на Брэндона Ли, погибшего от случайной пули во время съемок своего последнего фильма.
Сходство было настолько жутким, что сердце Доун пропустило пару ударов. Впрочем, приглядевшись, она поняла, что видит лишь бледную копию талантливого актера.
"Он, наверное, спрашивает, не хочу ли я повторить заказ", - сообразилаДоун.
- Нет, спасибо.
В следующий миг какая-то устрашающего вида девица врезалась ей в спину и начала размахивать десятидолларовой бумажкой в надежде привлечь внимание бармена и поскорее получить свою водку со льдом. Доун аккуратно отодвинула невежу и, поддавшись внезапному импульсу, поискала взглядом среброглазую незнакомку. Но та уже куда-то исчезла.
Вручая заказ нетерпеливой клиентке, бармен наклонился над стойкой - полы его жилета разошлись, открыв две ранки прямо под ключицей.
Кровь гулко застучала в висках, мысли спутались. Боже правый… следы укуса? Слуга?
Неужели опять паранойя? Ну да, а что такого? После вчерашнего любой начал бы дергаться, по поводу и без…
Доун решила не пороть горячку и какое-то время сидела, не спуская с бармена глаз. И дождалась - он сгреб со стойки скопившиеся бутылки и направился вглубь бара. В тот же миг она соскользнула с табурета и пошла следом.
Пробираясь сквозь толпу на танцплощадке, Доун заметила Кико в коридорчике около туалетов, где было немного потише. Сиреневолосая официантка, с которой разговаривал телепат, заливалась смехом, запрокинув голову и приглашающе выставив напоказ обтянутые черной лайкрой прелести.
"Давай, Кико, так держать!"
Телепат протянул руку к плечу женщины, но прикоснуться к ней не успел: Доун притормозила и легонько хлопнула его по спине. Затем глазами показала, куда она направляется. Кико кивнул, повернулся к собеседнице и, пока та пыталась справиться с приступом смеха, взял ее за руку. Девица тут же затихла.
Доун вошла в куда менее живописный коридор со скучными стенами и красной плиткой на полу. Следуя за тихим звоном стекла, девушка направилась в кладовку, где бармен как раз сгребал со стола непочатые бутылки. Услышав шаги, двойник Ворона резко обернулся.
- Посторонним воспрещается, - сказал он и нахмурился.
- Да вот, заблудилась. - Доун улыбнулась и подошла поближе. - Но раз уж я тут, может, поболтаем?
Он расслабился и окинул ее оценивающим взглядом. Его глаза добрались до лица, и Доун прочитала в них привычную реакцию: "Не то, чтобы супер, но фигурка очень даже ничего".
Девушка загнала поглубже проснувшийся комплекс неполноценности.