Ревизор остался ни с чем, так как не подозревал о "подземном городе". Башня, через которую туда попадали рабочие, выглядела совершенно пустой, без намека на двери. Шорохов снова выиграл.
Только с того дня удача от него отвернулась. Дела стали хиреть. И года не прошло, как вспыхнул пожар, спаливший усадьбу дотла. Степан исчез и никто не знал, куда он делся.
– В то, что он сгорел при пожаре, ты, конечно не веришь? – задала я риторический вопрос.
– Не такой он человек, – кивнул Роман.
– А с кладом что, я не понял, он существует? – допытывался Вилли.
Я, поморщившись, ответила:
– Да, судя по тому, что здесь творится.
– Только трогать его очень опасно, – предостерег Роман.
– Сначала его нужно найти, – усмехнулась Эльза. – И не забывайте, что мой отец – а, значит, и я – законные наследники.
– Степану – хозяину клада – закон не писан, – заметил Роман.
Вилли поднялся с места:
– Я понял! Он нас специально запугивает, чтобы клад себе забрать.
– Похоже на то, – поддакнул Юрик.
– Кстати, а откуда вы так много знаете о делах Шорохова? – присоединилась к ним Эльза.
– Я интересовался, – коротко ответил Роман. Он не выглядел смущенным и, тем более, испуганным, но мышцы на его шее напряглись. Я еще не решила, чью сторону занять. Машка вообще пребывала в прострации.
– А с какой стати такой интерес к Острову? – с подозрением спросил Вилли. – Тоже, что ли, родственник?
– Упаси бог, – искренне ответил Роман. – Гнилая кровь.
– Сам такой! – окрысилась Эльза.
– Извини, я не тебя имел в виду, – Роман тут же пошел на попятный. – Мне действительно неприятен твой предок, хотя он и давно умер, но против тебя я ничего не имею.
Неожиданно Роман повернулся ко мне и попросил:
– Можешь одолжить ненадолго то кольцо, которое ты обнаружила в подземной темнице?
– Кольцо? – растерялась я. – У меня его нет.
– Как?! – Роман посмотрел на меня с недоверием. – Ты его потеряла?
– Не совсем, – замялась я. – Скорее, его у меня забрали.
– Кто забрал? – требовательно спросил Роман, настроенный весьма решительно.
– Не знаю. Думаю, что хозяйка.
Друзья уставились на меня, как на умалишенную. Пришлось вкратце рассказать о встрече с русалкой. Скорее всего, мне никто не поверил, а Роман спросил:
– Ты же рассказывала, что имя на кольце было мужское?
– Чего привязался? Имя – мужское, а утопленница явно была женщиной. Может, она ему родня? Кстати, размер у колечка был малюсенький. Мне только на безымянный палец налезало.
– Все правильно, – кивнул Роман. – Федор подарил кольцо своей невесте.
– А кто это – Федор? – спросила Машка.
– Один из тех трехсот рабочих, мой предок.
– Он погиб в той башне? – ужаснулась я.
– Нет, это произошло раньше. Он создал проект подземелья и руководил строительством.
– Это означает, что у него были чертежи? – проявил Вилли чудеса сообразительности. – Хорошо бы они сохранились.
– Они сохранились.
– Что? – завопили мы вразнобой.
– Где, где они? – Машка прыгала на месте в нетерпении, как шарик от пинг-понга.
– Здесь, – спокойно ответил Роман, доставая из кармана свернутый листок.
Конечно, это была всего лишь ксерокопия, но у меня дух захватило от восторга: настоящий старинный план!
Рисунок был весь испещрен надписями, сделанными уже в наше время.
– Впечатляет! – одобрил Вилли.
– Только я что-то не вижу крестика, – насмешливо протянул Юрка.
– Какого еще крестика тебе не хватает? – возмутилась Эльза.
– А разве не так обозначают место, где зарыты сокровища?
– Идиот! – с чувством сказала Машка.
– Но он по-своему прав, – неожиданно поддержал нашего оболтуса Роман. – По крайней мере не прикидывается альтруистом.
Говоря это, он ни на кого не смотрел, но мне показалось, что он имел в виду Эльзу. Она тоже так подумала и смерила его презрительным взглядом. Нашей красотке явно было не по нутру, что Роман не падает ниц от ее неземной красоты. Бедняжка, она понятия не имела, как должно быть надоели ему студентки в спортлагере. Даже зефиром можно объестся до тошноты.
– Мне кажется, сокровища удобнее всего было бы спрятать вот в этом секторе, – продолжал тем временем Роман. Он указал на один из квадратов, который ничем не отличался от остальных, разве что располагался ближе к реке.
– Вы уверены? – спросила Машка.
– У меня было время подумать, – улыбнулся Роман в ответ.
– Ну, все, клад наш! – потирал руки Вилли. – Ух, разбогатею и женюсь на Эльзе! Пойдешь за меня? – спросил он вроде бы в шутку.
– Я подумаю, – величественно ответила Эльза, но было ясно, что она врет.
– Погоди радоваться, – остудила я его пыл. – Роман говорил, что сокровища хорошо охраняются.
– Кем? Привидениями, что ли?
– Зря смеешься, – сказал Роман неожиданно серьезно. – Клад такой величины можно взять из земли только при выполнении определенных условий. Это называется зарок. Беда в том, что зарок может быть любой! Например, число. Назовешь неправильно – не видать тебе клада. Есть клады именные, то есть, они открываются лишь человеку с определенным именем. Есть "на везунчика" – это клады игроков и авантюристов. Но самые ужасные – порченые. Это те, на которые наложено такое заклинание, которое невозможно снять. Боюсь, что мы имеем дело именно с таким.
– Не нужно заранее думать о плохом, – заявила оптимистичная Машка.
– Нужно, если жизнь дорога. Учитывая то, что нам известно о Степане Шорохове, он мог воспользоваться заветом "обмен душ".
– И сколько душ ему нужно?
– Не знаю. Две, три, сколько угодно.
– Ты думаешь, поэтому на Кордоне начались убийства?
– Не знаю.
– Ты повторяешься.
– Но я действительно не знаю. Я ехал сюда, чтобы отыскать эти проклятые сокровища и восстановить справедливость, но теперь…
– Передумал? – спросила я в упор.
– Нет. Но у меня появились сомнения.
– Ну и ладно, – заявил Вилли, – обойдемся без тебя.
– Это вряд ли. Карта и выполнение зарока – полдела. Есть еще кое-что.
– Что?
– Узнаете в свое время.
– А когда это время наступит?
– Послезавтра.
– Подожди, послезавтра – шестое июля. Кажется… Ну, конечно, как я могла забыть! Иван Купала! День, когда открываются клады! Ну надо же, как все сошлось!
– Угу, вы еще цветок папоротника поищите, – язвительно заметила Эльза. – Детский сад какой-то.
Девица явно стремилась задеть Романа, но он ее упорно игнорировал.
– Ладно, – примирительно сказала Машка, – пусть будет Иван Купала.
– Похоже, чувак в теме, – кивнул Юрик.
Я промолчала. Воспоминания о жутких видениях на острове еще не стерлись из памяти. Я – единственная, кто видел Степана Шорохова в лицо – а я не сомневалась, что именно он руководил жертвоприношением, – и это лицо внушало мне ужас.
Перевалило за полночь, и все стали расходиться. Роман слегка задержался и небрежно спросил перед уходом:
– Завтра увидимся?
– Вряд ли, у меня куча дел.
Я беззастенчиво врала, но внутренний голос подсказывал, что путь потенциального ухажера должен быть тернист. Главное – не переборщить с количеством колючек.
Утром следующего дня меня замучила совесть. Чтобы не выглядеть врунишкой в собственных глазах, я придумала себе занятие и потащилась в город. Я решила отыскать след Серафима, того парня с фотографии. Множество совпадений делало его одним из наиболее вероятных подозреваемых и я собиралась проверить эту версию.
Я не слишком опасалась, так как Серафим никогда меня не видел и понятия не имел, что я могу его в чем-то подозревать, а, значит, у меня есть шанс вызвать его на откровенность.
Всю дорогу до города я пыталась представить себе, что меня ждет, но реальность превзошла все ожидания.
Глава 16
Моя Феня неожиданно закапризничала: чихала, кашляла, демонстративно не желала заводиться. Я, конечно, была в курсе, что машинка у меня с характером, но до сих пор она бегала исправно. К счастью, в конце концов, она сменила гнев на милость.
Прежде чем добраться до Орловки, откуда в город вела хорошая дорога, мне предстояло проехать лесом около пяти километров, в том числе и по глубокому оврагу. В сухую погоду это не составляло труда, но ночью снова прошел дождь, и начало пути превратилось в большую проблему, как будто кто-то там, наверху, пытался помешать мне.
Увязая колесами в жидкой грязи, я осторожно вела машинку вверх по склону. Она заваливалась то на один бок, то на другой, пока окончательно не увязла в глубокой луже прямо посреди оврага.
И ни взад, ни вперед!
Я изо всех сил давила на газ, разбрасывая во все стороны тонны грязи и с тоской слушая надсадный вой вертящихся вхолостую колес.
Сидеть бы мне там до вечера, если бы не сосед, возвращавшийся на дачу. С его помощью мне удалось выбраться на относительно ровную поверхность. Еще около часа ушло на то, чтобы забросать развороченную колею ветками и обломками бревен, так что в город до улицы Бутлерова я добралась только в полдень.
Большой красный дом я узнала без труда. Когда-то в нем размещался гастроном со странным названием "Горняк", в котором продавались удивительно вкусные эклеры со сливочным кремом. Я экономила на школьных завтраках и в конце недели обязательно покупала себе пирожное, устраивая себе что-то вроде праздника.
В качестве мелкого подхалимажа, я пристроила чумазую Феню в уютном тенистом местечке. Машинка оценила заботу и пискнула мне вслед уже не так сварливо.
Для начала я изучила все подъезды, пытаясь определить на глаз тот, где побывала моя подруга Дашка. Увы и ах, моя интуиция молчала. Зато я приметила стайку бабулек, расположившуюся на лавочке, и поняла, что мне крупно повезло. Старушки откровенно скучали – по летнему времени пищи для разговоров заметно поубавилось, так что добыть информацию о Серафиме не составило труда: он действительно жил в этом доме.
Не обращая внимания на странные взгляды моих информаторов, я понеслась к нужному подъезду и, взбежав на третий этаж, уверенно нажала на звонок.
Дверь открыла девушка примерно моих лет, и я поначалу обрадовалась: с ровесниками легче найти общий язык. Узнав о моем горячем желании поговорить с Серафимом, девушка слегка отшатнулась, но даже в этот момент я ничего не заподозрила.
– А кто вы такая? – холодно спросила девушка, внимательно меня разглядывая.
Надо же, так сразу и не объяснишь, так что я ответила весьма туманно:
– Ну, у меня к нему дело.
По тому, как разгладилось ее лицо, я поняла, что ответ принят.
– Вы, наверное, по поводу картин? – полуутвердительно спросила девушка и только сейчас немного отодвинулась, давая мне пройти внутрь. Ну что ж, картины так картины, – подумала я и смело шагнула в прихожую.
Дом был очень старый и квартиры, которые еще не успели прибрать к рукам толстосумы, поражали воображение. Комната, куда провела меня незнакомка, больше походила на бальный зал, чем на стандартную жилплощадь.
Эти стены десятилетиями не видели ремонта, но все еще были величественны, ажурные потолки парили где-то в вышине, через огромные окна внутрь лился водопад света, растворяя в золотистом сиянии и полинявшие обои, и старомодную мебель, и облезлые ковры. Лишь картины, развешанные по стенам, купались в этих лучах, как в живительном эликсире. Их было так много, что поначалу казалось, что стены затянуты ярким цветным гобеленом.
Я слегка растерялась. И дело не в том, что картины показались мне великолепными – а так оно и было – просто в самом центре экспозиции я увидела … Дашин портрет.
Я всегда восхищалась подругой, но даже не подозревала, что Даша – такая красавица. Художник ей не льстил, портрет был выполнен с фотографической точностью, но Дашино лицо будто светилось, от него невозможно было оторвать взгляд. На этой картине, она улыбалась, точно мадонна, а в глазах таилась глубина семи океанов.
Художник изобразил Дарью сидящей на широком подоконнике старинного дома. За окном – тихая европейская улочка, залитая теплым вечерним солнцем, словно сошедшая со страниц сказок Андерсена. Черепичные крыши, стертые камни мостовой, наивная герань на ажурных балконах. Улица была пуста, только под самым окном стоял, запрокинув голову, молодой мужчина с влюбленными глазами, но Даша смотрела не на него, а на сочный апельсин, который держала в руке.
– Это Прага, – пояснила девушка, проследив за моим взглядом. – Одна из лучших его работ.
– Но модель – не чешка.
– Откуда вы знаете? – насторожилась девушка, но тут же призналась, очевидно, боясь упустить потенциальную покупательницу: – Вы угадали. Это Даша, она из нашего города.
Я кивнула и спросила:
– Ваша подруга?
– Знакомая. А вот брат ее очень любил.
– Это заметно, – улыбнулась я через силу. – Так нарисовать можно только любимого человека. Они расстались?
– Они и не были вместе, – грустно ответила девушка. – Даша любила другого человека, а мой брат был однолюбом.
– А почему вы все время говорите о нем в прошедшем времени?
– Разве вы не в курсе?
– В курсе чего?
– Мой брат умер.
Мне показалось, что меня треснули по лбу толкушкой. К такому повороту я оказалась не готова. У меня в голове уже начала складываться стройная версия, где были замешаны ревность и любовь. Увидев мой растерянный взгляд, девушка поспешила объяснить:
– Это произошло уже довольно давно, примерно год назад.
– Ну, надо же, какое несчастье! – воскликнула я искренне. Мои слова насторожили девушку, и она неожиданно спросила:
– Вы ведь не покупательница? Картины вас не интересуют.
Признаться в том, что я подозревала ее покойного брата в убийстве было выше моих сил.
– Пожалуйста, простите! – только и смогла выдавить я.
– Бог простит, – довольно резко ответила девушка. – Зачем вы пришли?
– Я пришла от Даши, она моя подруга.
– Врете. Она прекрасно знала, что брат мертв. Была на похоронах.
При слове "похороны" я вздрогнула и через силу произнесла:
– Даша умерла.
Девушка вскрикнула, прикрыв рот рукой, и словно обмякла. Я испугалась, что она грохнется прямо на паркет, но она устояла, только оперлась плечом о стену. Мне было здорово не по себе. Жутко было сознавать, что оба участника этой грустной любовной драмы умерли, я с трудом заставила себя посмотреть на хозяйку квартиры и вздрогнула: она улыбалась.
– Чему вы радуетесь? – ужаснулась я.
– Мой брат покончил с собой, – невпопад ответила она, но я все поняла. В ее глазах Даша была убийцей брата.
Если бы не искреннее удивление на лице сестры Серафима при моих словах о смерти подруги, я решила бы, что это она сравняла счет, нажав на курок. Мне мало лет, и я впервые столкнулась с ситуацией, когда даже самого горячего желания мало, чтобы что-то изменить, если в игру вступает судьба. Единственное, что мне оставалось – это уйти. И я это сделала, не задав больше ни одного вопроса.
В прихожей я достала из сумочки фотографию, сделанную Дашей, взглянула на нее в последний раз и бережно положила на трюмо.
* * *
Назад я возвращалась ближе к вечеру. Почти машинально я вела Феню по хорошо знакомой дороге и мои мысли были невеселыми. Единственная версия приказала долго жить, от похода на Остров я не ждала ничего, кроме неприятностей, в злого духа как-то не слишком верилось, несмотря на все пережитое. Сокровища волновали меня и того меньше. Несмотря на совсем некровожадный нрав, душа жаждала мести. Но кому прикажете мстить? Не привидению же.
Эх, плохой из меня детектив.
Начался дождь. Включив дворники, я прибавила газу, стремясь побыстрее вернуться в свой дом посреди леса.
Стекло изнутри запотело. Я попыталась вытереть его ладонью, но оно помутнело вновь. Что за черт? Я решила остановиться, чтобы как следует протереть стекло. Фиат послушно повернул к обочине, я нажала на тормоз и… нога провалилась в пустоту, а машина, продолжая двигаться с прежней скоростью, перелетела через край дороги и рыбкой нырнула в глубокий овраг.
Крик застрял в горле. На голову словно нахлобучили шапку-ушанку. Сквозь нее я едва слышала скрежет металла и звон разбитого стекла. Феня кувыркнулась в воздухе, меня стукнуло о дверцу – не помог даже пристегнутый ремень безопасности, который больно врезался в живот. Во рту чувствовался солоноватый привкус крови. "Кажется, я прикусила язык, – мелькнуло в голове. – Ничего страшного".
Но мне было страшно.
Машинка дернулась в последний раз и застыла как вкопанная, уткнувшись носом в какую-то кочку, поросшую легкомысленными колокольчиками. К несчастью, приземлилась она кверху брюхом. Моя макушка упиралась в потолок. Как-то непривычно было видеть над собой собственные ноги, торчащие в стороны, как две вязальные спицы. На одной обнаружилась весьма устрашающего вида царапина, из которой прямо мне на лоб капала кровь.
Я повернула голову влево и попыталась выглянуть в боковое окно, но ничего не разглядела – стекло было сплошь покрыто трещинами. Меня здорово мутило, тело казалось чужим, будто ватным, но я заставила себя открыть дверь. К счастью ее не заклинило, и с грехом пополам я смогла выползти наружу.
Голова сильно кружилась, колени дрожали, и стояла я не слишком уверенно, пришлось опереться на машину. Феня беспомощно лежала вверх колесами, похожая на большого майского жука.
– Родители меня четвертуют, – простонала я в отчаянии, глядя на то, во что превратилась моя маленькая машинка. Сплющенная крыша, помятые двери, стекла, не разбившиеся только благодаря специальной пленке. Полный кошмар.
В тот момент я совсем не думала о том, что сама чудом избежала смерти и не покалечилась. Не вполне соображая, что делаю, я вскарабкалась по насыпи и вновь оказалась на шоссе. Голова закружилась сильнее, перед глазами плавали круги. Ничего не видя, я сделала шаг, другой…
Резкий гудок за спиной оглушил меня. Я не успела испугаться, когда обернулась и зажмурилась от слепящего света автомобильных фар, успев увидеть машину, несущуюся прямо на меня. Сил совсем не осталось, меня охватило безразличие.
"Не успеть", – стучало в мозгу.
Глава 17
Автомобиль, заскрежетав и обдав меня градом острых мелких камней, успел затормозить, едва не поддав мне под коленки. Трясясь всем телом, я опустилась прямо на асфальт. Водитель что-то кричал, выскочив из машины и, кажется, собирался меня побить. Но мне было все равно.
Присмотревшись повнимательнее, парень понял, что со мной что-то не так, слегка остыл и проворчал:
– Идиотка! Еще чуток, и твоя жизнь стала бы историей.
– Простите, – выдавила я.
– Ладно, проехали. – Он с головы до ног осмотрел меня, но вопросов задавать не стал, зато неожиданно предложил: – Тебя подвезти?
– Да, пожалуйста, – встрепенулась я. – Мне надо на Кордон.
– Тогда залезай. Только поаккуратнее, сиденья мне не запачкай – недавно чехлы поменял.