- Шейн…
- Поверь мне.
Она не могла.
И действительно, спустя два часа она услышала возмущенный крик Евы, доносившийся снизу. Она помчалась в гостиную и увидела, что Шейн считал… плакатом. Это была яркая неоновая синяя вещь, на которой было написано печатными буквами ЗАЧЕМ ГОЛОСОВАТЬ ЗА МЕНЬШЕЕ ИЗ ДВУХ ЗОЛ? ГОЛОСУЙ ЗА МОРРЕЛЛ! И там было изображение святой Моники, которую она никогда, никогда не увидела бы в ней. Честно говоря, она не могла бы выглядеть более ангельски, если бы Шейн приделал в фотошопе ореол.
Также в углу была одна из тех ярко-желтых звезд, которая гласила ОДОБРЕНО КАПИТАНОМ ОТКРОВЕННЫМ! ЧЕЛОВЕК УТВЕРЖДЁН! плюс копия записи в избирательном бюллетене с именем Моники, смело написанная маркером.
Это одновременно было и самым смешным, что Клэр когда-либо видела, и самым ужасным.
Ева никак не могла придумать, что сказать. Она просто смотрела… сначала на плакат, затем на Шейна, затем снова на плакат, как если бы не могла представить мир, в котором это произошло. Наконец, она сказала:
- Я очень, очень надеюсь, что это шутка. Если это не так, Моника тебя убьет. И потом завернёт тебя в этот плакат и похоронит.
- Что с ним не так? - спросил Шейн и посмотрел вниз на бумагу. - Я знаю, синий не был моим первым выбором, но я полагал, что ярко-розовый будет излишним.
- Ладно, мне нужно резюме. Почему именно ты делаешь плакат для избрания Моники на пост мэра? Я что-то пропустила, проснулась в параллельном мире или…?
- Это план Клэр, - сказал он. - Я просто графический дизайнер. Она руководитель кампании.
Ева рухнула на диван и закрыла лицо руками.
- Ты безумна. Вы сошли с ума. Слишком много стресса. Я знала, что один из вас когда-нибудь сломается.
- Моника идеальна, - сказала Клэр. - Ева, правда, это так. Подумай об этом. И, эй, если хочешь, ты можешь быть Капитаном Откровенным.
- Я, - повторила Ева, коротко и сухо усмехнувшись. - Да, конечно. Конечно.
- Эй, - сказал Шейн. Он отложил плакат в угол и - неожиданно, по крайней мере для Клэр - опустился перед Евой на одно колено. Он взял её за руки и опустил вниз, чтобы увидеть лицо. - Посмотри на меня. Ты оригинальный мятежник, Ева. Чёрт, ты стала мятежником еще до меня. До Майкла. До Клэр. Большинство из этих Капитанов Откровенных были просто наполовину подражателями, потому что в сердцах они были обычными парнями, недовольными при наличии всего, что они хотели и когда они этого хотели. Это не бунт, это просто эгоизм. Но ты не такая. Если бы ты хотела быть Капитаном Откровенным, ты была бы настоящим.
Именно это он и имел ввиду. Не насмешка, не приставание, не дружественный стеб; он искренне так считал, а Ева сделала глубокий, прерывистый вздох в то время, как посмотрела назад. Она покачала головой.
- Я не могу, Шейн.
- Да, - сказал он. - Ты могла бы стать. Но только если действительно хочешь, - сказал он без драматизма, даже без особого акцента, просто констатировал факт. - Ладно. Пицца остывает.
- Майкл убьет вас обоих, - сказала Ева и последовала за ним, когда он встал и подошел к столу, где Клэр вспомнила, что делает, и поставила тарелки. - Убьет тебя совсем, совсем намертво.
Но она ошиблась, потому что когда Майкл появился пятнадцать минут спустя, выходя из кухни тем тайным тихим вампирским способом, которым он иногда пользовался, когда забывал о манерах своей кампании - он долго смотрел на плакат, склонил голову и сказал:
- Неправильное фото.
Шейн бросил на Еву взгляд злого триумфа.
- Ну, я бы использовал её фото из ежегодника, но там она выглядела как бракованная Spice Girls. Что-то еще?
- Нет никакого Капитана Откровенного.
- Это твоё возражение? - сказала Ева, положив недоеденную пиццу обратно в тарелку. - Из всего на плакате, в том числе - о, я не знаю, Моники? - тебе кажется проблемой именно это?
- Он правильно написал её имя. Мне на самом деле понравился девиз "меньшее из двух зол", это действительно захватывает дух, - Майкл принёс свою пиццу и одну из непрозрачных спортивных бутылок. Пицца и кровь, сочетание, которое мог любить только вампир; пытаясь не сильно об этом задумываться, Клэр добавила измельчённый перец на свой кусок. - И если быть честным, сначала я действительно был против этого изображения. Это делает её взгляд слишком милым.
- Я думаю, это было преднамеренно, - сказала Клэр. - Все знают…
- Есть новый Капитан Откровенный, - сказал Шейн.
- Да? - Майкл сделал гигантский укус корки, сыра и мяса, затем пробормотал: - Кто?
Шейн молча указал на Еву, которая ударила его по руке. Как и Клэр. Майкл поперхнулся, закашлялся, схватил его спортивную бутылку и запил.
Ева сказала:
- Не совсем. Когда-нибудь.
- Нет, - сказал Майкл и снова закашлялся, так сильно, что Клэр задалась вопросом, может ли вампир умереть от удушья. Скорее всего нет. В конце концов им не нужно дышать; просто надо перестать говорить, пока они не прочистят горло. - Чёрт, нет. Не ты.
И это, подумала Клэр, было его первой ошибкой, потому что Ева, вместо того чтобы испытать облегчение, что он поддерживает её возражение, посмотрела на него, внезапно нахмурившись.
- Нет? Por quй, Miguelito?
- Потому что, ну… - Майкл запнулся, произнося эти слова. - Я имею ввиду, Капитан Откровенный…
- Что, всегда был парнем? Это ты собирался сказать?
- Нет, нет…. просто ты… эм… - Майкл обернулся и посмотрел на Шейна. - Помоги мне.
Шейн поднял обе руки в безмолвной капитуляции.
- Разбирайся сам.
- Слушай, быть Капитаном Откровенным - значит быть мишенью, а я не хочу, чтобы ты…
Ева снова прервала его, вызывающе дернув подбородком.
- Не хочешь, чтобы я была главной? Впереди? Рисковала? Ты видел листы с надгробиями, которые люди продолжают оставлять нам?
- Да, - сказал он. - И я боюсь, потому что люблю тебя. И это будет опасно. Ты знаешь это даже без моего напоминания.
- Она знает, - сказала Клэр. - Но ты не должен говорить ей, что она не может.
Майкл стал по-настоящему обеспокоенным. Ева протянула руку и взяла его за руку.
- Расслабься, - сказала она и удержала его взгляд. - Я знаю, что могу это сделать. Но я не буду. Я знаю, что это поставит тебя в плохое положение. Представь, что не говорила это.
- Не имеет значения, что случится со мной, - сказал он и нежно смахнул волосы с её лица пальцами. - Ты знаешь это.
- Хорошо, из-за вас я потеряю свою пиццу, - сказал Шейн и запустил в него салфеткой, началась бумажная война, они летели со всех сторон, пока Клэр не взмахнула последней выжившей в знак капитуляции.
Итак, всё было в порядке. Пока что.
Одним из преимуществ пиццы было то, что после неё было легко убираться - бумажные тарелки, бумажные коробки, а большинство стаканов моются в посудомойке. Миранда осталась в своей комнате смотреть фильмы; она всё ещё была очарована количеством, которое у них находилось, и было ужасающе, сколько из классики, такой как Звездные Войны, она не видела прежде. Клэр оставила Майкла убираться, так как была его очередь, и собиралась присоединиться к Шейну на диване (он и Ева спорили о том, в какую игру играть, потому что она искренне устала стрелять в зомби в отличие от него), но соблазн исследования был слишком силён.
Это делало её странной. Она знала об этом.
Через час или около того она услышала слабый стук и на мгновение подумала, что в дверь спальни (и что возможно, чудесным образом это может быть Шейн, который выбрал её, а не зомби), но нет, звук был от окна, рядом с которым росло большое дерево позади дома. Там была кромешная темнота с россыпью звезд, похожих на алмазы в темно-синем бархатном небе; здесь, в пустынном плоскогорье, всё было так ясно, что она могла увидеть даже слабые, облачные водовороты галактик. Небо казалось таким близким, что к нему можно прикоснуться.
Итак, это был Мирнин, балансирующий на ветви дерева, которая была слишком тонкой для его веса. Если бы она не знала, то подумала бы, что он витает в воздухе, но даже вампиры не могли добиться такого. Нет, он просто был невероятно изящным и игнорировал законы физики, которые неизбежно протестовали.
- Открой, - сказал Мирнин. - Поспеши, девочка. Открой окно. Эта ветка не будет… - он остановился, услышав резкий треск, когда ветка прогнулась под его ногами, - держать меня вечно! - закончил он свое предложение в спешке, в то время как она дернула вверх оконную раму.
Он рванулся вперед в проём, а ветка сломалась и упала через листья вниз на землю. Клэр отошла с его пути. Вампиры были ловкими. Он не нуждался в помощи, и прямо сейчас она не чувствовала, каким образом можно помочь ему, так или иначе.
Мирнин упал на пол, перевернулся и с грациозностью вернулся в исходное положение. Он принял позу.
- Я полагаю, ты задаешься вопросом, что привело меня сюда тайно.
- На самом деле нет. Но я вижу, ты нашел свою обувь, спасибо Боже, - сказала Клэр. Взглянув вниз на ослепительно-белые кожаные лакированные туфли на ногах, он пожал плечами.
- Я думаю, они принадлежали пастору. Всё, что я смог найти, - сказал он. - Не знаю, кто унёс всю обувь. Может быть, у Боба появилось пристрастие к обуви, что было бы очень интересно. Хотя и тревожно.
- Боб паук.
- Да.
- Это… маловероятно. Пожалуйста, скажи, что ты помыл их.
- Обувь?
- Твои ноги. Ты знаешь, какие болезни можно подцепить в переулках?
Он секунду смотрел на неё в полной тишине, а потом сказал:
- Я видел плакат кампании снаружи на крыльце. Я не знаю, стоит поблагодарить тебя за инициативу или заткнуть твои уши. Моника Моррелл? Правда?
- Я знаю, это кажется странным.
- Странным? Это кажется безумным, и поверь мне, когда я говорю тебе что-то, это стоит воспринимать всерьез, дорогуша. Я ожидал, что ты выдвинешь настоящего кандидата.
- Ты можешь вспомнить кого-нибудь, кто действительно мог бы выполнять эту работу? Если Ханна Мосес не справилась с ней, ни у кого больше нет шанса, - сказала Клэр. - Моника получит голоса просто потому, что, ну, её брат умер на службе. И её отец. И она Моррелл. Люди в основном голосуют за то, что знакомо, даже если это неправильно.
Мирнин смотрел на неё, и он выглядел просто… несчастным. Пораженным на самом деле.
- К сожалению, я не могу опровергнуть твою логику. Поэтому закончим, - сказал он. - Великий эксперимент сделан, все надежды потеряны. Тогда я полагаю, что должен подготовиться, чтобы уйти.
- Что?
- Клэр, очнись: если это безумие беспрепятственно продолжится, есть только один способ покончить с этим, и он состоит из крови, огня и ярости. Амелия и Оливер создали то, что психологи назвали бы folie а deux (двойной психоз), и их милость приведет к жестокости, а жестокость к резне, и что того хуже, бойня приведет к разоблачению вампиров в современном веке. Я видел это прежде и не окажусь снова в неизбежных последствиях. Лучше бежать сейчас, пока ученые не бросили вызов, вооруженные вилами и факелами. То есть если двое из них не обзаведутся горькой и черной размолвкой раньше и не разрушат город своей яростью.
- Мирнин!
- Я имею ввиду, - сказал он, - существует причина, по которой я пытался сохранить Амелию и Оливера вдали друг от друга. Противоположности не только притягиваются. Со своими химическими навыками ты должна знать, что частенько они яростно взрываются. Уходи, пока это еще возможно, Клэр, и забирай своих друзей. Через несколько недель это будет уже не подходящее для вас место, чтобы звонить домой, - он казался почти грустным сейчас. - Я любил этот дом. Очень сильно. Мне жаль, что придется оставить его, и я боюсь, что никогда не найду место, которое будет толерантным к моим… странностям.
Он действительно имел это ввиду, и это потрясло её. Он всегда был немного рыцарем при опасности, даже при его собственной; он не был тем, кто запросто убегал. На самом деле именно он убедил вампиров остаться и сражаться с драугами, чтобы защитить Морганвилль.
Как он мог хотеть бежать сейчас от столь незначительного?
- Ну, - сказала она. - Ты можешь идти, если хочешь, но я не могу.
- Не хочешь, - поправил он чопорно. - Ты можешь уйти в любое время, которое тебе понравится. Амелия так сказала, и, насколько я знаю, она не отменяла этого.
- Она сказала, я могу уехать одна. Таким образом она настаивает на том, что Майкл, Ева и Шейн останутся здесь. Я не оставлю их, особенно если ты думаешь. что им будет угрожать опасность. Каким другом - какой девушкой - была бы я, если бы сделала это?
- С чувством самосохранения, - сказал он и одарил её кривоватой, любящей улыбкой. - И это было бы так не похоже на тебя. Ты всегда заботишься о всех бездомных и отверженных из нас, включая меня. Ты действительно очень странная девушка; так мало смысла в том, что хорошо для тебя. Возможно, это то, что я нахожу очаровательным в тебе. У вампиров, знаешь ли, есть железное чувство самосохранения; мы типичные нарциссы, я полагаю, в том, что не видим ничего плохого в смерти других ради своего спасения. Но ты - ты наша странная зеркальная противоположность.
- По твоим словам, я не знаю, как расценить это, и насколько бы всё не было странно и прискорбно, ты не мог бы, пожалуйста, прекратить посещения моей спальни посреди ночи?
- О, правда? - он смутно осмотрелся вокруг. - Я полагаю, да. Прости. Хорошо. Если ты не покинешь это место, вооружись на столько, сколько будешь оставаться тут, - сказал он. - Никуда не ходи одна. И придумай альтернативный план бегства, когда это будет необходимо.
- Мирнин, ты меня пугаешь, - сказала Клэр и протянула руку - Пожалуйста, скажи мне, что происходит!
Он взял её руку и поднёс к губам в старомодном жесте, от чего её кожу стало покалывать, особенно когда она почувствовала прикосновение холодных губ к её коже. Его глаза были очень темными в тусклом свете её учебной лампы, и она не думала, что он когда-либо выглядел более…человечным. Сумасшедшим, может быть, но очень человечным.
- Я надеюсь, что напугал тебя, - сказал он. - Когда всё кажется спокойным, есть время, чтобы больше всего бояться; когда есть, что терять. Это не враги, которые могут причинить тебе боль. Это всегда те, кому ты доверяешь. И ты доверяла Амелии слишком долго.
Он не отпускал её руку, и она почувствовала, что начинает краснеть и ощущать неловкость из-за этого.
- Тебе я тоже доверяла, - сказала она. И он дал ей грустную, слегка маниакальную улыбку.
- Да, и это тоже было ошибкой, - сказал он. - Как ты уже знаешь, с самого первого момента, как ты встретила меня, я был ненадежным.
- Я думаю, так и есть, - сказала Клэр тихо. - Действительно думаю. Мирнин, пожалуйста. Пожалуйста, не уезжай. Ты… ты имеешь значение. Для меня.
В это мгновение было только мерцающее тепло и что-то еще, и на секунду она подумала, но… Но потом Мирнин отодвинул лицо и отпустил ее руку. Там, где его пальцы касались её, кожа казалась ледяной.
- Нет, - сказал он. - Ужасно несправедливо говорить такие вещи, когда ты знаешь, что мы, вероятно, разговариваем в последний раз, и мы оба знаем, что ты не имеешь ввиду то, что говоришь. Это чистой воды эгоизм, из-за которого ты хочешь держать меня здесь, - его тон был более твердым, чем она привыкла слышать, а лицо оставалось мертвенно-бледным.
Она почувствовала неожиданный всплеск гнева.
- Не ты ли обвинял меня в том, что я недостаточно эгоистична?
- Не играй в словесные игры со мной. Я был мастером в этом деле еще до того, как появилась твоя страна.
- Ты не можешь просто уйти! Где ты…
- Блейк, - сказал он, прервав её. - Для начала. Мы с Морли не ладим, но он и пугающая женщина-библиотекарь создали небольшую пристройку вблизи города, где вампирам рады. Там я буду, пока не соберу ресурсы, чтобы обосноваться в другом, более благоприятном месте. Ты добилась бы большего успеха, если бы думала о себе. Без меня, способного помочь защитить тебя, ты, вероятно, в конечном итоге умрешь, Клэр. Я сожалею об этом. Ты была наименее бесполезным учеником из всех, которые у меня были.
- Это всё? Это всё, что ты собирался сказать? Я наименее бесполезная?
Это вырвалось из него разъяренным, низким голосом:
- Да, конечно, это все, что я собирался сказать, потому что нет никакого смысла в этом, нет вообще никакого смысла рассказывать тебе, что я одинок, и это длится так долго, что я могу обсуждать книги и теории, науку и метафоры, алхимию и философию лишь от отчаянного одиночества, Клэр. Даже для тех, кто убивал, чтобы выжить, есть места, где жизнь - где существование - просто кажется… никчемной, без какой-нибудь глубокой связи. Ты понимаешь?
Она действительно испугалась, но сделала глоток воздуха и сказала:
- Ты говорил, что заботишься обо мне.
Мирнин замер, уставившись на нее. Он на самом деле удивился, подумала она; когда у него был такой свет в глазах, становилось возможным посмотреть сквозь его сумасшедшее поведение и хаос одежды и просто признать его… красивым. Тоска в его лице захватывала дух.
Но он сказал, понизив голос:
- Не так, как ты это поняла. То, что меня восхищает в тебе, это… интеллектуальное. Духовное.
Она по-настоящему рассмеялась.
- Ты любишь меня за мой ум.
Он вздохнул.
- Да. В этом смысле.
- Тогда останься.
- И смотреть, как ты разрываешься между Амелией, Оливером и этим городом? Будучи беспомощной, чтобы остановить это? - он покачал головой. - Я лучше уйду.
- Нет, - сказала она и схватила его за рукав. Старая ткань его куртки была странной текстуры - ткань, которая пережила сто или более лет с момента производства. Он мог увернуться от нее, конечно, но не сделал этого. Он просто ждал. - Ты не можешь уйти! Ты боролся с драугами, чтобы спасти город.
- Я не буду драться с Амелией, и чем дольше Оливер властвует над ней, тем опаснее она становится для всех нас. Так что же ты предлагаешь мне делать? Они придут за мной рано или поздно, я всегда был бельмом на глазу Оливера, и он захочет устранить меня в скором времени. Если мне повезет, со мной он сделает это раньше, чем с тобой и твоими друзьями, избавив меня тем самым от бремени ответственности за это.
- Амелия не позволит ему причинить тебе боль.
- Неужели? - лицо Мирнина стало жестким, и казалось, что он вспомнил что-то очень неприятное. - У Оливера есть талант к убеждению. Он умеет это так же, как дышать при жизни. Этот мужчина совершал зверства со своими легендарными легионами при том, что они были простыми смертными, действующими от его имени. Вампиры могут быть гораздо более жестокими. Лишь позволив достаточному количеству из нас потерять свои инстинкты, будет своего рода лихорадка. Безумие, которое охватит нас, и мы не будем заботиться об обещаниях хорошего поведения или даже о собственном выживании. Я видел, как это случалось с целыми городами вампиров. Они просто… ломались, - он щелкнул пальцами перед ее лицом резким, сухим движением, со звуком, напоминающим ломающиеся кости. - Я не хочу увидеть это снова. И конечно же, я не хочу быть частью этого.
- Заставь ее выслушать тебя. Ты один из ее старейших друзей!
- Друзья не имеют большого значения, когда их пересекают любовники, - сказал он. - Ты достаточно взрослая, чтобы знать это. И это то, почему я не могу… - он покачал головой. - Почему я не могу остаться.