Дин зашагал по Бродвею, а Сэм за ним, держась чуть сзади. Затем они свернули направо, на 55-ую улицу. Кажется, Дин точно знал, куда идти – перешел дорогу, петляя между машинами, и Сэм порадовался, что в пятидесятых не штрафуют за переход в неположенном месте.
Дин толкнул дверь гастрономического магазина "Карнеги", и Сэм безропотно вошел следом, понимая, что бороться с аппетитом брата смысла нет. Они выбрали кабинку с видом на 7-ую авеню. Дину даже в меню смотреть не пришлось: это было единственное в мире место, где подавали его самое любимое после чизбургера с беконом блюдо. Около столика появилась официантка в пышной розовой юбке с белым передничком.
– Что вам предложить, джентльмены? – спросила она с сильным нью-йоркским акцентом.
Дин улыбнулся впервые за весь день:
– Мне, пожалуйста, копченую говядину на ржаном хлебе с двойной горчицей, картофельный салат и рутбир[5].
Сэм покачал головой. Ничего не делает Дина счастливее, чем еда. Он оторвался от меню:
– Я буду рубен[6] с индейкой под русской приправой[7] и капустный салат.
Официантка кивнула и принялась черкать в блокноте.
– Скоро будет готово, – улыбнулась она и ушла отнести заказ.
Когда официантка удалилась на приличное расстояние, Дин выжидающе взглянул на брата:
– Ладно, капитан, какой у нас план?
Сэм раздумывал над следующим шагом, но пока никакие удачные идеи в голову не приходили. Они очень мало знали про Свиток Войны, только то, что в 2010 году удалось обнаружить в интернете. А именно, что первого июля – как раз через пять дней – в отеле "Уолдорф Астория" устроили частную распродажу. Но как хотя бы подобраться достаточно близко, чтобы просочиться на аукцион?
– Ну, можно попытаться устроиться в отель на работу, – предложил Сэм. – Если будет там работать, не привлечем к себе внимания.
Дин пожал плечами. Обычно они не устраивались на работу по-настоящему, чаще притворялись: то федеральными агентами, то священниками, то инспекторами из Центра контроля заболеваний. Работать по-настоящему было не в его стиле. Однако, учитывая обстоятельства, выбора не было. Они чересчур мало знали об этой эпохе, чтобы прикинуться какими бы то ни было официальными лицами.
Принесли бутерброды – десяток сантиметров отличного мяса на свежем хлебе. Дин был вне себя от радости.
Спустя считанные минуты он уже приканчивал огурчик и последний кусочек бутерброда. Перед уходом он взглянул на счет и выудил из кармана десятку. По пути обратно братья прошли мимо молоденькой официантки.
– Спасибо, – широко улыбнулся Дин.
Она скромно пропела:
– Это вам спасибо.
Дин открыл дверь и самодовольно улыбнулся Сэму:
– Похоже, Бетти Дрейпер[8] на меня запала.
Сэм ответил с точно такой же самодовольной улыбкой:
– Похоже, пора уносить ноги.
Дин вопросительно взглянул на него. А потом они услышали за спиной громкий женский крик:
– Задержите тех мужчин!
Они оглянулись на официантку, которая держала выложенную Дином весьма современную десятидолларовую купюру.
Сэм без оглядки бросился бежать по улице, а Дин за ним. Они проскочили загроможденный машинами перекресток, чуть ли не вызвав цепную аварию, когда загорелся зеленый, а спустя считанные секунды как ни в чем не бывало шагали по 54-ой улице.
– В "Уолдорф"? – предложил Дин.
– Да, наверное, – отозвался Сэм.
Он достал телефон, намереваясь поискать в "Гугле" расположение отеля, но на экране отразилось лишь нагромождение пикселей. Дело было не только в том, что в пятидесятых он не смог поймать сигнал, сам механизм мобильного оказался поврежден. "То ли путешествие во времени сказалось на электронике, то ли сломался при падении", – решил Сэм и быстро спрятал телефон в карман, чтобы не привлекать внимание несуществующим прибором.
– Эй, сколько времени? – спросил Дин.
– Не знаю, от телефона проку нет.
– Ага, от моего тоже. Не включается.
Сэм заслонил ладонью глаза и посмотрел на солнце:
– Примерно час до заката. Я тут подумал, давай найдем местечко прикорнуть. Не знаю, в перемещении во времени дело или в походе в закусочную с приключениями, но…
– Но малютка Сэмми хочет спатки? – поддразнил Дин.
– В зеркало посмотри, – парировал Сэм. – У тебя синяки под глазами больше глаз.
– А кто виноват? Может, это все твои выходки на мне сказываться начали?
Продолжая перебраниваться, они вошли в квартал довоенных домов под названием Виллард Хаусиз. Знак перед одним из домов предлагал "вакантные места", и Сэм рассудил, что они по адресу. Братья зашли в дом и поднялись в квартиру 3Е. На звонок открыла старушка и повела их в апартаменты, расположенные на другой стороне коридора. Квартира явно когда-то была частью пентхауса, но потом ее отделили стеной, и получилось небольшое помещение с кухонным уголком, спальней и примыкающей к ней гостиной. После многих лет жизни в дешевых мотелях и на заднем сиденье "Импалы" Винчестеры не были привередливыми. Учитывая отсутствие денег – соответствующих эпохе, во всяком случае – Дин спросил, можно ли внести плату в конце недели. Та согласилась, просто спросила имена. Они отделались псевдонимами. Дин так устал, что даже не вспомнил, у какой группы они эти имена позаимствовали.
К несчастью для Винчестеров в квартире не оказалось одной вещи – а именно второй кровати.
– Может, надо было сразу остановиться в "Уолдорфе"? – проворчал Дин.
– Думаешь, они бы позволили расплатиться в конце недели, гений? – отозвался Сэм.
Не дожидаясь ответа, он ушел в ванную комнату. Забрался в стоящую на львиных лапах ванну, а под голову подложил куртку. Ванна даже близко не подходила по росту, но Сэму было все равно.
Через минуту он уже спал.
? Ты что, эльф только-только с Северного Полюса? – отсылка к семейной комедии "Эльф". Мальчик из приюта заполз в мешок к Санта Клаусу и стал приёмным сыном одного из его эльфов, а повзрослев, отправился на поиски своего родного отца.
? Настоящее веселье начинается в шестидесятых – речь о периоде с 1960-х до начала 1990-х, когда пип-шоу, круглосуточные эротические кинотеатры, секс-шопы и театры для взрослых на Таймс-сквер стали печально известным символом упадка Нью-Йорка.
? "Шоу Эда Салливана" – популярное телешоу журналиста Эда Салливана, которое транслировалось в Нью-Йорке с 1948 по 1971 год.
? "Безумцы" – американский телесериал 2007 года. В основе сюжета, разворачивающегося в 1960-е годы, работа вымышленного рекламного агентства "Стерлинг-Купер", расположенного на престижной Мэдисон-авеню в Нью-Йорке.
? Рутбир – т.ж. корневое пиво. Газированный напиток, безалкогольный или слабоалкогольный.
? Рубен – классический американский горячий бутерброд с нарезкой из говядины, швейцарским сыром, кислой капустой и соусом.
? Русская приправа – приправа для салата, состоящая из майонеза со специями.
? Бетти Дрейпер – одна из главных персонажей сериала "Безумцы".ГЛАВА 5
Спина Барни Дойла его просто убивала. Большинство парней его возраста учились водить машину, бегали на свидания и развлекались, но Барни такой возможности не выпало. Мать заболела, так что ему – в пятнадцать-то лет – пришлось подыскать работу и взять на себя заботу о матери. В доме Дойлов, расположенном в Бризи-Пойнт, Квинс, кроме Барни и его мамы никого не осталось. Отец умер три года назад, так что когда дядя Джеймс сообщил, что в "Уолдорф Астория" появилось место охранника, мать Барни решила, что это знак свыше. Она была католичкой, разумеется, и восприняла слова брата как ответ на свои молитвы.
Ненавидя, в целом, свою работу, Барни, тем не менее, с нетерпением дожидался сегодняшнего дня. Они с дядей взяли один из автомобилей отеля и направились в Ред-Хук, чтобы забрать посылку, приплывшую из Израиля или еще какого экзотического местечка.
Барни, пока учился в школе, звезд с неба не хватал, поэтому не имел особого представления, где этот Израиль вообще находится. Он знал только, что это новая страна, причем какая-то сомнительная, особенно по мнению мамы. Барни пожалел, что не учился лучше. Не то чтобы это сейчас на что-то влияло. Он застрял на этой работе, а чтобы быть охранником, насколько он знал, много знаний не требуется.
Когда Джеймс и Барни добрались до доков Ред-Хука, рабочий знаком велел им подъехать к тридцать шестому доку. Автомобиль тряско заехал на причал. Они ждали. Дизельный двигатель выплевывал выхлопы чуть ли не в кабину, но Барни не возражал. После скукоты отеля перемена казалась приятной. Крупный дородный мужик в белой футболке стукнул кулаком по капоту:
– Вы, ребята, из "Уолдорфа"?
Джеймс высунулся из кабины, чтобы ответить ему в лицо:
– Разумеется.
– Тут подпишите, – мужчина сунул планшет с документами Джеймсу.
Тот подмахнул, не читая. Потом вернул планшет и спросил:
– Где ящик?
Рабочий указал себе за спину:
– Коробка пять. Написано, что груз очень-очень хрупкий, – и ушел.
Барни выскочил из машины, чтобы помочь дяде с ящиком. Он был примерно метр двадцать на шестьдесят, сделанный из свежей сосны. Резкий запах смолы защекотал Барни ноздри, когда он наклонился к грубо сколоченному контейнеру.
– Хватит шататься вокруг и подсоби мне затащить его в машину, – проворчал Джеймс, пытаясь короткими ручками обхватить ящик.
Барни подчинился, поспешно приподняв ящик со своей стороны.
– Выше подними, – скомандовал дядя.
– Я поднимаю, – отозвался Барни, наблюдая, как он силится пристроить ношу так, чтобы не мешал живот.
Его половина коробки уже была гораздо выше дядиной, учитывая разницу в росте и телосложении.
Неловко придерживая посылку, они боком добрались до кузова, который встретил их закрытыми дверьми.
– Иисус, Мария и Иосиф! Ты почему двери заранее не открыл? – тяжело дыша, зло спросил Джеймс.
– Потому что ты мне не сказал, – Барни бросил на него сердитый взгляд.
– Ну так опусти свою сторону первым и открой дверь.
Барни начал опускаться на корточки. Когда он согнул колени, дядя перехватил свою сторону коробки. Из-за резкого смещения веса Барни нечаянно разжал руки, и деревянный угол тяжело ударился о землю.
Барни в ужасе вскинул глаза, а Джеймс выругался во весь голос, перекрестился и послал его к черту.
Барни густо покраснел:
– Всё нормально, дядя Джеймс. Давай проверим. Я уверен, что посылка в порядке.
Они приподняли крышку, и Барни увидел, что содержимое плотно переложено сеном. Джеймс оттолкнул его и снял крышку полностью. Запустив пухлую руку в сено, он достал глиняный горшок – высокий, темно-оранжевого цвета и довольно грязный. Сметя большую часть сена, Джеймс обнажил еще три сосуда. Пока он осматривал горшок, крышка соскользнула и громко стукнулась о землю. Из сосуда потянуло странным мерзким запахом, который напомнил Барни о случае, когда у их газовой плиты сломался запал. Тут дядя открыл рот, и Барни был уверен, что он разразится бранью, хотя сам был виноват. Но не успел Джеймс завопить, как случилась престраннейшая вещь: он начал давиться. Казалось, будто его рвет наоборот – маслянистые струи черного дыма вырывались из горшка, забивались ему в рот и лезли в горло.
Барни ахнул, когда дядя потянулся к нему, а потом стало темно.
***
Сэм и Дин сидели на твердом диванчике из кожзаменителя около офиса главного управляющего "Уолдорфа". Хлипкий приставной столик рядом с Дином был завален журналами. Дин взял один сверху и показал Сэму.
– Ух, Эва Мари Сейнт[1], – он уставился на фото молоденькой актрисы, чьи откинутые за спину светлые волосы прекрасно гармонировали с голубым свитером, и прочитал заголовок: – "От звезды телевидения до большого кино "В порту".
– Она уже старая, – Сэм, в очередной раз став свидетелем невероятной кобелиности брата, закатил глаза.
– Но ведь не сейчас, – Дин чуть не подпрыгнул от воодушевления. – Мэрилин, я хочу повстречаться с Мэрилин, как думаешь, она здесь останавливается?
– Мы вернулись на пять десятков лет в прошлое не для того, чтобы ты смог переспать с парой старлеток, – отозвался Сэм.
Дин нахмурился:
– Не я придумал отправиться сюда, и точка. И потом, эти женщины – идолы, Сэм. Совершенно другие. Если после того, как мы стибрим Свиток Войны, останется свободное время, я собираюсь отыскать Мэрилин.
Сэм покачал головой:
– Ладно, Дин.
– Сэм и Дин Винчестеры?
Заслышав собственное имя, Дин вздрогнул, но быстро вспомнил, что именно это имя Сэм сообщил регистратору, когда они спросили о работе. Будучи так далеко от своего времени, на предосторожности можно было и забить.
Окликнувший их мужчина носил костюм-тройку и придерживал дверь.
– Меня зовут Эрнест Гарольд, я – главный администратор "Уолдорфа", – он грациозно указал в сторону офиса.
Сэм и Дин уселись в кожаные кресла перед очень захламленным столом.
– Настоятельно прошу прощения за весь этот беспорядок, – мистер Гарольд переложил несколько документов. – Мне надо присматривать за двумя сотнями работников, и, кажется, я не справляюсь со всей бумажной работой. Как вы знаете, это престижное заведение с богатой историей предоставления безукоризненных апартаментов самым разборчивым путешественникам, политическим деятелям и членам королевских семей со всего мира.
– И Мэрилин Монро, – добавил Дин.
Мистер Гарольд нахмурился:
– Неприкосновенность личной жизни клиентов исключительно важна при вашей должности. Вы будете работать рядом с людьми, которых ежедневно видите на экранах кинотеатров. Мы не допускаем никаких… неформальных отношений с постояльцами отеля.
– Разумеется, нет, – подался вперед Сэм. – Мой брат фанат, но очень сдержанный фанат. Правда, Дин?
Дин натянуто улыбнулся:
– Да. У меня уже сколько месяцев неформальных отношений не было.
– Разумеется. Ну, расскажите мне немного о себе, – мистер Гарольд откинулся в кресле. – Что угодно, чем желаете поделиться.
Это заявление показалось Дину довольно-таки забавным. Чем они могли поделиться с этим чванливым болваном? Он решил говорить напрямую:
– Сэр… Мистер Гарольд. Эрнест. Мы с братом недавно в городе. И, честно говоря, у нас совсем нет денег. Но мы трудолюбивые, сильные и обаятельные. Мы можем делать всё, что вы скажете.
Администратор явственно впечатлился.
– Ты мне кого-то напоминаешь, – прищурился он на Дина. – Уже видели в кинотеатре "В порту"?
Дин с улыбкой откинулся в кресле:
– Классический Брандо[2].
– Классический? Он совершенно новый актер. По крайней мере, я так думаю, – мистер Гарольд выглядел сконфуженным.
Дин поспешно затараторил:
– Я хотел сказать, он новый актер, который выглядит классически.
– Ааа, ты прав. Очень ценю хорошую внешность, – Эрнест смахнул с глаз волосы и повернулся к Сэму. – Ну а ты?
– Буду делать всё, что вам нужно, сэр, – отозвался Сэм.
– Что ж, вы оба славные ребята, – Эрнест встал и обогнул стол. – Но вакансия у меня только одна. Мои поздравления, мистер Винчестер, – он протянул руку Дину.
– Спасибо, сэр, – Дин вернул рукопожатие. – Вы не пожалеете.
– Уверен, что не пожалею. Найди Мейбл, она выдаст тебе униформу. Еще надо будет заполнить бумаги, но это обождет. Полагаю, ты будешь получать долларов двадцать чаевых…
– Неплохо, – кивнул Дин.
– …в неделю, – завершил Эрнест.
Он вывел братьев за дверь:
– Вверх по этой лестнице и до самого конца коридора. И Сэм. Могу я посоветовать тебе сделать стрижку? У нас тут не Амстердам.
Для Дина это было отличное завершение отличного интервью.
– Прости, Сэмми, видно, ты выглядишь слишком по-европейски, чтобы работать в этом городе. Попробуй вернуться в семидесятых.
Сэм пожал плечами:
– Схожу в библиотеку, посмотрю, что удастся выяснить. И потом, думаю, для этой части плана ты больше подходишь. Ну, знаешь, неинтеллектуальный труд.
Дин гордо кивнул и исчез за дверью с надписью "Униформа".
Сейчас Сэма заботило то, как найти в городе кого-нибудь, способного перевести свитки. Без Бобби и всех книг, оставшихся в багажнике "Импалы" в две тысячи десятом, сделать перевод самостоятельно казалось практически невыполнимой затеей.
"А я еще не знаю наверняка, на каком именно языке они будут написаны".
Если подумать, нужно еще и тяжелую артиллерию привлечь: едва ли владелец свитков расстанется с ними без боя. В любом случае, без огнестрельного оружия Сэм чувствовал себя голым.
Сэм как раз обмозговывал эту проблему, когда в дверях появился Дин в бордовом жакете коридорного со свисающими по бокам золотыми шнурками с кисточками и сверкающими медными пуговицами впереди. На голове у него сидела феска, и плетеный золотой ремешок обрамлял недовольное лицо.
Сэм ухмыльнулся.
Дин прошел мимо:
– Только посмей вякнуть что-нибудь.
***
Вторую половину дня Дин провел за перетаскиванием нескончаемой по ощущениям череды кожаных чемоданов в комнаты разных постояльцев. Он быстро познакомился с лифтером – афроамериканцем Риком – и скоро они во время разъездов по этажам уже обсуждали бейсбол.
Справившись с особенно тяжелой партией чемоданов, Дин стоял, привалившись к главному украшению фойе – огромным величественным часам, покрытым листовым золотом. Тут к регистрационной стойке приблизилась девушка лет двадцати пяти. Она носила ярко-синий костюм с юбкой-карандаш и шляпку-таблетку в тон канареечно-желтым туфлям. Таксист внес чемодан и поставил его к ногам девушки. Она элегантно отдала ему чаевые, и таксист слегка поклонился, прежде чем выйти на улицу.
– Мисс Джулия Уайлдер, зарегистрируйте, пожалуйста, – сказала девушка регистратору.
Ее волосы были стянуты на затылке, и Дин с удивлением заметил на шее длинный шрам.
Девушка повернула голову к Дину и оглядела его с ног до головы. Ее взгляд был настолько пристальным, что Дину показалось, что она узнала всю его подноготную, не говоря ни слова. Потом девушка повернулась обратно и спокойно прикрыла шрам, распустив волосы. Дин продолжал таращиться, завороженный ее стройными, но сильными ногами и серьезными манерами.
"А она горяча, – подумал он. – Может, даже Мэрилин искать не придется".
Дин неторопливо приблизился, совершенно забыв, что находится на работе.
– Привет, – он выдал ослепительную фирменную улыбку.
Девушка не обратила на него внимания. Знала бы она Дина лучше, не стала бы и пытаться.
– Вы здесь по делу или на отдыхе? – поинтересовался он. – Или просто на большие часы посмотреть?
Она подняла глаза:
– Я могу чем-то вам помочь?
– Нет, но я могу помочь вам, – шепнул Дин. – Купить вам выпить?
– Не стоит, думаю.
– Вы здесь с мужем? – продолжил проверять территорию Дин.
– Я сюда не общаться приехала, а на аукцион.
– Свитки Мертвого Моря? – не подумав, выпалил Дин.
Она прищурилась:
– Нет.
– Извини, парень, – ядовито поинтересовался клерк. – Ты вообще собираешься помочь леди с багажом?
– Конечно.
Дин нагнулся, но не успел взяться за чемодан, как Стиви, вонючий парнишка из Нью-Джерси, который носил слишком узкие на взгляд Дина штаны, выхватил его, погрузил на тележку и укатил, а мисс Уайлдер отправилась следом.