Предания старины - IX.
Дон Пабло. Июнь 1721 года
Тянуло вечерней прохладой, в кустах перекликались устраивающиеся на ночлег пичуги, мерно журчала речушка, которую аборигены именовали Сеймела-йоки. (Называть её Славянкой начнут три десятилетия спустя переселенные сюда русские - крепостные графа Скавронского.)
Конь шел мерной рысью. Рядом - чуть сзади - ударяли о землю копыта другой лошади и слышалось тяжелое, с присвистом, дыхание Фильки-Ворона.
Всадник тревожно поглядывал по сторонам. Не нравилось, как легко все складывается. После двадцати лет поисков след обнаружился буквально под носом. В полусотне верст от здания Тайной Канцелярии, в которой служил Павел Севастьянович Ван-горский…
Именно так звали путника, отправившегося на ночь глядя по долине Сеймела-йоки. Четверть века назад, до того как поступить на русскую службу, он звался иначе - Пауль ван Горст. Но и это голландское имя не было настоящим. Еще раньше путник именовал себя доном Пабло-Себастьяном де Эскарильо-и-Вальдес, капитан-лейтенантом флота его католического величества короля Испании. Имя было истинным, данным при рождении, звание - лишь прикрытием. Дон Пабло - не принимая сан священника - работал на орден иезуитов.
И на Толедскую инквизицию.
* * *
Всадники двигались пологим склоном речной долины, через густо разросшееся мелколесье. Павла Севастьяновича тревожило одиночество- лишь Ворон за спиной. И он подумал: "Не стоило, пожалуй, оставлять так далеко Баглаевского… Его драгуны могли бы пригодиться…"
Но Филька по прозвищу Ворон (его препроводили в Тайную Канцелярию из Александро-Невской лавры) был непреклонен: незамеченным пройти к потаенному укрывищу сможет один человек. Самое большее - двое.
Рассказанная Филькой история была незамысловата: дескать, в лесу, росшем на низком берегу речки Сеймелы, обосновался некий старец-еретик с немногочисленной паствой. Не раскольники - из слов Ворона вытекало, что живут там самые настоящие дьяволопоклонники. Из соседствующих деревушек - двух чухонских и одной русской - уже несколько лет пропадали молодые девушки. Крестьяне грешили на пришлый недобрый люд, потянувшийся к новой столице и разбойничающий в некогда тихих и патриархальных местах.
А этой весной исчезла Настасья, невеста Ворона (прозванного так односельчанами за цвет волос, редкостный для русских), Обезумевший от горя парень стал ее искать - и нашел-таки… Нашел мертвой, убитой зверским способом. После чего был немедленно схвачен земскими ярыжками за смертоубийство.
- Близко уж, барин, - просипел голос сзади, оборвав раздумья дона Пабло. - Во-о-он тама… Надоть коняшек привязать - и сторожко, кусточками…
Ворон закашлял - стараясь делать это бесшумно. Легкие у парня были застужены, люди иеромонаха Макария продержали его два месяца в сыром и холодном подклете лавры, прежде чем сплавить в Канцелярию - всё не могли поверить в обосновавшегося под носом чернокнижника, практикующего человеческие жертвы.
Не поверил и Павел Севастьянович. Собирался выслушать рассказ Фильки и выбрать один из двух вариантов: либо отпустить парня восвояси, всыпав полсотни горячих, либо отправить в лечебницу для скорбных разумом, что открылась недавно при церкви Самсона-Странноприимца.
Всё повернулось иначе. Павлу Севастьяновичу, и думать-то в последние годы начавшему по-русски, пришлось вновь стать доном Пабло. Солдатом инквизиции.
Привязывать коней не стали - стреножили на укромной, со всех сторон закрытой полянке. Дальше двинулись пешком - "сторожко", как выражался Ворон. Местность понижалась - солнечные лучи, еще золотившие кроны деревьев, в густой кустарник уже не заглядывали.
Но Ворон шел извилистым путем уверенно, ориентируясь по незаметным чужому глазу надломленным веточкам. В первый раз Филька проделал сей путь, ведомый дворовой собакой Настасьи. Пес уверенно взял след пропавшей хозяйки. Павел Севастьянович, помнится, подумал, слушая рассказ парня: отчего бы, действительно, не завести в Канцелярии десяток чутьистых собак? В Вест-Индии давно и успешно используют их для ловли сбежавших с плантаций рабов, чем мы хуже? Хотя в глубине души сам понимал: всем хуже. Тайная Канцелярия, поначалу созданная для следствия по делу царевича Алексея, в собаках-ищейках не нуждалась: люди, попавшие в опытные руки мастеров пыточных дел, сообщников выдавали всех, без утайки, - и истинных, и мнимых… А инквизиторы отца Макария вызывали усмешку у дона Пабло, хорошо помнившего инквизицию настоящую …
Что дело нечисто, дон Пабло догадался, лишь когда увидел свою сегодняшнюю метку, одну из оставленных им на всякий случай. Мимо этой осины, украшенной на ходу зарубкой, они с Вороном проходили четверть часа назад. Хотя инквизитор готов был присягнуть: циркуляцию такого малого радиуса они со спутником никак не могли описать.
Он положил руку на плечо Фильки, молча показал на зарубку. Парень понял всё без слов, изумился шепотом:
- Да как же мы заблукать сподобились?!
Павел Севастьянович не ответил. Все сходилось - и оправленный в серебро компас он вытащил из кармана, уже подозревая, что увидит. И верно: освобожденная от стопора стрелка металась совершенно бестолково, не желая останавливаться в каком-либо, хотя бы и ложном, положении.
Именно так вели себя стрелки компасов в Каса-дель-Соло, местечке неподалеку от Гранады - откуда тридцать лет назад начался долгий путь дона Пабло-Себастьяна де Эскарильо-и-Вальдес…
* * *
Когда два фрегата из флотилии знаменитого адмирала де Риттера заметили одинокую испанскую галеру, голландцы приготовились к схватке жестокой, но короткой, - уступающий им и в скорости, и в вооружении испанец никаких шансов в открытом море не имел.
Но морскому сражению не суждено было разгореться - галера сразу спустила вымпел. Юный ее командир, капитан-лейтенант де Эскарильо-и-Вальдес вручил шпагу капитану фрегата.
Голландцев слегка удивило такое поведение. Гордым испанским идальго доводилось, конечно, сдаваться при явном неравенстве сил - но хотя бы обменявшись десятком пушечных выстрелов, без урона для чести.
Однако дон Пабло объяснил в капитанской каюте фрегата: его мать была голландкой, тайком воспитала сына приверженцем протестантской религии, и сражаться с единоверцами и соотечественниками он ни минуты не собирался…
История казалось правдоподобной, и вскоре дон Пабло стал Паулем ван Горстом (такую фамилию носила в девичестве мать капитан-лейтенанта). Поселился в Саардаме, вел неторопливые переговоры с Ост-Индской компанией о поступлении на службу… - а на деле дожидался русского Великого Посольства, медленно двигавшегося по Европе. Воспитанник иезуитов Пауль ван Горст имел задание попасть в Россию. Именно туда вели следы pentagono и его таинственного владельца, чернокнижника Алгузрроса. На совести этого злодея, ускользнувшего от инквизиции, были жизни десятков девственниц из окрестностей Каса-дель-Соло.
Приступить к поискам ван Горст смог далеко не сразу - царь Петр предпочитал использовать нанятых на службу иностранных офицеров в морском и военном деле. Самодержец полагал, что в России специалистов по сыску и своих предостаточно… Лишь после Полтавы дону Пабло (принявшему православие и ставшему Павлом Севастьяновичем) удалось угодить под начало генерал-прокурора Ягужинского…
Возможно, инквизитор не был одинок в своей многолетней одиссее. Дон Пабло подозревал, что инквизиция отправила в Россию еще трех или четырех агентов с тем же заданием - наверняка с другими легендами и другими путями: через Польшу, через Турцию и Валахию, через шведскую Прибалтику… Удалось ли коллегам добраться до Московии, обосноваться, начать поиски? Ни имен их, ни легенд Павел Севастьянович не знал.
В любом случае, успех выпал именно на долю Вангорского. Нежданный и случайный успех…
* * *
По компасу пойти не удалось. Оставленные Вороном метки не помогали. Пес Настасьи, чутьё которому здешние колдовские штучки отбить не смогли, издох на следующий день после находки мертвого тела хозяйки. Тупик…
Попробовали по-другому: дон Пабло принял за ориентир крону высокой старой ольхи - и двинулся вперед, не спуская с нее глаз. Не помогло. Через несколько шагов они с Филькой уткнулись в непроходимые заросли кустарника, поневоле начали обходить, забрали далеко влево - и приметная ольха затерялась среди прочих деревьев. Попытались было идти примерно в прежнем направлении - и вернулись всё к той же зарубке на осиновом стволе. Еще быстрее вернулись…
Ворон начал что-то говорить про отводящего глаза лешего, но дон Пабло досадливо отмахнулся.
Время, казалось, застыло в зачарованном месте. Давно должно бы стемнеть - но не темнело. И ни звука не раздавалось окрест: не стрекотали кузнечики, не подавали голос птицы, не журчали крохотные, сбегающие к Сеймеле ручейки…
Оставался последний способ. Прибегать к нему не хотелось, но пришлось. Павел Севастьянович потянул за кожаный шнурок, вытащил из-под мундира висевшую на шее кожаную же ладанку. Подпорол стилетом, брезгливо вытряхнул какую-то труху - не то истлевшую щепу креста Господня, не то землю со Святой Горы…
Ладанка оказалась непростая. Крохотный мешочек был сшит из двойной кожи - именно между ее слоями хранилось главное содержимое. Амулет, снятый с шеи одного из прислужников Алгуэрроса. Дон Пабло в последние годы уж и не верил, что золотая вещица когда-либо пригодится… Даже сейчас не до конца верил.
Однако амулет задергался на тонкой золотой цепочке, потянулся по видимости туда, откуда пришли Вангорский и Филька… Видимость была обманчива.
Прежде чем двинуться в новом направлении, дон Пабло вынул из-за пояса пистоль, подсыпал свежего пороха на полку, взвел курок. Хоть и не собирался затевать никаких стычек. Лишь разведать путь и вернуться за драгунами.
Ворон перехватил поухватистей тяжелый железный шкворень - единственное свое оружие. Размашисто перекрестился и пошагал следом за инквизитором.
* * *
Глубокая яма была почти доверху завалена костями. Человеческими. Черепа, разрозненные части скелетов. Ни клочка плоти - судя по изобильно рассеянным вокруг перьям и помету, вороны со всей округи давно облюбовали яму для своих пиршеств…
Павел Севастьянович сглотнул комок в горле. Он знал, что увидит, знал из рассказа Фильки, но…
Ворон тоже выглядел не лучшим образом. Вангорский представил, каково парню было вытаскивать отсюда на руках труп Настасьи, лежавший на самом верху жуткого некрополя… И подумал, что седина, густо посеребрившая иссиня-черные волосы Фильки, появилась отнюдь не в результате знакомства с подвалами российских как бы инквизиторов.
От ямы в сторону Сеймелы уходила тропинка - узкая, но достаточно натоптанная. В том же направлении отклонялась от вертикали цепочка, на которой висел амулет.
- Там логовище… - едва слышно сказал дон Пабло, указывая на тропу. - Посмотрим тихонько - и назад. Драгуны обложат так, чтобы мышь не проскочила.
Обогнув страшную яму, они двинулись по тропе - Вангорский впереди, Ворон сзади. Шли, напряженно вслушиваясь и вглядываясь. И все равно не убереглись…
Напали на них внезапно. Со всех сторон. Земля, усыпанная почерневшими прошлогодними листьями, вдруг раздалась, разлетелась в стороны, словно раскиданная бесшумным взрывом. Наружу выпрыгнул черный человек - весь черный, и лицом, и одеждой… В руке черного блеснула не то сабля, не то ятаган…
Одновременно кто-то шумно спрыгнул сверху, с дерева. Остальные с хрустом проломились сквозь кусты.
За спиной Филька рычал раненым медведем, сталь звякнула о сталь… Оборачиваться некогда - черный человек подступал, замахивался своим оружием. Стреляя в него, дон Пабло понял: это не черная тряпка прикрывает лицо… Арап, натуральный арап!
Курок пистолета щелкнул, порох на полке вспыхнул с легким шипением - и всё. Осечка! Вытащить шпагу дон Пабло не успевал, лишь подставил пистолет под страшный, грозящий развалить пополам удар.
Сила у арапа оказалась чудовищная. Пистолет столкнулся с ятаганом и тут же с хрустом ударил по ребрам, отшвыривая назад. Дон Пабло упал навзничь, арап навис, замахнулся снова…
И отчего-то не рубанул.
Дон Пабло, не теряя времени, потянулся к укрытому в рукаве стилету.
Арап застыл неподвижной статуей, таращась удивленно на золотой амулетик, каким-то чудом не выпавший из руки Павла Севастьяновича. Долго дивиться чернокожему не пришлось. Стилет мелькнул в воздухе почти невидимым проблеском. И глубоко вонзился в шею арапа.
Инквизитор вскочил на ноги, обернулся, не обращая больше внимания на первого противника.
Филька Ворон тем временем успел уложить своей тяжеленной железякой аж двоих, но и сам попал в переплет. Четвертый и последний из нападавших сумел накинуть ему сзади на шею петлю-гарроту. Филька задыхался, лицо побагровело, он наугад бил шкворнем назад, за спину, - и каждый раз промахивался.
Дон Пабло выдернул шпагу из ножен и бросился на помощь. Удар в затылок он не почувствовал - просто тропинка полетела вдруг навстречу лицу - и, не долетев, превратилась в черное ничто…
* * *
Драгунская рота поручика Баглаевского оставалась в пяти верстах от цели путешествия Вангорского. Поручик получил приказ от Павла Севастьяновича: с места не трогаться; если же они с Вороном не вернутся до рассвета - начать прочесывание лесистых берегов, арестовывая всех подозрительных.
Баглаевский исполнять приказ не собирался. Ибо имел другой, негласный, полученный от архиепископа Феофана и подтвержденный генерал-прокурором… Дон Пабло недооценил русскую инквизицию. Бутафорская фигура обер-инквизитора отца Макария служила вывеской, а настоящим делом занимались совсем иные люди.
Едва солнце коснулось вершин деревьев, драгуны выступили берегом Сеймела-йоки.
Часть третья
18 ИЮНЯ
(17 июня 2003 г., вторник - 18 июня 2003 г., среда)
Глава 1
17 июня, вторник, утро, день
1
Солнечный луч, прорвавшись сквозь щель в занавеске и проделав привычный путь по комнате, ударил в глаза Алексу Шляпникову. Тот потянулся, зажмурился..
И на двуспальной кровати, и в квартире Алекс был один - Надя с утра пораньше убежала в институт, сессия у нее в разгаре.
Вставать не хотелось. Алекс еще раз сладко, с хрустом потянулся и остался лежать. Ночь - как и предыдущие - прошла бурно. Пригодились, ох как пригодились все постельные умения, перенятые от многочисленных мочалок-подстилок… Пожалуй, можно поваляться еще, отдохнуть… Куда спешить? Некуда. И незачем.
Он вообще смутно представлял, что делать дальше. Сколько отсиживаться в этой норе? Время, конечно, он проводит тут с приятностью, но…
Голос молчал. Вообще. Мертво. Словно его обладатель вдруг разучился общаться словами - даже иностранными. Кулон-пятиугольник висел на шее куском мертвого металла. Благородного, правда…
И что?
Зачем всё? Всё, сделанное Алексом? На что и зачем пришлось променять жизнь Первого Парня, налаженную и вполне его устраивавшую?
Про облавную охоту, где он выступал в роли окруженного флажками волка, Алекс знал. Включал порой местные новости… Ладно хоть Надька смотрит по ящику исключительно музыкально-развлекательные каналы. И не узнает, кого приютила. Хотя… Рано или поздно весть о смерти Гены-шофера до нее дойдет через кого-нибудь из общих знакомых - и лучше к тому времени оказаться подальше и от Царского Села, и от Спасовки.
Алекс лениво продолжил обдумывать план, пришедший в голову пару дней назад. Мыслил он так: пока голос молчит - надо свалить как можно дальше. За пределы его досягаемости. И начать жизнь с чистого листа. Загнать пушку, загнать кулон, загнать все Надькины побрякушки (разумеется, прихватить и денежную заначку, давно обнаруженную в примитивном тайничке на бельевой полке) - должно хватить, чтобы выправить документы, кое-кто из старых знакомцев по зоне имеет опыт в таких делах…
Главное - пробраться через плотное кольцо облавы. Усы Алекс уже сбрил - он хорошо знал, как меняет лицо их отсутствие. Попросить Надю купить очки без диоптрий, сменить одежду - и ничей беглый взгляд его не опознает…
План был правильный и единственно возможный. Более того, приступать к его исполнению стоило немедленно. Не дожидаясь, пока в дело вмешается какая-нибудь поганая случайность. Но Алекс не торопился переходить к реализации. Шлифовал в уме малозначительные детали своей задумки, убеждая сам себя: надо все десять раз продумать, а уж потом… Убеждал - и сам себе в глубине души не верил. Подсознательное иррациональное чувство твердило иное: никакой новой жизни не будет…
Чтобы отогнать нехорошие предчувствия, он задумался о продаже кулона. Без документов в скупку не понесешь, продавать с рук за гроши неохота… Сколько, интересно, весит штучка?
Он коснулся пятиугольника и… И взвыл от боли в обожженных пальцах. Цепочка натянулась - сама собой - и врезалась в шею.