- Хорош мозги ебать, манда старая! - заорал он, помахивая ножом. - Гони бабки, сука!
В этот миг позади них выросла черная тень.
Сергей Петрович Бубнов смотрел на блудного сына остекленевшими глазами, полными безумной радости одинокого человека.
- Ильюша… сынок, - он судорожно застегивал пуговицы рубашки. - Вернулся.
- Да, папа, - выдавил Илья, глотая застрявшие в горле слезы. - Я вернулся.
Взгляд Сергея Петровича скользнул вниз, на пистолет в руке сына.
- Да, - кивнул Илья, подходя ближе. Отец бессознательно отступал, впившись в его лицо глазами. - Я их убил.
Плечи Ильи опустились. Пистолет с глухим стуком упал на ковер.
Отец, плача, подошел к сыну, прижал к себе.
- Бедный, бедный мальчик! ЗАЧЕМ?
Сергей Петрович издал стон, полный животной муки.
- Я не хотел, - заплакал Илья, прижимаясь к отцу. - Меня заставили!
- Кто, кто заставил? - прошептал Сергей Петрович сквозь слезы.
Илья отстранился. Посмотрел в глаза.
- Сатана.
В глазах отца промелькнул ужас, который секундой позже сменился безумием.
- Ничего, Ильюша, ничего. Это все теперь в прошлом.
Сергей Петрович подошел к столу у окна, выдвинул ящик.
- Ты совершил ошибку. Ужасную ошибку!
Его руки нервно искали что-то среди бумаг. Отец стоял к сыну спиной.
- Все еще можно исправить, - бормотал он. - Ты вернулся - это главное. Теперь мы заживем по-прежнему.
- Да, отец, - Илья оглядел комнату. Увидел на каминной решетке кочергу.
- Все будет хорошо, - Сергей Петрович нашел то, что искал - пузырек с таблетками. Высыпал на ладонь две. Подумал и добавил еще одну. Сунул в рот. Запрокинув голову, прикрыл глаза и проглотил.
За его спиной послышался тихий железный стук.
Сергей Петрович отдышался, положил пузырек на место. Задвинул ящик.
Его мысль прояснилась и заработала.
- Да, кстати, ты виделся с Инной? - небрежным тоном спросил он.
- Инна кинула меня, - странным тоном ответил Илья. Его голос звучал прямо над ухом. Сергей Петрович ощущал затылком горячее дыхание сына.
Грабители увидели, как бабушка смотрит на что-то у них за спиной, в немом ужасе раскрыв беззубый рот.
Обернувшись, они увидели Судью. Его рука сжимала молоток с пятнами крови.
Он молча смотрел на мучителей. И, хотя оба не могли видеть Его лица, каждый из них в тот миг чувствовал, что Он улыбается. Злой, горькой, печальной улыбкой.
Высокий чувствовал, как слова застревают в пересохшей глотке, язык костенеет, ноги становятся ватными. Другой выронил нож, издав давящийся горловой звук. Из левой ноздри тонкой струйкой потекла кровь.
Судья шагнул к ним. Невыносимый холод сковал их внутренности.
- Добрый вечер, - негромко сказал Судья приятным мужским баритоном. - Вы не меня ищете?
Он театральным жестом воздел руку с молотком.
И опустил. Снова и снова.
Бабушка, мыча от ужаса, отступила к стене, без сил рухнула на шаткий стул.
Но какая-то часть ее не могла отвести взгляда от сцены убийства, поставленной гениальным режиссером. Как красиво Судья убивал подонков, грациозными, ящерообразными движениями обрушивая молоток на лица! Не безобразная резня, а действие, исполненное странной красоты и великого смысла.
Сергей Петрович развернулся.
Илья смотрел на него горящими глазами. Правая рука сжимала кочергу.
- Пф! - сказал Бубнов, отступая и упираясь ягодицами в крышку стола. - Сынок…
- Да, отец, - Илья раздвинул полные красные губы в змеиной улыбке. - Помнишь маму?
Минуту отец пораженно разглядывал лицо сына.
- Как не помнить, - вымолвил он. Неожиданно для него самого, на глазах выступили слезы. Сергей Петрович часто думал о Смерти, и был готов встретить Ее достойно. Но сейчас ужас проник в его сердце: Смерть явилась в облике собственного сына, а сам он плачет, как слабая женщина.
- Я знаю, кто убил ее, - сказал Илья. - Всегда знал.
Сергей Петрович, собрав остатки духа, выдавил:
- Прости, Ильюша. Прости.
Илья занес кочергу над головой.
- Пусть она прощает.
И опустил кочергу на голову отца.
Череп треснул, из трещины хлынула кровь, дождем обрызгав лицо, руки, одежду Ильи.
- Отче наш, сущий на небесах, - прошептал он, и ударил снова. - Да святится имя Твое…
Судья бил молотком уже мертвых грабителей, юных, почти детей. Брызги крови, ошметки мяса, осколки кости летели во все стороны. В воздухе поднялся тяжелый, сладкий запах свежей крови.
Илья нанес новый удар - он не знал, какой по счету, бил не считая, не жалея сил. Никогда, ни одно дело он не выполнял с таким наслаждением и вдохновением, как убийство отца.
- Прости нам грехи наши…
Судья, тяжело дыша, стоял, забрызганный кровью. Та, которую он спас, со страхом смотрела на Него. Судья шагнул к ней. Бабушка начала быстро креститься, шепча молитвы.
- Не бойся, - сказал Судья. - Тебя я не трону.
Бабушка посмотрела на неподвижные, обезображенные тела. Лица - в кашу. Ее маленькие глазки в обрамлении морщинистой кожи наполнились слезами жалости.
- За что ж Ты их так, грешных? Они ж детушки маленькие, неразумные. Разве они столько худа сделали, чтоб их губить?
Судья помолчал. Кровь стекала с Его одежд на доски пола.
- Дети растут, - сказал Он безжизненным голосом, глядя в сторону. - И никогда не меняются. Не убей Я их, они бы сотворили много Зла.
- Да разве убийство - не Зло?
Судья ответил не сразу.
- Меньшее из Зол, - сказал Он.
Илья остановился. Ярость схлынула, сменившись тупой болью в костях, в голове, в зубах, во всем теле.
Он только теперь увидел то, что сотворил.
Закричав от ужаса и омерзения, Илья отбросил окровавленную кочергу.
Забился в угол и зарыдал. Не от жалости к отцу, а от несправедливости мира, где умирают матери, где любовь слаба и беспомощна, а ненависть и страх правят людьми. А еще - от чувства, что сотворенное закрывает для него дверь в прошлое. Он сжег мосты.
- Ибо Твое есть Царство и слава вовеки, - всхлипывая, прошептал Илья. - Аминь.
Когда милиция приехала на место убийства, тела еще не оттаяли. Обычно трупы остывают, эти же не могли согреться.
В кулаке одного из них нашли сложенный листок бумаги. Эксперт клещами сломал два пальца, и участковый смог взять листок.
Развернул.
Надпись кровью:
"Уроды. Мерзкие уроды. Вы заплатите. Вам не спастись.
Грядет Час Суда.
Ангел Смерти оседлал коня бледного. "И Ад следовал за ним".
Судья"
Участковый повернул голову.
На стене кровью - одно слово. Новое слово.
НЕНАВИЖУ
Валерий Георгиевич сидел за рабочим столом в офисе, при свете настольной лампы просматривал отчеты.
В дверь деликатно постучали.
Баринов поднял глаза.
Дверь приоткрылась. В образовавшейся щели появилось лицо Игоря.
- Валерий Георгиевич, к вам посетитель.
- Посетитель? - Баринов взглянул на часы. - В два часа ночи?
- Он говорит, что выполнил для вас одно важное поручение, и должен отчитаться.
Баринов подобрался в кресле. Кивнул.
- Пропусти его.
Игорь исчез за дверью. Спустя минуту вошел Илья Бубнов.
- А, это ты, - бодрым голосом сказал Баринов. - Проходи. Садись.
- Я сделал, что вы хотели, - Илья двинулся к столу. В правой руке - рюкзак, который оттягивало к полу что-то увесистое.
- Сделал? - торопливо переспросил Баринов. - Ну и чудненько.
- Чудненько, - повторил Илья, ставя рюкзак на стол перед Бариновым. - Все должно быть чудненько!
Он сел в кресло, положил ногу на ногу.
- Что это? - Баринов с подозрением разглядывал рюкзак.
- Я сделал кое-что, о чем вы не просили. Кое-что принес. Взгляните. Я уверен, это вас порадует.
Баринов некоторое время смотрел Илье в глаза. Тот отвечал насмешливым взглядом.
Баринов встал, сунул руку в рюкзак, схватил что-то и вытащил.
Его пальцы держали за волосы отрезанную от шеи голову Сергея Петровича. Голова с раззявленным ртом смотрела на Баринова остекленевшими глазами.
Баринов с воплем отшвырнул голову. Голова, со стуком подпрыгивая, откатилась в сторону, стукнулась о стену, замерла.
У Баринова покосились ноги. Он упал в кресло.
- Господи, - сказал он, зажимая рот.
- Скорее, Иоанн Креститель, - Илья взял со стола пачку сигарет, закурил. Прищурившись, взглянул на Баринова сквозь облако дыма.
- Видите, я хорошо поработал. Устал как собака.
- Да, ты молодец, - Баринов посмотрел в угол. Голова таращилась на него с немым ужасом. Из трещины в черепе капала черная кровь.
Баринов отвел глаза. Выдавил слабую улыбку.
- Ну? Теперь поговорим о…
Илья поднял палец.
- О расчете - после.
Валерий Георгиевич нервно рассмеялся.
- Хорошо. Тогда… до встречи?
Илья выдохнул дым. Мрачно взглянул на хозяина.
- Вы не поняли. Я хочу работать на вас.
Баринов кашлянул. Расслабил узел галстука.
- Вот как! Кем же, если не секрет?
- Не секрет. Наемным убийцей. Кого мне убить?
Баринов вытащил платок, утер пот со лба.
- Сынок, ты в своем уме?
Илья резко повернул голову.
- Не смейте называть меня сынком! Так меня называл он, - Илья со странным выражением посмотрел в угол.
Баринов закивал.
- Хорошо, хорошо. Только успокойся.
- Я спокоен, - Илья раздавил окурок. - Ну? Что скажете?
Баринов пожевал губами.
- Зачем это тебе?
- Затем, что мне больше некуда идти. Я ни на что не годен. У меня никого. Моя девушка ушла от меня к какому-то сраному учителю.
- Ты можешь…
Илья криво усмехнулся.
- Поступить в университет? Мой отец десять лет назад убил мою мать, а теперь я убил своего отца. Убил собственных друзей, и - по вашей просьбе - женщину с маленьким ребенком.
Нет, господин Баринов. Мне нет обратной дороги. Разве вы не знаете, что на пути греха только первый шаг страшен? Каждый последующий - легче и легче. Я хочу убивать для вас. Кого мне убить? Мэра? Точилина?
Баринов, хмурясь, побарабанил по столу пальцами.
Поднял глаза. Илья выжидающе смотрел.
Баринов поманил пальцем.
Илья склонился над столом. Валерий Георгиевич, придвинувшись, прошептал:
- Есть один человек.
Глава 35. Новый поворот
Павел надел куртку. Инна остановилась на пороге.
- Куда ты?
- Нужно пройтись. Открой мне ворота.
Глаза Инны потемнели от страха.
- Ты оставишь меня одну?
Павел остановился. С болью посмотрел на нее. Прижал к себе, зарывшись лицом в волосы. Дрожа, девушка прижалась к Павлу.
- Не бойся ничего, - тихо сказал он. - Здесь ты в безопасности. Помнишь, как было в моем доме? Никто не войдет сюда.
Инна прошептала ему на ухо:
- Я не Его боюсь.
Она отстранилась, глядя на Павла снизу вверх.
Павел молча обнял ее.
- Вот, снимаешь с предохранителя, взводишь и стреляешь.
- Придется стрелять? - Инна с ужасом смотрела на пистолет в руке.
- В самом крайнем случае. Не бойся, не придется. Достаточно припугнуть.
Инна покачала головой.
- Это ужасно!
- Любимая, я знаю. Такова жизнь.
- Может, обратимся в милицию?
Павел облизнул губы.
- Инна, милиция нам не поможет. Они все куплены.
- Нет. Не все. Быстров честный.
- Быстров идиот. Его задавят. Делай, как я говорю, и ничего не бойся.
Инна упала на диван, обняла себя за плечи.
- Пока мы здесь, нам не будет покоя. В чем мы виноваты? Почему люди нас ненавидят?
- Тебя - потому что ты богата, меня - потому что я беден.
- Ах, если б уехать! Почему все так плохо? Почему все всегда так плохо? Неужели Бог совсем нас не любит?
Павел молча смотрел на Инну. Его плечи опустились под невидимой тяжестью. Под глазами легли тени.
- Жди, Инна. Я скоро буду.
На улице стояла прохладная, светлая летняя ночь. В траве пели сверчки. В небе холодно сияла оранжевая луна.
Павел поднял воротник и быстро зашагал по безлюдным улицам, обходя огромные лужи.
Вокруг царила мертвая тишина. Кладбищенское спокойствие. Но Павел чувствовал тревогу.
Прямо сейчас кого-то насилуют. Прямо сейчас кого-то режут. Так было прошлой ночью, так будет и следующей. Ночная жизнь никогда не прекращается. Ночью звери выползают из нор.
Но, Боже, как же я люблю этот мир, с его кровью, бессмысленным - или оправданным - насилием и слезами детей! Несмотря ни на что, я чувствую - этот мир прекрасен. Прекрасен, потому что есть Инна. Она - оправдание этого грязного, безумного, забытого Богом мира. Даже если я умру, все не зря. Лишь бы она жила. Лишь бы она была счастлива. Со мной или без меня.
Дома он застал ужасную картину разрушения. Постель распотрошили. Мебель изрезали. Ящики валяются на полу.
Опустившись на колено, Павел поднял рамку с фотографией бывшей жены с сыном. Юра улыбался ему.
Рамка сломана, осколки стекла рассыпаны по полу.
Павел закрыл глаза. Сжал кулаки.
- Вы за это заплатите, - прошептал он. - Кровью умоетесь.
- Кирилл, это Павел.
- Да, - сонным, настороженным голосом отозвался Кирилл. - Говори.
- У меня к тебе еще одна просьба.
- Так. Записываю.
- Я попал в передрягу. За мной следят. Меня и мою девушку преследуют.
- С чего ты взял?
- Мой дом обыскивали, - Павел оглядел следы разрушения. - Все вверх дном перевернули.
- Вот козлы! Кто? Есть догадки, дружище?
Павел облизнул губы.
- В Высоких Холмах есть один очень влиятельный человек. Баринов Валерий Георгиевич. Его еще некоторые Барином зовут.
- Влиятельный, говоришь?
- Да. Очень.
- Приятель, я не знаю всех деталей, но судя по тому, что я знаю о жизни, вам - тебе и твоей девчонке - крупно не повезло.
- Думаешь, я сам не понимаю? - спросил Павел, глядя на выпотрошенный диван.
- Говоришь, все разворошили?
- Все, все. Мебель, ящики стола, личные вещи, - взгляд Павла упал на сломанную рамку. - Думаю, они и в унитаз ныряли. С аквалангом.
- Что они искали?
- А вот этого я не знаю, - Павел сел на пол, прислонившись к дивану. Прикрыл глаза. - Какие-то бумаги, документы.
- М-да. Переплет. Что мне сделать?
- Пошли своих ребят следить за домом, - Павел назвал адрес Инны. - Если появятся подозрительные личности, я должен знать. Со всеми приметами.
- Ясно.
- Так… - Павел чувствовал, как в затылок вкручивают огромный ржавый болт. Усталость навалилась на него. - Нужны поддельные паспорта. Страховые свидетельства. Свидетельства о рождении. ИНН. Для меня и Инны - это моя… невеста.
- Ох, во что я ввязываюсь! - сказал Кирилл без тени страха.
- Извини, - Павел встал, подошел к окну. Отогнул занавеску. Никого. Тишь да гладь. - Извини, дружище. Я знаю, ты не обязан рисковать из-за меня.
- Павлик, о чем ты? Не буду говорить, что я святой, но когда хороших людей достают сраные нувориши… К тому же мы когда-то были друзьями. В этой поганой жизни нет ничего ценнее настоящей дружбы. Верно?
- Да, да. Я заплачу. Не сейчас. Позже.
- Конечно. Кредит открыт.
- Спасибо, - Павел облизнул губы. Боже, благослови людей действия!
- Ну, созвонимся.
- Давай.
Павел оборвал связь и глубоко вздохнул.
Он вышел на перекресток. Рядом еще два человека ожидали милости от Бога-Светофора.
У бордюра остановился темно-зеленый "козел". Открылась дверца. За доли секунды Павел успел сообразить, что это милиция. Кого-то берут. Кого? Точно не меня. Меня не за что, я чист.
Из кабины выскочили люди в синем. Один из них, с усталым взглядом, с зачесанными назад волосами, остановился. Посмотрел Павлу прямо в глаза.
Капитан Быстров разлепил губы:
- Павел Юрьевич, вы арестованы по обвинению в убийстве Руслана Кривицкого. Вы имеете право хранить молчание. Имеете право на судебного защитника. Все, что вы скажете, может быть использовано против вас.
Он замолк, холодно разглядывая Павла.
Павел не сказал ни слова.
Тотчас многочисленные стальные руки, совсем не похожие на мамины - ласковые, заботливые - схватили его. Толкнули внутрь кабины. На запястьях сомкнулись браслеты. Дверца закрылась, отсекая Павла от мира законопослушных граждан.
В кабинете Быстрова он сразу потребовал адвоката.
- Мой юрист в Москве. Мне нужно позвонить.
Быстров потушил сигарету. Откинулся на стуле.
- Вот что я предлагаю, Покровский. Договариваемся по-хорошему. В стиле Точилина. Я сделаю вид, что никогда не видел этого, - Быстров постучал пальцем по досье на Павла. - А ты помогаешь нам остановить Судью. Точилин говорил мне, ты связан с Ним.
Павел секунду молча разглядывал капитана. Расхохотался.
- Вот, значит, как? Блистательно! Начинаешь работать проверенными методами, капитан. Смотри, не превратись в такого же, как все! Скоро перестанешь отличать правую руку от левой.
Быстров помолчал, барабаня по столу пальцами. Встал, прошелся по комнате, ощущая себя Точилиным (неудивительно, ведь он бессознательно копировал манеры Точилина).
- Подумай, Покровский. Ты ничего не теряешь. Сможешь вздохнуть полной грудью. И, вдобавок, спасти тысячи хороших людей.
Быстров остановился, уставившись на Павла. Павел сузил глаза.
- Хороших людей? Ты плохо понимаешь, чего хочет Судья. Никто из убитых не был "хорошим человеком" в твоем понимании. Я вообще сомневаюсь, есть ли в Холмах хоть один хороший.
- Тем не менее, Его деятельность - преступна. У Судьи могут быть какие угодно цели, но это Его не оправдывает.
- Ну, мне ты можешь не рассказывать.
Некоторое время они молча смотрели друг на друга через комнату. Быстров тихо сказал:
- Помоги мне.
Павел покачал головой.
- Вы никогда не возьмете Его.
- Возьмем. С божьей помощью.
- Откуда ты знаешь, может, Бог на Его стороне?
Быстров смерил Павла внимательным взглядом.
Подошел к двери, высунулся в коридор. Вернулся с двумя дежурными.
- Посадите этого в камеру. Пусть помаринуется.
Павел вскочил.
- Мне нужно сделать звонок! Иначе буду жаловаться!
- Ах, чтоб тебя, - Быстров поморщился. - Дайте ему позвонить. Потом… знаете что, посадите-ка его в общую.
Капитан зло усмехнулся. Павел побледнел, но не опустил глаз.
Когда Покровского увели, Чернухин покачал головой.
- Не слишком ли круто?
Быстров сел за стол. Помрачнел.
- Сам знаю. Но выбора нет.
Капитан потер лоб.
- Я устал. Мне все осточертело. Я хочу разобраться с Судьей. Как можно скорее. А потом… возьмемся за остальных.
- Думаешь, Покровский поможет?
- Не знаю, - Быстров сунул в рот сигарету, поднес зажигалку.
- А остальные - кто?