2
Ну наконец! Аделина наконец сделала то, что так напряженно ждал от нее Алекс в течение томительно-безмолвной сцены: потянулась к кулону.
Робким, неуверенным движением - но потянулась. Недоумение в ее взгляде медленно сменялось выражением, которое Алекс не мог точно определить: не то радостное узнавание, не то наоборот - тревожное…
И он почувствовал, как тугой невидимый обруч, давивший его глотку с самого утра - лопнул, рассыпался на кусочки… Дело сделано. Он принес Адке проклятый кулон - и свободен. Свободен! А голос - полный кретин. Идиот. Сумел принудить к выполнению своего последнего задания, - и не допер сформулировать его четко, без возможности каких-либо двусмысленностей.
Но принести - не значит отдать.
- Не спеши, - сказал Алекс. - Эту штучку еще отработать придется…
Он внезапно ощутил вспышку странного чувства - посетившего его в больнице и потом, за ее оградой. Все сомнения исчезли, уступив место безграничной самоуверенности и осознанию избытка собственной силы. Вымаливать у мокрощелки должность прислужника, лишней пешки в чужой игре?! Ха! Играть - так самому! А невесть что возомнившая о себе подстилка заслуживает одного… Новый Алекс с глубоким изумлением вспоминал, как когда-то, в иной жизни, Алекс-прежний осторожно и робко приближался к этой задравшей голову мочалке, как получал щелчки по носу, как терпел тщательно завуалированные (думала, сучка, не пойму?) издевки…
Аделина вновь потянулась за кулоном - на сей раз без колебаний, уверенным движением - и очень быстрым.
Но Алекс был настороже. Еще быстрее отдернул украшение, а другой ладонью шлепнул по протянутой руке. Звучно, хлестко, больно. И тут же, без паузы - по лицу.
Ада отшатнулась назад - рука у Первого Парня была тяжелая.
- Я сказал: отработать! - В голосе звенел металл.
- Как? - Свое четвертое слово за всю беседу Аделина произнесла без малейшего следа эмоций. Правая ее щека краснела, левая оставалась мертвенно бледной.
- А вот догадайся… - ухмыльнулся Алекс. Он неторопливым движением расстегнул ремень. - Ты глазенками-то не хлопай - не видала будто, что у мужиков промеж ног растет. Городским ботаникам небось давала, а тут в целку игралась… Становись-ка на коленки - и приступай. Со всем прилежанием, со всей душой - а то не…
Он не договорил. Молния на джинсах порой заедала - вот и сейчас ее замок застрял на полпути вниз, Алекс машинально опустил глаза… И увидел стройную ножку, летящую ему прямо в пах. Но сделать ничего не успел. Изящная белая туфелька ударила не хуже грубой кувалды.
А-о-о-о-у-у-у…
Он скорчился, схватился руками за огненный шар, внезапно образовавшийся там, внизу. Видел протянутую руку, чувствовал, как цепочка кулона выскальзывает из пальцев - но не обратил внимания. Мелочь, пустяк на фоне сводящей с ума боли…
За спиной зацокали каблуки. Обернуться сил не было.
На ноги его поставило неукротимое упрямство: точно так же много лет назад Алекс-Сопля снова и снова вставал с земли и бросался в бой, даже не вытерев стекающую по лицу кровь, и противники - старше и гораздо сильнее его - не выдерживали яростного напора…
Согнувшись, пошатываясь, он проковылял за дверь. Аделина убегала - ее белое платье мелькало сквозь обрамлявший улочку кустарник.
Алекс заскрипел зубами и втиснулся на водительское место "пассата". Двигатель взревел. Мелкие камешки брызнули из-под прокрутившихся задних колес. Машина буквально прыжком рванула с места - словно разъяренное животное.
3
- Мудрит что-то шеф, - лениво протянул Хлорофос. - Если надо писаку прихлопнуть, так бы и сказал. А то сиди и жди у моря погоды, пока у других руки до него дойдут…
Женя Маркевич ничего не ответил. Он уже перестал искать хоть какие-то объяснения действиям и приказам седоголового. Думал о другом: что предпринять, как попытаться противодействовать замыслам шефа. Не подставляясь при этом - тот же Хлорофос без колебаний всадит нож в спину, стоит лишь дернуться в сторону.
В одиночку ничего не сделать, но не все же в "Рапире" такие отморозки… С двумя надежными ребятами Женя перекинулся сегодня парой фраз - отдельные группы прибывали время от времени в "Графскую Славянку", подвозили маленькими партиями оборудование и снаряжение, затаскивали с тыльной стороны дворца, незаметно для стороннего глаза…
Но толком договориться ни о чем не удалось - оставалось надеяться, что ребята поняли-таки, на что намекал им Маркевич.
Мысль обратиться за помощью к властям ему в голову не приходила.
Во-первых, там у Чагина друзья в таких высоких кабинетах, что без железных доказательств и слушать не станут. А с доказательствами выслушают, и… И неизвестно, чем все кончится. Для шефа - неизвестно. О судьбе Жени Маркевича при таком раскладе гадать не приходится. В любом случае доказательств нет - одни догадки.
Во-вторых, и самому Марковичу приходилось за время службы в "Рапире" участвовать в делах, предусмотренных различными статьями Уголовного кодекса. "Мокрухи" не было, но лет на пять-шесть зоны наберется. И вот здесь-то небось доказательства появятся моментом, шеф любит хранить их на случай, если кто-то из сотрудников собьется с пути истинного…
- Где наш Достоевский-то? - оборвал Хлорофос невеселые размышления Жени.
- На похоронах, - ответил тот коротко. Наружка, не выпускавшая писателя из виду от самой "Графской Славянки", выходила на связь регулярно.
- Ну ладно… - зевнул Хлорофос. - Тогда покемарю часок.
Он улегся на расстеленную в углу подвала "пенку" и через несколько секунд мерно засопел. Засыпал Хлорофос мгновенно - оставшаяся с войны привычка, позволяющая использовать для отдыха любую негаданно выпавшую минутку.
Маркевич остался наедине со своими думами.
4
За спиной взревел двигатель. Аделина на бегу оглянулась. Бежевый "пассат" догонял, казалось - мчался прямо на нее.
Она не стала состязаться в скорости с укрытыми под капотом лошадиными силами. Толкнула ближайшую калитку. Заперта! Торопливо просунула руку между прутьями, отодвинула щеколду… Скользнула на участок. Домик здесь стоял - точная копия того, откуда она сбежала.
Тормоза завизжали. Машина резко остановилась у калитки. Аделина уже неслась к крыльцу. Не оглядывалась, уверенная: Алекс Шляпников играть в догонялки будет способен не скоро. Лишь бы дверь открыли сразу, добраться до телефона, позвонить…
Она не добралась. Даже до двери. От укрытой в кустах конуры к Аде рванулся пес. Здоровенный, кудлатый. Ринулся почти молча, без лая - полузадушенный хрип вырывался из оскаленной пасти.
Аделина круто изменила направление бега. Пес - следом. Карабин на конце цепи с противным скребущим визгом тащился по проволоке, натянутой вдоль участка.
Цап! - бег оборвался, девушка упала, проехавшись животом по газону. Сжалась, ожидая безжалостных клыков, впивающихся в тело. Ничего… Лишь хриплый рык сзади.
Она приподнялась на четвереньки, обернулась. Пес танцевал на задних лапах, удерживаемый натянувшейся цепью. С клыков падала пена. Выдранный кусок подола - скомканный, обслюнявленный - валялся на земле.
- Хорошая собачка… Хорошая… Сейчас сюда придет злой дядька - куси его! Куси!!!
Хорошая собачка не внимала словам - настойчиво пыталась или удавить себя, или добраться до горла незваной гостьи. А злой дядька не пришел - появился иным способом.
Треск. Секция наружной ограды, сделанной из сетки-рабицы, рухнула внутрь. На участок просунулся капот "пассата" - и показался Аделине куда страшнее беснующегося пса. Радиаторная решетка оскалилась хищной пастью. Фары-глазищи, казалось, высматривали жертву…
На этом дело застопорилось - машина засела брюхом на невысоком земляном откосике, задние колеса пробуксовывали. "Пассат" взвыл двигателем, дернулся назад, отъехал задним ходом, набирая разгон…
Аделина не стала дожидаться результата второй попытки. Побежала, держась вне досягаемости собачьих клыков - вдоль другой сетки, разделяющей соседние участки. Сзади ревел двигатель, пес захлебывался истеричным лаем. Неужели никто не выглянет на эту свистопляску?
Не выглянул никто.
Ни в этом домике, ни в соседних. И на улице - ни души. Поселок Торпедо казался безлюдной декорацией кошмарного сна - сна с погоней, когда в затылок дышит настигающая смерть, а ноги делаются ватные, едва переступают, - и некому помочь, и некому спасти…
Ада попыталась перескочить через сетку - не получилось. Преграда была невысока - чуть выше ее роста. Но за верхний край не ухватиться - нет опоры, лишь острые концы торчащей проволоки.
…Алекс въехал на участок с третьего раза. Проклятая мочалка уже исчезла за домом. Он газанул следом - сминая газон и ломая кустики. Пес, вконец остервеневший, ринулся на нового пришельца, но лаял чуть в стороне, не пытаясь запустить зубы в металл или резину. Алекс вывернул руль.
Удар. Мягкий хруст под колесом. "Пассат" покатил дальше.
Истошный лай сменился не менее истошным визгом. Кобель отползал, переступая передними лапами. Задняя часть тела тащилась мертвым грузом. Кишки из раздавленного брюха цеплялись за жесткую, коротко скошенную траву - и их мерзкий шлейф становился все длиннее…
Алекс вырулил на зады участка. Никого… А-а, вон она, перескочила забор из невысокого штакетника и понеслась дальше. Ну-ну, побегай, пока есть чем бегать…
Второй таран прошел быстрее и успешнее - "пассат" вырвался наружу с первого удара. Алекс довольно ухмыльнулся - стерва сама себя загнала в ловушку. Слева и спереди ограда фабрики - бетонная, высоченная, с колючей проволокой поверху. Поди-ка перепрыгни… Сзади Алекс на машине - попробуй-ка убеги. А справа сухая и ровная - есть где развернуться "пассату" - луговина, переходящая дальше в совхозные поля.
И - ни одного человека.
Можно не спешить. Можно поиграть в кошки-мышки…
5
Холмик над могилой не был виден: сплошная груда венков и букетов. Не прочитать даже золотых букв на гранитном обелиске - естественно, на временном, призванном украшать могилу до установки настоящего, шикарного, потрясающего воображение памятника. Впрочем, еще неизвестно, появится ли такой - шикарный. Наташа отказалась от всего , а озаботятся ли компаньоны-соучредители, неизвестно.
Церемония завершилась. Скорбящие бизнесмены потихоньку двигались к своим "мерседесам" и "вольво", родственники - к арендованному автобусу. Распорядитель назвал ресторан, где должны состояться поминки, и тут же извинился от имени вдовы: по состоянию здоровья она никак не может присутствовать. При взгляде на Наташу сомнений в ее состоянии не возникало: бледная, с трудом держится на ногах, движения и речь заторможенные… Однако - ни слезинки не пролилось.
Кравцов подошел к ней, взял за руку. Оба молчали. Ему хотелось сказать многое, очень многое, но… Не место и не время. Да и будет ли оно - время… Их время. До восемнадцатого июня осталось несколько часов.
Наташа заговорила сама, медленно, с паузами:
- Он позвонил мне… В день своей смерти… Я сменила сим-карту, но он узнал номер… Говорил много, горячо, - так, что я почти поверила…
Подошла высокая старая женщина - мать Наташи. С двух сторон за ее руки держались Сережка и Андрюша - дети.
- Мама, поезжайте… Меня отвезет Леонид… - И, отвечая на невысказанный вопрос, прибавила: - Так надо.
Старуха с внуками пошагала к автобусу. Излишней скорби на ее лице Кравцов не заметил. Не ладила с зятем? Странно, Козырь мог при нужде обаять кого угодно… Но теперь уже неважно.
Они шли к писательской "ниве" - медленно-медленно. Наташа молчала, словно позабыв про свой прерванный рассказ.
- Во что ты почти поверила? - осторожно спросил Кравцов.
- Уже неважно… Потому что я все-таки не поверила… Он слишком настойчиво хотел одного… И все завесы из слов не могли это скрыть.
- Чего именно?
- Чтобы я приехала в Спасовку… В самые ближайшие дни… И привезла детей… Или хотя бы старшего, Сережку… Именно его… Знаешь, Павел может… мог… обмануть кого угодно. Но не меня… Ему нужен был Сережа в Спасовке - и больше ничего. Он готов был пообещать и предложить что угодно, лишь бы добиться этого… И мне показалось: даже не врал… Просто… Не знаю… Как будто все обещанное не имело уже никакого значения…
"Так-так, - подумал Кравцов, - Сережке десять лет - исполнилось весной… Значит, значит…"
- Не изощряйся в арифметике, Кравцов… - тускло сказала Наташа. - Да, Сергей зачат именно там… На Чертовой Плешке. В июне девяносто второго года…
Ему захотелось закричать. Проклятие!!! А что, если девственность Ады, вокруг которой возникло столько возни, - очередная ширма?! Что, если Тварь нуждалась в одном - бросить их в объятия друг другу?! Именно тогда? Именно там, на Чертовой Плешке?
Однако Наташка лучше информирована о творящихся в Спасовке делах, чем пыталась показать в свое время…
Разводить политесы не было времени - и он высказал эту мысль прямо, в лоб.
- Да? - вяло удивилась Наташа. - А мне кажется, что наоборот - тебе известно гораздо больше… Я действительно ничего не знаю… Но чувствую что-то назревающее…
Они уже сидели в "Ниве", но Кравцов пока не трогался с места. Наталья добавила (тем же тоном, каким говорила матери "Так надо"):
- Кравцов, ты должен мне рассказать ВСЁ. Но не здесь. В Спасовке.
6
"Пассат" с ревом пронесся рядом с ней - в считанных сантиметрах. Уже в третий раз…
Аделина остановилась, тяжело дыша. Машина тоже остановилась - в сотне шагов, развернувшись к ней. На ровном лугу все преимущества были у Алекса. Кое-где растущие невысокие кустики никак не могли послужить укрытием - "пассат" попросту таранил их, почти не сбавляя ход.
Ну что же ты встал? Хочешь давить - так дави!
Она тоскливо посмотрела на крайние дома поселка. Никого, ни единого человека… Сделала несколько осторожных шагов в ту сторону - среди заборов и домов шансов куда больше. Алекс отреагировал мгновенно: сменил позицию, отрезая путь…
И тут что-то дернуло ее за пальцы. Девушка удивленно опустила взгляд. Кулон! Кулон, про который она совсем позабыла! Он просто обязан был выпасть из руки во время всех этих скачек с препятствиями - однако не выпал. И теперь тихонько, но настойчиво подергивался - тянул в одну сторону. Влево.
Ада посмотрела туда - та же луговина… Те же крохотные кустики, ничем не способные помочь… Стоп… Стоп! Отчего это они вытянулись в такую правильную линию? Прерывистую, не сразу заметную беглому взору - но если присмотреться, вполне отчетливую? Вот оно что…
Клаксон "пассата" выдал три коротких гудка: продолжим? Побегаем?
Аделина, постаравшись изобразить всей позой отчаяние, сделала шаг в сторону машины. Второй, третий…
И резко стартовала. Понеслась в ту сторону, куда ее тянула цепочка.
Метров двадцать - четверть расстояния - она выиграла за счёт эффекта неожиданности. И все равно бы не успела, если бы Алекс решил завершить игру. Но он опять пронесся у нее перед носом… Это стала ошибкой. Аделина не отдернулась, не изменила направление, не сбавила скорость. И с разбегу перепрыгнула канаву - скрытую травой, почти невидимую…
"Пассат" резко затормозил - на самом краю. Алекс взвыл, перекрывая звук двигателя. Канава была неглубока и неширока - но на машине не перескочишь. Он распахнул дверцу, выскочил наружу - пах тут же отозвался резкой болью. Алекс вскинул пистолет - но опустил, так и не выстрелив. Снова уселся за руль и понесся вдоль канавы. Где-то же должны ее переезжать трактора и прочая совхозная техника…
Переезд - толстая дренажная труба, засыпанная землей - нашелся. Но проехать до него пришлось не менее полукилометра… И полкилометра обратно. Аделина уже подбегала к дальнему краю луга.
Алекс вдавил педаль газа до упора. И почти успел, почти догнал - но путь преградила новая канава. Их тут хватало - отводивших с "болотца" излишек весенней талой воды, порой грозившей подтопить поля…
Здесь переезд Алекс искал уже без суеты. Игра продолжится на новой площадке, только и всего. Продолжится, но не затянется.
Не сложилось.
Поле - здоровенное, километра три в длину и чуть меньше в ширину - оказалось свежевспаханным. Сгоряча влетевший на него "пассат" тут же провалился, осел на днище…
Аделина уходила неторопливо. Обернулась, издевательски помахала. Алекс облизал пересохшие губы. Ладно… Второй раунд тоже за ней. Третий будет последним и решающим.