- Послушайте, - сказала Мэри Мэтчуелл, - мне нужно двадцать фунтов… но только без сцен. Вам придется напрячься, моя дорогая… это в последний раз. Ну, ну, не убивайтесь. Через три недели, когда я верну через суд то, что мне принадлежит, вы получите свои деньги, но пока они мне нужны - оплатить судебные издержки.
В ответ миссис Мак горестно сцепила руки и издала вопль.
Мэри Мэтчуелл была, казалось, близка к тому, чтобы потерять терпение; при этом она наградила бедную кроткую миссис Мак таким злобным взглядом, что ту бросило в дрожь.
- Всего лишь двадцать фунтов, моя милая, - сурово повторила миссис Мэтчуелл.
- Ой-ей-ей-ей-ей, - рыдала несчастная толстуха миссис Макнамара. - Это конец… тогда уж лучше мне самой обо всем рассказать. Я погибла! Моего венецианского кружева… часов… парчи уже не вернуть. Так не годится. Я должна сказать брату; лучше уж наняться поденщицей и голодать, пока от меня не останутся только кожа и кости, но только не просить больше в долг.
Миссис Мэтчуелл приблизила лицо к заплаканным глазам вдовы и страшным взглядом стала зачаровывать ее, как змея птичку.
- Черт возьми, моя милая, вы что, думаете, я собираюсь вас ограбить?.. Это даже не подарок… всего лишь ссуда. Прекратите ныть, старая вы плакса! А то я в пять минут увешаю весь город плакатами с вашей историей. Ссуда, мадам; и вам три месяца не придется платить… целых три месяца… вот так!
И в этот раз все вышло как прежде… Бедная миссис Мак уступила. У нее не было за душой ни кроны, но Мэри Мэтчуелл была весьма любезна и удовольствовалась векселем - несчастная вдовица не имела ни малейшего понятия, что это за бумага, и в скором времени ей пришлось об этом горько пожалеть.
Мэри Мэтчуелл удалилась со своей добычей, оставив после себя запах бренди. Ее грязный и зловещий оруженосец с красным саквояжем неуклюже поклонился и, не оглядываясь по сторонам, забрался вслед за ней в экипаж; лошади тронулись с места, и экипаж проворно покатился в сторону дома Наттера, Мельниц, куда миссис Мэтчуелл уже нанесла ранее визит, завершившийся столь трагически.
Случилось так, что, когда экипаж со своими угрюмыми пассажирами приближался к Мельницам, на ступенях крыльца стоял доктор Тул и, по своему обыкновению, давал прощальные указания, а Могги его выслушивала; бедной маленькой миссис Наттер вновь было плохо: она получила ужасное известие о смерти своего Чарли и теперь лежала в кровати, умываясь слезами.
- Как называется этот дом? Не те ли это Мельницы, что принадлежали покойному мистеру Наттеру? - спросил джентльмен, высовывая голову из окошка раньше, чем кучер успел подъехать вплотную к крыльцу.
- Да, сэр, - отозвался Тул, отстраняя Могги; ему почудилась опасность, и он приготовился храбро ей противостоять, а также не прочь был разведать, зачем сюда пожаловал незнакомец. - Но миссис Наттер очень нездорова, сэр; собственно говоря, она в спальне, сэр, и лежит в постели.
- Миссис Наттер здесь, сэр, - бесстрастно заявил незнакомец. Он только что выбрался из кареты, остановившейся у дверей, и теперь простер руку к Мэри Мэтчуелл, которой помог выйти. - Вот это миссис Наттер, вдова покойного Чарлза Наттера из Мельниц, в Нокмаруне, Чейплизодского прихода.
- К вашим услугам, сэр, - произнесла Мэри Мэтчуелл, смиренно приседая и готовясь проплыть мимо доктора к двери.
- Не так поспешно, мадам, прошу вас, - строго и быстро, несмотря на изумление, вмешался Тул. - А ну-ка в дом, Могги, и закрой на засов кухонную дверь.
Подтолкнув служанку внутрь, Тул громко захлопнул за нею дверь. Он успел как раз вовремя, и Мэри Мэтчуелл, раздосадованная и бледная, осталась стоять напротив доктора; в глазах ее горела адская злоба.
- Кто вы такой и почему осмелились захлопнуть у меня перед носом дверь моего собственного дома? - спросила ведьма.
- Мое имя - Тул, мадам, - с высокомерным взглядом и поклоном отвечал маленький доктор, - и я имею честь оказывать хозяевам этого дома профессиональные услуги.
- А! Деревенский адвокат, - воскликнула предсказательница, забыв, очевидно, вопросить карты или планеты. - Что ж, сэр, вам лучше посторониться, потому что я вдова Наттер и это мой дом, и, чтоб мне провалиться, так или иначе я туда войду.
- Вы поступите благоразумно, мадам, если воздержитесь от вторжения в частное жилище, тем более от проникновения со взломом, а дверным молотком можете колотить сколько угодно - никто вам не отопрет, - парировал Тул. - А относительно вашего утверждения, что вы являетесь вдовой Наттер, мэм, то есть вдовой покойного несчастного Чарлза Наттера, которого недавно нашли утонувшим, то хотел бы я знать, как вы это докажете.
- С вашего позволения, мадам, постойте, - вмешался мертвенно-бледный широколицый спутник Мэри Мэтчуелл. - Мы находимся здесь, сэр, чтобы заявить претензии на это имение со всем, что к нему относится, равно и на денежные суммы, домашнюю обстановку и другое движимое имущество, принадлежавшее покойному Чарлзу Наттеру, а поскольку в доступе нам отказано, то мы собираемся, как того требует судебная процедура, вручить надлежащее уведомление - в вашем присутствии, поскольку вы являетесь, согласно вашему утверждению, адвокатом Сары Харти, именующей себя Наттер…
- Я этого не утверждал, - прервал его Тул и слегка вскинул подбородок.
На широким лице незнакомца появилась хитрая усмешка.
- Что ж, по этому поводу у нас имеются некоторые соображения, сэр. Но, если разрешите, мы постучим в парадную дверь.
- Вот что я вам скажу, сэр, - начал Тул. Он не склонен был полагаться на мудрость женского гарнизона и опасался, что при первом же внушительном стуке служанки распахнут дверь и отвратительная парочка оккупирует жилище бедной миссис Наттер. - Вручайте уведомление - я не возражаю. Вот в окно выглядывает служанка… только не шумите, миссис Наттер страдает расстройством здоровья и ипохондрией и не выносит шума, но вручить уведомление я вам позволяю, поскольку ваши претензии нам смешны. Послушай, Могги, приоткрой чуть-чуть окно и возьми бумагу, которую тебе даст джентльмен. Ну давайте, сэр… на конце трости, будьте любезны… очень хорошо.
- Годится, бумаги у нее. Благодарю вас, мисс, - с ухмылкой произнес законник. - Теперь, мэм, нам лучше всего отправиться в суд по привилегиям.
Мэри Мэтчуелл одарила одной из своих бледных злобных улыбок стоявшую у окна с бумагами в руках Могги; та не двигалась, пораженная ужасом.
- Не важно, - пробормотала себе под нос Мэри Мэтчуелл; она живо вскочила в экипаж и, поправляя свое черное одеяние, вновь уставилась с безобразной улыбкой на окно Мельниц.
- В суд по привилегиям, - приказал адвокат кучеру.
- В этом доме я сегодня же заночую, - исступленно пробормотала Мэри Мэтчуелл, оглядываясь с той же особенной улыбкой, пока экипаж уносился прочь. Потом она откинулась назад; с бледных уст ее не сходила высокомерная усмешка, через глубоко запавшие глаза на изможденном лице устало и угрюмо глядела не ведающая покоя душа.
Когда Тул удостоверился, что экипаж благополучно укатил, то он - можете не сомневаться - без промедления вернулся в дом и впился глазами в бумаги, которые удивили его несказанно.
Глава LXXIV
ДОКТОР ТУЛ, ОБУВ САПОГИ, ПОСЕЩАЕТ МИСТЕРА ГЭМБЛА И ЗАСТАЕТ У НЕГО В КАБИНЕТЕ ВЕСЬМА УРОДЛИВОГО НА ВИД КЛИЕНТА, А В ПУСТОЙ КОМНАТЕ МЕЛЬКАЕТ КАКАЯ-ТО ТЕНЬ
- Да тут какой-то адский заговор! - пробормотал Тул. - Вот только как его распутать. Вдова!.. Ого!.. Посмотрим-посмотрим; ну и женщина, никогда таких не видел. Миссис Наттер, как же! - При этой мысли доктор не сумел удержаться от смешка. - Бедный Чарлз! Ну и потеха… хотя, клянусь жизнью, не по вкусу мне это. Может оказаться, что все так и есть… ни разу не встречал второй такой прохиндейской на вид парочки… черт бы ее побрал!.. Разве что на скамье подсудимых. Не удивлюсь, если это разбойники. Вдова чертовски смахивает на мужчину в юбках… да!.. Дьявольски смахивает. Отправлю-ка я сегодня сюда ночевать Морана и Брайена. Но, проклятье! Тогда их не пошлешь стеречь дом днем. Эй! Могги, брось мне одну из этих бумаг, пока я тут думаю.
Доктор читал и изнывал от любопытства, потому что почти ничего не понял.
- Ладно, сохрани эти бумаги, Могги, - сказал он. - Гм… очень похоже, тут придется все же иметь дело с судом; думаю, так оно и есть. Нет… это не взломщики, это разбойнички иного рода… худшего - готов поклясться… Послушай, - вновь заговорил доктор, когда ему пришла неожиданная мысль, - брось мне снова обе эти бумаги… вот хорошая девочка. Нужно их кому-нибудь показать. Сегодня я увижусь с адвокатом бедного хозяина - ты не против? - и мы вместе подумаем… и, верно… вдова, тоже мне!
Торжественно наказав Могги держать дверь и окна закрытыми, доктор кивнул ей и помахал рукой; он пробормотал что-то себе под нос - возможно, ругательство, - потом застегнул карман, в котором лежали документы, все время напрягая воображение в поисках ключа к разгадке, и важно зашагал в деревню; там его ожидал оседланный пони, которого Джимми прогуливал взад-вперед у докторских дверей.
В то утро Тул готовился к печальной миссии. Врач призван продлевать жизнь, но в то же время он вынужден общаться со смертью и видеть иной раз, как странно она преображает знакомые лица. Поэтому Тул пришпорил пони и пустился в путь довольно хладнокровно, хотя и печалился не меньше всех других; ему предстояло выступить экспертом при расследовании смерти бедного Чарлза Наттера.
По дороге к Рингзэнду, никуда не сворачивая, маленький доктор достиг Блайнд Кей и натянул уздечку у дверей мистера Льюка Гэмбла, адвоката покойного Чарлза Наттера, спрыгнул на землю и загремел дверным молотком.
Дом был мрачный и пыльный, с обшитыми панелями стенами - вернее, это были два старых дома; их соединяли двери, пробитые в общей стене; полы находились на разном уровне, и на стыках имелись ступени; больших лестниц насчитывалось три, и дом в результате походил на лабиринт. Через окна было нелегко что-нибудь разглядеть: мешали необычайно толстые наросты пыли и грязи.
Сам Льюк Гэмбл, как и его дом, знавал лучшие времена. В происшедших переменах не было его вины: Гэмбла едва не погубил компаньон, который сбежал с его деньгами; Гэмбл уплатил, хотя и с трудом, по всем обязательствам и, обедневший, растерявший связи, остался в чересчур большом для его нынешнего делового размаха доме.
Доктор Тул зашел в комнату клерков, и один из них проводил его через пустое помещение в святилище, где пребывал сам адвокат. Спотыкаясь, медик одолел две ступеньки, наградил недобрым словом этот дом, где сам черт ногу сломит, и обнаружил старого Гэмбла; тот, в бархатном колпаке и шлафроке, совещался с суровым пожилым человеком, бледное лицо которого было изрыто оспой; собеседник Гэмбла бросал неприятные косые взгляды из-под черного парика и говорил медленно, с усилием, словно мучительно стараясь что-то припомнить; адвокат тем временем, вздев на нос очки, делал записи. Незнакомец резко замолчал и обратил к Тулу, нарушившему их уединение, мертвенно-бледное лицо с подозрительно бегающими глазками.
Льюк Гэмбл - судя по виду, застигнутый врасплох - смерил клерка ядовитым взглядом, а затем радостно приветствовал доктора Тула.
Когда рассказ Тула был окончен, а бумаги прочитаны, лицо мистера Гэмбла просветлело, потом потемнело, потом прояснилось опять. Он обратил к неприятному рябому собеседнику многозначительный взгляд, произнес: "М. М." - и кивнул.
Тот протянул руку за бумагами.
- Не тревожьтесь, - сказал адвокат, - это позволит взять М. М. в очень плотные тиски.
- Но что это за М. М.? - осведомился Тул.
- Когда были вручены эти извещения, доктор? - спросил мистер Гэмбл.
- Часа не прошло; но что это за чертово М. М.?
- М. М., - повторил адвокат, с мрачной усмешкой глядя на оборотную сторону бумаг, лежавших на столе, - ну как же, об М. М. ходит немало странных историй; и город, и вся страна вскоре узнают о ней значительно больше, как мне теперь сдается. Кто вручил бумаги - посыльный из суда?
- Какой-то жирный негодяй с бычьим затылком, с большим круглым лицом, как мерзкая сальная клецка, и черной нашлепкой на глазу, - ответил Тул.
- Очень похож… он был один? - спросил Гэмбл.
- Нет… еще длинная шельма в черном; таращится, как кошка в темноте; кажется, вот-вот перережет вам глотку; лицо белое как бумага, глаза громадные, чернущие и ввалившиеся.
- Ага, это то самое, - произнес Гэмбл, который во время разговора кинул свой шлафрок на спинку стула, надел сюртук, достал из стенного шкафчика парик и таким образом завершил свой туалет.
- Это то самое? - повторил Тул. - Что за это… какое такое самое?
- Я говорю о Дейвиде О'Ригане… Грязный Дейви, как мы его называем. Ни разу еще не слышал, чтобы он защищал правое дело; а женщина - М. М.
- А! Ну конечно… женщина… я знаю… помню. - И доктор раскрыл уже было рот, чтобы выдать секрет бедной миссис Макнамары, но вовремя опомнился. - Это предсказательница, ведьма, М. М., Мэри Мэтчуелл; ее печатную карточку нашли, знаете ли, в крови у тела Стерка. Вы ведь помните: доктор Стерк; за покушение на него разыскивали нашего несчастного друга.
- Да, да, бедный Чарлз… бедный Наттер. Вы собираетесь на дознание? - произнес Гэмбл, но внезапно осекся и в сильном испуге слегка махнул рукой, словно что-то заметил.
Перемена в лице адвоката настолько поразила Тула, что тот, проследив взгляд Гэмбла, остановившийся на открытой двери в противоположном конце комнаты, вскочил со стула и бросился туда. Однако, кроме темного пустого коридора, за дверью ничего не оказалось.
- Что вы там увидели? Что вас так напугало? - спросил Тул. - Можно подумать, вам явился Наттер… совсем как… совсем как…
При этих словах на лице Гэмбла выразилось ужасное волнение.
- Закройте, - сказал он, приблизившись (рука Тула лежала на дверной ручке).
Тул еще раз выглянул в коридор и захлопнул дверь.
- Нет, здесь ничего нет… совсем как женщинам из Мельниц, - закончил доктор прерванную фразу.
- Какие женщины, о чем вы? - спросил Гэмбл машинально; волнение его еще не улеглось, и он, похоже, задавал вопрос неосознанно… быть может, просто чтобы Тул продолжал говорить.
- Женщины из Мельниц… горничные, знаете ли… служанки бедняги Наттера. Они божились, что он расхаживает по дому; клянутся всеми святыми, что видели его вчера ночью.
- Тьфу! Сэр… это все выдумки и бредни… женские фантазии… чтоб им всем пусто было. А где бедная миссис Наттер? - Гэмбл нахлобучил треуголку, взял трость и запихнул в карманы сюртука два или три пакета судебных бумаг.
- Дома… в Мельницах. Она ночевала в деревне и поэтому призрака не видела - любезное приглашение миссис и мисс Макнамары. Но, узнав этим утром новость, Салли Наттер, бедняжка, не захотела больше у них оставаться и вернулась домой; она, горемычная, и сейчас там, убивается.
Мистер Гэмбл был человек довольно бесцеремонный; он быстро, деловито оглядел комнату и похлопал по карманам, где-то в глубине которых зазвенела связка ключей. Убедившись, что все в порядке, он сказал:
- Идемте, джентльмены. Я запираю дверь.
И мистер Гэмбл, не оглядываясь, с отсутствующим видом стремительно вышел в пыльную переднюю.
- Наденьте плащ, сэр… не забывайте о своем кашле… на улице свежо, - сказал он, хитро подмигнув своему уродливому клиенту, и тот поспешно последовал его совету.
- Карета у дверей? - крикнул Гэмбл клеркам в соседнюю комнату и принялся запирать дверь своей приемной; выслушав утвердительный ответ, он не стал заходить в комнату клерков, а вывел своих спутников через заднюю дверь и вниз по лестнице.
- В суд, - бросил адвокат кучеру, и Тул больше ничего не узнал в тот день о делах, связанных с М. М. Он взобрался на своего пони и рысью припустил к Рингзэнду.
Я полагаю, когда достойный юрист повернул ключ в замке и уронил его затем в карман панталон, он считал, что содержимому его кабинета теперь ничто не угрожает, но все же, по мнению Тула, он окончательно так и не пришел в себя, с тех пор как внезапно переменился в лице.
День выдался пасмурный, а окна кабинета мистера Гэмбла так густо заросли паутиной, пылью и грязью, что и при солнечной погоде в комнате бывало сумрачно, как в монашеской келье. Нынче же человек жизнерадостный непременно бы спросил пару свечей, чтобы разогнать тени и не впасть в уныние.
Не прошло и десяти минут после ухода мистера Гэмбла, как дверь, в которой он недавно, судя по всему, увидел нечто страшное, мягко отворилась - сперва слегка, потом, вслед за стуком, пошире, - в комнату тихонько проскользнула, пригибаясь, тень Чарлза Наттера, с его суровым лицом и яркими белками глаз, и склонилась над столом, словно бы читая надписи на оборотах лежавших там документов.
Глава LXXV
КАК В МЕДНЫЙ ЗАМОК ЯВИЛСЯ ВИЗИТЕР И ПРОЧЕЛ ЗАМЕТКУ ИЗ СТАРОЙ ГАЗЕТЫ
Дейнджерфилд, по своему обыкновению, уселся после раннего завтрака за письменный стол и взялся за письма; под рукой у него лежала пачка счетов, снабженных аккуратными ярлыками. Отрадное зимнее солнышко проглядывало за голым кустарником и играло на рябой, волнующейся поверхности Лиффи; малиновки и воробьи клевали во дворе крошки, которые бросала им домоправительница. Когда Дейнджерфилд запечатал последнее из полудюжины писем, дверь открыла горничная и доложила, что на крыльце холла ожидает джентльмен, желающий видеть хозяина.
Дейнджерфилд быстро поднял голову:
- А?.. Ну конечно. Проводи его сюда.
Еще через несколько секунд в комнату вошел мистер Мервин, бледный и грустный, как никогда. Он низко и серьезно поклонился; служанка тем временем доложила о его приходе.
Живо улыбаясь, Дейнджерфилд поднялся, также поклонился и шагнул вперед с протянутой рукой; гость ответил на рукопожатие скорее вежливо, чем сердечно.
- Счастлив видеть вас здесь, мистер Мервин… прошу садиться… очаровательное утро, для прогулки по берегу самое подходящее.
- Я взял на себя смелость явиться к вам, мистер Дейнджерфилд…
- Почитаю за честь ваш визит, сэр, - прервал его хозяин Медного Замка.
Выразив свою признательность легким поклоном, Мервин продолжил:
- …чтобы прямо и без обиняков просить пролить свет на одно в высшей степени важное для меня дело.
- Вы вольны располагать мною, мистер Мервин, - произнес Дейнджерфилд, скрестил ноги, откинулся на спинку кресла и приготовился внимательно слушать.
Мервин строго уставил свои темные глаза на белое загадочное лицо собеседника с округлыми стекляшками в серебряной оправе на месте глаз и впервые заметил легкие презрительные морщинки вокруг рта и ноздрей.
- В таком случае, сэр, я попрошу вас раскрыть или же изложить все, что вам известно о некоем Чарлзе Арчере.
Дейнджерфилд лукаво склонил голову набок; губы его тронула едва уловимая циническая усмешка.
- Едва ли я смогу что-нибудь раскрыть, ведь этот джентльмен не доверял мне своих секретов, а вот изложить - извольте, я целиком в вашем распоряжении.
- Не могли бы вы сказать, как его найти, сэр? - спросил Мервин уже мягче, потому что в суровом лице собеседника не обнаружил ничего подозрительного, говорящего о нечистой совести. Дейнджерфилд отвечал с готовностью, держался непринужденно, не изменяя своей удобной позы со скрещенными ногами, и яркий свет бил ему прямо в лицо.