2
Через полтора часа они выехали из Спасовки - вместе.
Кравцов ехал в Царское Село, в больницу. Ада собиралась на этот день в город и попросила подбросить до Павловского вокзала. Кравцов даже обрадовался - из головы не выходил утренний визит.
Он мысленно ругал себя за неосторожность и глупость - как мог оставить спящую девушку в незапертом вагончике? Помнил, что голова Чака появилась при запертых дверях и включенной сигнализации, - и всё равно ругал.
Догадки Козыря - еще недавно казавшиеся идеей-фикс - воспринимались сейчас в ином свете… Теперь этот маньяк - Сашок? кто-то другой? - знает про Аделину. И Бог ведает, что взбредет ему в голову. Каким станет третье предупреждение? Что означает сегодняшнее послание, он понял без всяких поясняющих надписей… А пары вооруженных охранников у Кравцова не было.
С Пинегиным же встретиться стоило немедленно. Неожиданно выяснилось, что история с развалинами и получившим ОЧМТ студентом (Кравцов все больше склонялся к мысли, что выпавший из стены кирпич здесь ни при чем) спуталась в один клубок с похождениями любителя ампутировать головы. Потому что Кравцов после находки фотографии - как что-то его толкнуло - проверил сохранность записей Валентина.
ТЕТРАДЬ ПРОПАЛА.
Возле компьютера лежал ворох всевозможных бумаг - черновики, блокноты с набросками мелькнувших идей. И дневник Пинегина. Всё осталось в целости. Исчез только дневник.
Аделине он ничего не сказал. И стал лучше понимать Козыря, так старавшегося избавить Наташу от этой истории…
- Ты не слишком торопишься? - спросила Ада, когда они проезжали мимо ВИРа. - Минут двадцать есть лишних? Тогда давай доедем до Поповки…
- Не тороплюсь… - Кравцов свернул с шоссе. - А в чем проблема?
- В Дане. Очень, знаешь ли, проблемный ребенок. Вы ведь познакомились? Значит, имеешь некоторое представление об этом молодом человеке. Сегодняшнюю ночь он вознамерился провести в пещере. В засаде - ни больше ни меньше. Я запретила, но проконтролировать не смогла, - зашла на стакан чая к одному писателю… Боюсь, что он до сих пор там, в своей засаде. Я позвонила - дома его утром не застала.
- У вас стоит телефон? - удивился Кравцов, частных абонентов в Спасовке почти не было. Потом он удивился еще больше: - Что за пещера? Нет тут никаких пещер…
По его воспоминаниям, никаких пещер в округе действительно не имелось. Вроде бы давным-давно неподалеку, в Антропшино, добывали песчаник - вырыли небольшие шахты с подъемными устройствами, и штольни растянулись достаточно обширными катакомбами. Но много десятилетий назад все пришедшие в запустение и ставшие опасными шахты завалили взрывами, и даже вездесущие мальчишки не могли отыскать входы в старые выработки…
Аделина ответила на вопросы в строгой последовательности:
- Мы живем в Торпедо, в доме тетки - извини за тот ночной розыгрыш, так что пользуемся всеми благами цивилизации, как белые люди. А пещера тут есть - по слухам, неподалеку от моста, - ты просто не знал, наверное… Сейчас увидишь.
Но раньше они увидели Даню - в компании еще с двумя мальчишками и двумя девчонками. Те с другой стороны приближались к мосту через речку Поповку. По всему судя, несносный ребенок сестру таки послушался - и отправился к пещере утром, напрямую, проселком через поля.
Честно говоря, появление Ады и Кравцова не обрадовало Даню. Говоря еще честнее, ночевал он дома вовсе не оттого, что преисполнился вдруг почтением к старшей сестре и её запретам. Но трое из их пятерки не смогли выбраться на ночь из дома - сказывалось более чем позднее возвращение после коллективного заплыва. А пойти вдвоем с Алькой выживать из пещеры урода, так напугавшего Васька, Даня не рискнул. Все-таки девчонка, хоть и боевая, кто знает, как дело повернется… Решили разобраться с незваным жильцом с утра пораньше.
- На какого зверя засада? - спросил Кравцов, поздоровавшись с компанией.
Даня почесал затылок рогаткой, которую нес в руках. С большим сомнением посмотрел на сестру, оставшуюся в салоне "Антилопы"…
Но ответил.
- С мечо-о-о-м?! - Кравцов замер и уже почти не слышал, что говорит Вася-Пещерник, взявший слово и сбивчиво повествующий о своих злоключениях.
В голове, мешая друг другу, метались незаконченные мысли: …вот где у него лежка, я-то думал, в каком нежилом доме… ребятам туда нельзя… черт, ружье осталось в вагончике… уйдет, ведь уйдет… монтировка? хм-м-м…
- Пойду туда я, - отрывисто, командным голосом сказал Кравцов. Так, пожалуй, он не говорил с самого увольнения в запас. - Вы остаетесь здесь. Рогатку дай мне.
Пожалуй, это оптимальный вариант. С Даниным оружием он уже освоился и убедился - на близком расстоянии стальной шарик ударит ничуть не хуже пистолетной пули.
На Даню командный тон особого впечатления не произвел. И с метательным орудием он расстаться не спешил. Пожал плечами:
- Идите. А вы знаете, куда?
Кравцов не знал. Сошлись на том, что пойдут вместе, но в пещеру ребята не полезут. Свое оружие Даня не отдал, предложил воспользоваться Женькиным, снайпер из той все равно никудышный, - как выяснилось, вся компания была вооружена однотипными металлическими рогатками.
Кравцов, однако, предложенное орудие забраковал - резиновый жгут оказался слабоватым. Кончилось тем, что он взял рогатку Борюсика, тот завладел Женькиной, а её обезоруженную владелицу перевели в сестры милосердия. Фонарь нашелся в бардачке "Антилопы". Причем весьма подходящий - небольшой, плоский, с пружинным зажимом на задней стенке - можно подвесить на грудь, оставив свободными обе руки.
Аделина прокомментировала их приготовления:
- Писатель Кравцов впал в детство. Невосполнимая потеря для отечественной литературы…
После чего вышла из машины и вознамерилась идти с ними. Кравцов пытался было протестовать, но уперся взглядом в фамильный - совсем как у брата - упрямый прищур.
Спускаясь по откосу к речке, он вполголоса сказал Дане (остальные немного отстали):
- Этот "бомж" опасен. Очень опасен. Приглядывай за сестрой. И если… В общем, если из пещеры покажусь не я, а он… Не угрожай. Вообще не вступай в разговоры. Сразу стреляй. В голову. Сумеешь?
- Сумею, - жестко сказал Даня. - По воронам на лету труднее.
Кравцов глянул на него искоса и понял: сумеет. Без разговоров. В голову. Не понял только, хорошо это или плохо…
Взбираться по осыпающимся под ногами камням крутого откоса без помощи рук оказалось трудно, но последние метры до входа в пещеру Кравцов преодолел именно так, растянув резиновый жгут рогатки и вложив шарик. Фонарь на груди включил заранее, чтобы ни на секунду не отвлечься. Зря рисковать не стоило. Человек, управившийся с ротвейлером без намордника, наверняка способен атаковать молниеносно.
Но не атаковал. По крайней мере, вылазку не предпринял. В зеве пещеры - ни звука, ни движения. И - насколько видно в падающем снаружи свете - никого… Надо лезть. Ох, как не хотелось… Немая темнота казалась плотной, упругой, живой. А детское оружие в руках - смешным и жалким… Кравцов пригнулся и шагнул внутрь.
Пульс стучал в висках - чаще и чаще. Где-то внутри нарастал знакомый - полузабытый - холодок боевого азарта. Руки не дрожали. Он знал, что выстрел будет лишь один. И что промахнуться нельзя.
Почти сразу ход разветвлялся. Кравцов посветил в правый отнорок - аккуратно, повернувшись всем телом, не выпуская из вида левого хода. Короткий тупик. Никого.
Двинулся влево. Чуть дальше ход резко расширялся. Зал, о котором говорил по дороге Пещерник. Слабый луч увяз в темноте, не доставая до дальних стен. Кравцов замер у входа, ежесекундно ожидая стремительной и бесшумной атаки.
Ничего.
Глаза постепенно привыкли к сумраку. В зале никого… Куча тряпья в дальнем углу оказалась слишком плоской, чтобы скрыть человека…
Пульс медленно приходил в норму. Боевой азарт пошел на убыль. Кравцов подошел к скудному ложу, потрогал, - холодное, как и всё здесь. Никого тут и не было, никто не скрылся, издалека заметив их приближение…
Разочарование нарастало. Обычный бомжатник на одно койкоместо, и то опустевший… А меч наверняка почудился перепуганному Пещернику.
Поодаль от кучи тряпья виднелось нечто непонятное, Кравцов шагнул туда…
Шорох сзади ударил по натянутым нервам. Кравцов прыжком обернулся. И в последнюю долю секунды удержался от выстрела в Даню, осторожно заглянувшего в зал…
Выдохнул:
- Ну, Даниил… Я тебе где сказал оставаться?
- Так не сказали же, сколько, - парировал мальчишка. - Ушел - и нет, и нет… Может, тут вас на куски режут…
- Некому резать. Похоже, квартирант освободил жилплощадь.
…Единственная находка Кравцова - тряпка, запачканная какой-то смазкой - сразу избавила Васю-Пещерника от подозрений в неадекватном восприятии реальности увеличенными от страха глазами. На тряпке было несколько параллельных, бритвенно-тонких разрезов. Смазку ею снимали с чего-то очень острого…
…Каменный обрыв - над входом в пещеру совершенно отвесный - на самом верху переходил почти под прямым углом в поверхность земли. Корни росших на краю кустиков бузины свисали вниз. Притаившийся над обрывом человек провожал взглядом семерку, шагавшую обратно. Рядом с ним лежал небольшой тюк и длинный сверток. Потеря ставшего опасным убежища человека не расстроила. Отсыпаться сегодня днем он не собирался.
3
- Пенегин или Пинегин? - переспросила дежурная по справочному больницы.
- Пи-не-гин, - повторил Кравцов, артикулируя каждый звук старательно, как педагог в школе для детей-олигофренов.
Новые технологии добрались и сюда. Дежурная не зашуршала бумагами - начала тыкать пальцем (одним) в клавиатуру компьютера. Вид у нее был при этом, как у ученика пресловутой школы, впервые попавшего в кабинет информатики. Взгляд бегал по клавишам в поисках нужной, затем палец быстро устремлялся вниз, словно спешил раздавить шустрое и зловредное насекомое.
Как ни странно, система сработала.
- Умер! Позавчера ночью! - расцвела радостной улыбкой дежурная.
Едва ли её ликование относилось к смерти Пинегина, скорее к одержанной победе над чудом враждебной техники, - и всё равно Кравцову стало мерзко. Он развернулся и отошел.
- Вы родственник? - спросила вслед дежурная, запоздало пытаясь натянуть скорбную мину.
Но Кравцов уже выходил.
После сумрака больничного холла первый день лета больно ударил по глазам солнцем и яркой зеленью бульвара. Кравцов зажмурился. Внутри было пусто и тошно. Только сейчас он понял, как надеялся на встречу с Пинегиным. Надеялся, что кто-то ему объяснит, что творится вокруг "Графской Славянки". А если и не объяснит, хоть будет с кем сесть и потолковать обо всём - не ожидая увидеть в глазах собеседника сомнений в твоей психической полноценности.
Увы…
…Позвонив по телефонному номеру, указанному в записях покойного Пинегина под словом АРХИВАРИУС, Кравцов не слишком рассчитывал на успех.
У него уже сложился образ ветхого старичка, проведшего жизнь среди папок одного из царскосельских архивов. Телефон рабочий - судя по тому, что в базе данных частных абонентов его нет. Архивы же по выходным не работают, надо ждать понедельника…
И всё же он позвонил вскоре после ухода из больницы, почти без всякой надежды. Вернее, с призрачной тенью надежды: вдруг неведомый архивариус такой фанат своего дела, что работает и по воскресеньям?
Трубку взяли сразу.
Мощный баритон (охранник архива?) сказал:
- Слушаю.
Объяснить, кто ему нужен, Кравцову оказалось не так-то просто.
- Здравствуйте, - медленно сказал он. - Меня зовут Леонид Кравцов, и я коллега Валентина Пинегина - если вам что-то говорит эта фамилия.
Это даже не было ложью. Отчего бы и не считать коллегами двух внештатных сторожей, в самом деле?
Кравцов продолжал:
- Позавчера Валя умер в больнице. Я разбирал его бумаги и натолкнулся на этот телефон под словом "архивариус". Не могли бы вы подсказать…
- Мог бы, - прервал его объяснения баритон. - Архивариус - это я.
Кравцов удивился. С образом сухонького старичка голос никак не ассоциировался. И даже с охранником - разве что с начальником охраны, офицером-отставником. Чувствовалась в голосе привычка командовать, еще как чувствовалась… Может, "Архивариус" - просто кличка, никакого отношения к профессии не имеющая?
Но сомнения быстро развеялись.
Архивариус спросил:
- Что вас интересует? Хотите забрать результаты уже проведенных изысканий? В принципе это реально, аванс внесен. Но сделано не так уж много… Или вы предпочитаете оплатить продолжение работы?
- Да, - сказал Кравцов, надеясь, что не покупает кота в мешке, например генеалогическое древо рода Пинегиных. - Я думаю, второй вариант предпочтительнее. Но сначала хотелось бы узнать, что вы успели раскопать…
- Хорошо. Подъезжайте.
Архивариус продиктовал домашний адрес, жил он действительно в Царском Селе. Телефон, надо понимать, тоже домашний. Странно… Впервые Рябоконь допустил не то ошибку, не то небрежность, выполняя просьбу, связанную с компьютерными базами данных.
- Когда вам удобно встретиться? - спросил Кравцов, хотя больше всего ему хотелось встретиться немедленно.
- Мне всегда удобно. Я всегда дома, - сказал Архивариус.
Договорились, что подъедет Кравцов через полчаса.
Однако не сложилось. Он не успел убрать мобильник в карман - тот запиликал.
"Аделина?" - мелькнула мысль. Ошибочная мысль. Не здороваясь, заговорил Пашка. И Кравцов едва его узнал.
- Ты где?
- В Царском, у меня тут…
- Не важно, - проговорил мертвец, отдаленно похожий голосом на Пашку-Козыря. - Бросай всё. Наташка пропала. Похищена. Вместе с детьми.
4
Гном забил последний гвоздь, отошел на несколько шагов, оглядел дело своих рук.
На поляне в центре Кошачьего острова лежал правильный пятиугольник, сколоченный из свежеструганых березовых брусков. Чем-то он Гному не понравился. Нисколько не жалея потраченных трудов, он подошел, несколькими сильными ударами топора отбил от конструкции одну из сторон и небрежно откинул на дрова.
Выбрал из кучи заготовленного материала другой брусок и следующие полчаса занимался тем, что пилил, строгал, приколачивал. Характерно, что уровнем, угольником, линейкой или метром Гном не пользовался, действуя исключительно по наитию. Оно не подвело, последовавший второй осмотр вполне удовлетворил вспотевшего труженика.
Конечно, куда пригодней в качестве материала оказалась бы бронза. Почему оно так, Гном понятия не имел. Но знал совершенно точно - этот металл для его целей подходит лучше. Да где её надыбать, столько бронзы-то? Если где и валялась бесхозная (или совхозная, что в принципе то же самое), то давно перекочевала в пункты приема цветных металлов.
Никаких голосов, подобно Алексу, Гном не слышал. И был уверен, что лежавшую на поляне конструкцию придумал сам. Ну пришла вот в голову такая идея - сколотить из дерева пятиугольник. Почему бы и нет?
Он улегся в центр фигуры, широко раскинул руки и ноги. То, что надо. У клиентки конечности будут покороче - значит, всё в самый раз. Он стал прилаживать к углам конструкции петли, самолично сплетенные из тоненьких полосок кожи. Почему не подойдут нейлоновые или другие веревки, Гном не задумывался. Знал точно - нужна кожа. Петель было пять - четыре поменьше для рук и ног, одна побольше и подлиннее для шеи.
Потом передохнул, повалялся на мягком мху, опростал половину пластиковой бутыли с пивом. Затем снова взялся за работу - стал копать яму под новую жаровню.
Что белеющая на поляне фигура имеет древнюю и мрачную историю и в старину именовалась пентагононом, или попросту пентагоном, - Гном, естественно, даже не подозревал.
5
В городе бушевало Трёхсотлетие. Повсюду. Многие центральные площади и исторические места зарезервировали для "чистой публики", в основном понаехавшей со всей Европы. Милиционеры - понаехавшие со всей России - пускали туда коренных питерцев неохотно, придирчиво изучая штампы о прописке. Живущих на окраинах заворачивали.
Питерцы не расстраивались. В конце концов, и во времена царя-плотника "людишек подлого звания" гулять по Летнему саду не допускали. Благо о наличии хлеба и зрелищ для населения нынешние власти позаботились - в местах попроще, разумеется. Пьяно-радостные толпы напоминали неспокойную воду, каждая молекула которой движется вроде и хаотично, но общий поток подчиняется строгим законам. Людские реки катились куда-то, привлеченные слухом об очередном суперзрелище, ударялись о плотины милицейских кордонов, заворачивали в новое русло и вливались в уже переполненные озера-площади, грозя подтопить окрестные дворы и скверики…
Аделина двигалась в этом потоке, как капелька ртути по дну реки - вроде так же, но сама по себе. Быть здесь не хотелось. Идти домой, в городскую квартиру, - еще меньше. Но рано или поздно придется…
Несколько раз молодые люди, пытавшиеся выловить в праздничном потоке созревших для нереста золотых рыбок, подходили к ней, заговаривали о чем-то - она смотрела сквозь них странным взглядом и шла дальше.
В одном из скверов людской водоворот прибил её к царю Петру - на взгляд Ады, низковатому и толстоватому по сравнению с историческим прототипом. Изрядно поддавший монарх за умеренную плату фотографировался со всеми желающими…
Она вспомнила слова Кравцова, сказанные сегодня утром, когда они застряли на подъезде к вокзалу в автомобильной пробке (дорогу впереди перекрыли, кто-то из слетевшихся на торжество Первых Лиц ехал осматривать Павловский дворец-музей).
Кравцов тогда говорил: