Камень можно раздробить. Ветер - остановить. Огонь потушить. Воду нельзя уничтожить.
Каждый день мы пьем воду, испаряем воду, проходим мимо воды. Мокнем под дождем и проклинаем его. Кто-то тонет в воде.
Известное нам количество воды в Мировом океане - лишь треть всей водной массы. Две трети находятся под землей. В Час Суда материки опустятся, вода поднимется и затопит сушу, оставив небольшой клочок земли в Сибири. Там зародится новое человечество.
Нет ничего более обыденного, чем вода, и нет большего чуда.
Вода - исключение из всех правил.
Вода - единственная жидкость, которая встречается в природе. Все другие жидкости образуются в результате химических соединений.
Вода не является оксидом, так как оксид - соединение кислорода с металлом. Вода - единственная жидкость, молекула которой состоит из трех атомов.
Никто не понимает, как из такого простого соединения образуются сложные кристаллические образования - снежинки.
Каждая снежинка уникальна. Ни одна из снежинок формой не походит на другую, траектории снежинок никогда не пересекаются и не повторяются.
Вода чутко реагирует на отрицательную энергию. Ученые проводили эксперименты. В комнате с водой включали тяжелый рок, матерились, устраивали скандалы и ссоры. За сутки вода в стакане превратилась в мутную, грязную, вонючую жижу.
Снежинки, намороженные на стенках холодильника в комнате, где звучал тяжелый металл, были уродливы. В комнате, где звучала музыка Моцарта - правильные, совершенной формы.
Некоторые природные источники обладают целительной силой.
Ученые не могут объяснить процесс электролиза.
Вода нарушает закон физики: с увеличением плотности увеличивается и масса. По этому закону лед в стакане должен опускаться на дно, айсберги - тонуть. С увеличением плотности воды ее масса уменьшается.
Так что, братья и сестры (улыбаюсь) - пейте воду!
Я обернулся. Руслан пропал. На деревянном помосте я да Андрей, облитые искусственным светом, погубившим столько великих людей.
Андрей подошел ко мне с прежней улыбочкой дьявола. С удивлением я заметил в его глазах уважение.
- Молодец, - сказал он. И покинул сцену через боковую дверь.
В номере скинул чертов балахон. Плеснул в стакан коньяка со льдом (который не тонул). Рухнул в мягкое кресло.
Руслан стоял у окна. Глазел на залитую огнями Студенческую.
- Ты был превосходен, Павел. Блестящее выступление! Видел их глаза?
- Без твоей поддержки я бы ничего не сделал, - я вытянул ноги и откинул голову, ощутив затылком женственную мягкость спинки.
Он повернулся, голос стал встревоженным.
- Я чувствую в тебе неуверенность. Чего ты страшишься? Не держи в себе страхи.
Я с изумлением взглянул на Руслана. С чего вдруг хваткий бизнесмен заговорил высоким штилем? Я подумал - возможно, "Руслан" - не настоящее имя.
- То, что сегодня было, кажется мне неправильным. Они так верят мне. Но я вовсе не тот, кем они меня считают. Я хуже любого из них!
- Ты воодушевил тех, кто, возможно, погиб бы иначе!
Я горько усмехнулся.
- Да. Но стали бы они слушать меня, если бы знали, кто я такой?
Я встал, прошелся по комнате.
- Все это лишь глупое покаяние. Люди будут считать, что я - пророк. А все, что я делаю - искупление грехов.
Руслан рассмеялся.
- Э-э, брат, да ты пьян как сапожник.
Я потер лоб.
- Прежде всего я устал.
Руслан поднялся. Подошел к окну.
- В самом деле. Иди спать. Утро вечера мудренее.
Утром моя голова напоминала военный полигон, на котором проводили ядерные испытания.
- Точилин взял их? - спросил я, развалясь в кресле. Потер висок. Утренний свет бил в окно.
Руслан не стал уточнять, о ком я.
- Не успел.
Он сидел за столом. Изучив бумаги, сложил их стопкой и убрал в дипломат с хромированной стальной ручкой.
- Насильников достал кто-то другой.
- Другой?
- Убил всех пятерых. Тела нашли в подвале многоэтажки. На улице Германа.
Я выпрямился в кресле.
- Каким способом?
- Проломил головы. Бил чем-то тяжелым.
- По затылку?
- В основание черепа, ломая шейные позвонки. Одного - по макушке. Череп раскололся, как грецкий орех. Сильный парень. Кофе будешь?
- Лучше пиво.
Руслан встал. Я покачал головой.
- Народная месть… Точилин обосрался.
Почему-то я переживал за этого человека, которого видел вживую один раз. В следующий миг мне стало все равно. Даже все равно, что стало с той, что была отмщена.
С девочкой по имени Даша.
С девочкой, которую похоронили.
Руслан открыл мне банку пива. Я поблагодарил кивком.
- Сегодня их в два раза больше, - в моем голосе нотки паники.
Руслан не улыбнулся. Не удостоил даже кивком. В тот вечер он снова был на себя не похож.
Андрей подошел ко мне.
- Удачи, - бросил он и поскорее удалился вглубь сцены, морщась от досады. Я улыбнулся.
Вышел вперед, воздел руки. Прихожане затихали в ожидании шоу. Многие уже узнают, да и мне некоторые памятны.
- Братья и сестры! Я знаю, зачем вы пришли. В сердце каждого из вас - добро. Вы хорошие люди. Я вижу это.
И я вижу вашу усталость, ваши страхи. Оставьте заботы. Отложите дела. Пусть в этом зале сияет луч надежды.
Аплодисменты.
- Что вы нам сегодня расска-а-ажете? - как-то уж слишком игриво спросила белокурая девица в мини, накручивая локон на пальчик.
- Сказку, басенку, стишок, - сказал я. По залу прокатилось ха-ха-ха. - Братья и сестры! Сегодня я поведаю о том, как встретил Иисуса Христа.
Во сне я блуждал по темному холодному лабиринту.
Я оказался в огромной зале с высоким потолком. Было темно, холодно, сыро.
В одном из многочисленных коридоров показался крохотный огонек. Он разрастался, приближаясь, и будто плыл в темноте. Я увидел - то человек, окутанный голубым сиянием.
Это был Он.
- Вы видели Его! - воскликнула девушка на центральном ряду. - Какой Он?
- Кто самая выдающаяся личность всех времен? Кто величайший гений и величайший духовный лидер? Кто, единственный во всю историю человечества, жил праведно?
Этот человек изменил ход истории. Он исцелял неизлечимых и оживлял мертвых. Он не взирал равнодушно на беды и страдания мира! Он пострадал за всех нас!
Некоторые просветлели, иные со скучающим видом разглядывали стены. Я рассказывал общие положения о Христе, к тому же скучные.
- Он стал посредником между Землей и Небом. Он - наш человек в Небесном Саду. Христос - Богочеловек. Он всех нас сделал равными Богу!
Одна из женщин радостно вскрикнула в религиозном экстазе. Кажется, она испытала духовный оргазм.
- Везде, где появлялся Христос, Его ученики и Его учение, открывались школы и приюты для сирот, прекращались распри, освящались браки, всячески защищались права женщин.
Вы спрашивали, каков Он?
Я улыбнулся, медленно и как бы в истоме поднимая глаза к потолку.
- У Него чистые черные волосы до плеч. Дивные голубые глаза. Добрый взгляд, проникающий человека. Тихий бархатный голос. Красивые нежные руки с тонкими сильными пальцами. Из под одежд Его видны маленькие ступни ребенка, коими Он неслышно ступает по земле, воде и облакам.
Меня тошнило от самого себя. Но лица светлели, глаза загорались, а спины выпрямлялись. Я говорил то, что они ожидали услышать. Христос всем знаком по образцам канонической живописи. Средневековые художники воссоздавали Его образ по собственным лекалам, руководствуясь техникой, школой, традицией. А большинство иконописцев, кроме, наверное, Рублева, и вовсе писали по указке духовенства. Полагаю, даже Микеланджело не избежал подобной участи.
Христос был плотником, Его руки не могли быть нежными. Скорее, они были мозолистыми. Лицо грубое, нос плоский, лоб покатый. Такими были люди в ту эпоху.
- Он сказал мне: "Иди и проповедуй любовь и всепрощение по всей Земле. Ты должен основать новую Церковь, Церковь Любви, чистую, не запятнанную кровью, не погрязшую во лжи. Пусть твои апостолы не жируют в роскоши, а ходят по грязи мирской и добросердствуют".
Я обвел взглядом зал. Лица. Усталые, недоверчивые, озаренные надеждой или ослепленные ненавистью и страхом.
- Христос существует! - вскричал я, воздев руки к потолку.
Сборище содрогнулось. Как мужчина шепотом, руками и губами пробуждает в женщине желание, так я пробуждал в них чувства, похороненные под лавиной страхов, сомнений, отчуждения.
- Он воскрес! И воскрешал! И при Нем женщин допускали к святилищу! Женщины, слушайте, это для вас! В нашей Церкви вы будете наравне с мужчинами. Приносите крестить своих детей к нам - вы будете опускать их в святую воду!
Женщины оживились, начали перешептываться. Бедные дурочки. Я бросил кость диким псам феминизма. Им нужно быть наравне с мужчинами во всем, причем за здорово живешь, без усилий. Будь их воля, заставили бы мужиков вынашивать и рожать, чтоб уж совсем равноправие.
- И мы всех примем! Гомосексуалистов, проституток, убийц и воров! Ибо Христос рек: "Отец Мой есть Я. Кто знает Меня, тот знает и Бога". Человек - каждый человек - есть образ и подобие Божие. Бог есть Бог и убийц и святых!
Меня прервал человек в темном пальто с длинным изжелта-бледным лицом.
- Вы лжете.
Я замер в предчувствии грозы. Руслан стоял позади. Я ждал, что он скажет что-нибудь такое… не знаю, раздавит мерзавца. А он стоял и ковырял в носу.
Вперед выступил Андрей. Одна девушка ахнула. Другие с бесстыдным интересом разглядывали его хищное лицо.
- Этот человек, - он кивнул головой в мою сторону. - Чист душой и открыт. Он - пророк.
Прихожане зашевелились, словно единая колоссальная гусеница. Кажется, женщины поверили.
Я облизнул губы.
- Христа видели многие. Четыре апостола в течение десятилетий рассказывали о нем. За такое время их поймали бы на лжи.
- Я не об этом, - сказал длиннолицый. - Я верую в Христа. И, по-моему, больше, чем вы! Он никогда не говорил таких слов!
Я скривил губы в усмешке, чтобы скрыть, как затравленно бьется в пятках сердце.
- Каких слов?
- О том, что каждый последний подонок есть подобие образа Божьего!
Толпа затихла в напряженном ожидании. Нужно было отвечать.
- Вы будете решать, кто последний подонок, а кто святой? Вы много на себя берете! Это грех! Вспомните слова Иисуса: "Не суди, да не судим…"
- "Узки врата, ведущие в Царство Божие", - оборвал он. - Вот Его слова.
Звенящая тишина.
Мои нервы натянулись. Из какой преисподней выполз этот нехристь? Этого, черт побери, не было в ПЛАНЕ!
Я оглянулся. Руслана не было. Андрея тоже. Я стоял один на один с внезапно загудевшей толпой. Смиренное доверие сменилось враждебностью.
Провал.
- Не слишком ли много треволнений для такой ерунды? - спросил Андрей.
Втроем у меня в номере. Подавлены. Я хмуро разглядываю галактики на дне стакана с вином. Руслан, сидя в кресле, вяло теребит бокал мартини. Андрей мерит комнату шагами, раздраженный, как разбуженная пчела.
Я не знал, что Андрей задумал. Меня это пугало. От него я не ждал ничего хорошего.
- Это не ерунда, - Руслан рывком поднялся с кресла. - Это вера.
- Ах, брось ты свои бредни! Вера, надежда. Это бизнес, Руслан. И ты об этом знаешь.
Они стояли друг против друга, сжимая кулаки. Я вжался в кресло, скованный страхом.
Конечно, я был на стороне Руслана. Андрей циничен, хитер и опасен. Я вообще удивлялся, чего Руслан таскает его повсюду. Толку-то от Андрея не особенно.
Некоторое время они мерялись волей. Кулаки разжались, дуэлянты разошлись по углам ринга. Я с облегчением вздохнул.
В следующую субботу я с напряженным вниманием вглядывался в собравшихся. К счастью, длиннолицего среди них не оказалось. Он явно считал нас шарлатанами.
Я расслабился. Вспомнил слова, сказанные накануне Русланом: "Успокойся. Сколько таких? Этот, еще один. Им не сломать нам хребтину".
Обернулся. Руслан подмигнул, показал сложенные колечком большой и указательный пальцы. Andre отсутствовал, чему я был только рад.
- На прошлом собрании я рассказывал вам об Иисусе, - начал я. - Нас прервали.
- Его здесь нет! - с торжеством в голосе объявил подросток в очках, с повязанным на шее пионерским галстуком.
- Мы вам верим! - женский голос. - Расскажите еще что-нибудь!
Я задержал дыхание. Наступило время передать им новое откровение.
- В момент медитации, в кульминации слияния с Сущим, я видел Христа. Об этом я говорил. Но я не успел сказать всего.
Христос, стоя внутри некоего энергетического шара, рек:
- "Бог видит тебя, друг мой. Он уповает на твои труды, как ты уповаешь на Него в молитвах своих. И как ты воздаешь Ему за насущное благодеяниями и трудами праведными, так Он воздаст тебе. Не сторицею, а сколько понадобится, и сверх того. Не сколько попросишь, но более. Не когда попросишь, а когда отчаешься и утратишь надежду.
Так говорит тебе Бог, и то же во чреве твоем передает другим, мужчинам и женщинам, детям и старикам, грешным и праведным, юристам, поэтам и проституткам - ибо Он есть и Бог проституток!"
Я сказал: "Хочу познать Бога".
Христос печально улыбнулся. Покачал головой.
- "Познать Его невозможно. Ибо Он - Все - или Ничто - как тебе нравится. Познавать Его можно вечно, и чем больше ты будешь узнавать, тем дальше будешь от истины. Нельзя познать Бога. Возможно лишь… быть Богом".
Я спросил, что это значит.
- "Знай же, Бог не один, а есть два Бога: Бог-Отец и Бог-Мать. Он наказывает, воздает по заслугам, творит справедливость. Он суров, тверд, терпелив. Она прощает, одаряет и принимает. Она добра, мудра и милосердна.
Ибо в Боге Едином воплощены и мужчина, и женщина - неразделенные, неразлучные. Потому надлежит влюбленным вступать в священный брак, чтобы стать плотью единой, и без того не сходиться.
Так говорю я: не твори Зла, не пылай ненавистью, прощай врагов своих. Не суди никого, прощай, даже если убьют детей твоих, без сердца же и помощи никого не оставляй.
Не прелюбодействуй и не усердствуй в малом. Не говори от полноты сердца. Пусть слова будут холодны, словно глыбы ледяные. Не изрыгай речей пламенных, подобно дракону, и не будь во злобе.
Ибо чем убивать: словом или мечом? Проклятие же бывает страшнее атомной бомбы.
Не мечи бисера твоего перед свиньями. Лучше находиться в одной клетке с голодным львом, чем в одной комнате с вульгарными.
Праведникам Бог отдает самое лучшее, как домовладыка любимым сыновьям: добро, милость, радость жизни. Верным супругам Он дарует покой, уют, приятную усталость после трудов.
Грешникам же и раскольникам все прочее: болезни, одиночество, измены, отчаяние, СПИД, наркотики и неотвратимая гибель.
Такова главная заповедь: любишь - люби, и будешь любим. Любит ли мужчина женщину, женщина - мужчину, или мальчик женщину, или девушка старика, мужчина мужчину, женщина - женщину - да будут верны душой и телом. Ибо должно отдаваться целиком. Не будь отступником и не верти головой по сторонам. Сделав выбор, сожги мосты.
Грешник подобен строителю, воздвигшему дом из песка и фекалий в центре шторма: обрушится дом, и останется на месте том болото зловонное и прах смердящий.
Праведник подобен строителю, воздвигшему дом из хрусталя на твердой почве в ясную погоду: устоит дворец тот вовеки, и не обрушится, но воссияет в вечной славе".
Я замолк, переводя дух. Люди зашевелились, заерзали на жестких сиденьях.
Я же презирал себя. Я ведь рассказывал об Иисусе, и сам как бы выступал от имени Иисуса. Господь стоял у боковой дверцы за сценой, где обычно стоял Андрей, и вслушивался в каждое слово, которое я пытался отдать людям. А я всей душой чувствовал, как убога моя духовность, какой я еще щенок.
Я прошел сцену, по ступеням спустился к просветленным лицам. Глаза - удивленные, жадные, задумчивые - распахивались навстречу.
Я обходил ряды, сосредоточенный и плавный. Я чувствовал их веру и сомнения, страхи и надежды, пропускал через фильтры сознания, как сигаретную дрянь в легких.
Я споткнулся, словно долбанулся лбом о низкую притолоку. В пятом среднем ряду с краешку сидела женщина с семилетним сыном на коленях. В один призрачный миг мне почудилась Таня - прекрасная, гордая, неприступно-холодная. С собранными в хвост темно-русыми волосами. Ребенок на коленях у женщины имел ангельские глаза цвета океанских глубин. Редкий оттенок. Мой оттенок. Нежные пальчики сжимают красного леденцового петушка. Оба смотрят на меня. Богоматерь - с насмешливой улыбкой, мальчик-Иисус - с испуганным любопытством.
Я моргнул два раза. Почудилось. Не те, не там и не тогда.
Облизнув губы, я рек:
- Мы живем не в мире внешних событий. Жизнь реальная - лишь бледная тень того, что внутри. Мы живем в себе. Каждый в собственном сне.
Вот вы, женщина с сыном на коленях… какой красивый мальчик… вы так прекрасно смотритесь вместе… жаль, нет фотоаппарата (закругляйся, идиот!). Вы видите то, чего я не вижу - сцену, стены, потолок - у меня за спиной. Я вижу то, чего вы не видите - этих добрых людей позади вас, вашу красоту. Вы видите по-женски, у меня мужское зрение.
Когда вы только пришли сюда, этот зал был чужим и непознанным - вы видели его настоящим. Сейчас вам все кажется родным, но вы его не познали. Вы его придумали, подогнали под собственные представления. Мы находимся в разных "залах". Сколько здесь людей, столько и "залов". Мы не на одной планете, и даже не в одной Вселенной.
Взгляд матери стал задумчивым. Она кивнула.
Я прошел вглубь, заглядывая в глаза - иначе львы меня растерзают.
- Вокруг нас сказочный мир, сотканный из света, чувств, желаний. Миллионы иных, никогда нами не познанных внутренних миров. Мы черпаем энергию не от Солнца, как цветы, не от еды и отдыха. Мы подключены к невидимому духовному источнику. И эту, данную нам свыше энергию, эту святую воду любви и добра нельзя тратить на бесконечные ссоры и склоки. От этого страдает душа. Вода - вот этот источник. Но она не стоячая, а проточная. Непрерывно струящийся через наши каналы поток света, который мы получаем свыше и отдаем миру, людям. Мы подключены к сети бесплатно. На небесах нет провайдера. Но, возможно, мы платим налог в виде страданий.
Знать об этом источнике. Видеть его, чувствовать - в себе и других людях - наша святая обязанность и наша священная привилегия. Источник всего, в том числе этого сердца и этих слов.
Преступниками и убийцами нарекаю я тех, что не признают света, отвергают его, изображая кирпичную стену и строя преграды. А порой так поступает каждый из нас.
Мы не должны озлобляться, не должны мстить, отвечать ударом на удар, умножая Зло - иначе уничтожим все.
Наше тело, земное требует своего. А еще страх осмеяния, страх показаться слабым, жажда власти, лидерства, - она есть в каждом!
Но человек принадлежит двум мирам. В этом его красота и уникальность. Наша энергия - не от земли, никакой, даже самый тяжелый и грязный труд не способен ее исчерпать.