- Вперед! - сказал Викинг, и вытолкнул свой мощный корпус из тесной кабинки.
3.
Из мертвой тьмы над Голливудскими Холмами взошло три луны. Слева от Дико ехал Кобра, повторяя все извивы дороги почти что со сверхъестественным чутьем. Они довольно быстро покрыли расстояние от закусочной Милли, хотя Викингу, который ехал на правом фланге на своем скрежещущем, как старая телега, мотоцикле, приходилось каждые несколько минут останавливаться и сливать избыток выпитого пива. Теперь они взбирались по невероятно крутой дороге, двигатели трещали и стреляли в ночной тишине холмов. Дико быстро повернул на более узкую боковую дорогу, вдоль которой выстроились сотни высохших деревьев. Они продолжали карабкаться все выше и выше, и ветер, словно вихрь, закручивался вокруг.
Они остановились у протянутой поперек дороги цепи с надписью: "Частная собственность - проезд воспрещен!"
- Сейчас все устроим, - сказал Кобра.
Он слез со своего мотоцикла и подошел к дереву, стоявшему у левой обочины дороги. Цепь была обвита вокруг ствола и закреплена с помощью замка, который было не прострелить даже из пистолета. Кобра притронулся к цепи, потянул. Натянута она была потуже, чем канат на ринге, и объехать ее тоже не было возможности. Слева дорога заканчивалась обрывом, уходящим в темноту, справа блокировалась валуном, большим, как дом.
- Придется дальше топать на своих двоих, - сказал Кобра и перешагнул через цепь. Вдруг он услышал щелчок, и цепь со звоном упала на дорогу.
- Отлично-о-о! - сказал Викинг, форсируя двигатель. - Как ты это сделал?!
- Не з-з-знаю.
Кобра попятился, наклонился, глядя на открывшийся замок. Замок был новенький, блестящий.
- Ржавый замок, - сказал он, выпрямляясь.
"Что там, наверху, ждет меня - судьба или смерть?" Он вернулся к своей машине, колени его начали слегка дрожать, но он ни за что не показал бы этого.
- Вы уверены, что хотите туда подняться? - спросил у остальных членов компании Дико. В слабом свете глаза его казались глубокими синими впадинами, а рот извивался тонкой линией, как серый червяк.
- Да, а почему бы и нет?
- Дорога там чертовски хитрая. Будем надеяться, что не сверзимся вниз, прямо на Лос-Анджелес.
- Думаешь повернуть назад, Дико? - с тихим смехом спросил Викинг, насмешливо посверкивая глазами.
- Нет, - быстро сказал Дико. - Я могу. Но… знаешь… я снова вспомнил ту ночь. Голову отрезал один ненормальный по имени Джий Тагг.
- А я совсем другое слышал, - сказал Викинг, но замолчал. Дико с ревом промчался над упавшей на дорогу цепью, за ним вплотную последовал Кобра. Чем выше они поднимались между каменными выступами и валунами, тем чаще им приходилось между ними лавировать. Очевидно, они скатились сюда с каменных выступов над головами проезжавших. Дорога повернула почти на 90°, и сквозь просвет в деревьях Кобра увидел погруженную и сияние ночных огней долину - от Топанга-каньона до Альгамбры.
И в следующий миг замок был уже перед ними на самом краю каменного обрыва, как стервятник, усевшийся на верхушке скалы. Замок был огромным, гораздо больше, чем воображал себе Кобра. На него словно хлынул поток ледяной воды. Да, это было именно то место, в этом не оставалось сомнений. В небо упирались черные башни, мягко мерцали голубизной огромные окна, расположенные в шестидесяти футах над землей. Замок был окружен десятифутовой каменной стеной, по верхней кромке которой шел заслон из колючей проволоки… Громадные деревянные пластины створок ворот были раскрыты, и сквозь ворота Кобра видел заросший травой и сорняками въезд, ведущий к каменным ступеням входа. Над ступенями имелась дверь, огромная, как подвесной мост. "Там должен быть ров с погаными крокодилами", - подумал Кобра.
- Кто же выстроил эту махину? - спросил он у Дико.
Дико выключил двигатель, и остальные сделали то же самое. В наступившей тишине они слышали, как шелестит ветер в листве. Ветер коснулся лица Кобры, словно холодные пальцы побежали по его лицу.
- Какой-то ненормальный киноартист по имени Кронстин, - тихо ответил Дико, спустившись со своего мотоцикла и поставив его на ножную подставку. - Перевез весь этот замок по частям из Европы. Ты его фильмы вообще не видел?
Кобра покачал головой.
- Фильмы ужасов, с чудовищами, - продолжал Дико, взгляд которого тем временем скользил по острым выступам парапетов и башен. - Верно, они-то в конце и свели старого дурака с ума. Видел все эти засохшие деревья, мимо которых мы проезжали? Кронстин нанял парней, чтобы они обрызгали их черной краской - вроде как на декорациях из фильма ужасов.
- А он давно здесь стоит? - спросил Кобра, слезая с седла своего "чоппера".
- Давненько. Кажется, с 40-х годов. Но сам замок очень старый. В Европе он был построен в средние века.
- Но только старик Кронстин вовсе не был таким богачом, как вы, дураки, считали, а? - усмехнулся Викинг. Потом отрыгнул и что-то пробормотал.
Дико долго не отвечал.
- Там почти ничего не было, даже мебели. Ни золота, ни статуй, ни сундуков, набитых драгоценностями. Вообще почти ничего, только множество пустых комнат. Ну ладно, ты посмотрел на него, теперь поехали.
Кобра сделал пару шагов по дорожке, гравий захрустел под его ногами.
- Погоди немного.
"Что же это было? Что звало меня сюда?" - озадаченно думал он.
- Поехали, брат, - сказал Викинг. - Давайте… Эй! Ты видел? - Он повел рукой, и Кобра посмотрел вверх и вправо, куда указывал Викинг.
В одном из окошек башни светился огонек свечи, оранжевый из-за окрашенных стекол витража. Уголком глаза Кобра заметил, что еще одна свеча загорелась слева в одном из окон. И вот уже почти в каждом окне замка горело по свече! Крохотные язычки пламени казались красными, голубыми, оранжевыми, зелеными - такими их делали стекла витражей. Свечи горели, словно дружелюбные фонари, приветствующие вернувшегося домой охотника.
Парадная дверь беззвучно отворилась.
Кобра ощутил, как струя радости и страха пронзила его, словно электрический разряд меж двух полюсов батареи. Ноги сами понесли его вперед.
- Ты куда направился? - окликнул его Викинг. - Кобра, ты что, спятил?
- Оно зовет меня, - услышал Кобра собственный голос и оглянулся на Викинга и Дико, стоявших у дальнего конца въездной дорожки. - Пошли, - позвал их Кобра, дико ухмыляясь. - Пошли со мной. Оно зовет нас всех, оно требует нас.
Но ни один из них не сдвинулся с места.
Замок каменной глыбой навис над Коброй, преврати и его в муравья. Сквозь огромные открытые двери он чувствовал запах замка - холодный, сухой запах древности. На пороге он остановился, оглянувшись на друзей, и подобно порыву холодного ветра, в его мозг проник голос: "КОБРА! ИДИ КО МНЕ!" Сделав шаг в темноту, он услышал голос Викинга: "Кобра!", но он был уже из другого мира, оставшегося снаружи.
Он стоял во чреве тьмы, в месте, где не было ни потолка, ни пола, ни стен. Слышались далекие звуки, словно вода капала на бетонный пол или кто-то быстро пробегал, слабо шлепая по полу ногами в мягкой обуви. Когда Кобра двинулся вперед, его ботинки застучали о грубый каменный пол, словно мертвые кости. Глаза его начали привыкать к темноте, и он видел окружавшие его гладкие стены, переплетение толстых деревянных потолочных балок на высоте, наверное, футов двадцати. Старая ржавая металлическая люстра косо свисала с потолка, в ней еще сохранилась пара электрических лампочек, похожих сейчас на две одинокие слезы. Где-то далеко в глубинах замка посверкивало пламя свечи. Кобра двинулся на этот свет, ведя пальцами вдоль стены. Он был в высоком бесконечном - так казалось - длинном коридоре, который уходил вдаль, как в фокусе с зеркалами в карнавальном балагане. Одна половина сознания Кобры тряслась от ужаса, как последняя дворняжка, вторая - вопила от пьяной радости, и именно эта половина его сознания заставляла ноги Кобры нести его все дальше. "Я в пещере ужасов, на ярмарке в Нью-Орлеане, - сказал он сам себе. - Я пробираюсь сквозь сумасшедший лабиринт. Сейчас я почувствую на лице паутину, увижу чучело в маске обезьяны".
Он достиг манившей его свечи. Она стояла на длинном столе из черного полированного дерева. За пределами светового круга ничего не было видно, но у Кобры сложилось впечатление, что комната огромна, настоящий зал, больше похожий на пещеру, чем на комнату. Он слышал, как свистит в разбитых окнах ветер, где-то очень высоко над ним.
Слева он увидел еще одну свечу. Она плыла прямо по воздуху, как будто ее нес призрак.
Но потом он увидел быстрый отблеск пламени на лице молодой девушки. У нее были длинные эбеново-черные волосы, чувственные полные губы, лицо прекрасное, как осенняя луна. Теперь и справа появилась свеча. Эту держал в руках молодой человек в футболке с изображением группы "Кисс" на груди. У него было худое, с резкими чертами лицо и хищный взгляд. Третью свечу держала за спиной Кобры высокая улыбающаяся девушка, рыжие волосы каскадом ниспадали на плечи. Остальные - пара девушек-чикано, негр с повязкой на голове, мужчина и женщина средних лет смотрели на него с любовью, словно Кобра был их давно пропавшим сыном, который неожиданно вернулся к ним. В молчании горели окружавшие его свечи.
Рука, холодная, как кусок льда, коснулась плеча Кобры. Он стремительно повернулся, готовый выхватить верный маузер. Но рука метнулась бледной молнией и поймала его за запястье, не причиняя боли, но и не давая руке шевельнуться. В золотом свете свеч Кобра увидел лицо человека, казавшегося одновременно очень старым и очень молодым.
На белой коже не было морщин, но глаза казались древними и мудрыми, в них таились могучие тайны тысячелетий. Там, где Кобры коснулась белая, как снег, рука, по коже побежали электрические искры. Это ощущение распространилось по всему телу Кобры, и он вдруг понял, что подключен к какому-то могучему источнику энергии, который снабжает всю вселенную. Ему казалось, что сейчас он должен встать коленями на каменный пол и поцеловать зимнюю ледяную руку Смерти.
Смерть улыбнулась - улыбкой мальчика сквозь глаза старика - и сказала:
- Добро пожаловать!
Викинг и Дико долго ждали, стоя на краю подъездной дорожки, но Кобра так и не появился. На восточном горизонте засерело - приближалась заря. После того, как они несколько раз и без результата окликнули Кобру, Викинг вытащил из ножен громадный кривой охотничий нож, который носил на поясе.
- С Коброй что-то стряслось, - сказал он Дико. - Я выясню, что там такое. Ты со мной?
Дико помолчал, потом потянулся к поясу и вытащил из черной кобуры кольт сорок пятого калибра.
- Да, - сказал он. - Я с тобой.
Они двинулись к замку, переступили порог и были проглочены тьмой.
Восточный горизонт светлел все больше, на дорожку упали первые тени. Незадолго до восхода солнца огромные двери медленно затворились, и щелкнул засов.
4.
Утро воскресенья выдалось ясным, ярким, теплым. С сотен колоколен сотни церквей Лос Анджелеса зазвонили воскресные колокола. Богу Света возносились молитвы - от формальных церковных служб до простых молитв на Малибу-бич, где имелась Тихоокеанская Церковь. Святой орден Солнца зажег ароматические конусовидные свечи, католики читали свои мессы. Бог Света почитался сотней различных способов. Склонились перед своим алтарем буддисты. Город казался затихшим, отдыхающим, планета безмятежно вращалась, проносясь сквозь упорядоченную вселенную.
Со своей террасы Митч Гидеон наблюдал за стаей птиц, словно в замедленном фильме пересекавшей небо. Он стоял, погруженный в теплый всплеск солнечного спета, покуривая сигару и вспоминая сон о гробах и конвейерной ленте. Этот сон повторился, и он вскочил с постели так неожиданно, что с Эстелл едва не случился сердечный приступ. Сначала сон казался забавным, над ним можно было посмеяться. Теперь он приводил его в ужас. Детали становились все четче и ярче. Вчера он мог уже рассмотреть лица некоторых своих товарищей по конвейеру. Они напоминали усмехающихся мертвецов, и холодная белизна, их мертвой плоти была такой реальной, такой близкой, что Гидеону пришлось в ужасе выбираться из этого сновидения, словно со дна глубокого, заросшего тиной, душащего омута. Сегодня после обеда он должен был играть в гольф в Уилшир-кантри-клаб, и он надеялся, что это поможет ему отвлечься от сна, который превращался в психическую проблему.
5.
Энди и Джо Палатазин сидели на своих обычных местах в реформированной венгерской церкви на Мельров-авеню - всего в нескольких кварталах от их дома. Она сжимала его ладонь, чувствуя, что мысли мужа где-то далеко. Он, улыбаясь, делал вид, что слушает священника, но мысли его разделялись между двумя черными заботами - Тараканом, присутствие которого в городе было теперь так же трудно доказать или опровергнуть, как и присутствие призрака в доме, и последними событиями на Голливудском мемориальном кладбище. Фоторобот человека, который пытался заманить в машину Эмми Халсетт, был напечатан, размножен и роздан детективам и агентам в штатском, чтобы они могли использовать его в разговорах с людьми на улицах. Конечно, этот человек мог быть и не Тараканом, а просто парнем, которому хотелось поразвлечься за свои денежки, но это была зацепка, которую нельзя было просто так отбросить. Все труды Брашер привели к тому, что был обнаружен владелец темно-голубого "фольксвагена", но его внешность оказалась совершенно противоположной внешности того человека, которого описала проститутка. Палатаэин приставил к нему агента, чтобы на всякий случай следить за его действиями.
Вторая проблема вызывала у него больше беспокойства. На пути в церковь он проехал мимо кладбища и увидел, как сторож, Кельсен, отпирает ворота утренним воскресным посетителям. "Значит, это был всего лишь акт бессмысленного вандализма, и ничего больше". Палатазин очень надеялся, что так оно и было. Другое предположение - которое затаилось в глубине его сознания - способно было свести с ума.
6.
В огромной круглой кровати в своем бель-эйрском особняке зашевелился, проснувшись, Вес Ричер. Он протянул руку, чтобы коснуться прохладной коричневой плоти Соланж. Его пальцы сомкнулись, ощущая лишь ткань простыни в том месте, где она должна была быть. Он открыл глаза и повел плечами, вздрогнув, - свет просачивался в спальню сквозь плотные бежевые шторы, но был достаточно ярок, чтобы шокировать его зрительные нервы. Он рухнул на спину, прижав к глазам ладони, ожидая, пока минует первая волна жуткой головной боли.
- Соланж! - позвал он, и звук собственного голоса болезненно запульсировал в барабанных перепонках. Ответа не было, и наконец Вес уселся на краю постели.
- Соланж! - снова, уже с раздражением позвал он. "Черт побери! Где она может быть?" - подумал он. Сознание его было затуманено смешанным ароматом марихуаны и жасминовой эссенции с хорошей ледяной струей кокаина. "Как прошло шоу? - подумал он вдруг. - Как я смотрелся?" Вес встал и с трудом натянул свой кипит.
Когда он вошел в гостиную и оглянулся по сторонам, то громко выругался. Он увидел окончательно испорченный ковер, испещренный безобразными шрамами кофейный столик красного дерева, пустые чаши, которые за вчерашнюю ночь наполнялись до краев по крайней мере раз пять, серебряные кокаиновые подносы, начищенные до блеска, блестящие осколки стекла на ковре, а между ними прожженную дыру, окурки, пятна, следы острых дамских каблуков, и эти же следы - Бог ты мой! - на крышке рояля, и… "А, к чертям!" - подумал он. Разгром был полный и окончательный.
И посреди этого разгрома сидела Соланж в своем длинном белом халате с низким вырезом, чтобы хорошо были видны плавные мягкие выпуклости ее смуглых грудей. Она сидела на софе, скрестив плотно на груди руки, словно ей было холодно. Она смотрела на планшет Оуйи.
- Привет, доброе утро, - сказал Вес и усадил свое непослушное тело на стул. Секунду спустя он поднялся, чтобы убрать с сиденья набитую доверху пепельницу. На сиденье остался пепельный след. - Боже! - тихо пробормотал он, оглядываясь по сторонам. - Если бы меня только видели сейчас парни из Домино-клаб! Как они говорят… - Он увидел, что она не обращает на него внимания - глаза ее были сосредоточены на точке в центре планшета. - Я не слышал, как ты поднялась. Сколько сейчас времени?
Соланж мигнула, подняла голову, посмотрела на него, словно только сейчас заметила, что он вошел в комнату.
- Вес, - сказала она. - Я… я уже давно не сплю. Я не могла спать с самого восхода. - Она посмотрела на него, потом сочувственно улыбнулась. - У тебя такой вид, словно кто-то стукнул тебя нгангой.
- Чем? Что это такое?
- Злобное проклятие. Очень сильное.
Соланж слегка нахмурилась, снова повернулась к доске. Потом подняла пластиковую пластинку и провела по ее нижней плоскости пальцем.
- Лучше не трогать эту дрянь, - сказал Вес. - Вдруг укусит тебя. А Мартину я набью задницу, как только поймаю его. Он же мог мне глаз выколоть!
Она положила планшетку на место.
- О чем ты, Вес? Ты думаешь, что это Мартин управлял всем, что произошло здесь прошлым вечером?
- Конечно! Я видел, я следил за его руками! Это он столкнул эту штуку с доски!
Соланж ничего не ответила, он подошел к обзорному окну и посмотрел вниз, в бассейн. Там плавал полотняный шезлонг в желтую и зеленую полоску. У дальнего края прибилась к борту стайка пустых жестянок.
- Ну, ладно, - сказал он наконец. - Тишина эта мне знакома. О чем ты думаешь?
- Это сделал не Мартин, - сказала она. - Он не имел власти над происходящим так же, как и я. Нами руководило что-то очень сильное и дикое…
- Ах, перестань! Послушай, я могу слушать эту магическую ересь, когда вокруг гости, но сейчас мы одни, и я хочу, чтобы ты позабыла о существовании мира духов.
- Ты мне не веришь? - холодно спросила Соланж.
- Не-а.
- А Богу ты молишься?
Он повернулся, глядя на нее.
- Да. Но это совсем другое дело.
- Разве? Подумай еще раз. Вспомни, ты играл в покер, ставки были высоки, это было в Лас-Вегасе, в "Хилтоне", девять месяцев тому назад. Ты играл против некоторых весьма богатых и влиятельных людей.
- Я помню.
- Ты помнишь последнюю сдачу? Ты закрыл на секунду глаза, и только потом взял последнюю карту. Какому духу молился ты тогда?
- Я… я попросил удачу у Леди Лак, чтобы она послала мне туза. Это совсем не дух.
Соланж слегка усмехнулась, ноздри ее трепетали.
- А А говорю, что это одно и то же. Все божки - это духи, а все суеверия переходят в поклонение божкам. Да-да, Вес, поверь мне. - Она снова посмотрела на доску. - Ты ведь видел. Ты читал слова.
- Какие слова? Это была чушь!