Раздумья
А в это время усилился ветер: натужно поскрипывали могучие кедры, из глубины леса долетали неясные шорохи и непонятные звуки. Но Стас не обращал на них внимания. Он смотрел на далекое звездное небо, по которому, как тени, проплывали тучки и думал. О чем? Да о том, что ждет их там впереди. А еще он думал об Ольге. Это, пока еще не большое путешествие, помогло взглянуть парню на нее с другой стороны, понять ее как человека, а не просто красивую девушку. Стас, растревоженный чувствами, приподнял голову и взглянул в сторону, где спали Ольга и Калина. Они лежали, прижавшись друг к дружке, накрывшись захваченными в крепости теплыми одеялами. Стас, улыбнувшись, положил голову на вещмешок и тихонечко вздохнул. Вдруг до него долетел какой-то непонятный звук. Парень настороженно прислушался и снова приподнял голову. В отблесках догоравшего костра он увидел рядом с собой что-то черное, внушительных размеров. Стас боязливо протянул руку вперед и вздрогнул от неожиданности – пальцы наткнулись на что-то шерстистое. А еще через мгновение Стас чуть не рассмеялся. Испугавшим его существом оказался Тимур, который незаметно подлез к нему и сейчас тихонечко посапывал рядом. Затем парень, наверное, задремал. Очнулся от того, что кто-то тронул его за плечо. Стас приоткрыл глаза и увидел склонившегося над ним Малевича.
– Подымайся. Пришла наша очередь идти сторожить, – тихо прошептал он. Затем встал, оглянулся, сделал несколько шагов в сторону от костра и исчез в темноте. Следом за ним направился и Стас. Рядом бодро трусил Тимур. Уже все обратили внимание, что овчарка с первого же мгновения привязалась к Стасу. И в крепости собака старалась держаться рядом, и в первый день путешествия Тимур, до конца испив свободы, набегавшись по лесу, дальше бежал, тычась носом ему в ногу. Вот и сейчас, насторожившись в загадочной темноте чужого бора, Тимур был рядом со Стасом. В шагах сорока от костра они, наконец, наткнулись на своих друзей. Стас распознал в темноте свечение сигареты Малевича.
– А почему мы собрались одной могучей кучкой? И, тем более, так далеко от костра? – поинтересовался Стас.
– Надо, без лишних ушей, – мрачно выдохнул в ответ Малевич.
Встреча с хемсами
"Начинается новый день. И зверушки – туда-сюда. Раз уж солнцу вставать не лень, и для нас значит, ерунда", – напевал Стас себе под нос слегка перефразированную песню Цоя. Рядом шагала Ольга. У нее, как и у Стаса, было хорошее настроение. А что еще нужно человеку для душевного подъема? Конечно же, хорошие сон и еда. Разумеется, чтобы рядом были друзья и светило на небе солнце. Все это землянам подарило утро нового дня. И аборигены, и наши путешественники улыбались друг другу, и только один Сергей мрачно смотрел на этот чужой мир. Вчера, во время разговора, он вдрызг разругался с Малевичем, который утверждал, что аборигены во главе с Савой пытаются втянуть их в западню. В поддержку своей версии он приводил множество доводов, один из важнейших был такой – нет необходимости стражникам сопровождать их до окраины Кедрового леса. Сергей с этим был не согласен и говорил, что Гор дал им охрану в знак благодарности за помощь в возрождении птицы Флокс и битве с человеко-леопардами. А все претензии Малевича – обычные "ментовские" придирки. Если с первой половиной утверждения Сергея Валентин Валентинович и Стас были согласны, то вторую его часть считали предвзятостью. Сергей на это обиделся и больше с друзьями не разговаривал. Отдежурив положенное время, он молча лег спать. Так же молча позавтракал и в пути думал какие-то свои думы. Валентин Валентинович несколько раз пытался разговорить его, но у него так ничего и не получилось. В конце концов, целитель отбросил свои попытки, решив при этом: "Сам перебесится…".
Время приближалось к полудню, когда откуда-то издалека до путешественников сначала долетели перезвоны гитары, трели флейты, а затем – веселые голоса, исполняющие какую-то не известную ни землянам, ни аборигенам песню. Сава прислушался и резко отдал приказ двоим стражникам идти вперед, а сам при этом презрительно усмехнулся: "Хемсы".
– Кто это? – спросил у него подошедший вместе с Малевичем Валентин Валентинович.
– Никто. Дети ветра.
– Как это?
– Народ, который не сеет, не жнет, куда ветер подует, туда и идет, – заученной фразой ответил Сава. – Эти хемсы путешествуют по планете. У них нет родины.
– А за счет чего они живут? – спросил, заинтересовавшись, Малевич.
– А на жизнь они зарабатывают песнями, танцами и при этом сильно бражничают и занимаются воровством, и не только вещей, но и людей – взрослых и детей. Наши вожди за это уже не одного хемса приговорили к смерти.
– И много, вообще, этих хемсов в мире живет?
– Очень много.
– И что же, все они путешествуют, воруют и бражничают?
– Нет, не все. Некоторые живут в горах, лесах и даже пустынях и имеют свой дом и, хотя тоже любят повеселиться, ведут себя более ответственно. Но те, которых мы сейчас встретим, ведут себя именно так, как я сказал.
Через несколько минут из-за поворота показалась процессия. Ее можно было бы назвать внушительной, если бы не налет гротеска на людях, их одежде, поведении – большие повозки тащили совсем маленькие ослики, и это выглядело странно. Процессию возглавлял разодетый павлином барон хемсов. Король же их, Сионид, жил высоко в горах, и раз в год бароны собирались у него на балу. Но перед этим они по очереди докладывали о том, что видели в мире, и отдавали королю половину того, что заработали за это время. Барон был немолодым человеком с русой бородой. Рядом с ним шагали стражники. Когда хемсы приблизились к путешественникам на расстояние вытянутой руки, барон остановился перед Савой и поприветствовал его наклоном головы. Вождь в ответ так же важно склонил голову. Затем барон спросил:
– Зачем молодой вождь приказал своим воинам взять мой народ под стражу?
Сава пропустил этот вопрос мимо ушей. Он, внимательно посмотрев на барона и учитывая его пожилой возраст, спросил:
– Кто вы такой и как вас зовут?
– Я барон хемсов, а зовут меня Форсом.
– Что Форс со своими хемсами делает на нашей земле?
– Вождь должен знать, что у хемсов нет своей земли, и они путешествуют по всей планете.
– Хорошо, я спрошу иначе, куда вы сейчас направляетесь?
– Хемсы – народ свободный, куда подует ветер, туда и идем, – снова уклончиво ответил Форс. Сава уже начал выходить из себя, но, вспомнив о том, что на него смотрят его собственные воины и чужеземцы, решил сохранить своё лицо:
– Я хочу предупредить вас, Форс, что мой народ не любит, когда по его земле шляются бездельники и воры, и если вы не хотите попасть в неприятную ситуацию, советую вам как можно скорее убраться с территории Кедрового леса.
– Вождь, – слащаво улыбаясь, сказал Форс. – Мы выполним твой совет как можно скорее, но чтобы нам не оставаться врагами, я хочу пригласить тебя, вождь, и твоих людей отобедать. У моего народа сегодня праздник: моя старшая дочь Лула выходит замуж. И я хочу, чтобы вы оказали мне честь и присутствовали на свадебном застолье.
Сава задумался, а затем, повернувшись к целителю и Малевичу, спросил:
– Что вы скажете об этом предложении? Ведь вы, как я понимаю, очень спешите?
Валентин Валентинович задумался и поэтому не сразу ответил на вопрос вождя, зато его опередил Малевич:
– А почему бы и не отобедать, когда люди искренне вас приглашают.
Валентин Валентинович удивленно приподнял брови, но спорить с Малевичем не стал, тем более что тот уже дважды моргнул ему левым глазом. А следователь решил, что встреча с хемсами поможет ему в разрешении некоторых вопросов.
– Ну, что ж, Форс. Мы принимаем твое приглашение и будем за свадебным столом твоей дочери, чтобы поздравить ее с таким важным в ее жизни событием.
Форс заулыбался искренней, как показалось всем, улыбкой:
– Друзья, если бы вы знали, как я рад, – сказал он, обнимая Саву, а затем и Валентина Валентиновича.
И никто из них, кроме всегда подозрительного Малевича, не обратил внимания на лукавый блеск в глазах Форса. Следователь ничего не сказал своим друзьям, но для себя решил, что нужно держаться начеку.
А Форс в это время отдавал распоряжения своему народу в подготовке к празднику. Возницы тут же развернули повозки, выстроив их в круг так, что получилась своеобразная крепость. Внутри этого большого круга загорелись костры. Заблеяли овцы, отобранные для угощения. И аромат жареного мяса вскоре полетел над поляной. Земляне, соскучившись по мясной пище, с наслаждением вдыхали этот запах, а Сава, его воины, Калина, наоборот, с отвращением посматривали на костры.
– Господин барон, а если бы вы нас не встретили на своем пути, вы бы что, не праздновали свадьбу своей дочери? – спросил через некоторое время Малевич Форса, который продолжал развлекать своими разговорами гостей под чарочку чудодейственного напитка, от которого у Сергея, да и вообще у всех землян (аборигены крепости даже и не притронулись к угощению) поднялось настроение.
– Ну почему же? – удивился слегка захмелевший Форс. – К обеду мы бы обязательно выбрали чудесное место в этом прекрасном лесу и закатили бы пир на весь мир.
– А когда вы познакомите нас с молодыми? – не отставал Малевич.
– Это произойдет очень скоро, – заверил барон, – как только будет готово угощение. Моя дочь – просто красавица, и выбрала она себе в мужья самого достойного молодого человека нашего племени по имени Рос.
– И чем же он завоевал сердце вашей дочери? – заинтересовался Сава, – силой, богатством, красотой?..
– Молодой человек, я понимаю, для вас, находящегося в самом расцвете сил и лет, эта тема очень интересна. Но душа каждого человека для другого – потемки, даже если это ваша родная дочь. Могу сказать одно: он красив, прекрасно играет почти на всех музыкальных инструментах, бесподобно поет, к тому же, силен и смел. Я даже скажу вам большее, – чуть ли не шепотом вдруг добавил разговорчивый Форс, – ему довелось однажды веселить хозяек острова двенадцати Холмов. И самое главное, он вернулся оттуда живым, при памяти и с подарками.
Сава и его воины побледнели от услышанного. Это сразу отметил про себя Малевич и тут же задал вопрос Форсу:
– А что это за остров, с которого можно и не вернуться? И как зовут его хозяек?
Форс вдруг посмотрел на гостей и смущенно замолчал, бросив при этом быстрый взгляд на хозяев Кедрового леса.
Рассказ Форса
– Когда-то, очень давно, как раз в то время, когда была написана Черная книга, в одном из селений на нашей планете жила семья: мать и двенадцать дочерей, – через некоторое время, вдоволь намолчавшись, начал свой рассказ барон. – Мать была очень хорошей женщиной, доброй, отзывчивой. И хотя она одна растила двенадцать дочерей, всегда приходила на помощь другим, когда видела человека, попавшего в беду.
– А где же был ее муж? – неожиданно спросила Форса до этого молчавшая Ольга.
Барон с укоризною посмотрел на девушку:
– Только молодость и незнание извиняют вас, прекрасная незнакомка, этот вопрос. По законам жанра, нельзя перебивать в самом начале рассказа. Это может навлечь беду и на самого рассказчика, и на того человека, кто его перебивает (Ольга, опустив глаза, прижавшись плечом к Стасу, смущенно замолчала), а Форс, что-то обдумав, продолжил:
– Ее муж, когда старшей из дочерей исполнилось тринадцать лет, однажды ушел на охоту и больше не вернулся. Напрасно бедная женщина ждала вечером мужа. Дочки остались сиротами. Люди говорили, что он связался с кем-то из нашего народа и загулял, но вы этому не верьте. Скорее всего, он погиб во время охоты на медведя. Трудно было, конечно, женщине растить одной дочерей, но она со своей задачей справилась – дочери выросли трудолюбивыми, добрыми и просто красавицами. Все мужчины в селении с тоской в глазах посматривали на них. Но девушки были хорошо воспитаны и даже повода не давали для сплетен. Но вы же знаете женщин… Они ведь такие ревнивые создания. Соседки стали завидовать сестрам, наговаривать на них, а одна из них, съедаемая черной завистью, обратилась к проклятой Книге… И однажды, после ужина, старшая из дочерей почувствовала недомогание: ее тело скрутила судорога, застучало в бешеной скачке сердце, жар сначала иссушил губы, а затем, поселившись где-то в глубинах души, изводил девушку все усиливающейся жаждой. Она впала в беспамятство и только о чем-то шептала, но ни мать, ни сестры помочь ей не могли. Нельзя было передать горе матери – она всю ночь просидела около постели больной, надеясь на лучшее. Но к утру девушке стало еще хуже, ее было просто не узнать. Из цветущей красавицы она превратилась в черную, сморщенную старуху с безумно горящими глазами.
К вечеру заболела еще одна сестра. Симптомы болезни были те же, что и у старшей. К утру и эта сестра стала похожа на страшилище. А мать за ночь стала совершенно седой. Но это еще не все… В ближайшие десять дней заболели остальные сестры. Мать от горя и усталости сходила с ума. И на тринадцатый день, когда заболела ее старшая дочь, в их деревню пришел бродячий лекарь. "На счастье", – подумала тогда женщина. Она узнала от соседей о доме, где он остановился. Ее не хотели пускать в дом, боясь заразы. Но материнское сердце разбило все преграды. И вот она уже на коленях умоляет лекаря вылечить дочерей. А лекарь, этот чужой остроносый чернобородый человек, выслушав сбивчивую речь женщины, долго не соглашается. Но все же, тронутый мольбами матери (по крайней мере, так показалось самой женщине и хозяевам дома), он кивнул:
– Хорошо. Я согласен. Веди меня в свой дом.
Мать птицей полетела к своим дочерям. Следом, подымая пыль тяжелыми сапогами, вышагивал чужеземец. Придя в дом бедной женщины, он долго присматривался к болезни ее дочерей и, в конце концов, сказал:
– Твои дети очень тяжело больны. И вылечить их почти невозможно, а тем более, вернуть им былую красоту.
Мать, услышав эти слова, от горя обхватила руками свое исхудавшее за две недели лицо. Лекарь, бросив на нее быстрый взгляд, продолжил:
– Я сказал, почти невозможно… – и, заметив в глазах женщины, мгновенно оторвавшей ладони от лица, надежду, добавил, направив свой длинный палец в ее сторону. – Но это зависит только от тебя.
– Да, я на все согласна, даже на смерть. Лишь бы только мои дочери были живы, – закричала, рыдая, мать.
– Твоя жизнь никому не нужна, – продолжал лекарь.
Женщина смотрела на него, не отрывая глаз. А чужеземец снял с плеча свою тощую дорожную сумку, развязал ее и выложил на стол Черную книгу, ласково вытер с нее дорожную пыль, открыл.
– Болезнь на твоих дочерей навели злые люди с помощью заговоров из этой книги. Отговорить их можно было только в течение суток. Теперь уже поздно. Но книге можно послужить, и тогда она смилуется и дарует твоим дочерям здоровье и красоту.
У матери защемило сердце. Она никогда и слова плохого не бросала в сторону даже самого нехорошего человека.
– Это злая книга. Я слышала о ней, поэтому ничего плохого я делать не буду…
Лекарь очень легко воспринял ее отказ:
– Очень даже хорошо, – тихо сказал он, кладя книгу в мешок. И больше ни слова не сказал. И только у порога он добавил, даже не глядя в сторону притихшей матери: – Я бы вам посоветовал готовиться к похоронам. Завтра, послезавтра и… – и вышел.
Женщина догнала его на углу деревенской улицы и остановила словами, полными безысходности:
– Я согласна.
Досказав до этого места, Форс надолго замолчал. И никто не прерывал молчание глупыми вопросами. Но Малевич как всегда был нетерпелив. Не выдержав молчания, он положил руку на плечо барона:
– И это все?
Барон отрицательно помотал головой:
– С тех пор дочери и мать живут на острове Двенадцати холмов и служат Черной книге – разносят по свету болезни и смерть. Они по-прежнему очень красивы – но только на острове да еще при первой встрече с выбранным ими человеком. Обычно мать выбирает нужного ей человека и посылает к нему одну из своих дочерей, а иногда и сразу двух. И после этого почти каждый человек тяжело заболевает, а бывает, что и умирает. Не сразу, конечно, а через какое-то время.
– А как же ваш зять, побывав у них на острове, остался жив?
– Один раз в году дочери и мать устраивают себе праздник – день, когда с помощью книги им пришло выздоровление. Именно в этот день они приглашают к себе музыкантов, певцов, акробатов и веселятся. Никто из приглашенных отказать им не может. Отказ означает смерть. Поэтому все всегда согласны.
– А как же они попадают на этот остров?
– Этого я вам рассказать не могу. По словам зятя, когда перед ним появилась красивая девушка и пригласила на остров Двенадцати холмов, он, онемев, успел только кивнуть головой и в тот же момент оказался на острове среди других приглашенных.
– А, может, барон знает, сколько времени им нужно служить Черной книге?
Форс удивленно пожал плечами и посмотрел на Малевича, мол, что за глупый вопрос.
– Пока будет жизнь на земле, – ответил он, поднявшись с ковра, на котором они сидели, и добавил. – Пойду, посмотрю, готов ли стол.
– А почему барон так и не назвал имя матери и дочерей? – обращаясь скорее к самому себе, чем к своим спутникам, спросил Валентин Валентинович.
На его удивление тут же был дан ответ. Чуть ли не шепотом говорил Сава:
– Считается плохой приметой упоминать их имена. Они не любят, когда о них говорят люди. У нас в крепости их называют женщинами с Холмов…
А вскоре начался свадебный пир. Дочь барона была действительно очень красива, да и зять тоже был умница. Когда гости уже хорошо наелись и напились, уже был поздний вечер. Рос взял в руки гитару и начал петь вместе со своей молодой женой. Это было бесподобно. Звездное небо в честь каждой их песни салютовало им звездопадом. Откуда-то из чащи леса ветер приносил таинственный шепот. А люди, слушавшие молодоженов в кругу костров, поотбивали ладони, выражая свое восхищение. А затем были танцы. Веселились все: и народ ветра, и Сава со своими стражниками, Калина, Валентин Валентинович, Малевич (он вспомнил годы, проведенные им в должности участкового в деревне), Сергей… Только одна парочка не разлучалась ни на минуту. Это были, как вы уже догадались, Стас и Ольга. Они смотрели, не отрываясь, друг на друга влюбленными, поблескивающими в свете костров, глазами, и ощущали, что это их праздник, это их свадьба…