– Или вообще не ехать? Честно говоря, я с табуретки падаю – так спать хочется!
– Время есть. Ляг и поспи. Если часам к девяти придешь в себя – двинешь на милонгу, если нет – отсыпайся до утра, как советовала мне!
Костя не знал, почему ему так сильно хочется, чтобы подруга осталась дома. Не все ли равно: он-то получил амнистию, а она занимается еженощным самоистязанием добровольно! Тем не менее его желание, необъяснимое, но сильное, нежданно-негаданно сбылось.
– Если сейчас разморюсь, то это уже до утра. А гори она ясным пламенем, эта милонга! Так и сделаю!
Они радостно пожелали друг другу спокойной ночи, виртуально поцеловались и расстались до утра, совершенно умиротворенные.
* * *
По ночной улице разливалось нежно-розовое свечение: сверкавший мириадами крошечных драгоценностей снег мягко возвращал морозному воздуху однажды уже пронизавшие его насквозь лучи фонарей, неспящих окон, обозленных холодом маленьких льдисто-белых звезд.
Виталий несколько раз вздохнул полной грудью: хотелось очиститься, выдохнуть из глубины существа грязь безобразной и нелепой ссоры. Откуда столько недовольства и претензий? Ведь эта женщина, в сущности, посторонняя ему! Мало ли какие там планы она строила на его счет – он тут совсем не виноват!
Ледяной воздух стал обжигать горло. Виталий закрыл рот и плюхнулся в машину. Первым делом включил обогрев под задницей. Как писал в служебной записке один танкист его части в давние годы, когда Виталий служил кадровым офицером Советской армии: "Отсутствие обогрева сиденья в кабине танка создает в зимнее время прямую угрозу мужскому здоровью".
Он поставил диск "Русское танго-2" – новогодний подарок Карины всем знакомым танговитам. Карина основала традицию в прошлый Новый год, а в этом благополучно продолжила. Новый диск был вдвое больше прошлогоднего, играл часов шесть, так что хватало на несколько коротких поездок. Виталий сможет еще не менее месяца прокручивать его вновь и вновь, по обыкновению почти не вслушиваясь в тексты песен.
Он выкрутился в несложном лабиринте хрущевских дворов и небольших улочек. Едва дождался возможности освободить руку, чтобы взять телефон. Хотелось скорее зажевать пакостное впечатление заведомо приятной беседой. Набрал номер Ксении. Трубка немного помолчала, а потом решительно отказалась налаживать контакт, сославшись на временную недоступность абонента. Виталий решил, что Царева в метро, и обрадовался: время – как раз перед уроком! Придет!
Своим пронзительным, своеобразным пением Вертинский на диске отвлек Виталия от размышлений.
Как хорошо без женщин и без фраз,
Без горьких слов и сладких поцелуев,
Без этих милых, слишком честных глаз,
Которые вам лгут и вас еще ревнуют!
Как хорошо без театральных сцен,
Без длинных "благородных" объяснений…
Без безобразных сцен… Да уж! Виталий поторопился отогнать вставший перед глазами образ Оксаны.
Еще вчера, во время траурного танца, он сначала обсудил с Ксенькой нежданный уход из жизни их учителя, а потом стал уговаривать ее обязательно посетить урок по украшениям. Она же совсем не украшается! Ее ножкам так бы пошли все эти женские двигательные финтифлюшки! Они вместе станут смотреться вдвое лучше! Ксенька ныла, что народу будет много, украшаться ей пока рано, и вообще впереди еще целая неделя, надо сделать перерыв, чтобы дотянуть до конца, когда начнется самое интересное. Виталий высмеял и с успехом разбил все ее аргументы. Чужая без пяти минут невеста милостиво обещала подумать. Хоть бы пришла!
Травкин только завтра вернется из Куршевеля…
…Как хорошо с приятелем вдвоем
Сидеть и тихо пить простой шотландский виски…
Такое впечатление, что Вертинский активно набивается в собеседники!
…И, улыбаясь, вспоминать о том,
Что с этой дамой вы когда-то были близки…
Кроме Сергея, в танго-сообществе у Виталия столь доверительные отношения с одной Царевой. Лера не в счет: ей особо не поплачешься – объехидничает! Как же хотелось поделиться: и рассказать о гибели Романа, и обсудить поведение Оксаны. Ведь правда же, она вообще такая, мягко говоря, задиристая? То с Измайловым поругалась, то вот на ни о чем не подозревающего Виталия принялась глазами сверкать. Может, Ксения, как психолог, скажет, что существует такой особый тип личности, или диагноз. Да и просто хотелось пожаловаться: на незадавшийся с самого начала день, на хроническое недосыпание, на аритмию, которая вчера выскочила, как черт из табакерки, на друга, который всучил такой ценный, но неподъемно тяжелый подарок, на время, что оно пролетает мимо незамеченным. Ксенька все поймет, посочувствует. По крайней мере, сделает большие сострадательные глаза и ласково погладит по затылку…
…Как хорошо проснуться одному
В своем веселом холостяцком "флете"
И знать, что вам не нужно никому
Давать отчеты, никому на свете!..
Виталий не скрывал от самого себя: Ксения с самого начала ему нравилась. И не Светка стала преградой. С той он расстался еще до появления на горизонте Константина. Но Ксенька ближе к лету почти перестала ходить на занятия – вот и все. Прав был бедный десантник: настает момент, когда понимаешь, что танцевать гораздо интереснее, чем волочиться за женщиной в традиционном смысле. Уже нет потребности водить в кино и рестораны – только на милонги, дарить цветы – только веера, прогуливаться по парку – только по танцполу! Потом Царева вернулась, однако уже в сопровождении.
…А чтобы проигрыш немного отыграть,
С ее подругою затеять флирт невинный
И как-нибудь уж там подстраховать
Простое самолюбие мужчины!
Виталий вытащил диск. Истошно завопило радио; он принялся переключать программы.
Если Царевой не будет, придется танцевать с Наташей. Это во многих отношениях лучше: у нее – техника! Но Наташка прошлым вечером кадрилась с Романом. И умолчать о его участи будет тяжело, и рассказывать – совсем ни к чему! С Оксаной терпел-молчал – сначала чтобы не нарушить процесс гадания, а когда поругались, стало уж не до того, чтобы делиться новостями, теперь – дубль два…
Сегодня урок проходил не в помещении "Витанго", а в большом танцевальном зале ночного клуба "Си-ди-рви" на Маяковке. Там иногда дискотечилась молодежь, иногда проходили бои без правил, а раз в неделю, по средам, – уроки танго и милонги. К фестивалю на черных стенах танцзала разместили выставку картин восторженного поклонника танго Сергея Травкина. Чуть не каждый день фестивальной недели тут проходили если не милонги, то уроки и практики.
Народу и впрямь набралось больше, чем хотелось бы: человек сорок, да как бы не пятьдесят! Первое, что увидел Виталий, войдя в зал, была занавешенная черными кудрями спина Оксаны. Вот радости-то! И как она успела добраться из своей тмутаракани на автобусе и метро с пересадками быстрее его?! Пробки, будь они неладны!
Виталий плюхнулся на первый попавшийся стул переобуваться, опять достал телефон. Ксения по-прежнему не в доступе; до начала урока две минуты. И тут его постигло второе разочарование.
Подбежала Наташка, торопливо поцеловала в щеку и на его традиционное: "Девушка, вы танцуете?" – ответила, что уже приглашена одним классным партнером.
– Кто это? – удивился Виталий.
– Вот тот, видишь?
– Юшко, что ли? Толик?
– Да. Ты всех знаешь!
Виталий не повелся на лесть, строго поинтересовался:
– Ну и зачем тебе этот Тыгдымский конь?
Наташа немного смутилась. Заговорил девчонку. Заморочил ей голову, как пить дать! Чем еще Тыгдымский конь силен? Только трепом!
– Ты несправедлив к нему: он сильно прибавил в технике за последнее время: у него же была классная партнерша.
Виталий выдал самую скептичную улыбку из своего богатого арсенала, поднял вверх указательный палец и назидательно помотал им из стороны в сторону перед носом у Наташи. Он уже собрался разразиться тирадой на тему: "Плохому танцору не поможет даже самая классная женщина", но девушка торопливо добавила:
– Толя сказал, что ему нельзя отказывать: сегодня день его рождения.
– Станцуешь с ним танец именинника – и хватит с него! – не унимался Виталий, с обеда заведенный на споры.
– У Юшко правда есть чему поучиться. По крайней мере, украшается он мудрено и мастерски, поэтому мне не хотелось бы расставаться с ним до конца вечера, – отрезала Наталья. – Разве что он меня пошлет, – добавила с неопределенной гримаской. – А на милонге я твоя, сколько захочешь.
Не очень-то и хотелось, но с кем встать в пару? Сейчас налетит какая-нибудь Дарья Сметанина – вон она мелькнула! – а от нее удается безболезненно отделаться, только если находишься в добром и веселом расположении духа.
Заметила. Налетела. Ксения по-прежнему не появлялась. Виталий вздохнул и повел Дарью поближе к аргентинцу-преподавателю, чтобы ничего не пропустить из движений, которые тот покажет.
Только начали отрабатывать новый элемент, не замедлила проявиться проблема сегодняшнего вечера номер один. Виталий встретился взглядом с Оксаной, подчеркнуто вежливо кивнул. В ответ получил очередной выброс черного пламени, не долетевший, впрочем, до цели, и Оксана, гордо вздернув голову, отвернулась. Нажил врага. За что?!
Дарья старалась вести оживленную беседу. Виталий с трудом поддерживал разговор, отвечал невпопад: ему хватало других забот! Лишь одна тема вызвала у него такой живой отклик, что он вовсе перестал двигаться и отвел горе-партнершу к стеночке, под одно из полотен Травкина.
– Ты уже знаешь страшную новость про Рому?
– Какого Рому? – ответил Виталий заранее заготовленной фразой.
– Такой полненький, с хвостиком. Он же в нашу группу ходил. Разве ты не помнишь?!
– А что с ним случилось? – пустил он в ход еще одну домашнюю заготовку.
– Господи, его же убили!
– Откуда такая информация?
– Сегодня к Измайлову приходили из милиции. Расспрашивали. Не долго. Валя сказал: похоже, это была пустая формальность, потому что и так все ясно.
– Что ясно-то?
Далее Виталий выслушал – с некоторыми купюрами и вариациями – историю, которую знал с раннего утра. Итак, о гибели Романа теперь знают или узнают в ближайшее время все, кто хоть отдаленно понимает, о ком идет речь.
Короткий истошный и будто ликующий визг перекрыл музыку. По внутренностям пробежал морозец.
Дарья с огромными зрачками испуганно огляделась. На глаза бойкой женщины навернулись слезы. Она, как и следовало ожидать, спросила дрожащим голосом:
– Что это?!
Виталий не стал глядеть по сторонам: он смотрел на картину, висевшую тут же на стене. Ничего в ней больше не менялось.
– Да ничего, – пожал он плечами, успокоившись, – аппаратура ба…
Новый вопль – протяжный и еле слышный, на грани ультразвука, – сотряс тело. Виталий видел, будто в замедленном воспроизведении кинозаписи, как застыли в причудливых позах ученики аргентинского мэтра. И сам мэтр оставался неподвижным. И Дарья, казалось, не только не шевелится – не дышит. А внезапно размазавшиеся фигуры женщины и мужчины на картине Сергея Травкина будто оплывали.
Виталий тряхнул головой. Ну, вот и все ясно! Надо срочно проверить глаза: похоже, зрение опять село.
– Аппаратура барахляная! – сообщил он очевидное уже и так просветлевшей лицом Дарье.
И повел плечами, чтобы выгнать из-под лопаток последние отряды ледяных мурашек.
Вскоре объявили смену, и Сметанина неожиданно переметнулась к Николаю, озорно шепнув: "У него усы пышнее!" Наверное, хотела успеть и с тем обсудить жуткую новость. Виталий огляделся. Остальные знакомые партнерши, оставшиеся свободными, совсем не дотягивали по уровню, чтобы успешно осваивать содержание урока. Виталий выбрал симпатичную моложавую незнакомку. Больше смену, к сожалению, не объявляли. Незнакомка повисла на нем, как куль с овощами, охотно и легко подхватывала любой его шаг, но пространства для маневра не оставляла вовсе: ни развернуться, ни мимо себя ее повести, ни, тем более, разомкнуть объятия!.. Виталий обливался потом. Он просто устал таскать женщину на себе!
Во время очередного долгожданного перерыва Виталий, тяжело дыша, тупо наблюдал, как аргентинец показывает новые шаги и связки, которых с этой дамой все равно не удастся воспроизвести, но не мог сосредоточиться на объяснениях, зло размышлял о своем.
Два главных принципа танго для партнерши: ведись, на что ведут, и превращай легкий посыл партнера в сильное, яркое движение. Вот так и следует поступать настоящей женщине: подхватывать любую, едва уловимую инициативу мужчины и развивать ее. Не начинать движение первой, но развить любой импульс партнера в полноценное и красивое па.
Беда большинства женщин в том, что они желают вести сами, они не ведутся! Но те, кто ведется, виснут на партнере и напрочь забывают о собственной активности, в самый ответственный момент перестают вообще хоть как-то шевелиться. Такую раскачивать замучаешься. Тут жить осталось два понедельника – совсем не интересно кого-то раскачивать!
Так и маешься, понимая, что все в жизни уже было, стремясь для разнообразия поднять планку выше санатория, но обнаруживая, что там, в вышине, обитают женщины, не способные правильно танцевать танго – ни горизонтально, ни вертикально, потому что голова мешает им расслабить ноги… И не только ноги.
Подобные мысли звучали бы весьма пошло и недостойно светлой головы Виталия Рогова, если бы они не описывали верно и общепринятыми в танго-сообществе терминами секреты мастерства исполнения этого сложного и красивого танца. Пошлость закралась только одна: когда он мысленно опрокинул танго в горизонталь. Но тут Виталий совсем уж не виноват: это же из истории про английскую королеву! Якобы та, впервые увидев новомодный танец, воскликнула: "Неужели это исполняют стоя?!" И еще кто-то известный сказал: "Танго – вертикальное исполнение горизонтальных желаний". Знаменитая фраза, Виталий тут ни при чем!
К концу недешево оплаченного мероприятия он почувствовал себя таким несчастным и утомленным, что быстренько переобулся и ушел; даже ненадолго не задержался на милонге.
* * *
В прокуренном зале сизый дым поднимался клубами, колыхался плотной завесой, стоял стеной, служил надежной вешалкой для нескольких десятков топоров. Короче, делал все, что может делать дым, бесконтрольно вырывающийся из множества сигарет, сигар, трубок, переполненных им ртов, пропитанных им легких. Здесь живой оркестр громко играл джаз, лица курильщиков выглядели интеллигентными и интеллектуальными, даже несмотря на их красноту и нездоровый блеск в глазах от выпитого за вечер.
Удивительно, что в том помещении, из которого девушка только что пошатываясь вышла, отодвинув всего лишь плотную темно-красную гардину, она не улавливала и намека на эту разрывающую уши музыку, на этот разъедающий легкие дым. Или сама она пребывала в слишком сильном угаре от других сладостных ядов?
Девушка медленно брела среди угарного газа от одной колонны до другой. Опершись о колонну, она могла сделать два-три шага несколько более уверенно. Мимо сновали официантки с подносами. Она огорчалась оттого, что всем мешается. Наконец, последняя опора осталась позади.
Новая темно-красная штора – следующий зал. Здесь оглушила тишина, и радостно расправились легкие. Здесь в тусклом свете яркими пятнами выделялись лишь столы зеленого сукна с белыми шарами, слышались только звонкие щелчки кия да приглушенные возгласы. Девушка с тоской посмотрела на диваны темно-красной кожи по стенам и пошатываясь побрела мимо. Здесь, в чопорной тишине, ей смутно подумалось, что вещь, которую она держит в руке, смотрится, пожалуй, несколько неприлично. Но к этому моменту она уже миновала бильярдную и оказалась в узком, извилистом коридоре, где людей не встречалось вовсе. Тут она вновь полностью сосредоточилась на единственной проблеме: дойти. Каким чудом ей удастся преодолеть весь долгий путь, лежавший впереди, в самом начале которого она находилась, девушка не представляла. Она просто упорно переставляла ноги.
Снова шум, снова люди – стоящие и идущие – парами, поодиночке, небольшими компаниями. Лестница. Черный металл перил, темный паркет площадки, черные стены – все утоплено в резком "больничном" свете, от которого начинают немедленно болеть утомленные глаза. Зато – перила!
Спотыкаясь на каждой ступеньке, она спустилась с третьего этажа на первый. Навалилась на стойку, подала молодому парню-раздевалочнику номерок. Только получив на руки пальто, обнаружила, что по-прежнему держит вместе с сумочкой свою длинную теплую юбку. Она беспомощно оглянулась в поисках местечка, куда можно было бы присесть или хоть положить вещи. Тщетно! В маленьком, на удивление простеньком холле роскошного ночного клуба иные горизонтальные поверхности, кроме крошечной полочки под окошком раздевалки, отсутствовали. В дверь вошла молодая пара: мужчина и женщина, поздние посетители ресторана или какого-нибудь ночного мероприятия. Надо было срочно освободить для них подступы к раздевалке!
Девушка бросила пальто и сумочку – они заняли почти весь приполочек у раздевалки, – торопливо натянула через голову юбку, стараясь не оглядываться ни на кого из присутствующих. Быстро сунула руки в рукава пальто. Из рукава вместе с ладонью предательски высунулся шарф, пришлось его вытягивать, кое-как наматывать на шею перед скромненьким зеркалом.
Своим заплетающимся шагом она прошествовала мимо рамки металлоискателя. С облегчением вздохнула: хорошо, что на обратном пути не надо выворачивать наизнанку содержимое сумочки и с замиранием сердца ожидать: вдруг там, внутри, все-таки обнаружится газовый баллончик, финка или маленький, компактненький калаш – радость боевика?!
Шаг за неохотно открывшуюся дверь, легкий морозец, скрип снега под неуверенными шагами. Зачем, господи, ну зачем она надела сапоги на высоком каблуке?! Будто не догадывалась, чем кончится дело, будто не случалось все это прежде! Она медленно преодолела внутренний дворик. Сыпал редкий, нежный снежок, за освещенными окнами ресторана текла неторопливая, вкусная и красивая ночная жизнь.
Новый холл с двойными дверями…
Девушка, пошатываясь, вышла из ночного клуба на улицу. Позади над ее головой осталась сверкающая голубым неоном табличка: "Си-ди-рви". От станции метро "Маяковская", которое закроется через пять минут, ее отделяли два квартала. Серьезного вида немолодой прохожий посмотрел с откровенным осуждением.
– Девушка, а девушка! Поехали с нами! – услышала она веселый голос сзади и обернулась, не веря своему счастью.
– Наташка, ты что это убежала?! – продолжала Лера громко и удивленно. – Метро все равно сейчас закроется, куда тебя понесло?
Рядом с Лерой стояла Анна – еще позавчера счастливая соперница в борьбе за место помощницы Коренева, лучшая в Москве женщина, танцующая мужские партии в танго. Сейчас Наташа не испытала к ней ничего, кроме умиленной нежности! Она – товарищ по счастью, по нежданно свалившейся радости: быть довезенной до дому на машине!
– Я думала, успею добежать, а ноги болят – нет сил. Идти даже не могу – не то что бежать.
– До машины дойдешь? – полушутливо-полузаботливо осведомилась Лера.
– Да, спасибо.
– В каком месте у тебя болит? – поинтересовалась Анна по дороге.
– Подушечки ступней. Надо было надеть ботинки без каблука – на обратную дорогу.