8
Герцог Трайом вышел из воды сам. Анри Деладье выполз на карачках, а Карла вытащили болгары. Они смеялись, потому что долго не могли оторвать руки рыцаря от прибрежного камня. Воды у камня было только по колени, но Карлу казалось, что как только он встанет на ноги, твердь под его ногами разверзнется и он провалится в бездну.
К Трайому подошел еще не старый, высокий воин. Он был одет богаче всех, а его грудь защищала искусно сделанная кольчуга украшенная серебряными бляхами. Высокий воин положил герцогу руку на плечо, сказал что-то одобрительное и все другие болгары громко рассмеялись.
Карл ожил… Он встал, пошатываясь, и опираясь на руку Анри, пошел к Трайому.
– Живы, что ли? – с усилием улыбнувшись, спросил он.
Анри усмехнулся:
– Там видно будет… Не спеши с выводами.
На плечи Трайма, Анриа и Карла набросили куски сшитых овечьих шкур. Пленных отвели в сторону, ближе к низкорослой и густой иве. Там высокий воин отстегнул от пояса флягу и протянул ее Трайому. Болгары рассматривали лица пленных с удивлением, интересом и с уважением.
Трайом ограничился тремя глотками и передал фляжку Анри. Тот сделал только один глоток и хотя вино показалось ему довольно приятным на вкус, его тут же вырвало. Болгарин рядом выругался и ударил его по шее. Другим воинам тоже не понравилась реакция Анри на угощение. Они что-то быстро заговорили высокому воину. Тот резко возразил и показал рукой на реку.
– Кажется, он сообразил, что Анри наглотался воды и вино ему поперек горла, – догадался Карл. – Дайте мне!..
Он смело протянул руку к фляжке. Ему дали ее неохотно…
Карл стряхнул с фляжки песок, легко опорожнил ее до дна и улыбнулся.
– Так сойдет? – спросил он высокого.
Воины засмеялись, их лица снова подобрели.
– Теперь если и убьют, то не сегодня, – сказал друзьям Карл.
– Ты – толстый, ты – много… как это?.. В тебя много вмещается, – сказал Карлу на ломаном языке пожилой воин с длинным двуручным мечом.
– В хорошего воина и должно вмешаться много, – не растерялся Карл.
Отто Берг не отрываясь смотрел на то, как болгары встречают их бывших соотечественников.
– Почему они их не убивают?! – монах с самым искренним удивлением взглянул на лицо аббата Круазье. – Ведь понятно же, что эти трое переплыли реку с помощью нечистой силы.
Аббат Круазье поморщился.
– Возможно, болгары считают иначе…
Хотя ритуал "суда стихий" был закончен, рыцари-крестоносцы не расходились. Кто-то весело, кто-то явно хмуро, посматривали то на аббата, то на его верного служку и ни в одном взгляде не было видно участия. Несколько рыцарей на берегу, надрывая голоса, уже переговаривался с болгарами. В криках с той и другой стороны не было злости, правда, насмешки звучали довольно часто.
Аббат Круазье с ненавистью смотрел на спину уходящего старика Адемара. Прежде чем войти в свою палатку, Адемар четыре раза перекрестился и согнулся в глубоком поклоне.
– Я где-то слышал, что он сам из этих мест, – шепнул начальнику Берг. – Вот и сейчас крестился на пороге не три раза, а четыре, как болгарин!
Рот аббата скривила усмешка:
– Удивительно, что в таком возрасте он вообще еще что-то помнит, – Круазье кивнул на лежащую на столе перед ним "черную книгу". – Возьми ее… Принесешь мне вечером. Я посмотрю.
Берг торопливо сунул книгу в сумку на поясе. Вынимая руку, он увидел, что она испачкана чем-то черным. Монах поморщился и вытер руку о рясу.
"Адемар не прикоснулся к книге – подумал Берг. – Интересно почему?.."
И монах еще раз вытер свою руку…
9
Темнеть стало рано, потому что пошел дождь и, судя по облакам, затяжной. Мелкие капли, не переставая, барабанили по парусине палатки.
Аббат Круазье пил легкое вино и рассматривал лежащую перед ним "черную книгу".
– Свет зажги, – не оглядываясь, приказал он Отто. Аббат сделал очередной глоток вина и спросил: – Что там, в нашем лагере, на другом берегу?
– Тихо все, – Отто старательно защелкал огнивом о кресало. – Болгары увели пленных, а больше там никого нет… – судя по очередному, явно смягченному удару, Отто попал себе кремнем по пальцу и громко ойкнул. – Все равно их убьют, наверное. Зачем они им?
– А если не убьют?
Отто с удивлением посмотрел на хозяина.
– Это Адемар нам говорил, что такую бурную реку можно переплыть только с помощью дьявола. А если болгары считают иначе? – аббат отхлебнул вина. – Ты, кажется, сам говорил, что Адемар из здешних мест, а, значит, он знает местные обычаи и поверья.
Отто не шевелился и тупо хлопал глазами.
– Что замер? – рассердился аббат. – Я что, в темноте сидеть должен?
Отто зажег одну свечу, потом, старательно прикрывая огонек ладонью, вторую и третью. Монах шептал молитвы и блаженно улыбался, щурясь на мягкий, желтый свет.
– Теперь хорошо будет… Светло! – донеслось до аббата. – Слава Тебе, Господи!
Круазье в который раз перевел взгляд на "черную книгу". Во взгляде аббата было больше сомнения, чем любопытства.
– Как ты думаешь, Отто, почему Трайом не отдал ее мне? – спросил аббат. – Я сам просил его об этом еще в Роне. Ему ничего не грозило…
Отто немного подумал.
– А если Трайом все-таки испугался?
– Чего?
– Ну… я не знаю… Вы могли бы, например, спросить, откуда он взял эту книгу. Не из воздуха же она возникла.
– Умный священник никогда не задает лишних вопросов, Отто. Ложись спать.
– Спасибо, – буркнул служка.
Аббат открыл книгу и стал неторопливо рассматривать первый рисунок. На нем тонкими линиями и с большим изяществом был изображен многокрылый дьявол. На следующей странице начинался текст. Круазье скользнул по нему глазами и быстро понял, что авто проклинал Бога и "все недостойные тени его".
"Ну, это уже было…" – усмехнулся аббат.
– Отто, зажги еще пару свечей, глаза болят, – пожаловался он слуге.
Откуда-то сбоку тотчас просунулась сухая рука Отто, "украшенная" не совсем чистым, болтающимся обшлагом рясы, и поставила на стол большую свечу.
Аббат Круазье довольно быстро перелистал книгу, ища знакомые имена и в первую очередь свое собственное. Имен было на удивление мало и имя Круазье встречалось на страницах книги всего тринадцать раз. Так или иначе, Мишо обвинял своего брата в связях с мальчиками из церковного хора и дважды в плотской любви к монахиням. По словам автора одна монахиня забеременела и, понимая, что ее грех станет вот-вот виден, бросилась в колодец.
"Это даже не ложь, это просто бред какой-то!.." – аббат звякнул бутылью о край стакана и до верха наполнил его.
Круазье действительно частенько замещал регента хора, но его отношения с детьми были строгими и чистыми. Репетиции хора, как правило, заканчивалась проповедью и все мальчики, под присмотром двух дьяков, расходились кто по своим домам, а те, кто жил в приюте, по комнатам в которых они жили по шесть-восемь человек. Изредка аббат мог пошутить и с монахинями. Но, во-первых, его шутки были довольно редки, во-вторых, целомудренны и, в-третьих, аббат всегда очень тонко чувствовал ту грань, которую не стоит переходить в общении с женщинами.
И, тем не менее, в груди Круазье вдруг появилась тоска… Она пришла словно ниоткуда. Сначала тоска была малозаметной, но потом, цепляясь то за одну мысль, то за другую, вдруг стала расти, а что самое неприятное, постепенно порождать сомнения.
Аббат припомнил одну из репетиций хора мальчиков… Да-да!.. Тогда, в знак одобрения, он действительно погладил по спине одного мальчишку и его рука, – непроизвольно! – скользнула ниже поясницы певчего.
"Случайно же!.. – аббат почувствовал, что краснеет от стыда. Он залпом выпил стакан вина и со стуком поставил его на стол. – И кто это мог видеть?! Бред все, чистый бред!.."
Мысль вильнула в сторону, и Круазье припомнил несколько последних встреч с монашками. Девушки были молоды, красивы и улыбчивы… О чем он говорил с ними последний раз? Аббат наморщил лоб, но как не старался, не смог вспомнить смысла разговора. В памяти всплыли только благословения, пара фраз о готовившемся походе в Святую землю, но сам разговор – а он был довольно длинным – словно растворился в темноте.
"А зачем ты болтал языком? – с досадой спросил себя Круазье. – Или ты думал, что тебя не видят или не обращают внимания?"
Отто, судя по всему, закончил приготовления ко сну. Его лежак стоял в ногах кровати аббата, причем так, что загораживал подход к ней со стороны входа. Бормоча молитвы, Отто улегся, немного помолчал и как-то странно, протяжно вздохнул.
– Вина еще дай! – грубо сказал ему аббат. – Свечи еле горят, где ты купил такую дрянь? Я из-за твоей бережливости скоро совсем слепну.
Отто вскочил. Он хлопотал за спиной хозяина, и вскоре на стол стала пыльная бутылка вина.
– Оботри, не в кабаке подаешь! – с обидой сказал Круазье.
Отто послушно вытер бутылку, но неумело и торопливо. Потом из-за спины аббата потянулась свеча к уже зажженной свече. Новая долго не хотела разгораться, потрескивала, "стреляла" то черными искорками сажи, то огненными, быстро гаснущими всполохами горящего воска.
– Что рука дрожит, словно ты кур воровал? – прикрикнул на слугу Круазье. – Тоже мне, помощник, нашелся.
Рука Отто чуть отстранилась в сторону и словно удлинилась. Обшлаг пополз к локтю, оголяя худую, длинную руку. Свеча, наконец, зажглась…
Аббат вернулся к книге. Глаза постепенно уставали и строчки стали наползать одна на другую.
"Устал… Или вино действует, – подумал аббат. Он перелистал сразу пару страниц. – Нет в этой книге ничего, кроме паскудства, подлости и дурости".
С очередной картинки на него смотрело красивое, женское лицо. Фигура женщины была неестественным образом вывернута так, что наружу были выставлены все ее "прелести".
"Тьфу, прости Господи!.. – аббат захлопнул книгу. – Спать пора".
10
Уже в деревне Анри Деладье буквально свалила с ног простуда. Он задыхался от кашля и если бы не помощь Трайома и Карла, вряд ли бы смог добраться до хижины на краю деревни.
Карла и герцога Трайома расположили в большой комнате с холодной печью. Анри увели в другую комнату, где в углу лежал овчинный тулуп и огромная куча сена. Анри обрушился на соломенное ложе и почти сразу потерял сознание.
Он пришел в себя только через несколько часов, от легкого прикосновения ко лбу чей-то руки. Анри открыл глаза и увидел сидящую рядом на корточках девушку лет шестнадцати. Девушка улыбнулась рыцарю и протянула ему большой ковш. Анри с жадностью выпил и вдруг понял, что это не вода, а что-то кислое, похожее на простоквашу.
– Спасибо, – глухо сказал он.
Девушка ответила на своем языке и снова улыбнулась. У нее было удивительно приятное лицо, и улыбка буквально освещала его чистым, внутренним светом.
– Ты кто?.. звать? – с сильным акцентом спросила гостья.
– Анри, – улыбнулся в ответ рыцарь.
– Ария, – девушка показала на себя. – Теперь ты… не… не умрешь.
– Откуда ты знаешь?
Девушка пожала плечами и вдруг слегка покраснела.
– Когда зажгли огонь в печи, – девушка показала пальцем на соседнюю комнату, – дым пошел прямо в небо, а не жался к земле, – о смысле слов гостьи Анри догадывался скорее по жестам, чем по самим словам. – Такого не бывает вовремя дождя. Я знаю!.. Я знаю, что ты будешь жить.
Анри снова улыбнулся.
– Ты колдунья, что ли?
Ария вскочила.
– Подожди! – попытался остановить девушку Анри. Ему было приятно смотреть на ее милое и наивное лицо, и чувствовать легкий приятный запах, который, как казалось Анриу, сходил от ее волос.
Дверь открылась, в ней мелькнула тень девушки, и дверь тут же захлопнулась. В ту секунду, что дверь была открыта, Анри успел слышать голос Карла. Тот рассказывал что-то веселое и несколько голосов смеялись в ответ.
"Что они за люди?.. – подумал рыцарь. – Сейчас усну, а проснусь ли утром?"
Он помолился Богу. Впервые за много лет его молитва была настолько теплой и искренней, что Анри стало заметно легче на душе.
"Спасибо Тебе, Господи, – поблагодарил он, уже усыпая. – Чтобы не случилось со мной этой ночью или утром, за все Тебе спасибо!"
11
Аббат Круазье проснулся после полуночи. Где-то там, в рыцарском лагере пьяные голоса орали песни, но далеко, потому что аббат не любил ночного шума.
– Отто!.. – позвал Круазье.
Рядом, в темноте что-то зашевелилось, и сонный голос сказал:
– Я тут…
– Свечи зажги.
Аббат сбросил с себя толстое верблюжье одеяло и почесал саднящее колено. Оно давало о себе знать всегда после долгих, коленопреклонных молитв.
"Словно черт дергает и сна лишает, – размышлял про себя Круазье, рассматривая мокрый от дождя потолок палатки. Он вспомнил о "черной книге". – Что там еще в этой книге написано?.. Кажется, все просмотрел, так ведь нет!.. Тянет как пропойцу в кабак".
Аббат, кряхтя, встал и тут же, не поднимаясь с постели, устроился за столом, который всегда стоял рядом. "Черная книга" лежала на его уголке напротив Библии.
Отто наконец справился со свечами и палатка осветилась желтым, чуть подрагивающим светом.
– Чаю заварить? – глухо спросил он.
– Нет… Или потом. Пока ложись, не мешай.
Отто сел и под его тяжестью скрипнула лежанка. Затем по рубахе служки заерзала пятерня, расчесывая грудь.
Аббат развернул "черную книгу". Перед ним снова замелькали уже знакомые кощунственные картинки, на которые Круазье теперь почти не обращал внимания. Он внимательно вчитывался в текст, снова ища знакомые имена. Но кроме имен его интересовало и то, какую именно ложь говорил о них автор книги. Аббат вчитывался в каждое слово внимательно, ища скрытый смысл и часто, по нескольку раз, перечитывая одну и ту же фразу. Ложь книги вдруг показалась ему настолько чудовищно простой и вопиюще примитивной, что Круазье стало заметно легче. Его ночной страх, когда он пытался уснуть и никак не мог забыть "черную книгу", съежился, словно стал меньше весить и пару раз аббат даже улыбнулся безыскусности кощунственного писания.
"Померещится же черт знает что, – подумал он. – А я еще Рима испугался… Пристанут, что же ты за братом не уследил и чем перед нами оправдаешься? Удружил братик, ничего не скажешь. Каин, одним словом!.."
Аббат зевнул… Текст стал двоиться, буквы полезли друг на друга.
– Отто, чаю дай! – коротко приказал аббат.
Почти тотчас, протянувшаяся из темноты рука со знакомым грязным обшлагом, поставила на стол кружку горячего чая.
"И когда только успел приготовить?.." – механически подумал Круазье.
"Черная книга" надоела ему, лишь только чай был выпит, а свечи вдруг стали сонно помигивать. Темнота, казалось, уже давила на плечи. В лагере стихли пьяные песни.
"Теперь и спать можно, – решил аббат. Он истово перекрестился, швырнул "черную книгу" на пол и лег. – Дрянь и подлость!.. – аббат даже разозлился на себя за то, что встал и второй раз просмотрел сатанинскую книгу. – Капля мутной правды на ведро помоев. А, главное, выдумки, выдумки!.."
Круазье повернулся на бок и почувствовал, как шумно и часто бьется его сердце.
"Сожгу ее завтра же, – мысли аббата становились все туманнее и спокойней. – И чай не нужно было пить… Ишь как сердце колотится… Вредно на ночь"
Он начал читать молитву, но его мысль неожиданно снова вернулась к "черной книге". "Отче наш Сущий на Небесах…" оборвалось, и перед внутренним взором Круазье поплыла, как по воде, "черная книга". Она чуть колебалась, как детский кораблик, и один ее бок тонул в тумане.
"Отче наш Сущий на Небесах…" – снова начал про себя аббат.
И снова молитва оборвалась и по воде поплыла "черная книга".
12
Анри разбудило легкое поглаживание по лицу. Сначала он посчитал, что это кошка (он видел их довольно много в деревне), но, протянув руку, вдруг нашарил другую руку – маленькую и теплую. За окном уже светало и темнота казалась легкой, как вуаль.
– Пей!.. – сказал Анри мягкий и знакомый голос. – Тебе нужно пить.
Анри улыбнулся. Ему вдруг стало весело, он потянулся губами в пустоту перед собой и тотчас нашарил горячую, упругую щеку.
Ария тихо засмеялась и оттолкнула рыцаря.
– Нельзя! – уже без улыбки сказала девушка. – Пей!
В губы Анри ткнулся ковш, судя по запаху, со знакомым питьем. Рыцарь сделал несколько торопливых глотков, обнял девушку и привлек ее к себе. Остатки питья вылились на грудь Анри. После смерти жены Анри не притрагивался ни к одной женщине. Внезапная близость с Арией словно оживила его: сердце бешено застучало, а жар в теле, до этого расслабляющий и болезненный, вдруг стал другим – упругим и жадным.
– Я ухожу, – сказала Ария. – А ты должен спать, чтобы выжить.
– Ты же говорила, что знаешь, что я выживу… Ну, еще про то говорила, как дым из трубы стелется… А еще… – Анри не договорил и что было силы прижал девушку к себе. – Останься…
Шепот был жадным и властным. Почти тут же Анри больно ударил по лбу ковш. Анри слегка вскрикнул, но не от боли, а от неожиданности.
Ария встала и легко скользнула к двери. Пытаясь хоть как-то задержать девушку, Анри спросил:
– А ты почему не спишь?
– Тебя караулю.
Дверь начала со скрипом приоткрываться.
– Зачем?
Ария немного подумала и ответила:
– Дед сказал, что ты и твои друзья недавно выбросили в реку что-то очень большое и черное. Но оно осталось на другом берегу.
– Нас потому и не убили?
– Да. Люди все видели… – Ария замолчала. Потом она что-то быстро сказала по-болгарски и закрыла дверь.