Участковый, наконец, отпустил руку Романа, и присев на напружиненных ногах отрывисто бросил:
– Прикрывай спину и не отставай.
Затем, пригнувшись как под обстрелом, стремительно бросился к разбитой "Мазде". Его товарищ, чуть замешкавшись, со всех ног кинулся следом и стал свидетелем моментальной стычки.
Из-за покореженной "Мазды" неторопливо выплыл высоченный громила. Широко раскинув руки, и разъяренно шипя, он враскачку двинулся наперерез Алексею. Тот, не снижая скорости, легко поднырнул под летящий в висок пудовый кулак, и воткнул колено в солнечное сплетение. Бугай, утробно хрюкнув, рухнул на карачки, а участковый добавил ему локтем в основание черепа.
Больше не обращая внимания на поверженного противника, он легко перемахнул через капот "Мазды" и рванул водительскую дверь. Внутри Алексей увидел завалившуюся на пассажирское сиденье совсем молоденькую девчонку, с разбитым в кровь сработавшей подушкой безопасности лицом. С первого взгляда определив, что она без сознания, участковый выдернул бесчувственное тело из тесного салона и перекинул на руки подоспевшему Роману.
– Жми домой! – Тычковым ударом ноги назад Алексей отправил в нокаут еще одного погромщика.
– А ты? – Растерялся Роман, едва не уронив неожиданную ношу.
– Отставить разговорчики! – Рявкнул участковый. – Бегом! Я за тобой!
Парень нехотя повернулся и медленно потрусил по направлению к дому. Алексей же, двигаясь спиной вперед, сбил ударом ноги выпрыгнувшего из-за прицепа фуры, тонко подвывающего полуголого мальчишку, а ковылявшего вслед за ним изможденного мужика неопределенного возраста срубил прямым в челюсть.
Продолжая отступать, он с изумлением увидел, что лежавший лицом вниз у переднего колеса "Мазды" бугай зашевелился и начал медленно подниматься.
– Да что же это творится? – Со смятением пробормотал под нос участковый, продолжая вертеть головой во все стороны. – После таких ударов уже не встают. Я ж его сто пудов убил. Заколдованные они что ли? – И уже в полный голос заорал: – Ромка, шевелись! Быстрей, быстрей!
Только заскочив в парадное и заклинив ручки дверей очень кстати забытой уборщицей шваброй, он перевел дух, вытирая дрожащей рукой выступившую на лбу испарину.
Бледный как полотно Роман опустился на ступени, продолжая держать на руках так и не пришедшую в себя девушку. Алексей, критически глянув на друга, подошел и аккуратно перехватил ее. Затем недовольно буркнул:
– Чего расселся? Вали наверх, двери открывай.
На площадке перед входом в квартиру встревожено металась Ольга. Увидев подымающегося сына, она, всхлипнув, запричитала:
– Где тебя носит? Дома не сидится? Обязательно нужно приключения искать?
Однако пыхтевший сзади Алексей, не давая раскрыть другу рта, перебил ее:
– Позже теть Оль Ромку воспитывать будете. Пациентку вон принимайте. Похоже, барышню здорово приложило, как бы "скорую" не пришлось вызывать.
Женщина осеклась на полуслове, рассмотрев, что сосед несет молоденькую девчушку без сознания и с залитым кровью лицом. Однако она была настоящим профессионалом и собралась моментально.
– Где вы ее нашли? – Протискиваясь вслед за соседом в коридор, Ольга подхватила безвольно свисающую тонкую руку, пытаясь нащупать пульс на запястье, и не дожидаясь ответа, скомандовала: – В мою комнату давай, на кровать.
Алексей, споткнувшись о стоящую у порога обувь, чертыхнулся, затем, запинаясь при попытках перехватить так и норовившее выскользнуть из рук обмякшее тело, начал рассказывать:
– В аварию она попала, тут рядышком, на проспекте. Фура в тумане на встречную выскочила и в лоб ее тачку влепила.
– Тогда клади ее очень аккуратно, – Ольга помогла парню мягко опустить пострадавшую на разобранную кровать, – запросто могут быть переломы.
– Не, – мотнул головой Алексей, поочередно массируя натруженные бицепсы. – Вряд ли. Судя по повреждениям, скорость была небольшая. Салон совсем не деформировало. Даже спинка сидения назад не сложилась. Ее, так стрельнувшей подушкой безопасности, приложило. Эта зараза хоть жизнь и спасает, но бьет не слабее мастера спорта по боксу.
– Дай Бог, чтоб так и было, – вздохнула Ольга. – Рома, принеси мне аптечку и тонометр, потом ждите на кухне. Здесь я сама справлюсь.
– Точно, – хитро прищурился Алексей. – А то я запросто могу за медбрата подсобить. Снять там что-нибудь, осмотр провести.
Ольга хмыкнув, положила на стол принесенную сыном коробку с косо нарисованным красным фломастером крестом и потертый футляр с прибором для измерения давления. Затем, вытолкав парней из комнаты, плотно закрыла дверь.
Приятели, как и было сказано, отправились на кухню, где участковый первым делом схватил трубку телефона, висевшего на стене возле входа, но тут же брякнул ее обратно на рычаги.
– Что за черт? – В сердцах выругался он. – Не работает. Попробую от себя.
Вернулся Алексей с зажженной сигаретой в зубах, на ходу давя тонко пикающие кнопки мобильного телефона.
– Вот не пруха, – сокрушался милиционер, – городской, как назло, глухо молчит. А на счету три копейки осталось. Заплатить все руки не доходили. Да и хрен с ним, пусть отключают. – Он поднес аппарат к уху.
Дежурный по райотделу очень долго не отвечал, а, наконец, взяв трубку, нервно посоветовал Алексею не паниковать и спокойно болеть дальше.
Участковый, озадаченно присел к столу, не замечая, что стряхивает пепел мимо пепельницы. Роман подвинул ближе к нему наполовину заполненный окурками прозрачный куб из толстого стекла и спросил:
– Как думаешь, там, на улице, кто они такие? И чего на всех подряд кидаются?
Но, вместо неопределенно пожавшего плечами товарища, ему ответила, как обычно неслышно вышедшая на кухню мать:
– Потому, что они вампиры.
– Кто?! – в один голос переспросили не на шутку огорошенные друзья.
Ольга горько улыбнулась, глядя на их вытянутые от изумления лица. Вынула из пальцев Алексея наполовину выкуренную сигарету и жадно затянулась.
– Девочке повезло. В аварии она почти не пострадала, не считая разбитого носа и, может, легкого сотрясения. Сознание потеряла скорее от страха. Я дала ей успокоительное. Пока она спит, слушайте, во что, мы все, похоже, вляпались...
* * *
18 августа 2007 года. 10 часов 11 минут. Санкт-Петербург. Набережная реки Монастырки 1 (Александро-Невская лавра).
Митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский, предупредив только одного игумена – секретаря епархии, ранним утром прибыл в Лавру из загородного санатория, где проходил реабилитацию после сердечного приступа. Ненадолго задержавшись в рабочем кабинете, где сделал всего один короткий звонок со стоящего особняком красного старомодного телефона без диска для набора номера, он в одиночестве неторопливо спустился на первый этаж. Слегка подволакивая ноги, прошел через загроможденную пыльным хламом кладовую, скудно освещенную единственной лампочкой в жалкие сорок ватт. Позвякивая внушительной связкой ключей на железном кольце, отпер малоприметную дверь, и по потайной лестнице спустился в сводчатый, чисто выметенный подвал.
В расположенной гораздо ниже уровня земли просторной келье с гладко оштукатуренными стенами, из мебели были только стол и два жестких стула. Митрополит перекрестился на большую икону в золотом окладе и тяжело опустился на стул, пытаясь отдышаться. Врачи еще запрещали ему заниматься делами, но сложившаяся чрезвычайная ситуация потребовала личного присутствия.
Через пару минут тишину нарушил негромкий стук в дверь, и в помещение шагнул среднего роста худощавый монах лет тридцати, облаченный в новенькую рясу. Первым делом перекрестившись на образ, он склонился в глубоком поклоне, а затем, опустившись на колени, поцеловал протянутую руку. Завершив ритуал, неуловимо-текучим движением вскочил и, повинуясь жесту, сел на свободный стул.
Предстоятель выдержал паузу, и едва двигая бледными губами, слабо спросил:
– Ты уже в курсе проблемы?
Собеседник коротко кивнул, опустив глаза:
– Да, отче.
Митрополит побарабанил тонкими желтоватыми пальцами по столу и неожиданно окрепшим, низко рокочущим голосом с нажимом продолжил:
– Нам крайне, не побоюсь сказать, жизненно важна объективная информация. Подобного прорыва тьмы не случалось с позапрошлого века, когда пробудившееся в центре Европы чудовище объявило себя румынским графом Дракулой. Но тогда не было современных средств телекоммуникации и панику удалось погасить, издав достаточным тиражом спешно написанную Стокером книгу. Ныне подобный вариант не пройдет. В запасе у нас не то, что дни, часы.
Монах задумчиво потер неестественно для его сана гладко выбритый подбородок.
– Светские власти осведомлены?
Откинувшийся на спинку стула архиерей отрицательно качнул головой:
– Как ты думаешь, что первым делом постараются сделать военные, узнав истину?
Инок криво усмехнулся:
– Известно что… Как водится, не оценив степени опасности, первым делом попытаются использовать кровососов в качестве оружия. В результате мы получим целую армию, сплошь состоящую из вампиров. Нейтрализовать ее будет невероятно сложно… Если вообще возможно.
– Верно мыслишь, – тяжело вздохнул митрополит. – Если узнает хотя бы один непосвященный, все, шила в мешке не утаишь. Поэтому тайное всегда должно оставаться тайным… Теперь непосредственно о твоей задаче. Ты сегодня же должен проникнуть на темную территорию и вернуться, максимум завтра к вечеру. А я пока постараюсь удержать горячие головы от необдуманных шагов. Но, повторюсь, все висит на волоске. На этот раз зло оказалось изворотливее, сумев ударить неожиданно. У нас осталось не так много воинов веры и чтобы собрать их, требуется время, которого нет.
Монах, сверкнув глазами, впервые в упор взглянул на предстоятеля.
– Благословите отче, и я один доберусь до главной твари. Вы же знаете, мне это по силам.
В ответ, митрополит, неожиданно налившись темной кровью, гневно грохнул кулаком по столу.
– Даже не мысли проявить дурную инициативу! Запомни, от тебя требуется только разведка! – И, переведя дух, прошептал, доверительно наклонившись к собеседнику. – Пойми, у нас нет права даже на единственную ошибку… Слишком велика ставка…
* * *
18 августа 2007 года. 13 часов 13 минут. Санкт-Петербург. Аэропорт "Пулково-1".
Огромный "Ан-12" с натужным ревом тяжело оторвался от взлетной полосы. Его экипаж состоял из бывших пилотов военно-транспортной авиации, налетавших на подобных машинах не одну тысячу часов. Не желая окончательно расставаться с небом после увольнения в запас, они пристроились в особый отряд по разгону облаков.
Каждый их вылет обходился бюджету города в кругленькую сумму, поэтому два оборудованных специальной техникой самолета большую часть времени проводили на земле. Однако сегодня, как в старые добрые времена ветераны были подняты по тревоге. Необычно плотный туман, накрывший прилегающий к аэропорту район города, парализовал работу не только авиатранспортного предприятия, но и вызвал многочисленные дорожно-транспортные происшествия на Московском шоссе, где движение фактически остановилось.
Когда вопреки прогнозам синоптиков, непроницаемая пелена, вместо того, чтобы к началу одиннадцатого, как положено, благополучно растаять, лишь продолжала густеть и расползаться все дальше и дальше, руководители авиакомпании, после экстренных консультаций с городской администрацией, решились на крайние меры.
Отставной подполковник, командир экипажа воздушной цистерны с химикатами, взлетал с нехорошим предчувствием. С одной стороны, для него всегда было радостно лишний раз подняться в небо. Но, мало того, что этот полет готовился в лихорадочной спешке, так еще и работать на этот раз предстояло на сверхмалых для этого типа самолетов высотах. Хотя, несколько упрощало задачу отсутствие гражданских бортов, заранее направленных диспетчерской службой для посадки в аэропортах-дублерах.
Молочно-белая клякса тумана напоминала выброшенную на берег и содрогающуюся в предсмертной агонии невероятных размеров медузу. Второй пилот с удивлением качнул головой:
– Первый раз такое вижу. Торфяники, правда, похоже горят. Но там дым синий и хвостом по ветру тянется. А здесь, будто кто изнутри держит. – Он повернулся к командиру. – Думаешь, поможет наш одеколон?..
Тот неопределенно пожал плечами:
– Кто ж его знает? – И запросил в переговорное устройство: – Штурман, высота тумана?
– Двести пятьдесят по всей площади пятна. Ровненько, как ножом срезали, – не пользуясь внутренней связью, перекрывая мерный гул двигателей, гаркнул сидящий в прозрачном носу великан в туго натянутой на плечах видавшей виды кожаной куртке.
– Ну что ж, давайте-ка для начала с пятисот попробуем, – принял решение командир, укладывая самолет на правое крыло…
После двух заходов вдоль и поперек продолжавшего как ни в чем ни бывало медленно клубиться туманного поля, первый пилот снова запросил штурмана о высоте и плотности метеообразования. Выслушав обескураженный доклад об отсутствии положительной динамики, получил у диспетчера разрешение на рискованный маневр, и снизился до трехсот метров.
Тяжелая машина, вспарывая белесую муть всеми четырьмя винтами, неслась в опасной близости от земли, щедро выливая содержимое баков. И туман дрогнул, широкой полосой растворяясь за хвостом самолета.
– Есть командир! Пошел процесс! – Радостно завопил штурман. – Еще пару заходов и дело в шляпе!
Летчик незаметно перевел дух, поднимаясь для очередного разворота, а когда вновь опустился до рабочей высоты, случилось немыслимое. Прямо по курсу перед самым носом самолета из кипящего марева вырвалось несметное количество угольно черных точек. Все произошло настолько стремительно, что отчаянный крик второго пилота: "Ручку на себя, командир!!! Поднима-а-а-ааа-й!!!" – совпал с барабанной дробью по фюзеляжу.
Невероятным образом занесенные на невозможную для них высоту сотни летучих мышей, при скорости самолета в четыреста пятьдесят километров в час, зенитными снарядами навылет пробивали остекление кабины, и что самое страшное, жадно всасывались воздухозаборниками двигателей, один за другим вспыхивающими и захлебывающимися.
Моментально потерявший управление, объятый пламенем тридцатитонный "Ан-12", стремительно теряя высоту, насквозь протаранил оказавшуюся на его пути новенькую девятиэтажку на окраине микрорайона с беззаботным названием "Простоквашино"…
* * *
18 августа 2007 года. 13 часов 37 минут. Колпинский район Санкт-Петербурга. Проспект Ленина, дом 62.
Закончив долгий рассказ, Ольга воткнула дымящийся окурок в доверху набитую пепельницу. Потом распахнула окно, впуская в кухню перемешанный с клоками продолжавшего густеть тумана низкий гул барражирующего над самыми крышами тяжелого самолета.
Вообще-то она старалась не курить при сыне, на дух не переносящем табачного дыма, но сегодня было не до церемоний. В результате, за три с половиной часа, от двух пачек "Винстона", хранящихся в заначке у Алексея, осталось всего три сигареты.
Окаменевшие парни сидели с вытянутыми лицами, пытаясь заставить себя поверить в немыслимое, до основания разрушающее с младых ногтей вбитые каноны о принципах построения мирового порядка. Они были бы еще готовы безоговорочно принять реальность существования Христа, благо православная религия за последние полтора десятка лет вновь стала неотъемлемой частью жизни. Но вампиры…
Повисшее тягостное молчание нарушило шарканье подошв по стертому паркету, и на кухню вышла зябко кутающаяся в прихваченное с кровати покрывало выуженная из разбитой "Мазды" девчонка. При ближайшем рассмотрении, друзья не смогли не отметить про себя, что ее хорошенькую мордашку не испортил даже опухший после жесткого контакта с подушкой безопасности нос.
Окинув взглядом скудную обстановку и брезгливо скривив губы, гостья процедила:
– Вы кто вообще такие? И какого черта затащили меня в этот гадюшник? Имейте в виду, хоть пальцем до меня дотронетесь, и мой отец вас в порошок сотрет.
Роман, еще не привыкший к тому, что дороже всего всегда приходится платить как раз за добрые дела, в возмущении шумно втянул воздух, готовясь разразиться гневной тирадой. Но вдруг, сбивая его, серией гулких хлопков оборвалось гудение двигателей самолета. А спустя всего полтора десятка секунд дом ощутимо, словно от подземного толчка, качнуло. В резонанс оконным стеклам сначала звонко тренькнула посуда в серванте, и лишь потом по барабанным перепонкам больно ударил оглушительный грохот мощнейшего взрыва.
Роняя покрывало, девчонка в дверях испуганно присела, потешно прикрыв голову руками. Роман инстинктивно пригнулся, а Ольга, вздрогнув и ощутив противную слабость в ногах, как подрубленная рухнула на табуретку.
Лишь более опытный Алексей, сразу сообразивший, что произошло, вмиг посерел, и с трудом справляясь с онемевшими губами, еле слышно произнес: "Это кобздец…"
Первой, как ни странно, пришла в себя гостья. Как ни в чем ни бывало, подхватив с пола покрывало и набросив его на плечи, с любопытством спросила:
– А это еще что за фигня? Теракт, что ли? – И осторожно пощупав разбитый нос, резюмировала: – Во, попала.
Вцепившийся побелевшими пальцами в стол участковый обжег ее недобрым взглядом:
– Какой, на хрен, теракт, дура? Самолет грохнулся, неужели не понятно?! – Он закрыл лицо ладонями и глухо продолжил: – Похоже, на жилые дома упал… Боже, какое же там сейчас месиво.
– Сам дурак, – огрызнулась девчонка. – В конце концов, мне кто-нибудь объяснит, что здесь происходит?
Тут с места подорвался Роман и, оттолкнув ее с дороги плечом, бросился на выход из квартиры.
Назад!!! – В один голос взвыли Ольга с Алексеем, а отброшенная к стене девушка, растирая ушибленную руку, лишь злобно прошипела ему вслед: – Дебил.
Кнутом хлестанувший окрик осадил Романа. Уже схватившись за дверную ручку, он порывисто обернулся, и безумно сверкая глазами, не своим голосом заорал:
– Там люди гибнут!!! Им же помощь нужна!!!
В ответ, обреченно уронившая руки Ольга, устало произнесла:
– Сынок, ты им уже ничем не поможешь. Только себя понапрасну погубишь. Забыл, кто сейчас на улице хозяйничает?
Еще какое-то время, тяжело дыша, Роман возмущенно хлопал ресницами. Но, остыв, по-стариковски ссутулился и, подволакивая ноги, вернулся на кухню. Вытащил из-под стола скрипнувшую ножками по полу табуретку, и поставил перед девчонкой. Буркнув: "Присаживайся", – отошел к окну и застыл, уставившись невидящим взглядом в непроницаемую белую муть за стеклом.
Ольга шагнула к сыну, успокаивающе погладила по плечу. Затем повернулась к напряженно опустившейся на край сиденья девушке и мягко спросила:
– Тебя как зовут, деточка?