И на самом деле я не слишком сожалела о сделанном. Спасти Коула - это было правильно. Для него - и для нас тоже, хотя я не совсем могла объяснить почему. А поцелуй - так я не просто ему не воспротивилась. Я в нем участвовала, и очень энергично. А потому что… а в самом деле почему? И тут же в моей голове возник ответ, похожий на тихий вой старой вдовы: Потому что на какую-то секунду Коул напомнил тебе, какова была Жас до этой трагедии. И помнишь, как тебе нравилось быть такой?
- Как ты думаешь, эти двое мужчин, с которыми ты говорила, тебя узнают? - спросил Вайль.
- Искренне надеюсь!
- Так что когда полиция будет расследовать исчезновение Ассана и последовавшую за ним смерть и станет допрашивать всех, чьи приглашения лежат в этой корзиночке, а Люсиль Робинсон при этом найти не сможет - эти двое смогут дать твой словесный портрет?
У меня желудок свело судорогой, и еда, которую я только что жадно заглотала, попробовала рвануться наружу.
- Слушай, когда кончишь читать мне нотацию, сможешь сделать выговор моей язве? Она тоже неправильно себя ведет.
Вайль взял мою тарелку в одну руку, другой взял меня за локоть, отвел к мусорной корзине, куда и бросил тарелку (хотя не сомневаюсь, что он рассматривал вариант сунуть туда меня). Потом он вывел меня из салона в столовую, а оттуда к бассейну через обрамленную узорной рамой сетчатую дверь.
- Послушай, Вайль, я знаю, что ты живешь в Америке по твоему счету совсем недавно, и потому позволю себе напомнить, что здесь не принято топить оплошавших помощников.
Он сунул руки в карманы, и у него опустились углы губ - у любого другого это можно было бы назвать гримасой.
- Ты поставила под вопрос успех нашего задания и мое высокое мнение о тебе. - Он нахмурился сильнее. - Это совсем не в твоем характере. Скажи, что тебя заставило.
- Понимаешь, в тот момент мне это казалось совершенно правильным поступком.
- Целовать совершенно постороннего мужчину? Показалось тебе правильным поступком? Ты сама слышишь, как это смехотворно звучит?
Его глаза приковали к себе мой взгляд, и мне хотелось сказать: "Вайль, я знаю: ты ожидаешь от меня абсолютного профессионализма. И до сих пор ты его и получал. Но я человек, Вайль, и не могла в какой-то момент не оступиться". Однако я этого не сказала. Начнешь с попыток объясниться - и сама не заметишь, как скатишься до нытья.
- Ошиблась, Вайль. Виновата.
И вот теперь должен был обрушиться молот. Я была очень осторожна, но не выдержала, и Вайль увидел облажавшуюся Жас во всей ее красе. Надо было раньше понять, что в Управлении мне уже не работать. Но надежда склеить разбитую на куски карьеру была единственным якорем, который не давал мне броситься под поезд после того… инцидента, скажем. Наверное, надо было брать клей получше.
Вайль отвел меня в тень между домом и кованой решеткой столовой. На секунду я подумала, что сейчас он меня тяпнет, и я из первых рук узнаю, насколько это больно, когда кусает вампир.
- Я чую в тебе безысходное отчаяние, - прошептал он. - Ощущается, как горелый металл на языке. Но его перекрывает запах решительности. Целеустремленности. Мужества. Инстинкты хищника, искусство мастера. Противоречивая комбинация. Могу ли я довериться ей, Жасмин?
Что такое?
Переход от сильной эмоции к вспышке злости у меня много времени не занимает. Мама говаривала, что это из-за рыжих волос. Думаю, у фрейдистов были бы другие теории, только вдруг мне захотелось смять последние полгода в один ватный ком и запихнуть ему в глотку. Я кровавым потом обливалась, чтобы добиться того, чего добилась. Отбивалась от кошмаров, выкладывалась до конца, не пропускала ни одной лунки. Я похоронила свое прошлое и добрую часть себя самой и попыталась отвечать неимоверным требованиям живой легенды, черт бы ее побрал. И была безупречна - до вот этого задания.
Я вызверилась на Вайля - главным образом, чтобы сдержать слезы, которые грозили хлынуть ручьем. Он ответил самой непроницаемой своей миной. Я вспомнила о сверкающих глазах Коула, о неотразимой улыбке, и подумала, сколько же раз надо было душить свои чувства, чтобы уметь сделать такое лицо, как у Вайля.
- Моя жизнь за твою, - сказала я резко. - Если до этого дойдет, то так оно и будет. И вопросов задавать не стану.
И ты это знаешь, поэтому свое "Могу ли довериться?" засунь себе в…
- Я не об этом спрашивал, - ответил он.
Так, теперь у меня мозги поплыли. А о чем же тогда?
Тут зазвенел звонок, и гости двинулись в столовую. Хотя чувствовала я себя так, будто меня высадили с поезда в Сибири посреди метели, короткий кивок Вайля дал мне понять, что он уже принял решение.
- Ты со мной? - спросил он, и я поняла, что он не про ужин.
Я хотела сказать: "Нет, давай сделаем это в другой раз, когда я не буду трястись, как торчок во время ломки". Но я кивнула, взяла его под руку и позволила ему препроводить меня к столу. Радостной улыбкой встречала Люсиль взгляды собиравшихся в столовую гостей, и ни один из них не догадывался, что за этим фасадом скрывается наемный убийца.
Глава третья
Я про себя вот что знаю: даже когда у меня кишки сворачиваются в петли, как человек-змея под куполом цирка, умения собраться у меня не отнять. Когда мы дошли до своих мест, Люсиль Робинсон взяла управление на себя. Она искренне восхищалась окружающей роскошью, ей нравился и стол с гранитной столешницей, и тарелки с золотой каймой, и огромные вазоны (произносится "вазоннуы", милочка, слово французское), расцветающие розовыми и белыми тюльпанами. Соседка по столу рассказала мне, что владелец питомника "обманул" тюльпаны: заставил их думать, что они провели под землей всю зиму, продержав шесть недель в холодильнике, потому они и распустились так рано. Процесс, сообщила мне она, называется "форсирование". Глядя во время обеда на Аманду Ассан, я не могла избавиться от мысли, что она похожа на эти форсированные цветы.
Аманда ела пятитысячедолларовый французский луковый суп, салат "Цезарь", куриное филе с пармезаном и кокосовый пирог, и все это время вела светскую беседу с гостями (которые после пары слов с Вайлем ни за что не вспомнят меня наутро). Часа не прошло, как она рыдала на плече старого друга - а теперь улыбается, словно модель с обложки.
Когда служанки в белых передниках унесли последнюю тарелку из-под десерта, Ассан предложил перейти в бальный зал. Вайль наклонился ко мне и сказал вполголоса:
- Я его видел, когда осматривался. Здесь как раз придется гадать, что там за Дверью Номер Четыре.
- Новый "Корвет"?
- Нет. Но по цене, возможно, не меньше.
Мы вышли из столовой, прошли по холлу к паре дверей, украшенных изощренной резьбой и щедрой порцией золотых листьев. Двое мускулистых швейцаров впустили нас в зал, от вида которого гости заахали. Потолок задавал тон всему помещению. На цветущих лугах танцевали полуодетые нимфы, а мужественные юные принцы глядели на них с кроватей, сотворенных из серебристо-белых облаков. Похоже, художник был прямым потомком Микеланджело.
Полированное золото стен блистало такой массой деталей, что хватило бы на полгода занять целую армию лепщиков. Темное дерево пола казалось почти черным. Под огромными окнами, декорированными черным бархатом, стояли у стены на длинном столе пуншевые чаши и хрустальные бокалы. У другой стены сидел миниатюрный оркестр, и музыканты были одеты в черное, под цвет шторам. Как только открылась дверь, они заиграли, пьеса звучала все время, пока входили гости. Под адресованные музыкантам аплодисменты Ассан шагнул к микрофону.
- Обрати внимание на того брюнета в тени, слева от Ассана, - шепнул мне Вайль.
Я кивнула - это был наш момент общения без слов. Когда наступит время, убрать личного телохранителя Ассана должна буду я.
- Спасибо вам всем, что пришли! - заговорил Ассан, и голос его наполнил весь огромный зал. - Много и много раз нам удавалось дать детям, несправедливо обиженным судьбой, второй шанс в жизни, и это всецело заслуга вашей щедрости!
Он еще что-то говорил, но я так вскипела от его цинизма, что уже не слышала, а только думала, каким способом я его убивала бы, предоставь мне Вайль такую возможность. Однако эти мечты резко прервались, потому что у меня в носу защипало, а кожу головы закололо.
- Джереми?
- Да?
Я дернула его за рукав, чтобы он нагнулся, и его ухо оказалось в дюйме от моих губ.
- Здесь еще один вампир.
Странно, что из нас двоих это чуяла именно я. Но вампиры друг к другу совершенно глухи. Я бы предположила, что это сильно портит между ними отношения.
- Найди его.
Я сосредоточилась на запахе - чем-то он напоминает вонь гнилой картошки, у меня от него голова болит. Большинство вампиров, которые не пытаются встроиться в общество, пахнут примерно как могила. Те, кто старается жить по нашим правилам, приобретают нечто дополнительное. Некоторые это приобретение называют душой, хотя я не знаю, как это можно было бы доказать. Я только знаю, что запах Вайля напоминает мне горнолыжный склон в Аспене. Запах этого другого напоминал гниение.
Когда вампир выбрался из толпы, я определила, что это он. Длинные волосы цвета мускатного ореха свисали ниже плеч, но глаза - пронзительно-сапфировые, холодные, как Берингово море, мешали ему выглядеть слишком женственным. Синий в полоску костюм сидел так отлично, что до конца вечера половина гостей еще спросят его, у кого он одевается. Но он вроде бы не собирался оставаться. Встретившись взглядом с Ассаном, он едва заметно кивнул - и вдруг наш хозяин рванул прочь от микрофона, как ошпаренный.
- Прощу прощения, - сказал он. - Боюсь, что меня призывает долг. Радуйтесь и веселитесь, и знайте, что как раз сейчас ваши щедрые пожертвования помогли переменить жизнь больному ребенку.
Я едва удержалась от того, чтобы прыснуть в голос.
- Если он сегодня собирается восстанавливать лицо ребенку, я готова станцевать хулу.
- Хула - прекрасный танец. Главная его красота - в движениях рук. Я не знал, что ты умеешь…
- Вайль, я пошутила.
- А!
Сжатые губы. Это означало: "Когда наконец я пойму этот чертов двадцать первый век и его дурацкий юмор?" Потом он резко дернул головой, отвечая сам себе: "Очевидно, не сегодня. Так что давай лучше будем работать".
Мощь Вайля обычно ощущается мною каким-то краешком, как туман над дальним горным пиком. Когда он включает ее сильнее, воспринимается это по-разному - в зависимости от его намерений. Сейчас она окутала меня как шелковой пижамой. Ура, мы уходим по-английски.
Вайль двинулся за нашим хозяином и его гостем, я следом, держась к нему вплотную, чтобы на полную использовать его магический камуфляж. В нашу сторону никто не посмотрел, а если б даже и посмотрел, все равно не увидел бы.
Вслед за Ассаном и его приятелем-вампиром мы вышли по лестнице в фойе. Вампир Ассана тоже меня не учует, пока я в тени Вайля.
Притаившись за какой-то статуей голого мужика, мы стали слушать. Ну, конечно, блестящий черный мрамор зада меня слегка отвлекал, но все же я профессионал, так что главное я услышала.
- Итак? - спросил Ассан.
- Да, - ответил вампир. - Вирус уже почти на третьей стадии.
При слове "вирус" у меня свело желудок. Ассан довольно закивал.
- Значит, мы готовы к финальным испытаниям?
Вампир кивнул, отбросив волосы с лица таким грациозным жестом, что у меня сердце екнуло. Самые злые монстры обычно и самые красивые.
- Хотелось бы сделать это сегодня, - тоном предложения заговорил Ассан, но вампир покачал головой.
- Нет. Мы должны действовать по плану. Перед окончательным переносом мы должны удостовериться в летальности вируса.
- А потом?
- Сам знаешь, - добродушно ответил вампир.
Улыбка Ассана больше подошла бы акуле, чем человеку.
- А потом начнется очищение.
Вампир восторженно осклабился, показав клыки, и посмотрел на часы.
- Светлана и Борис будут через тридцать минут. Нам пора.
Мы с Вайлем обменялись взглядами, полными ужаса. Я кивком показала на хирурга и его неживого приятеля, приподняла брови. Возьмем их сейчас! И заставим говорить, пока они не выпустили этот вирус на волю!
Мне очень хотелось схватить этих мерзавцев и стукнуть лбами.
Вайль покачал головой. И я знала, что он думает: "А что, если эти не заговорят сразу, а тем временем вирус выйдет на свободу?" И как ни обидно мне было это признать, он был прав. Одному Богу ведомо, сколько и каких жизненно важных сведений мы не добудем, если нападем сейчас.
Поэтому мы последовали за ними вокруг дома. Когда стало ясно, что они идут в гараж, мы рванули на высшей передаче.
Вайль взял меня за руку, и его сила хлынула в меня, будто я только что хлопнула залпом шесть банок "фрапуччино". Мы нырнули в столовую, выскочили через двери к бассейну и помчались к своей машине, летя через ночь парой призраков, и сила Вайля несла нас так, что мы едва ногами касались земли. Никогда не ощущала я себя такой могучей - как будто все те сложные системы, что позволяют мне существовать, работают с такой точностью, что я могла бы чудеса творить, если бы захотела. Отличный дар, подумала я, и если свирепая улыбка Вайля что-то означала, то это было согласие.
Машину я оставила незапертой - на всякий случай. Ключи оказались в руке чуть ли не раньше, чем я успела о них подумать, и через секунду мы ехали по подъездной дорожке.
- Сзади ничьих фар нет, - доложила я.
- Отлично. Ты знаешь, куда едешь?
- Ага. Из соседних домов один пустой. Подъездная дорожка видна, но весь двор и сам дом скрыты сосновой аллеей. Там подождем.
Вайль кивнул, утверждая план.
Охрана на воротах выпустила нас, не обратив особого внимания. Я свернула налево, будто направляясь к федеральной дороге, но когда ворота скрылись из виду, ушла на ближайший правый поворот и погасила фары. На бешеной скорости, нарушив все, что только можно, я влетела на подъездную дорогу к пустому дому и заехала на траву позади деревьев. При включенном ночном зрении мне был отлично виден особняк Ассана, а через несколько секунд показались фары машины, следующей от дома к воротам. Вайль сейчас не стал мне говорить, что все в моих руках. Хотя еще и часу не прошло после моего ляпа, он доверял мне, потому что свою работу я знаю.
Так было не с самого начала.
Обычно задания у нас идут так плотно, что если одно кончается к завтраку, другое начнется еще до обеда. Но между первым и вторым заданием у нас оказался двухнедельный перерыв. Вот тогда я и узнала, что Вайля не устраивает мой стиль вождения.
- Потренируемся, - объявил он, когда узнал, что у нас вынужденный простой. Блин. Вот тебе и съездила к Эви. - Каждый вечер будем встречаться на парковке возле офиса и ездить.
- Я отличный водитель, - сообщила я, изо всех сил стараясь не говорить, как Дастин Хоффман в "Человеке дождя". - Я курсы окончила лучшей из…
- Курсы - совсем не то, что жизнь, - ответил Вайль, не повышая голоса, но глаза у него стали ледяными. И мы начали ездить. Каждую ночь. Повсюду. Мы не преследовали других агентов, как бывало на курсах. Мы преследовали машину мэра. Мы намеренно проезжали на красный свет и под запрещающие знаки, а потом стряхивали с хвоста гонявшихся за нами копов. Вайль нашел пару местных вампиров, с которых надо было сбить спесь, и мы отрабатывали на них (и на их водителях) технику сбрасывания с дороги чужой машины. Я неплохо водила машину до того - теперь стала намного лучше. А тщательность, с которой Вайль относится ко всем аспектам своей работы, мне тоже передалась.
Я выехала обратно на улицу. Все чувства обострились от напряжения. Следовать за хвостовыми огнями в таком районе, как у Ассана, где мало машин - задача простая.
Сложнее она стала на федеральной дороге, но ассановский пикап "додж-рэм" с полуторной кабиной, да еще ярко-клубничного цвета, упустить трудно. Плохо только, что эта ерунда с вирусом отменила наше исходное задание к чертовой матери. Я бы сейчас могла его сбросить с дороги, и ни одна собака не догадалась бы, что это не был несчастный случай.
Через двадцать пять минут мы следом за клубничным пикапом подъехали к бывшей базе ВВС, быстро свели машину в кювет и помчались к скоплению заброшенных зданий в пустом поселке. Не доехав ста ярдов до машины Ассана, мы скрылись в зарослях кустов и густой травы возле вертолетной площадки и стали смотреть, что будут делать наши подопечные.
Они вышли из машины, вампир облокотился о капот, а Ассан направился к столбу электропередачи и стал ковыряться в большом сером ящике. На земле зажегся круг красных огней, и через пять минут сверху послышался ритмичный шум лопастей вертолета.
Я напряглась в ожидании. Вертолет коснулся земли, и оттуда выпрыгнули двое в комбинезонах парашютистов - большой и маленький. Пригнувшись, они побежали к машине Ассана. Вертолет тут же поднялся и полетел прочь, а четверо наших клиентов сели в машину и поехали. Я смотрела им вслед из зарослей травы и пыталась прийти к какому-нибудь практическому выводу.
О'кей, значит, у нас два новых вампира - Светлана и Борис. Прибыли в ночь последнего испытания вируса, который мутирует и способен вызывать повальные смертельные эпидемии. Ладно, может, не все так плохо. Может, эта пара русских - компьютерные шизики, а вирус - обыкновенный компьютерный вирус, червь. Хочется так думать. Вот очень хочется.
Мы дали Ассану с его приятелем и паре русских достаточно форы, чтобы они не обнаружили нас у себя на хвосте. И я надеялась, что следующая их остановка приведет нас к каким-нибудь ответам, не содержащим фразы: "Конец мира, каким мы его знали".
Глава четвертая
Одно из самых жутких воспоминаний детства - как я сижу за кухонным столом в нашем домишке в Квантико и реву так, что любимая футболка с Мерайей Кери вся в мокрых пятнах, и пузыри лезут из носа (который мой брат Дэйв называет "выдающимся"). А еще больше меня расстраивала мысль, что он сейчас тоже плачет. Мама сидит за столом напротив, курит сигарету и похлопывает по спине ревущую Эви - она всегда плакала, когда начинала плакать я. Одна из причин, почему я все-таки переставала.
Мама посмотрела на меня взглядом, выражающим полное отсутствие всякого сочувствия. И сказала:
- Я знаю, ты ждала, что папа сегодня приедет домой, и хотела угостить его деньрожденным пирогом. Но ты помни, Жас, что ничего не бывает в жизни по плану. Ничего и никогда.
Я ей поверила. Чего я ей не сказала и во что тоже верила - папа не приехал, потому что его убили в Ираке, где "Буря в пустыне". Так мне сказала моя соседка - двенадцатилетняя дочка штаб-сержанта, которая верховодила нами за счет непревзойденного умения ругаться и драться без правил. Тамми Шобсон ловила кайф, мучая меня, если Дэйва рядом не было. Узнав, что у меня день рождения (мне исполнялось десять лет), она воспользовалась случаем и глубоко запустила когти. Потом я все детство страшилась услышать о смерти Альберта. Вопреки его долгим отлучкам. Вопреки нашим прохладным отношениям. А потом - бабах! - мама свалилась в обувном отделе "Уол-марта". Обширный инфаркт доказал раз и навсегда, что ничего не бывает в жизни по плану. Ничего и никогда.