Я сделала глубокий вдох - и темнота отступила.
- Люсиль Робинсон, - представил Вайль Ассану мое второе "я". - А я ее… - Он сделал паузу, давая нашему хозяину прийти к любому похабному выводу, - помощник, Джереми Бхейн. Мы, естественно, твердые сторонники вашей организации "Начать сначала" и счастливы наконец познакомиться с ее знаменитым основателем.
Ассан пожал Вайлю руку.
- Как это любезно с вашей стороны, - сказал он. Потом протянул руку назад и подтащил некий клон Джессики Симпсон, поставив рядом с собой. Я так отвлеклась, что даже не заметила, как она подошла. Эта женщина была выше меня на добрых три дюйма, а супруга своего, соответственно, на голову. - Моя жена Аманда, - представил ее Ассан.
Я протянула ей руку - с некоторым трудом. Чуть не случившееся у меня отключение высосало силу из мышц, отложив всю ее бурлящую массу в животе. Если бы сейчас Аманда слишком сильно встряхнула мне руку, ее платье от Веры Вонг оказалось бы заблеванным сверху донизу. Но Аманда, к счастью, тоже тяжелоатлетом не была. Руку она мне пожала так, будто моя сделана из тончайшего фарфора, так же поступила с Вайлем, уронила в изнеможении кисть, будто та была залита в бетон, и тихо пролепетала:
- Очень приятно.
Когда чувствуешь себя хреново, у этого состояния есть одно преимущество: ты его тут же узнаешь у других. У Аманды Абн-Ассан почти все силы уходили сейчас на то, чтобы удержаться на ногах. Я глянула мельком на Вайля, узнать, заметил ли он припухлость у нее под глазами. Ответным взглядом он дал мне понять, что да. А почему бы это жена блестящего и успешного пластического хирурга недавно плакала? На ум пришло несколько причин, но ни одна из них не согласовывалась до конца с тем, что я в этой женщине нутром чуяла. Эта загадка стоила того, чтобы ее разгадать. Но позже.
Ассан извинился и увел Аманду, оставив нас с Вайлем стоять и пытаться выглядеть естественно. Вайль взял с подноса проходившего официанта два бокала шампанского, мы чокнулись и выпили. У меня уже скулы сводило от постоянной улыбки. Вайль наклонился, сделав вид, что целует меня ниже уха. Хотя он и не прикоснулся ко мне губами, я все равно его почувствовала аж до пальцев ног. Жас, не надо так глубоко и часто дышать. Мы просто изображаем гостей на вечеринке, не больше. А что у тебя колени подгибаются - ну, так это резкий выброс эстрогена. И все.
- Давай начинать, - шепнул мне Вайль.
Я кивнула, испытывая облегчение, что бессмысленное топтание закончилось. Готова была даже стартовать прямо из текущего исходного положения, лишь бы избавиться от совершенно неуместных ощущений. Сейчас мне нужно будет определить все охранные устройства и запомнить расположение помещений. А потом, когда все гости разойдутся, вернемся за Ассаном. Это и есть моя работа, и видит Бог, мне она по душе.
Все тело уже гудело нетерпением. Это и есть смысл моей жизни. Этот смысл прогнал навязчивые мысли, нервы и кошмары. И только предвкушение работы позволило мне сохранить непринужденный тон при словах:
- Милый, я отойду на минутку. Смотри, чтобы скучал без меня!
- Уже начинаю, - ответил Вайль, бросая на меня взгляд такой сиропный, что любой человек чуть тяжелее зефирины увяз бы в нем по колено.
Ну и чушь мы несем! Зато приятно знать, что если Пит нас вышибет, заработаем себе на хлеб написанием диалогов для "Дней нашей жизни".
Я ему выдала самую широкую, самую фальшивую улыбку, на которую только была способна, и повернулась к лестнице - такие огромные я видела только на киноэкране. Ступени устланы красным плюшем - на нем незаметна будет кровь, если кого-нибудь застрелить. На полпути вверх ступени разделяла площадка, где стояла изукрашенная золотая скамья, дабы отдохнуть на ней, если запыхаешься на пути. Так как мне нужно было обследовать второй этаж, я поступила как Скарлет О'Хара на реверсе - и взлетела на первый пролет.
Скромная табличка с изображением южной красавицы предупредительно подсказала мне подняться еще на один пролет слева, а следующий указатель предложил войти в первую же дверь. Я наклонилась поправить ремень на босоножке и внимательно осмотреться. Наверху лестницы стояли диванчики, затянутые белым шелком, и большая оттоманка, тоже белая, отделяла холл дамского туалета от такого же холла мужского туалета напротив. С моей стороны холл сужался, проходил мимо туалета и еще четырех закрытых дверей, по две на каждой стороне, потом сворачивал за угол. Я быстро прошлась по обеим сторонам, притворяясь, что наслаждаюсь видом, который отовсюду был один и тот же.
Потом вернулась к дамскому туалету. Открыла дверь, оглянувшись через плечо. Я уже успела определить, кто из гостей на самом деле - переодетый охранник Ассана, и сейчас никто из них на меня не смотрел, потому что Вайль именно в этот момент уронил стакан. Поэтому я прошла по коридору, потрогав на проходе все двери и убедившись, что они заперты. В конце коридора я свернула направо, потому что налево шла лестница вниз. Судя по доносящимся звукам, она вела в кухню.
В коридоре с одной стороны находилась длинная скамейка, с другой - ряд окон. Днем наверняка из них открывался захватывающий вид, поскольку выходили они на несколько акров газона. Над скамьей висел подсвеченный прямоугольник картины, где стайка обнаженных египтянок подносила фараону дары в виде изысканных яств, золота и диких зверей в клетках. Фараон явно был от девиц в восторге.
На другом конце коридора лестницы не было - только громадное овальное зеркало в затейливой золотой раме. Я обменялась с собой тревожным взглядом, вспомнив только что пережитое почти-отключение. От воспоминания мне стало нехорошо, и я его выбросила из головы, заставив себя думать о работе.
- Работа, работа, работа, работа, - шептала я, пока не поймала себя на этом и не прикусила себе щеку изнутри.
Повернув прямо у зеркала, я, как и ожидала, оказалась в коридоре возле мужского туалета. Опять две пары запертых дверей. Возле туалета я сделала вид, будто вхожу, потом якобы сообразила, что это не тот туалет, изобразила смущение и поспешила прочь в сторону женского.
На этот раз я в него вошла. В вестибюле, оклеенном обоями с ромбическим рисунком, стояло красное бархатное кресло и массивный папоротник в кадке. Стульчак находился в закутке таком тесном, что мог, бедняга, страдать клаустрофобией. В соседней комнате, где на стене установлены были четыре умывальника, находилась ванна на когтистых лапах и душевая кабина от потолка до пола.
Чтобы потратить полагающееся количество времени, я вымыла руки и немножко поправила волосы. Вошел кто-то еще, поэтому я повернулась, чтобы уйти, приклеив к лицу вежливую улыбку. Улыбка тут же свалилась от потрясения, когда я увидела, что нахожусь в одном туалете с мужчиной. И физиономия у него была не менее ошарашенная.
- Прошу прощения, - сказал он, запустив пальцы в густую белокурую швабру собственных волос. - Я знаю, что мужчинам напротив, но я был уверен, что там меня найдут.
- Вас наверняка найдут и здесь, как только разнесется весть, что какой-то мужчина прячется в женском туалете.
Произнося эти слова, я рассматривала его лицо, и оно мне сразу понравилось. Тот свеженький вид, сразу-после-колледжа, который наводит на мысль, что мир, быть может, не такое уж гнусное место. Одет он был в черный фрак с красной бабочкой, подпоясан широким красным шарфом, на ногах зашнурованные сапоги до середины икры. И еще он жевал резинку.
Такие улыбки, как у него, мне случалось видеть. Смысл их совершенно ясен: "Я такая лапушка, что меня просто нельзя не любить, это только вопрос времени". Но сопровождалась эта улыбка столь искренним весельем, что никак меня не могла обидеть.
- Да бросьте, - сказал он. - Я же вижу, что вы не сплетница. Помогите мне отсюда выбраться. Я не извращенец, просто пролезаю без приглашения.
Я ему почти поверила - но он отвел глаза как раз когда не надо было. Этот мальчик столько времени не врет, сколько я врунов ловлю.
- Это как? Наедаетесь оливками и сыром и убегаете?
- Типа того.
- Звездишь. - Любо было посмотреть, какая у него сделалась ошарашенная физиономия. Никогда, наверное, не слышал, как взрослая женщина ругается. - Говори как есть, а то я не охрану, а полицию позову. Он на миг задумался, насколько рискованно рассказывать правду совершенно незнакомой женщине да еще с такой грязной пастью.
- Знаете, многие верят.
- Я не из многих.
- Без сомнения. - В его взгляде смешались в равных долях уважение и заигрывание. Я, конечно, была польщена, но никак этого не показала. Хотя мне большого труда стоило не улыбнуться, когда он выдул идеальный сиреневый пузырь, хлопнул его и втянул обратно, а потом улыбнулся с извиняющимся видом. - Моя последняя подружка была курильщицей и совратила меня для смеху. Резинка помогает преодолеть тоску по никотину.
- Это хорошо. А теперь брось заговаривать мне зубы и выкладывай.
- Ладно, выкладываю. Я - частный детектив. В основном раскручиваю мошенничество со страховкой. Но Аманду Ассан я знаю всю жизнь. Мы дружили, еще когда у нее были зубы с дыркой и коленки ободранные. Это уже потом ее мамаша решила, что не успокоится, пока Аманда не выиграет все детские конкурсы красоты отсюда и до Таллахаси.
По его интонациям я сразу представила себе мать Аманды: желчная разводка средних лет, у которой подбородков больше, чем мозгов. Бедная Аманда. Небось думала, выходя за Ассана, что вырвалась на свободу.
- В общем, - продолжал он, - Аманда мне позвонила и попросила расследовать тайные дела своего благоверного. В смысле, с кем он там.
- А здесь не слишком публичное собрание для частного расследования? - спросила я, в основном чтобы скрыть свое разочарование, а то он уже навел меня на мысль, будто в нашем мире можно выжить, сохранив после десяти лет хоть сколько-нибудь невинности.
- Ну да. Но очень многое можно узнать об объекте, наблюдая за ним на таких вот мероприятиях. Те, кому есть что прятать, даже не подозревают, как и чем себя выдают. Но для любого, кто смотрит внимательно, это очевидно.
- И я так поняла, что кто-то на тебя обратил слишком много внимания?
Теперь я не смогла удержаться от смеха при виде его физиономии. Она принадлежала пятилетнему ребенку, застуканному за воровством газировки из холодильника.
- Я облажался по полной, - признался он. - Ассан несколько минут назад заметил, что я разговариваю с его женой, и теперь его бандиты гоняются за мной по всему дому, чтобы выяснить о чем.
- Бурный был разговор, я так понимаю.
- Она плакала.
Дилетанты.
- Ладно, - вздохнула я. - Ну что, пойдем выводить тебя отсюда?
Глаза у него засияли так, будто я обещала ему пони на день рождения.
- Вы мне поможете? Вот это да! Я даже не знаю, как вас благодарить! - И снова вернулась победительная улыбка. - Я вам понравился, да?
Бог ты мой, секс на первом свидании ему удавался наверняка чаще, чем Джорджу Клуни!
- Ага, потому и помогаю. Потому что ты абсолютно неотразим. - А еще потому, что мне какой-то инстинкт подсказывает убрать тебя отсюда ко всем чертям. - Как тебя зовут?
- Коул Бимонт.
Он протянул руку - пришлось ее пожать. Хотя бы пожатие у него было твердое.
- Люсиль Робинсон. Значит, мы поступим вот как. Нам с тобой надо найти отсюда запасной выход. Если на кого-нибудь напарываемся, тут же изображаем из себя влюбленных сопляков. Обычно мимо запыхавшейся парочки люди стараются пройти незаметно. Я тебя вывожу на парковку - ты исчезаешь. Дошло?
Он кивнул.
- Есть только еще одна штука, которую надо сделать перед уходом, - сказал он.
Я не успела спросить, что это, как он сгреб меня в охапку и влепил поцелуй прямо в рот. Короткий, но огненный, несмотря на вкус винограда, и когда он меня отпустил, я тяжело дышала.
- Ах ты нахал!
Он улыбнулся - нельзя сказать, что совсем уж виновато, - и ответил:
- Хотел так сделать еще с тех пор, как посмотрел первый фильм про Бонда.
Я кивнула:
- И очень удачно выбрал время. Ну что, теперь пойдем?
Он вежливо мне поклонился.
- После вас, мадам.
Я открыла дверь, осмотрелась и закрыла снова.
- Снизу по лестнице поднимается охранник, - сообщила я Коулу. - Смена плана. Ты ждешь здесь, пока я его отвлекаю. Как только он повернется спиной, идешь по этому коридору, сворачиваешь налево. Прямо вниз по лестнице, в кухню и наружу. Понятно?
Надо отдать Коулу должное - он остался так же вежлив и спокоен.
- Понятно.
Я распахнула дверь и вышла в коридор. Охранник стоял на площадке. Я двинулась вниз по лестнице, рассчитав так, чтобы он был ниже меня на две ступеньки, когда я споткнулась и упала на него. Сам Уилл Феррелл не сыграл бы лучше. Я запищала, привлекая внимание, взметнула руки, хотя постаралась держать сумку покрепче, и рухнула прямо к нему в объятия, повернувшись вместе с ним так, чтобы он оказался спиной к туалету. Потом я лепетала какую-то чушь, тяжело дыша, а Коул тем временем выскользнул из туалета и скрылся в коридоре.
- Ой, спасибо вам, спасибо! - приговаривала я, расправляя на охраннике пиджак и отряхивая его с такой силой, будто высыпала на него миску детской присыпки.
Хотя смотрела я на охранника, излучая обаяние такой густоты, что через него без туманной сирены не проберешься, Коула я все же успела увидеть краем глаза. Он уже почти дошел до поворота, как вдруг рядом с ним открылась дверь. Он остановился, что-то сказал, и дверь тут же закрылась. Коул пожал плечами и двинулся дальше. Я еще раз от всего сердца поблагодарила охранника и двинулась дальше вниз по лестнице.
Вайля я нашла в помещении рядом с передним холлом. В прошлые века такое помещение могли бы назвать салоном. Одной рукой он держал мой бокал, другой пощипывал закуску из буфета.
- Дорогая, - обратился он ко мне, - ты просто обязана попробовать этот паштет. Лучшего я в жизни не ел.
Я улыбнулась, взяла у него бокал и направилась к концу покрытого скатертью стола. Вайль пошел за мной следом - слишком близко. Когда я резко остановилась, он чуть на меня не налетел. Повернувшись к нему лицом, я весело засмеялась, но сказала ему едва слышно:
- Ты меня обнюхиваешь?
Будь его лицо вырублено из гранита, оно не могло бы остаться бесстрастнее, чем сейчас. Но глаза стали серовато-синими, как в бурю.
- Я не умею определять запах вампиров, - ответил он ледяным голосом.
С чего это он?
- Я знаю.
Я повернулась, взяла тарелку, вилку и салфетку, потом пошла к другому концу буфета, вынудив Вайля обойти несколько пар гостей и одного официанта в белом, чтобы от меня не отстать.
- Но люди - совсем другое дело. Их запах я улавливаю отчетливей, чем запах смолы от свежего асфальта на сельской дороге.
Он стоял так неподвижно, что когда он замолк, я могла бы поклясться, будто стою рядом с фигурой из Музея мадам Тюссо, изображающей самого смертоносного из хороших парней. Но прямо сейчас он не казался мне таким уж хорошим.
- К чему ты это?
- На фоне твоего запаха ощущаются еще два, - сказал Вайль, пока я накладывала себе колбасок на тарелку. - Оба мужские. И остатки помады у тебя размазаны. Не потрудишься ли объяснить?
Я холодно улыбнулась, вытирая губы салфеткой.
- Долго рассказывать, - бросила я небрежно, - а нам надо работать.
Я еще добавила себе закусок на тарелку, пока Вайль ожидал, чтобы прошли мимо две звезды фильмов класса "Б". Потом он продолжил наш едва слышный разговор. Голос его был ровен, но глаза - единственные окна, открывающие его истинные чувства, - снова стали меняться. Ой, не к добру.
- Да, припоминаю. Мы, кажется, согласовали сегодня что-то вроде плана. - Вайль и сарказм очень удачно друг с другом сочетаются, и от этого сочетания мне захотелось что-нибудь крепко стукнуть. Удовлетворилась тем, что еще раз ткнула ложкой в вазочку с икрой. Вайль подождал, пока я докажу рыбьим яйцам свое превосходство, потом продолжил: - Систему охраны легко можно обойти. Нам придется понаблюдать за охранниками подольше, чтобы понять схему их перемещений, пусть даже этот прием заставит их отклониться от обычного образа действий. Если ты только не предпочитаешь их скосить из "узи" прямо на месте.
Я злобно посмотрела на Вайля, хотя злилась больше на себя, чем на него. Кажется, у меня вырабатывается привычка сперва прыгать, а потом уже думать, где мой парашют.
- Очень надеюсь, что ты не провалила наше задание, - сказал мне Вайль.
- Ты слишком хорошо меня знаешь, чтобы так думать! - отрезала я и отошла в угол, где стоял высокий фикус в кадке. Пропихивая в глотку тушеные грибы, я лихорадочно гадала, как бы представить свои действия таким образом, чтобы в них прослеживалась хоть видимость логики. Увы. Я покачала головой. Когда-то я была разумным человеком, а теперь мои поступки никак не объяснить. По крайней мере без применения таких слов, как "сумасшедшая", "дура" или же "таблеток наглоталась". Но эту свою личность я очень хорошо умею скрывать. То есть умела до сих пор.
Вайль подошел ближе, грозно встал надо мной, как директор над школьником. Посмотрев на него, я виновато сглотнула виноградину.
- Мы не могли бы отложить этот разговор?
- Что. Здесь. Случилось?
И мне пришлось рассказать все как было, с начала и до конца. И черт меня побери, если это не прозвучало, как эпизод из похождений Нэнси Дрю!
- Значит, ты заводишь себе привычку целоваться в туалете с незнакомыми мужчинами? - Глаза у Вайля потемнели до нефритового цвета и в них вертелся вихрь золотых блесток, от которых у меня слегка закружилась голова. Не получив немедленного ответа, он пояснил: - Потому что в твоем личном деле этого определенно нет.
С теми, кто тебя хорошо знает, всегда так. Свои кнопки "разозли меня" ты им не открываешь - они сами, как ребята старшей ясельной группы, их раскапывают и начинают с энтузиазмом нажимать. Мои кнопки соединены непосредственно с ручными гранатами. И не успел Вайль закончить речь, как я услышала отчетливое звяканье упавшей на пол чеки.
Личное дело? Вот жаль, что у меня сейчас его в руках нет. Я бы так перетянула им тебя по черепу, что ты еще в следующую субботу мог бы в ближайшей церкви звонить вместо колокола!
А потом я бы двинула сама себя по лобным долям. Может, это бы меня вылечило, и не пришлось бы мне снова краснеть за собственные ПДР, как мы их называем в ЦРУ. (Это означает - Предыдущее Дурацкое Решение.) Но я еще не закончила копать себе могилу.
- По твоей милости я не завожу себе привычку целовать кого бы то ни было! - Сообразив на ходу, что для Фрейда эта фраза была бы находкой, я понеслась дальше: - Это было спонтанное действие - то есть такое, которое тебе никогда не приходилось совершать, зуб даю, и хотя ты - как мой начальник - сердишься, что я дала ему понять, зачем мы здесь, ты мог бы - тоже как мой начальник - похвалить меня за устранение ситуации, потенциально угрожающей нашему плану.