- Сколько нужно точек, чтобы провести прямую? Вот и я о том. Скорее всего, это за нами. Да и дорог тут, надо думать, не так много.
- До Суэца в округе ста миль это единственная трасса, - подтвердил предположение Амиль.
- Если не найдем съезд на грунтовку, они нас достанут. И очень скоро.
- Маш, они уже близко, - голос Вари дрожал. - Нажми.
- Эх, сейчас бы тачанку, - подруга и не думала сдаваться, поставив джип посредине дороги, чтобы не дать возможность преследователям обогнать их.
- Что такое тачанка? - недоумевал Амиль.
- Это машина с пулеметом… в багажнике.
- Пулемета нет, а вот подарок Самиха сгодится, - араб достал из-за пояса пистолет.
- Вы что, с ума сошли? - вскинулась Варя. - А вдруг они просто торопятся.
- В библиотеку, - Маша уже начала маневрировать, заслоняя джипом дорогу наседающей машине.
- Ой, смотрите, - вскрикнула Варя. - Какой-то дым на дороге.
- Это туман, - встревоженный голос Амиля с заднего сиденья удивил девушек.
- Туман?
- В пустыне?
- Да, иногда здесь это случается. Лучше сбросить скорость. Верблюды по ночам идут вдоль дорог.
Но Маша приняла другое решение. Влетев на полной скорости в густую пелену она погасила габаритные огни и дальний свет. Словно летучий голландец, их джип растворился среди песчаного океана.
- Машка, ты что-нибудь видишь?
- Мы разобьемся!
- Я уступлю это право мужчинам.
Джип плавно сбавил скорость, и скатился с гладкого шоссе на песчаную обочину. Проехав в сторону еще метров сто, он остановился. Когда двигатель и кондиционер были выключены, в салоне воцарилась полная тишина.
- Сидите тихо, в тумане далеко слышно.
Однако это предостережение было напрасным. По расплывчатому отсвету фар в стороне дороги стало понятно, что машина преследователей продолжает аккуратно ехать по асфальту.
- Думаешь, они не догадаются? - неуверенно прошептала Варя.
- Догадаются, конечно, но не сразу. Сколько времени дадим джигитам на сообразительность?
- А что, все русские женщины любят азартные игры? - усмехнулся Амиль.
- Все, - не раздумывая, бросила Маша. - Особенно те, кто должен был родиться мужчиной.
Араб не ответил. Чувство опасности и солидарности с соплеменниками были явно противоречивыми для него. Необычное поведение красавицы пугало и притягивало. Он не привык к главенству женщины, но убеждал себя, что сумеет справиться с этим и обуздать ее, как молодую, своенравную кобылицу. Одна мысль о победе над русской и полном обладании ею впоследствии возбуждала. Амиль тешил свое тщеславие, что только настоящий мужчина способен на такое. И он, благодаря Аллаху, добьется. Будет чем гордиться, когда партнеры узнают, кто стал его второй женой. Вот только бы уйти от преследователей. Он уже не сомневался в том, кто они. Такую настойчивость могли проявлять только наркоторговцы, чей груз оценивался в очень крупную сумму. И угораздило же его вляпаться в историю. Впрочем, с помощью этих русских Амиль может разом завладеть кладом и решить свои финансовые проблемы, а Маша достанется как сувенир победителю.
- Смотрите: свет, - Варя подалась вперед, заметив светлое пятно в стороне шоссе.
- Не прошло и получаса, - усмехнулась Маша. - Возвращаются.
- Думаешь, это они?
- Судя по скорости, да.
- Как они не боятся разбиться?
Словно услышав слова девушки, расплывчатый отсвет остановился. Маша приложила указательный палец к губам. Вскоре появилось еще одно пятно. Это луч мощного фонаря беспомощно шарил вправо и влево. Когда он пытался пробить пелену прямо перед джипом, пятно окрашивалось лохмотьями радуги, будто предлагало поиграть с ним. Но, не найдя отклика, ползло дальше. Через минуту все закончилось, и фары в стороне трассы исчезли.
- Амиль, когда туман рассеется? - На рассвете.
- Значит, у нас еще есть около часа.
Джип вернулся на трассу и аккуратно покатил своей дорогой. Желтый свет противотуманных фар стелился у самого покрытия, давая возможность водителю удерживать машину на асфальте. Вентиляторы и "дворники" усиленно трудились над обдувом лобового стекла, не давая влаге оседать на нем. Варя отыскала салфетки и протирала стекло изнутри. В салоне было тихо, лишь двигатель уверенно гудел, пытаясь развеять напряженное состояние. Внезапно плотная пелена стала рваться лохмотьями и постепенно таять. Маша увеличила скорость.
На востоке стали проступать силуэты гор. Пустыня оживала. Все больше машин встречалось на дороге. Позвякивая колокольчиками, двигались верблюды. Навьюченные длинноногие животные безразлично взирали на джип, пытавшийся при любой возможности обогнать кого-то или выиграть лучшую позицию на дороге.
- Впереди развилка, - предупредила Варя. - Налево Магхара, направо Порт Сайд.
- А впереди Суэц. Всего тридцать километров. Что-то я давно не видела канал.
- Маш, ты серьезно?
- Амиль, у тебя ест родственники в Каире?
- Нет. Никогда не было.
- Тогда в столице нас будут искать не сразу.
Джип влился в плотный поток машин и повозок, устремившихся к мосту через знаменитый канал. Его не раз начинали копать египтяне и греки, войны и голод предавали забвению, песчаные бури пытались сровнять, передвигая барханы, и лишь дотошным англичанам удалось сделать его судоходным, да и то не с первой попытки.
Животные, люди, повозки и автомашины создавали невообразимый гвалт и суматоху, которые усиливались на подступах к каналу. Казалось, этот неуправляемый поток, все время увеличивавшийся за счет пополнений из бесчисленных ручейков, вливавшихся в него по дороге, неминуемо разрушит все на своем пути. Однако в последний момент все как-то само собой регулировалось и упорядочивалось. Противоположные потоки втекали на мост и, не уничтожив друг друга, мирно растворялись среди окрестных тропинок за ним.
Джип постепенно освободился от шумного эскорта и набрал скорость. Трое искателей древних сокровищ, неожиданно превратившиеся в беглецов от неизвестных преследователей, устремились в Каир. Дорога своим отличным покрытием, шириной и все возрастающей плотностью потока машин красноречиво подтверждала, что впереди великий город. Расположенный севернее Мемфиса, древней столицы, Каир давно стал деловым и культурным центром страны. Конечно, историческое первенство оставались за долиной Гиза, Луксором, Абу Симбелом или Карнаком, а туристы тянулись в комфортабельные Шарм эль Шейх и Хургаду, но Каир вобрал в себя все лучшее из этого.
- Здравствуй, Миср, - торжественно прошептала Варя. - Город тысячи мечетей. Я тебя именно таким и представляла.
- Подруга, ты чего. Это же Каир.
- Так раньше называли не только Каир, но и весь Египет. Впрочем, в разные времена страну называли по-разному, да и столицы были разные.
Варя напряженно вглядывалась в открывавшийся пейзаж, с восторгом узнавая в очертаниях известные ей по фотографиям знаменитые сооружения.
- Миср начали строить только в десятом веке, но какие там мечети… Аль Азхар, Мухаммед Али, Баб Зевейла, Ибн Тулун. Да, этот город просто пересечение времен и цивилизаций. Хотя официальной религией считается ислам, христиане построили свои соборы - Аль Адра, церковь Девы, Мулладах, или Висячая церковь. Тут столько всего, что жизни не хватит обойти.
- Да ты наркоман какой-то. Глазки-то таки заблестели.
- Маш, ты посмотри, какая красота…
Чем ближе джип приближался к мегаполису, тем отчетливее проглядывались в нем прямоугольники небоскребов, иглы минаретов, массивы соборов, пестрые жилые кварталы, набережная и мосты над голубой лентой Нила, нити многоэтажных автомобильных развязок с поблескивающими на утреннем солнце стеклами машин.
- Надеюсь, в этом муравейнике нас будет не так просто отыскать.
- Боюсь, что эта машина слишком привлекает внимание, - усомнился Амиль.
Попутчики огляделись по сторонам. Их солидный джип возвышался над медленно вползавшим в город потоком повозок, мотоциклов и машин самого разного калибра. При этом каждый старался проскользнуть вперед, протискиваясь в опасной близости от бампера и колес.
- Ну, вот, накаркал, - зло процедила Маша, увидев появившегося впереди полицейского.
- Может, пронесет, - Варя умоляюще смотрела на подругу, которая напряглась в ожидании.
- Если остановит, вы не суетитесь и не выходите из машины. Сидите, как мышки.
- Что значит, как мышки? - не понял Амиль.
- Это значит, что нужно довериться женщине… Ее интуиции.
Их перепалку прервал властный жест полицейского, указавший джипу съехать на обочину. Остановив машину, Маша элегантно выскользнула и направилась к полицейскому, моментально став роковой соблазнительницей. У них завязался разговор. Попутчики внимательно всматривались через тонированное стекло в жесты и выражение лиц огромного блюстителя порядка и блондинки. Почувствовав что-то неладное, Варя открыла бардачок и, схватив первую попавшуюся карту, выскочила из джипа.
Амиль коснулся теплой рукояти пистолета за поясом, это придавало уверенность. Протиснувшись между передних сидений, он пытался понять, о чем говорит черноволосая малышка, едва доросшая до нагрудного кармана полицейского. Тыкая пальчиком в карту, она снизу вверх так жалостно смотрела и что-то быстро говорила огромному арабу, что тот снисходительно улыбнулся и даже наклонился к неожиданной собеседнице. Было видно, что девчушка тронула его сердце.
Через минуту полицейский движением руки перегородил разношерстный поток, текущий по многополосному шоссе в столицу. Десятки машин и повозок остановились, наткнувшись на невидимую стену. Тем временем джип рванул с обочины в левый ряд и, отчаянно сигналя и маневрируя, стал пробиваться к центру.
- Что ты ему такое наплела? - не утерпела Маша.
- Да ничего особенного.
- Так полицейские освобождают дорогу только правительственным машинам.
- Ну, я сказала, что мы специально взяли машину напрокат для особенного снимка в газету. Торопились, поэтому забыли документы на нее.
- Интересно, и что же такое мы будем фотографировать?
- Триаду, - Варя снисходительно осмотрела своих попутчиков. - В Каире установлена скульптура фараона Микерина из четвертой династии. Раньше была традиция изображать правителей в виде исполинов, чтобы подчеркивать их недосягаемость.
- Да, и сейчас они не страдают скромностью, - съязвила Маша.
- Микерин не был великим фараоном. Его пирамида в Гизе всего шестьдесят два метра высотой, но рядом находятся три поменьше, огражденные единой стеной. Предполагается, что там были захоронены его жены. Главное же не в этом. Все пирамиды четвертой династии не имели повествовательных текстов на саркофагах, как это делали позже, восхваляя своих умерших правителей. Погребальные камеры и базальтовые саркофаги во времена четвертой династии украшались только граффити. Этим языком древние передавили свои знания потомкам в области математики, астрономии и географии. Однажды исследователи обратили внимание, что расположение пирамид Микерна и его жен полностью совпадает с расположением звезд в созвездии Ориона, который считался обителью Осириса, особо почитаемого в Египте как бога, принесшего цивилизацию в долину Нила. Причем его пирамида проецировалось на место самой яркой звезды в поясе Ориона. Этим Микерен хотел подчеркнуть свое божественное происхождение. Впрочем, он пошел еще дальше, заказав скульптурную группу, под названием "Триада", где представил себя в окружении двух богинь, верховной хранительницы всех фараонов Тахор и местной богини Селфис. Догадайтесь, чья фигура была самой высокой.
- Варюш, и ты все это рассказала полицейскому?
- Нет. Любителям истории известно, как судьба посмеялась над тщеславным фараоном после его смерти. Представляете, английский корабль, перевозивший саркофаг Микерена в Лондонский музей, затонул в шторм, не дав прославиться несчастному среди потомков. Лингвисты прочли письма жрецов, доказывающие, что взлет цивилизации в Древнем Египте при четвертой династии был на два века ранее правления Микерена, хотя при нем исторические документы были переписаны в его пользу. А в Каире знаменитая триада установлена так, что до десяти часов утра тень от статуи богини Тахор полностью закрывает статую Микерена, большую по размеру. Некоторые утверждают, что это не случайно.
- Ну и что?
- Полицейский хорошо знает эту историю. Он поверил, что ненормальные русские туристы мчатся сломя голову, чтобы успеть сделать фотографию именно этого явления для всей России.
Молчание было восторженным ответом на проявленную сообразительность. Амиль похлопал в ладоши, откинувшись на заднем сиденье. В который раз он был поражен знаниями этой маленькой девчушки и умением применять их в самых критических ситуациях. Все знакомые женщины и родственницы в их клане были настолько непохожи на эту малышку, что он начал пристальнее к ней присматриваться.
- Предлагаю остановиться где-нибудь в тихом месте и обдумать план действий.
- А может, поедем в Каирский музей или хотя бы к статуе Рамсеса Второго?
- Успокойся, мой юный археолог, мы все успеем. Только позже.
- Маша права. Поищем тенистый уголок.
Джип медленно лавировал во все возрастающем потоке машин, выплескивающихся на улицы столицы из самых разных ее закоулков. Мегаполис просыпался, словно огромный старый локомотив, котлы которого постепенно набирали силу, маховик раскручивался, но не торопясь, как и многое на Востоке. Повинуясь древним обычаям, машинисты и пассажиры воображаемого локомотива начинали все с разговоров, за стаканчиком горячего чая. Любуясь глубоким, насыщенным цветом напитка сквозь прозрачные стенки изящной посуды, они интересовались здоровьем и новостями, потом, если будет угодно Аллаху, обсуждали планы и душевно прощались, будто навеки. Затем курили крепкие сигареты на подножках вагонов, выпуская колечками дым вместо набирающего силу локомотива. И когда все сроки давно прошли, а опоздавшие успели, помолясь, начинали движение. При этом никто из встречавших на следующей станции не волновался и не требовал начальника вокзала, потому что и там все так же степенно пили чай и курили.
Старый город медленно просыпался, не задумываясь об национальных особенностях, он просто всегда так жил.
Маша неожиданно для себя выехала на набережную, где было еще не жарко. Припарковав машину в тени высотного современного здания, они огляделись. Мимо мчались по своим делам сотни разнокалиберных авто, руководствуясь особыми правилами вождения. Деловые пешеходы обтекали многочисленных продавцов, лавируя между многочисленными чайными и кофейнями. Яркое солнце поднималось все выше, постепенно вытесняя остатки спасительной тени.
- Пойду куплю пару газет, - бросил на ходу Амиль. Девушки молча переглянулись. Им тоже хотелось выйти из машины и размять ноги, но привлекать внимание не хотелось. Не выключая кондиционера, они откинули сиденья и прилегли в салоне, ставшем для них за последние часы убежищем в чуждом мире.
Варе вспомнилось, как однажды они ездили на стареньком "жигуленке" маминого знакомого в Сочи. Был конец мая, и так же припекало солнце. Одинокий учитель из другой школы решил поухаживать за разведенной привлекательной женщиной. Дабы не рождать сплетен в маленьком курортном городишке, он поступил как настоящий гусар, бросив к ногам избранницы не то что соболиную шубу, а все свое состояние. Немолодой влюбленный заказал столик в одном из дорогих ресторанов Сочи. Он так волновался, что стекла его стареньких очков постоянно потели, и он протирал их новым платком, смущенно опуская близорукий взгляд. Мама в тот день провела полдня в парикмахерской и надела самое красивое платье, голубое, с красными маками, приоткрывающее любопытным взорам руки и грудь. Она помолодела лет на десять, и Варя вдруг увидела в этой по-своему красивой женщине незнакомого человека. Затаившаяся жажда любви, придавленная бытом, обстоятельствами и неуверенностью, вдруг вырвалась жарким майским днем из темного погреба, где была надолго упрятана волевым характером наравне с другими женскими секретами. Очаровательная, молодая, игривая и даже капризная незнакомая женщина внезапно возникла из неведомого прошлого ее матери. Добрые, всегда усталые глаза вдруг заблестели, наполнились желанием, строгий взгляд превратился в рассеянно-томный, ярко очерченные губы пылали нежностью и призывно вздрагивали, дразня кажущейся доступностью, улыбка откровенно говорила, каким жарким будет поцелуй, голос звучал чуть ниже, с глубокими грудными тонами, а все фразы стали незаконченно-мечтательными.
Это было так трогательно - наблюдать за уже немолодыми людьми, вдруг поверившими в любовь. Скорее, они еще не любили друг друга, они просто вспомнили это чувство, дремавшее в их душах много лет. Им показалось, что это возможно. Да и Варю они взяли с собой, чтобы ужин не выглядел первым свиданием. Они стеснялись, а может, даже опасались довериться незнакомому человеку. Чем дольше мы храним свои тайны, тем более дорожим ими. А вот вспомнить прошлое, пережить его заново, не предавая память необдуманным поступком, это проще. Лукавая игра, в которой эмоции выглядят настоящими и сердце так же взволнованно стучит, заглушая здравый голос сомнений.
Варе на всю жизнь запомнились несколько минут из той поездки. Вечерний бриз отчаялся добраться до огонька свечи, укрытой за изящным длинным стеклянным колпаком, тогда повеса стал заигрывать с краями белоснежной скатерти, отчего казалось, что столик на открытой веранде, взмахнув крылами, парит над синим-синим морем. Солнце, решив подыграть очаровательной паре, уступило место сумеркам. Множество огоньков засветилось в высоких бокалах с шампанским, где бисер маленьких пузырьков чертил незамысловатые узоры. Какие счастливые глаза были у матери! Слегка смущаясь, она украдкой поглядывала на дочь, как бы извиняясь за странный подарок судьбы. Мужчина произнес красивый тост, отчего стекла его очков запотели так же, как бокалы с ледяным шампанским. В памяти у Вари остались неясными и взгляд, и мужчина, но она была благодарна лысеющему одинокому человеку, сумевшему открыть для нее совсем незнакомую мать. Стерлись воспоминания и о последующих событиях, быстро положивших конец едва начинавшемуся роману, но шампанское и звон бокалов навсегда остались для нее особенными. Вот и сейчас она слышит этот звук.
В стекло ее дверцы действительно кто-то стучал. Варя вздрогнула от неожиданности. Озираясь, она увидела несколько человек, окруживших их машину. Амиль монеткой стучал по стеклу. Очевидно, сказалась вторая бессонная ночь и волнение. Сон навалился, унося в прошлое и лишая чувства времени. Варя глянула на подругу: та спала на водительском сиденье, повернувшись к ней и положив обе ладошки под щеку. Всю дорогу она была за рулем, и теперь ничто не могло потревожить ее сон.
- Маш, проснись, - ученица трясла ее за плечо. - Проснись. Пожалуйста!
- Что? - вскинулся инструктор, оглядываясь непонимающим взглядом.