Пожилые друиды запротестовали. Молодые же, напротив, полностью поддержали оллама и Мангора.
– Итак, решено, завтра же займёмся свитком Морриган. – Спокойно сказал оллам. – Таково моё решение.
– Это безумие! Ты не представляешь последствий! – возмущались пожилые друиды.
– Если вы боитесь, то мы справился сами! – возмутились их молодые собратья.
Пожилые друиды почувствовали себя посрамлёнными и покинули зал в знак протеста.
* * *
Оллам спокойно воспринял демонстративный уход собратьев. Он понимал, что они в чём-то правы: риск задуманного предприятия велик, последствия, дейсвтвительно, не предсказуемы. Но нет другого выхода!
– Мойриот! – позвал Катбад. – Подойди ко мне.
Женщина приблизилась.
– Да, оллам… Ты хочешь мне что-то сказать?
– Ты же знаешь, что Дейдре вот-вот должна родить… У меня на душе не спокойно… Прошу тебя, отправляйся в Дундалк и сделай так, чтобы мой внук благополучно появился на свет.
Мойриот улыбнулась.
– Разделяю твою тревогу, оллам. На долю Дейдре выпало слишком много испытаний. Я завтра же отправлюсь в Ульстер, как ты того желаешь.
Катбад с благодарностью взглянул на женщину.
– Благодарю тебя. Я рад, что не ошибся в тебе пять лет назад.
– Но как быть со свитком? – Мойриот выказала озабоченность.
– Думаю, я справлюсь с Мангором и своими учениками. Увы, не всегда удаётся достичь взаимопонимания в наших рядах.
На следующий день, ранним холодным утром, когда ещё бело-голубая изморозь сковывала землю, Мойриот приказала заложить тёплую повозку и по велению оллама направилась в Ульстер.
Дорога была не близкой и заняла почти три дня, повозка неспешно двигалась по замёрзшей дороге. Наконец Мойриот увидела вдалеке очертания горной гряды Керри, а среди её отрогов – озеро Лох-Керри, поблескивающие на солнце тонким слоем льда. Теперь до Дундалка оставалось менее двух лиг пути.
Женщина посмотрела на сокола, своего верного гонца, смирно сидевшего в клетке. Он нахохлился от холода.
– Что замёрз, мой помощник? Но ничего осталось совсем немного, и мы сможем согреться, отдохнуть и утолить голод.
Появление Мойриот в Дундалке было полной неожиданностью. При подъезде к кранногу стража внимательно осмотрела её повозку, особенно подозрительно покосилась на сокола.
Мойриот сразу поняла: что-то здесь не то… Она ещё не подозревала, что верховный друид Морран решил воплотить свой коварный план и завладеть наследством лэрда Фергуса. Поэтому он, как регент приказал стражником осматривать все прибывающие повозки, ибо в душе его ещё шевелились сомнения: а вдруг лэрд Фергус жив? И это письмо лишь – проверка его, Моррана, лояльности к господину? Или того хуже – козни оллама?
Мойриот, почувствовав неладное, улыбнулась.
– Я – опытная повитуха. Оллам просил меня принять роды у госпожи Мак Ройх. А это, – она кивнула на клетку с птицей, – мой домашний питомец. Мы, повитухи, часто заводим различных животных…
Стражники несколько успокоились и расслабились.
– Это хорошо, что ты – повитуха. Госпожа стала очень слаба после смерти лэрда, того гляди родит в любой момент. – Сказал один из них.
Мойриот удивлённо вскинула брови: ни она, ни оллам ничего не знали о смерти лэрда Фергуса.
– Ничего, я буду рядом, и всё обойдётся. – Заверила женщина.
Слуги распрягли её повозку, лошадей же отвели на конюшню. Затем вынули из повозки немногочисленную поклажу и направились в кранног вслед за повитухой.
Мойриот буквально ужаснулась, когда увидела Дейдре. Прошло почти полгода, а она – уже снова вдова… Конечно, Мойриот не подозревала о печальной участи лэрда Фергуса, когда убеждала Дейдре принять знаки его внимания и выйти за него замуж. Теперь же новоиспечённая повитуха не знала: права ли она была тогда летом в Армаге? Или всё же стоило возразить всесильному олламу?
Дейдре сильно осунулась, ручки стали тоненькими, словно ниточки, под глазами залегли чёрные тени… Ноги влезали только в меховые брогги, так как носить другую обувь мешала сильная отёчность.
При появлении Мойриот, Дейдре бросилась к ней, не помня себя от радости.
– Дану услышала мои молитвы – и вот ты здесь!
Женщины обнялись.
– Я разделяю твоё горе, Дейдре. Увы, но о смерти лэрда Фергуса ничего не известно в Армаге.
Вдова потупилась. Мойриот заметила, что у той глаза влажные от слёз.
– Послание от лэрда пришло сравнительно недавно. Вероятно, печальные новости ещё не достигли Армага и Эмайн-Махи. Но главное – ты в Дундалке. И мне теперь не страшно рожать… Знаешь, я постоянно вижу дурные сны…
Мойриот насторожилась.
– Какие? Расскажи мне.
– Мне снится, будто друиды забирают у меня ребёнка и приносят его в жертву. Я просыпаюсь в слезах. Корри не отходит от меня, даже спит у моих ног. Это единственный близкий мне человек в Дундалке. Но всё равно, несмотря на её постоянное присутствие, когда я очнусь ото сна – меня охватывает страх…
– Я постараюсь разобраться в твоих снах. – Пообещала Мойриот. – И лучше, если я расположусь в твоей комнате.
Дейдре немного оживилась.
– Конечно! Я прикажу занести твои вещи приготовить тебе постель.
– А сейчас, позволь я осмотрю тебя… Поверь мне, это необходимо – я должна правильно подобрать травы для целебного отвара. – Сказала Мойриот.
Дейдре покорно показала Мойриот ноги, грудь и низ живота.
– До родов осталось дней пять-семь. – Заключила "повитуха". – Необходимо всё это время пить отвар. Я привезла с собой множество трав и займусь его приготовлением тотчас же.
* * *
Мойриот не ошиблась со сроками: в один из холодных зимних вечеров Дейдре почувствовала схватки. Корри тотчас помчалась на кухню передать распоряжение повитухи: нагреть воды и готовить чистые пелёнки.
Схватки продолжались до утра, женщина совершенно измучилась, но ребёнок не желал покидать её чрева.
– Ничего не понимаю… – призналась Мойриот. – У меня складывается впечатление, что кто-то не хочет, чтобы этот ребёнок появился на свет. Плод лежит правильно, воды уже отошли…
Дейдре вся в холодном поту металась на ложе. Корри стояла рядом и потихоньку плакала.
– Я знаю… я знаю… – всхлипывала она.
– Говори яснее: что ты знаешь?! – прикрикнула Мойриот на девочку, теряя терпение.
– Я знаю, что Руада, бывшая наложница лэрда, ненавидит мою госпожу… Она способна на любую подлость… Так говорят все служанки…
Мойриот задумалась.
– Возможно… Мне не приходилось сталкиваться воочию с подобным случаем, но я знаю, что при помощи магии можно погубить и роженицу, и не родившегося ребёнка. Корри, подай мне вот ту корзину…
Девочка тотчас метнулась в указанном направлении.
– Здесь их три. Какую именно? – уточнила она.
– Отделанную синей шерстяной тканью. Неси её сюда, ставь на стол… Сейчас мы поможем будущему наследнику Тары появиться на свет.
Мойриот откинула плетёную крышку, обтянутую тканью и извлекла из корзины несколько предметов. В её руках блеснул кривой нож, чем-то похожий на ритуальный. Корри охватил страх, она зажмурилась.
– Не стой столбом! Помоги мне. – Мойриот ножом разрезала нижнюю рубашку Дейдре. Та не сопротивлялась, у роженицы просто уже не было сил. – Разорви рубашку на полоски и свяжи их между собой.
Мойриот внутренне собралась, подошла к Дейдре и рывком подняла её с кровати, та оказалась очень лёгкой. Корри вскрикнула.
– Прикуси язык! – прикрикнула на неё повитуха, укладывая госпожу на стол. – Привязывай её руки и ноги к столу! Быстро!
Корри, утирая слёзы, принялась исполнять приказание Мойриот. Дейдре стонала, не переставая.
– Я умираю…Я умираю… – едва слышно прошептала она.
– И даже думать не смей! – прикрикнула на неё Мойриот. – Тебе предначертано судьбой родить великого короля!
Женщина-друид взяла в руки нож, прижала его к своей груди и начала быстро шептать заклинание, помогающее роженицам. Дейдре впала в прострацию, она уже не понимала: что вокруг происходит?
Мойриот быстрым отточенным движением надсекла Дейдре промежность. Та издала страшный крик, кровь стекала прямо на стол. Перепуганная Корри, обхватив голову, руками, осела на пол…
"Повитуха" развязала небольшой мешочек, взяла щепотку некоего порошка и посыпала женщине прямо на рану. Та успокоилась, словно погрузилась в сон. Кровь начала быстро сворачиваться и вскоре рана едва кровоточила.
Через некоторое время у Дейдре возобновились сильные схватки. Она широко открыла глаза, ловя воздух ртом.
– Дыши, как собака на охоте! – приказала Мойриот. – Ну, же! Тужься! Сейчас появится головка младенца! Корри, беги на кухню! Пусть несут воду и пелёнки!
Вскоре покои леди Тальтиу Мак Ройх огласил громкий крик новорожденного младенца.
Глава 9
Руада была разочарована появлением на свет наследника Дундалка и Муиртемне. Магия, которой её когда-то обучила старая ведьма, оказалась бесполезной, столкнувшись с мощной силой Мойриот.
Руада по-прежнему не покидала краннога, подслушивая и подглядывая за Дейдре и её повитухой. После рождения Сетанты Мак Ройх, а именно так назвала Дейдре своего сына, Руада заподозрила, что Мойриот – никакая не повитуха, а – друид.
Особенно бывшая наложница уверилась в своих подозрениях, когда тайком, ночью пробралась в покои леди Мак Ройх. Ей хотелось воочию взглянуть на младенца, появившегося на свет вопреки многим обстоятельствам. Дейдре же, опасаясь за жизнь сына, никого не подпускала к нему кроме Корри и Мойриот. Пришлось, конечно, предъявить новорожденного верховному друиду Моррану, дабы тот убедился в рождении наследника и сообщил об этой новости на площади Дундалка.
Руада, стараясь бесшумно ступать по шкурам, устилающим пол покоев, словно бесполый дух, приблизилась к ложу леди Мак Ройх. Младенец лежал рядом с матерью на пуховой подушке и мирно посапывал. Корри, как обычно, завернувшись в шерстяное одеяло, спала около ложа госпожи; Мойриот же устроилась поодаль, на огромном сундуке, застеленном шкурами.
Усилием воли Руада заставила себя умерить гнев и не причинять младенцу вреда. Ведь соблазн был так велик!
При скудном свете догорающего масляного светильника, Руада заметила клетку и сидящую в ней птицу. Она подошла ближе, дабы лучше разглядеть питомца повитухи, и к своему вящему удивлению увидела сокола.
"Насколько мне известно, друиды обмениваются посланиями при помощи птиц… – подумала Руада. – Зачем повитухе сокол? Если бы она держала певчую птичку, то это было бы понятно… Но сокола… Да никакая она – не повитуха…"
Сокол, словно уловив мысли непрошенной гостьи, засуетился и издал пронзительный звук. Руаду охватил животный страх, она бросилась бежать… и опомнилась, только достигнув своих покоев.
– Если птица здесь, в Дундалке, значит, повитуха не успела ещё отправить послание Катбаду в Армаг. Нельзя выпускать птицу из краннога… Но как?
Руада понимала, что Мойриот может написать и отправить послание олламу в любой момент. Едва дождавшись рассвета, она покинула кранног и направилась к Моррану, дабы поделиться своими соображениями.
Друид крайне удивился, когда привратник разбудил его ни свет, ни заря, сообщив, что у ворот его дожидается госпожа Руада. Морран накинул тёплый шерстяной пелисон, отороченный мехом, и приказал впустить раннюю гостью.
– Прости, Морран, что прервала твой спокойный сон.
Друид состроил кислую гримасу.
– О каком спокойном сне ты говоришь, Руада? Я день и ночь провожу в думах…
– И много надумал?
Морран разозлился.
– Ты разбудила меня затемно, чтобы задавать глупые вопросы?
– Не такие уж они глупые, если брать во внимание… – женщина осеклась. – Не знаю, говорить ли тебе об этом?
– Нет уж, договаривай! – взвился Морран. – Ты что-то узнала?
– Может и так… – неопределённо ответила гостья.
Морран недовольно фыркнул.
– Если не хочешь говорить, то уходи. Без твоих подковырок голова кругом идёт!
– Ладно уж… Эта повитуха, Мойриот, что прислал Катбад на самом деле – друид. Мало того, она привезла в Дундалк ручного сокола, который сидит в клетке, но если понадобиться он быстро доставит послание олламу.
Правый глаз Моррана нервно задёргался.
– Я же приказал внимательно осматривать все повозки!
– Думаю, стражники краннога не придали значения птичке, сидящей в клетке.
– Безмозглые бараны! Овечье дерьмо! – бушевал Морран. – Ребёнку всего-то три дня отроду, а эта лазутчица Катбада наверняка уже сообщила ему обо всём, что происходит в Дундалке.
– Не думаю. Повитуха не успела этого сделать. Всё это время она не отходила от Дейдре, та ещё слишком слаба. – Спокойно заметила Руада. – Я уверена, что птица ещё в кранноге. Если бы Мойриот отправила своего крылатого гонца, то клетка была бы пуста. Птице тоже нужно время, дабы долететь до Армага, а потом ещё и вернуться.
– Я сам сверну шею этой птице!
– И станешь посмешищем всего города.
Морран немного поостыл.
– И что же делать?
– Ты, как регент, прикажешь выставить лучников вокруг краннога. И пусть они не маячат на глазах у всего Дундалка. Когда же из окна леди Мак Ройх вылетит птица, то… её настигнет стрела. Вот и всё.
У Моррана вытянулось лицо от удивления.
– Всё? – переспросил он.
– Да. А что ещё? Ах, да! Теперь я хотела бы узнать: как ты избавишься от ребёнка?
– Я соберу Священный совет Дундалка и Муиртемне, на котором скажу, что боги требуют жертву и ею должен стать только что рождённый младенец, все знамения указывают на сына госпожи Дейдре.
– А если Совет не поверит?
– Мне, верховному друиду Дундалка?
Руада пожала плечами.
– Не думай, что все друиды безропотно послушаются тебя. Они побоятся трогать внука самого оллама. Чтобы убедить Совет, нужны веские причины. И если у тебя их нет, то лучше вообще не созывать друидов. Подумай, Морран и не забудь о лучниках…
Руада ушла. У Моррана разболелась голова, он слышал, как кровь стучит в висках.
– Она права… Нужны веские причины… Но где их взять?
* * *
– Доблестные воины… – дребезжащим голосом произнёс старик, подходя к военному лагерю, расположившемуся вокруг замка Энгус.
Несколько дружинников оглянулись. Перед ними стоял оборванный старик, причём остатки его обгоревшей одежды выдавали в нём друида, и щуплый мальчишка, прижимавший к груди небольшую арфу.
– Что ты хочешь, старик? – спросил один из дружинников. – Может быть еды?
Старик кивнул.
– От еды бы не отказался. Тем более я и мой внук не ели почти два дня… Наше селение на востоке Сливенелона разграбили гезаты. Мужчины нашего селения погибли, защищая свои дома и семьи. Женщин и девушек увели в плен, стариков же убили. Мы чудом уцелели…
Старик смахнул слезу с подслеповатых глаз. Дружинники лэрда Фергуса пожалели несчастных бродяг, пригласили к костру погреться и накормили чем смогли.
– А что, парнишка, ты можешь играть на этом инструменте? – поинтересовались дружинники, указывая на арфу.
– Угу! – лишь ответил тот, так как рот был полон жареного мяса.
– Сыграй нам! Будем это считать, как плату за угощение! – загалдели воины.
Мальчишка приосанился, поставил арфу на колени и тронул её струны тонкими почерневшими от грязи и гари пальцами. Инструмент издал нежный звук. Воины, стосковавшиеся по прекрасному, замерли.
– Играй! Играй! – просили они.
Мальчишка кивнул и начал играть. Звуки лились над землёй, они обволакивали воинов, измученных длительной кровопролитной войной. На какой-то момент они забыли, что сидят на снегу, около костра, питаются жареной дичью… А дома их ждут жёны, дети, невесты… А завтра снова могут напасть гезаты…
Мальчик последний раз дотронулся до струны, и арфа затихла. Воины с сожалением вздохнули, им хотелось, чтобы эта красивая нежная мелодия продолжала звучать, как можно дольше.
– Жаль наш лэрд не услышит твоей дивной мелодии… – сказал один из воинов.
Остальные участливо закивали.
– А что случилось в вашим лэрдом, доблестные воины? – спросил старик.
– Он умирает от раны… Сильно мучается… Уж скорей бы Балор забрал его к себе.
Старик, кряхтя, встал.
– Проводите меня к вашему лэрду.
Дружинники переглянулись и рассмеялись.
– Ты – добрый старик! И мальчишка твой играет, словно бард. Но что ты сможешь сделать?
– Я владею травами. Вот… Смотрите… – он указал на свой мешок. – Что вы думаете, я спасал из огня своего дома? Кумалы? Богатую одежду? Так у меня их никогда не было! Это целебные порошки и снадобья. Я потратил полжизни, составляя их.
Дружинники многозначительно переглянулись.
– Надо бы доложить командиру нашего отряда. – Предложил один, остальные его поддержали.
Старый друид много слышал о неприступном замке Энгус, но никогда в нём не был. Построенный почти двести лет назад, замок давно превратился в темницу для неугодных королевских наложниц, бастардов и придворных.
Проходя мимо него, обитатели Сливенелона мысленно молили Дану, дабы никогда там не оказаться. Хотя в последнее время, когда кругом царила смерть, разруха и голод, многие бы из тех, кто боялся Энгуса, с охотой поселился бы в нём, с надеждой на его неприступные надёжные стены.
Старик покорно шёл за слугой лэрда Фергуса, мальчишка-арфист семенил за ними. Они долго поднимались по лестнице одной из башен, друид начал задыхаться. Слуга, уважив старика, остановился.
– Отдышись, старик, немного ещё осталось.
– Скажи мне: кто ухаживал за твоим господином? – поинтересовался друид.
– Да я, больше некому. – Признался слуга.
– Идём… Мне уже лучше.
Слуга отворил тяжёлую дубовую дверь, друид мальчишка вошли в небольшую комнату, освещённую факелами.
Лэрд Фергус лежал на нескольких сундуках, накрытых шкурами. Друид подошёл к нему.
– Господин, господин… Вы слышите меня? – Но лэрд ничего не ответил, только застонал в ответ. – Надо осмотреть рану. Подай мне света! – обратился друид к слуге. Старик аккуратно разрезал перевязку и осмотрел рану. – Рана не глубокая… Чем её обработали?