- Ты не понял?! - По здравому размышлению самое время охладить бы его, ударить, оттолкнуть, но как раз этого и не хотелось. Я смотрела в его глаза, чувствовала тепло его ладони на своей щеке и, пожалуй, впервые в жизни настолько сильно и остро захотела мужчину, и не кого-то, а именно его, здесь и прямо сейчас. Я точно сошла с ума, но мне до крика хотелось удостовериться, что он из плоти и крови, что он рядом, мой!
Он видно понял это - скинул со стола остатки бумаги и карандаши, подтянул меня к себе, прижав к груди, с жадностью оглядел, обнюхал как самец самку и нежно прикоснулся к губам, не сводя с меня взгляда, в котором страсть и нега переплелись с чем-то непонятным мне, теплым как солнце, пушистым и чистым как первый снег.
- Девочка моя, где же ты была?
У меня мурашки пошли по коже от тепла его дыхания, от шепота - от его близости. Руки его надежно удерживали меня, крепко настолько, что не вырваться, и все же нежно, как фарфоровую вазу династии Мин.
- Послушайте, понятия не имею, кто вы, но честно предупреждаю - кем бы вы ни были, я вам не секс-игрушка и лучше бы во избежание неприятностей вам отойти от меня на пионерское расстояние.
- На какое? - улыбнулся он. Так отец мне улыбался, слушая детские глупости, что я выдумывала от буйной фантазии.
- На большое! - попыталась оттолкнуть его, растерявшись окончательно и ненавидя за то себя и его, прицепом. Он засмеялся и крепче зажал меня в тиски объятий.
- Не получится, теперь я тебя не отпущу, - заверил, с улыбкой глядя мне в глаза. Он смеялся, он радовался, он любовался и не скрывал того.
Ну, хватит фарса, пора заканчивать эту дурную мизансцену.
- Малыш, - потянулась к его уху. - Если ты не отпустишь меня, я тебя укушу, - прошептала, сгорая от желания лизнуть его кожу.
Он дрогнул, улыбка стала понимающей и игривой:
- Укуси, - прошептал, с восторгом глядя на меня. Я не сдержалась и чуть сжала мочку его уха зубами - он дрогнул, словно словил оргазм, и я поняла, что сама от того недалека. Отодвинулась тяжело дыша, уставилась в горящие и будто знающие все мои тайны, угадывающие все мои мысли глаза.
- Повтори, - попросил он тихо. - Я не расслышал.
Его руки проникли мне под кофту, расстегнули бюстгальтер. Я вздрогнула, забилась и поняла, что если он сейчас не возьмет меня - я сама его изнасилую. Это меня разозлило. Впервые я противоречила разуму, не слышала его и не хотела слышать, впервые мое тело требовало что-то от меня и диктовало условия, а сердце, глупое женское сердце, выпрыгивало из груди и кружило голову.
Ни к чему хорошему это не приведет! - заверила и попыталась взять себя в руки.
- Что вам надо от меня?!
Ну, да, а умней вопроса не нашлось?
Мужчина неопределенно повел плечами и расстегнул пояс моих брюк.
- Вы меня ни с кем не спутали?!…
- Я тебя ни с кем не спутаю, среди миллионов узнаю, - заверил.
- Ненормальный…
- Да, - кивнул, расстегивая мою кофту.
- Ударю!
- Ударь.
И улыбается, смотрит на меня с восторгом и хитринкой! Ну, что за олух?!
- Я тебе не девочка по вызову!…
- Нет.
Ну, все, достал!
Я размахнулась, чтобы влепить ему банальную пощечину:
- Думаешь, все продается и покупается?! Да! Да!! Только у тебя денег не хватит купить меня!
Ладонь обрушилась на его щеку со звонким хлопком. Мужчина мотнул головой и улыбнулся мне шире, и так ласково, что я растерялась.
- А любви? - прошептал он, и в глазах появилось столько неподдельной боли, печали и нежности, что моя ладонь зависла в воздухе, не успев опуститься на щеку мужчины повторно.
- Ударь, если хочешь. Только не гони, - попросил очень нежно.
И сдалась - позже пожалею и посетую на себя, но пусть хоть раз совершу безумный поступок и дам волю телу, душе и сердцу.
Он осторожно снял с меня кофту и медленно провел по коже от шеи до живота, лаская и любуясь.
- Как тебя зовут? - спросила я, стягивая с него пиджак.
- Бройслав, - прошептал, словно не веря то ли тому, что мне это интересно, то ли тому, что я хочу его не меньше, чем он меня. Я рванула его рубашку так, что брызнули пуговицы в стороны, и провела по литой груди, чуть царапая кожу ноготками. Она была удивительной - гладкой, нежной, сладкой.
Он стянул с меня брюки, прижал к себе, целуя мне шею, лаская грудь и бедра. Мои ногти непроизвольно впились в его грудь, я выгнулась, поддалась к нему, готовая отдаться. Мне безумно нравилось, что он смотрит мне в глаза, и каждый шорох мыслей отображается в его глазах, на лице. И видно, что он хочет меня до крика, и боится, что я воспротивлюсь, и готов послушаться, хоть это потребует от него большого усилия воли.
В этих глазах не было похоти, банального единовременного плотского желания, в них жило нечто большее, притягательное и недосягаемое, как звезда в небе, сметающая всякие преграды и сомнения.
Бройслав склонился надо мной и нежно, боясь, что я оттолкну его, коснулся губ.
- Нет, - прошептала, чувствуя, как кровь начинает бурлить в венах от его взгляда, его близости. - Поцелуй, - потребовала.
- Так? - спросил тихо и принялся исследовать языком мой рот. Я застонала и почувствовала, как Бройслав начинает упираться мне в промежность, входить осторожно, но решительно. И сама не ожидала сладкого вскрика от себя. И увидела радость в его глазах.
Он выпил мой крик до последнего тона, и мне было безумно приятно это, а еще больше, его нежность и напористость одновременно. И взгляд, что не уходил в сторону, не скрывался за занавеской ресниц.
- Ты ненормальный, - прошептала, поддаваясь ему навстречу.
- Да. Как и ты.
Я обхватила ногами его бедра, обняла за шею - Бройслав улыбнулся:
- Ждала, - выдохнул в лицо с болью и страстью. - Мы не могли не встретиться, правда?
Я рассмеялась, чувствуя, как от его движений начинает кружиться голова и внутри становится горячо и приятно: пусть болтает что хочет, только не останавливается.
- Девочка моя…
Руки ласкали грудь, гладили кожу, нежа ее. Я облизнула его губы, проникла язычком ему в рот и услышала стон, от которого невольно застонала сама. Глаза мужчины покрылись туманом.
- Еще, - попросил.
- Не много хочешь? - улыбнулась лукаво.
- Нет… Я скучал, если б ты знала, как я скучал о тебе, - провел дрогнувшими пальцами по моим губам, плавно двигаясь, беря меня нежно, неторопливо. Улыбка сползла с моего лица, судорога острого желания исказила лицо:
- Что ты хочешь этим сказать?
- Мы не виделись целую вечность… я осатанел без тебя, любовь моя.
В этот момент я закричала от наслаждения и словно уплыла куда-то далеко-далеко от всех печалей и забот, от себя, от этого мира - но осталась с Бройславом.
Его пальцы сплелись с моими и губы выпили крик до дна. Он со стоном ткнулся лбом в столешницу рядом со мной.
- Кто ты такой? - прошептала я, решительно себя не понимая. Я смотрела в потолок, но не видела его - вся без остатка, до самых аксон я была во власти мужчины и радовалась тому! Мне было настолько хорошо, что с чем бы я не пыталась сравнить это ощущение - не могла.
Бройслав повернул ко мне лицо и прошептал обводя пальцами овал лица:
- Твой муж.
- Муж?! - меня подбросило. - Спасибо, господин хороший, но вы поторопились…
- Нет, я чуть не опоздал, - обнял меня, не желая выпускать. Мой взгляд невольно остановился на его руке, на родимом пятнышке на тыльной стороне ладони в виде сердечка. Точно такое же было у меня на спине, на лопатке. Что за ерунда творится? Мистика какая-то!
Бройслав заметил мой взгляд и хитро улыбнулся:
- Что-то напоминает? Это? - провел пальцем по моему родимому пятну. - Согласись, подобные случайности невозможны.
- Ерунда, - отмахнулась назло ему и себе. Я начала приходить в себя и появилось сожаление о совершенной глупости, что могла привести меня к рабству и гибели, как мою мать.
Потянулась за одеждой и вспомнила об охране, но, оглядев залу, никого не увидела. Какая чуткость! Интересно, в какой момент они ретировались?
Бройслав внимательно наблюдал за мной, жег взглядом спину, пока я не прикрыла ее кофтой.
- Что это за тряпка?
- Что выдали. Я предупреждала - фасон не мой.
Подумала и, стянув ее, откинула подальше, решив заменить его рубашкой. Голубой шелк приятно ласкал тело и прикрывал бедра, а две оставшихся в живых пуговицы вполне способны были удержать рубашку на теле. Рукава, правда, придется закатать.
Бройслав щурился как сытый кот, наблюдая за мной с улыбкой. Мне чудилось, что ему доставляет большое удовольствие видеть на мне свою рубашку, еще теплую, пропитанную его парфюмом.
- Ты кто и что тебе нужно от меня?
- Все.
- Что "все"? Конкретизировать сможешь или сначала в душ? Я бы тоже не отказалась. Твои шакалята сутки держали меня в гробу, а там душа не было.
- Где держали? - посерьезнел и насторожился.
- В гробу. Гарик сказал, что это твоя идея.
Бройслав помрачнел и начал натягивать брюки.
- Ты кто? - закружила вокруг него.
- Бройслав Энеску.
Я ожидала услышать эту фамилию и все же была не готова к тому. Села на стол и начала лихорадочно соображать, следя за мужчиной.
Энеску: влиятелен, богат и психически неоднозначен. Как перевалочный пункт не подходит. Это не пресмыкающееся, не грызун, это хищник, с которым я могу не справиться, плюс его окружение - подобное к подобному. С такими лучше не играть и держаться от них на расстоянии, что я благоразумно делала до сегодняшнего дня. Только с Аббасом связаться нечистый попутал - Ка-а - Макрухин, чтобы ему икалось!
Но опять же, что от патрона, что от его друзей скрываться, что от моих бывших объектов - лучше норки не придумать. Энеску, как истинный хищник, на свою территорию никого не пускает. Но насколько сильно у меня получится его приручить, а главное получится ли при этом не приручиться самой? Мои глаза, будь они неладны, любовались его фигурой, профилем, а не выявляли как обычно тонкие струнки души, на которых бы я потом сыграла как на арфе. Неужели мне встретился превосходящий меня противник? Тогда дело плохо.
Бежать? Глупо. Пока.
Некуда, не с чем.
Переждать, разведать обстановку? Резонно, только сердце, черт его дери, может подвести и пара суток отсрочки приведут меня к катастрофическим последствиям - я привяжусь к Бройславу и потом придется отдирать его от своей души по клеточке, а я не мазохистка. По уму мне бы испариться отсюда прямо сейчас, но разум советует "подожди", и любопытно: как живут элитные хищники? В эти вольеры мне заглядывать не доводилось.
- Пойдем, - обнял меня мужчина, подтягивая к себе властно и нежно, и я почувствовала себя собачкой из рассказа Толстого " Лев и собака".
- Куда?
- На мою половину. Там никто тебя не потревожит. Примешь душ, проверишь ассортимент моих рубашек, потом решим с одеждой, - улыбнулся.
- В магазин не поеду.
- Есть каталоги. Менеджеры. Кому надо - сами приедут.
Правильно - гегемонам не по чину по бутикам бродить - бутики к ним сами на дом приезжают всем составом служащих и ассортиментом товара.
Подобная перспектива мне нравилась - не нравилось ее приложение - настораживающая мягкость тигра Бройслава. Хотя, может он и не тигр, а нечто большее, один из выживших динозавров? Тогда мне не хотелось бы увязнуть на его зубах.
- Зачем меня привезли сюда? - спросила, как только мы вышли из комнаты.
- Я скучал.
- А-а.
Аргумент. А ничего, что мы не были знакомы до сегодняшнего дня?
В принципе изначально было ясно - динозавр - крези.
Мне б с обычным справиться.
Его рука на моей талии серьезно беспокоила, и дело было даже не в том, что вел он себя как собственник - это нормально для любого самца - другое беспокоила: я вела себя как собственность. Мне нравилось, как он меня обнимает, нравилось, как смотрит, нравилось, что не отходит и ведет себя, словно мы знакомы века и влюблены друг в друга еще со времен Адама и Евы. Я умом понимала - нужно заявить о своей независимости, нужно узнать, куда попала и что от меня хотели, забыть сказанное в пылу "люблю" и вспомнить о себе, о том, что я предмет охоты многих желающих поквитаться, а также узнать многие из доставшихся мне по ходу службы в агентстве Макрухина тайнах.
Но я не испытывала чувства опасности рядом с Бройславом!
Не имела желания думать о чем-то, что-то решать, элементарно просчитать свои шаги хотя бы на час вперед!
У лифта стоял Гарик и хмуро поглядывал на нас. Бройслав кивнул мне на него:
- Это Гарик, начальник службы охраны и мой друг. Любые проблемы, вопросы - обращайся, он поможет.
Мужчина скривился, с презрением глянув на меня. Я же мило улыбнулась: поквитаемся?
- Он садист.
Бройслав нахмурился:
- Поясни.
- Рука тяжелая, манеры отвратительные, лексикон докера. И снотворное - гадость. О подручном, Иуде-Ванечке, молчу - ему под стать мальчик.
- Вы били ее? - тяжело посмотрел на друга мужчина.
Динозавр сердится? Новости. Из-за меня? На друга?…
Хороший знак. Пожалуй, погощу я здесь, и Бог с ним, с несовершенством психики Энеску - мне она уже нравится.
- Она прекрасно понимает по-английски, по-немецки, по-французски, и еще пять языков знает. Досье дать? - Гарик предостерегающе уставился на Бройслава.
- Позже.
- Какое досье? - полюбопытствовала я.
- Твоего патрона Макрухина. Есть пикантные снимки…
- Хватит, - оборвал его Энеску, закаменев лицом.
Я притихла и, кажется, побледнела - подобный поворот дела мне не на руку. Динозавры животные непредсказуемые, до конца наукой не изученные - сейчас тихий да добрый, а через минуту, кто знает, не употребит ли меня, попутав с дичью?
Лифт открылся и Бройслав пригласил меня в кабину вперед себя. Гарик перехватил его за руку и тихо спросил:
- Ты Дюма читал? "Три мушкетера"? Там женщина одна была. Красивая бестия, но сука конченная.
Бройслав смотрел в сторону - ни на меня, ни на него. Помолчал и качнулся к Гарику:
- Руку убери, - процедил так, что и у меня мороз по коже прошел.
И шагнул в лифт, нажал кнопку пятого этажа.
Я вжалась в угол кабины, понимая, что еще не играла, а уже проиграла. Привычка Макрухина собирать компромат на всех своих служащих была мне известна, и у меня досье было, наверное, самое пухлое. Вряд ли оно порадует и любого самого развязного антиморалиста, не то что морально устойчивого гражданина.
Как они могли достать досье? Макрухин продал? Мог. Бройслав, видно, цену покупки знает - не поскупился, а Семен купился.
Обычное дело - все продается и покупается, вопрос лишь в цене.
Скверно. Значит, вся моя подноготная у Бройслава на ладони и неизвестно, как он на то прореагирует, кому продаст или отдаст, что со мной сделает. Теперь у меня два выхода - извернуться, но его ручным сделать и пользовать в свое удовольствие, пригревшись в этой стае, или бежать, ног не чуя, и желательно уже сейчас.
- Успокойся, малыш, все хорошо, - удивил меня мужчина.
Я потерялась в его объятьях, растерялась, не зная, что думать, почувствовала себя маленькой девочкой, что еще не отведала грязи мира, не знала, как себя защищать, потому что и не нуждалась в том - у нее были защитники.
Бройслав не хотел омрачать счастье от встречи с любимой - сейчас она здесь, с ним, и этого довольно, остальное потом.
- Прошлое ничто. Все что было - прошло, теперь мы вместе, и что было в твоей жизни или в моей, не имеет значения. Да и разве это была жизнь?…
Глава 20
Благородство не вязалось с ним и все же оно проступало в глазах, поступках, вопреки его известным мне делам, вопреки волевому подбородку и жестким складкам у губ, манерам самоуверенного хищника, которому можно все - хоть звезду с неба, хоть премьер-министра на обед.
Его среда обитания была показательной - ничего лишнего, никого на этаже, что много меньше других. Помещений немного: огромный шикарный кабинет с бесконечностью книжных стеллажей, уходящих вверх, в башенку последнего этажа, спальня, ванная комната, гардеробная, бильярдная, гостиная зала с баром, винтовая лестница, ведущая в другую башню, и комната - оранжерея, в которой кроме растений только столик с креслами и камин.
Так живут одиночки, те, кто никого не пускает ни в жилище, ни в сердце. Так что же случилось теперь, чем я удостоилась чести познакомиться с его логовом, святая святых любого матерого хищника?
Я не спрашивала - я искала ответ в окружающих вещах, обстановке, и мне мерещилась моя трехкомнатная квартира в Москве, только значительно увеличенная в площади. Мне не хватало тепла, и я насытила ее мебелью и обоями точно таких же теплых оттенков. Меня давило одиночество, но я не решалась завести кошку или собаку, поэтому развела цветы и комнатные растения - и здесь их было предостаточно, хоть более шикарных, более прихотливых. Камелии, бальзамины, азалии, мединилла, спатифилюм Уоллиса, разные виды филодендронов - мне никак не удавалось их вырастить.
- Пуасентия! - вырвалось у меня невольно при виде удивительного сочетания зеленых листьев с оранжевыми и красными. - Она цветет, - посмотрела на Бройслава как на кудесника. - У меня не получалось ее вырастить.
- С ней нужно много терпения.
- Удивительно - ты выращиваешь цветы!
- Если быть честным, ухаживает за ними Канн - Король цветов. Он немой. В свое время пережил немало тяжелых минут, ушел в монастырь к буддистам, но не прижился. Прибился к нам и нашел себя в садовых работах и уходе за комнатными растениями. Не пугайся, если увидишь его здесь - порой он напоминает тень от человека и лучше понимает цветы, чем собеседника.
- Кого еще я могу здесь увидеть?
- Здесь? - обвел руками помещение и улыбнулся, подтянул меня к себе. По его потребности обнимать меня и не выпускать из поля зрения я заподозрила у Бройслава нешуточную паранойю. - Никого кроме меня.
- А там? - ткнула пальцем в сторону выхода из оранжереи.
- Меня. Иногда Гарика.
- А там, куда ведет винтовая лестница?
- Это мини обсерватория.
- Ты астроном? - удивилась в который раз.
- Бывший. Друзья-студенты даже прозвали меня Орионом. А чем увлекаешься ты?
- Флорой и фауной. Она занимает все мое время, - улыбнулась лукаво, а он загадочно в ответ, но ни грамма удивления, как я ожидала, в его взгляде не проступило. Он понял, о чем я?
- Здесь флорой занимается Канн, а фауна хоть и предоставлена в изобилии, совершенно безобидна для тебя. Завтра же я приглашу сюда священника и служащих из брачной конторы. Мы с тобой поженимся.
- Нет!
- Почему?
- Я уже была замужем - мне не понравилось.
Свобода прежде всего, и пусть ты богат как Крез, узду на меня тебе не купить.
Бройслав чуть отстранился, уставился поверх моей головы:
- Давно?
- И не раз.
Лицо мужчины потемнело, но взгляд по-прежнему изучал крону кротона.
- Почему развелась?
Потому что для этого брак и заключала.
- Характер скверный.
Бройслав хмыкнул и видно не поверил мне ни в том, ни в другом, потому что лицо посветлело, а взгляд вернулся ко мне.