- Михалыч, я уже понял, что здесь творится какая-то чертовщина. А ведь я был уверен, что россказни о полтергейсте - измышления разных шизиков. Ты, видно, специалист по всяким таким штукам. Кстати, откуда ты узнал про Венеру? Девчонка драпанула без оглядки; ясно, что ты попал в точку.
- Узнал случайно, теперь пригодилось. Так не подведи, будь начеку. Звони Василию, пусть приезжает.
Глава 7
Следующий день прошел спокойно, Максим с утра работал, Михалыч сидел на стуле под дверью. Дурная комната вела себя как обычно, шипела холодным паром, нагоняла промозглый воздух, иногда Максиму чудились какие-то тени, запахи, те самые - гнилостные, которые описывал хозяин дома, но ничего экстраординарного на сей раз не произошло. Максим, конечно, как и в предыдущие дни вымотался чуть не до потери сознания, но результатом был доволен: композиция ширилась и обретала мистическое, но прекрасное звучание.
Среди ночи, как и опасался Михалыч, в усадьбе началось невообразимое. Какие-то невидимые силы вырвались на свободу, но активнее бесчинствовали в саду, чем в особняке. Сила Михалыч объяснил это тем, что его присутствие в доме является сдерживающим фактором.
Все жильцы собрались в одной большой комнате. Михалыч посоветовал перетащить сюда кровати и довольствоваться казарменным положением, так как безопасность каждого в отдельности он обеспечить не мог.
Веренский приплелся на ночлег избитый: его успела навестить дочь. Сегодня ему досталось меньше, чем обычно - у Лизы плохо действовала правая рука.
За окнами волновался старый сад, и царила непроглядная тьма. Все наружные фонари и лампочки были разбиты еще раньше; Леонид Ефимыч жаловался, что прекратил тщетные попытки каждый раз обновлять фонари. Луна не светила: небо обложили плотные тучи. Снаружи бушевал ураган, ветви деревьев хлестали в стекла. По словам Веренского, в такие же безлунные ветреные ночи несколько раз случался разгул неведомых вандалов, именно они сорвали створки ворот с петель, били беседки, фонтаны, ломали деревья, парковые постройки. Лишь часовня и источник не подверглись разбойному нападению.
За окнами помимо завывания ветра слышался хруст ломаемых ветвей, какие-то хриплые вопли, кличи, злорадный хохот, удары, будто кто-то колотил кувалдой по камню.
- Они не побьют нам стекла? - забеспокоился Ярик, отодвинул штору и попытался разглядеть что-нибудь в кромешной тьме за окном.
- Не посмеют, - спокойно отозвался Михалыч.
Ярик в этот момент резко отпрянул от окна: с другой стороны к стеклу на миг прильнула ухмыляющаяся жуткая рожа с раззявленным щербатым ртом, с черными обводами вокруг выпученных глаз, обрамленная торчащими пучками волос.
Ярослав поспешно задернул шторы:
- Зараза! Они что, по стенам лазают? Здесь же второй этаж. Мне бы твои нервы, Михалыч. Не пойму, с какой стати они должны тебя бояться. Кое-что ты, конечно, умеешь, но неизвестно, сколько их. Судя по звукам, орудует целая шайка хулиганской нечисти. Хорошо, что у Васи есть ружье. В доме я тоже слышу какой-то шум.
Словно в подтверждение его слов в зале задребезжал рояль - так, будто кто-то прыгал на клавиатуре.
Максим рванулся с места: это было выше его сил.
- Они испортят Стейнвей, гады! - Он подбежал к двери.
- Стой! - Михалыч схватил его за руку. - Подожди, я сам схожу. Сейчас прогоню их, а завтра рояль передвинем сюда. Не переживай.
Он вышел, захлопнув за собой дверь. Через секунду из залы донесся визг, запахло чем-то паленым; топот, вой, скрежет - и все стихло.
Михалыч вернулся, оглядел себя, стряхнул со штанов какие-то пылинки.
- Погань мелкая, - проворчал он. - До утра к роялю не сунутся. Это он специально всякий сброд подсылает, прощупывает, не знает пока, с кем имеет дело.
- Ты о ком, Михалыч? - спросил Максим.
- Да так, мысли вслух, не обращай внимания. Лучше пусть Леонид Ефимыч продолжит прерванный рассказ, это поможет нам скоротать время, пока шушера не расползется по своим норам, а то развели бедлам - не заснуть.
В комнате имелся большой камин с решеткой. В нем были сложены горкой березовые поленья, как видно, впрок: летом камин не разжигали. Но теперь всем неудержимо захотелось, чтобы в комнате играли отблески веселого пламени; ненастье и враждебное окружение к тому располагали. Василий взялся разжечь камин, остальные подсели поближе к огню и приготовились слушать следующую часть повествования Веренского.
* * *
- Итак, после встречи с таинственным Себом я отправился домой, и по дороге все люди, которые попадались навстречу, казались мне смешными и ничтожными. Многих я знал, за исключением туристов, но среди местных почти все были знакомыми, приятелями, нередко собутыльниками; так обычно и бывает в маленьком городишке. В тот день я проходил мимо, не здороваясь, презрение и заносчивость переполняли меня, я был велик, а они мелки; я вознесся неизмеримо высоко, а они были копошащимися насекомыми, занятыми проблемами своего никчемного существования.
Как раз было время идти в ресторан на работу. Я вошел в зал и обвел взглядом жующих, пьющих, гогочущих толстосумов с их тупыми размалеванными телками, всю эту похотливую свору, которую необходимо развлекать пианисту, прежде чем они набьют себе брюхо и улягутся в постель. Раньше я их всех ненавидел, теперь же они вызывали во мне неудержимую брезгливость, как жирные черные тараканы.
Играть для них я больше не собирался, но меня тянуло к роялю, не терпелось испытать новые возможности, которые я в себе ощущал, ведь дома у меня не было инструмента, я давно перестал заниматься или просто играть для себя.
Я пришел раньше времени, мои подельники еще не явились - скрипач и виолончелист, такие же несчастные лабухи, как и я, но мне ни к чему было их дожидаться. Я направился прямиком к эстраде, сел за рояль и ни секунды не раздумывая, не выбирая из прошлого репертуара, а чисто по наитию начал играть Грига "В пещере горного короля".
С первых таинственных басовых звуков клиенты перестали жевать и умолкли все как по команде. Я видел, что со всех сторон в зал крадутся тролли, озираясь, вертя по сторонам уродливой башкой. Скоро на мордах сатиров появилось любопытство, они заметили людей, и оскалились - издевательские улыбки растянули их хищные пасти. Движения их стали более уверенными и дерзкими. Они почуяли добычу и оживились. Я видел отчетливо все, что происходило в зале, но мои застывшие слушатели не видели страшилищ, да им и ни к чему было, я знал, что монстры сожрут их незаметно. Свирепая радость наполнила мое сердце, рояль уже звучал под моими летающими пальцами как целый оркестр, тролли исполняли дикую, разнузданную пляску на столах в безудержном ликовании от предстоящего пиршества. Рояль гремел в бурном престиссимо, я слышал, что играю на уровне музыкантов с мировым именем, нет - в тысячу раз лучше! Я был в тот момент всесильным горным королем, да что там - самим дьяволом, и, когда отзвучал последний аккорд, обреченные глупцы встали и начали аплодировать. Я поднялся, оскалился как тролли и захохотал этим жирным ублюдкам в лицо!..
Веренский замолчал, он часто дышал, заметно было, что воспоминания захватили его полностью.
- Ну ты даешь, Веренский! - не выдержал Ярик.
Леонид Ефимыч вздрогнул, словно пришел в себя.
- Простите, - съежился рассказчик. - Я лишь теперь осознаю свою низость, но честно пытаюсь передать вам чувства, которые мной владели.
- Хм, что-то ты не в меру вдохновился, папаша, - скептически высказался прямолинейный Ярик. - Не знаю как другие, но у меня создалось впечатление, что чердак у тебя по-прежнему забит хламом.
- Какой чердак? - не понял Сила Михалыч.
- Башка то бишь. Всему тебя надо учить, Михалыч.
- Благодарю за ликбез, Ярослав, но все же попрошу тебя воздержаться от дальнейших замечаний. По твоей вине Леонид Ефимыч потерял нить повествования.
- Нет-нет, я помню все, до последней мелочи, - воспрянул Веренский, - тем не менее, годы своего триумфа описывать не буду. Я стал лауреатом международных конкурсов, начал концертную деятельность, ездил с гастролями по миру, всюду мне сопутствовал успех, поклонение публики, я зарабатывал большие деньги и вскоре выкупил родовое имение у государства.
- Постойте, - перебил на этот раз Максим. - Насколько я понял, книга все же осталась у вас. А как же плата, которую потребовал мифический Себ?
- Не говорите так, - испуганно зашипел старик. - Себ - далеко не миф, он так же реален, как мы с вами. Мне пришлось встретиться с ним еще раз, и этой встречи я не забуду никогда. После нее моя жизнь стала невыносимой. Если бы не слабая надежда вернуть Лизу, я бы давно повесил себе камень на шею и последовал за бедняжкой Дарьей в пруд. Клянусь, меня не раз посещала такая мысль.
Я вижу, дорогой Максим, что вы, несмотря на противоестественные явления, происходящие в этом доме, все же сомневаетесь в потустороннем характере моего мнимого благодетеля. Я испытывал столь же противоречивые чувства, покинув усадьбу в день роковой встречи с загадочным Себом. С одной стороны, мой исполнительский профессионализм вознесся на небывалую высоту, я смог убедиться в этом тотчас же в ресторане, как вам известно. С другой стороны, я до конца не верил в какое-либо чудо. Обретенное мастерство я скорее склонен был считать дремавшими и вдруг пробудившимися свойствами своей натуры. Не отрицая определенного воздействия Себа, я больше приписывал всплеск музыкальных способностей самовнушению. Здесь могло слиться воедино все: история с книгой, пианино, завещание прапрадеда, мистический вид неизвестного гостя и сила собственного воображения: стоило мне на миг глубоко поверить в чудо - и оно произошло. Только при чем здесь какой-то Себ, пожимал я плечами, рассуждая сам с собой. В человеке заложены огромные возможности, которых он в себе не подозревает, иногда достаточно случайного толчка. Короче, я начал ловчить, убеждать самого себя, приводить оправдательные доводы, лишь бы книгу не отдавать, так как продолжал подозревать подвох.
Но самое поразительное: мне хотелось сознательно обвести грозного пришельца вокруг пальца. Я шел на обман со жгучим пылом, с азартом, с наслаждением. А все дело в том, что меня, неудачника и начинающего алкоголика, Себ сделал сильным, волевым негодяем, и его подарочек обернулся против него самого…
Веренский по-стариковски захихикал, видимо, он действительно вошел в роль и до сих пор испытывал удовольствие от своей бесчестной выходки:
- Задним числом я понимаю, что Галя, моя жена, оказала мне неоценимую услугу. Не найдя в нашем деревенском домишке подходящего места для объемистого фолианта, она приспособила книгу как подставку под образа, доставшиеся ей от родителей. Накрыла книгу кружевной скатеркой, сверху поставила иконы, лампаду и осталась весьма довольна своей сообразительностью. В сущности, что стоило Себу самому добраться до книги, но он этого не сделал. Теперь я знаю - почему. Это открытие помогло мне в дальнейшем спрятать книгу в еще более надежном убежище.
- Так вы закрыли врата в первый раз? - спросил Максим.
- Как я понял, врата уже однажды открывались, затем графу удалось их закрыть, при этом он лишился дочери и позже покончил с собой, но все это лишь догадки. Правды мы уже никогда не узнаем.
- Граф спрятал книгу в часовне, не потому ли, что тоже искал для нее безопасное место?
- Совершенно верно, я думал об этом. Все страшно запутано. Я не могу проследить мотивов его поступков. Он поплатился дочерью, но книгу не отдал, можно предположить, что в нем пробудилась совесть, и он испугался последствий своего ужасного открытия.
- Тогда почему граф не уничтожил книгу и завещал ее потомкам?
- Не знаю, - покачал головой Веренский. - В этом кроется еще одна тайна.
- А Лиза, что случилось с Лизой? - допытывался Максим.
- Она ушла за Себом. Она и теперь каждый раз уходит к нему, я не могу ее удержать. Он свел с ума мою девочку, отомстил мне за обман. Лиза предана ему, как собачонка, и готова целовать следы его ног.
- Жесть! - выразился Ярик. - Все равно не верю в окультную бредятину. Сейчас аферисты до того обнаглели, что объявляют себя знахарями, ведьмами, магами. Достаточно почитать объявления в газетах и журналах. А что, дураков полно. Платят шарлатанам деньги, смотрят им в рот. Полный отстой!
Короче, надо действовать и вырвать Лизу из лап проходимца. Нынче всяких гуру развелось, что крыс в канализации, компостируют девушкам мозги и заставляют заниматься с собой сексом для пущего просветления. Зря мы отослали Пашу с ребятами, надо изловить мерзавца и проучить, чтобы впредь неповадно было.
Снизу под окном раздался душераздирающий вой - звериный или человечий трудно было определить. Сразу вслед хором закаркали вороны, заухал филин; снова хохот, определенно женский, радостные крики, беготня, возня. Ветер стих и шум из сада стал слышнее, хотя по всем признакам бесчинствующие элементы удалялись куда-то вглубь.
- Ведьмочки развлекаются, - пояснил Михалыч. - А дочь ваша верховодит, Леонид Ефимыч.
Ярослав, Максим и Василий одновременно метнулись к окну. Облака рассеялись, взошла луна и осветила бледным светом открытую площадку перед входом и ближние аллеи. Максим бесстрашно распахнул обе створки оконной рамы, повеяло ночной прохладой.
В темной глубине сада блуждали огоньки, оттуда слышался смех, приглушенный гомон и даже чудилось нестройное пение.
- Айда, посмотрим, - загорелся Ярик. - Нет такой бабы, которая могла бы меня напугать. Будь она хоть трижды ведьма. Можно подумать, я ведьмы не видал.
- Я за! - поддержал Василий. - В крайнем случае, пальну из ружья пару раз для острастки.
- Эй, парни, а ну назад! - прикрикнул Михалыч. - Одних я вас не пущу, и Леонида Ефимыча оставить нельзя. Прикажете мне разорваться?
Молодые люди остались глухи к доводам Силы Михалыча. Их неудержимо влекло в сад, образ Лизы мерещился вдалеке призрачной порхающей тенью.
- Да что уж там, я с вами пойду, - с кряхтением поднялся Веренский. - Правда, с Лизонькой я уже сегодня встречался… - он морщась потер бок, - … но лишний раз увидеть ее не откажусь. Бедное дитя - она не ведает, что творит.
- Ох, не советовал бы я вам, Леонид Ефимыч! - разворчался бдительный страж. - Что за оказия? Все словно с цепи сорвались. Ладно, пеняйте на себя, доставлю вам такое удовольствие. Идемте, только фонарики прихватите…
Мужчины прошли сквозь пустынные комнаты второго этажа, здесь было тихо, разгулявшиеся ночные гости переместились в парковую зону.
Однако в саду тоже никого не оказалось, огоньки впереди мелькали уже за пределами усадьбы. Разудалая компания, натешившись в парке, теперь углубилась в лес. Судя по скоплению скачущих среди деревьев огней, шествие двигалось к реке.
Михалыч призвал своих спутников вести себя как можно тише и держаться на приличном расстоянии от преследуемых.
- Все равно догоним, дальше реки они не пойдут, - пояснил он.
Василий уверенно шагал впереди по исхоженным тропинкам; в просветах между лиловыми стволами уже серебрилась лента реки. Луна стояла высоко, гляделась в реку ясным круглым лицом, поэтому фонарь не включали - так было безопаснее.
Путники приблизились к реке и затаились в зарослях у самого берега.
То, что они увидели, было похоже на постановку сказочного фильма. Прекрасные девушки танцевали или сидели на траве, другие плескались в реке. Все они были обнажены по пояс, лишь на бедрах непрочно держались прозрачные накидки; у каждой на голове красовался венок из крупных белых цветов, с шеи свисало такое же благоуханное ожерелье. Казалось, множество лесных нимф веселилось под светом луны. В них была бездна грации, утонченности, все были красавицами, как на подбор. В воде они чувствовали себя русалками, свободно резвились, брызгались, смеялись.
Те, что были на суше, держали в руках веточки, которые загадочным образом светились - фосфоресцировали бирюзовым светом. Девушки напевали хором и качали ветками из стороны в сторону в такт песне, обеспечивая аккомпанемент танцующим.
- Шутник ты, Михалыч, - просипел Ярик. - Если это ведьмы, то я согласен, чтобы они съели меня с потрохами.
- Не зарекайся, Ярослав, именно это с тобой и сделают милые пташки, стоит нам зазеваться.
- А где Лиза? Я не вижу ее, - беспокоился Василий.
Максима волновал тот же вопрос, но при Васе он воздерживался проявлять излишний интерес. Мало того, что обманул отца - еще и жениха!
Он незаметно отделился от товарищей, увлеченных созерцанием девичьих прелестей, и пробрался в сторону вдоль прибрежной поросли, чтобы поискать Лизу самостоятельно. Красавицы между тем стали водить хоровод - изящно, пристойно, как деревенские девушки в старину, только, в отличие от них были практически раздеты. Они пели о любви нежными голосами, мечтательно смотрели вдаль, словно призывая возлюбленных.
Максим был уверен, что Лиза плавает в реке, оттуда неслись всплески, звенел смех мелодичными бубенцами. Максим совершил рискованную перебежку к воде и спрятался за прибрежным кустом.
Он пытался высмотреть Лизу в темной воде, услышал шорох и обернулся. Она стояла перед ним, совершенно нагая, с развивающимися волосами, в них белели цветы, источающие сладкий дурманящий аромат, глаза ее сверкали в ночной мгле, в них горела неистовая страсть, обмануться было невозможно.
Максим воровато оглянулся, схватил ее за руку и потащил в чащу, подальше от отца, жениха и вездесущего Михалыча.
Друзья не сразу обнаружили отсутствие Максима. Сцена на берегу полностью захватила их внимание. Количество танцующих резко увеличилось. Из леса стали выбираться какие-то существа. Даже при скудном лунном освещении можно было разглядеть, насколько они безобразны. Они были серыми в ночи, лишь светились белки глаз. Одеждой им служило грязное рубище, волос у многих не наблюдалось вовсе, у остальных торчали клочьями. Фигуры у них были скрюченные, но в узловатых туловищах ощущалась звериная мощь. Ходили они, переваливаясь с ноги на ногу, тем не менее, приблизившись к девушкам, пустились в пляс. Новые танцоры принялись выделывать карикатурные, неуклюжие коленца, притоптывая кривыми лапами под аплодисменты танцовщиц.