- Но ведь мы все до сих пор - часть Большого взрыва, - продолжала настаивать Хизер. - Мы постоянно наблюдаем его последствия. Даже в эту самую минуту мы находимся "в нем". И к тому же научное знание совсем необязательно должно подтверждаться опытом. Ведь, например, динозавров тоже никто не видел. Кстати, подливайте себе вина и вообще - угощайтесь!
- Не хотелось бы устраивать спор, - улыбнулся Адам, - но я могу согласиться с теорией Большого взрыва не больше, чем с людьми, которые считают, что мир покоится на гигантских черепахах.
- Нельзя не соглашаться с теорией Большого взрыва! - воскликнула Хизер.
- Почему?
- Ну, потому что это не просто точка зрения, а общепринятая теория, подтвержденная множеством доказательств. Это не что-нибудь такое, с чем можно соглашаться или не соглашаться по собственной прихоти. Ты, конечно, можешь попытаться доказать ее ошибочность, но это будет уже совсем другое дело.
- Значит, можно сформировать собственное мнение о креационизме или, скажем, о том, есть ли Бог, но нельзя подвергать сомнению историю о том, что вселенная началась оттого, что одна малюсенькая крошка по никому не известной причине вдруг взяла да взорвалась?
- Ну хорошо, я согласна с тем, что начало притянуто за волосы, - сказала Хизер.
- А еще всегда остается вопрос о том, что же было до начала, - снова включилась я в разговор.
- Да-да, - сказала Хизер. - Но все это можно отложить в сторону и взглянуть на доказательства Большого взрыва. Как только вы поймете, что все во вселенной движется и что каждый осколок отдаляется от остальных, вы поймете и то, что, ну… что вчера все эти осколки были ближе друг к другу, а за день до того - еще ближе. Если перемотать пленку на самое начало, логически получится, что когда-то все эти осколки были слеплены вместе. И поэтому… Адам, с этим-то ты согласишься?
- А что, надо согласиться? Кстати, ты не положишь мне еще немного овощей?
- Только если ты со мной согласишься, - засмеялась Хизер.
- А, ну если дело обстоит так… - Адам поднял руки и изобразил, будто отбивается от какой-то здоровенной штуковины, которая вот-вот в него врежется.
- Да ладно, я шучу. Вот… - Хизер подвинула к Адаму блюдо с овощами. - Но я по-прежнему не могу понять, как можно не соглашаться с научным фактом.
- "Факт" - это всего лишь слово. Наука сама - не более чем коллекция слов. У меня есть подозрение, что истина находится за пределами языка и того, что мы называем "реальностью". Наверняка именно так оно и есть - если, конечно, истина вообще существует.
- Можно поподробнее? - Хизер нахмурилась.
- Ага. - Я кивнула и подняла одну бровь. - Сейчас он тебе объяснит!
- Все это лишь иллюзия, - сказал Адам. - Мифы о сотворении мира, религия, наука. Мы сами придумываем, как работает время, и поэтому можем, например, представить себе, как отматываем назад свою запись вселенной, и не сомневаться в том, что там, на этой пленке, запечатлено в отрезке времени, который мы называем "вчера". Но ведь и вчера тоже существует лишь потому, что мы его придумали: оно не реально. Невозможно доказать, что вчера вообще было. Все, в чем мы сами себя пытаемся убедить, не более чем вымысел, легенда.
- Ну конечно, - огорчилась Хизер. - Тут тебе не возразишь, но это-то как раз и подозрительно. И к тому же, если реальность - всего-навсего иллюзия, зачем мы тогда так суетимся?
- Это ты о чем?
- Ну, зачем пытаемся во всем разобраться. Пытаемся отыскать истину.
- Можно поискать истину и за пределами реальности, - сказал Адам.
- Интересно, каким образом?
Адам пожал плечами:
- Полагаю, что с помощью медитаций. Или сильно напившись.
Я хотела было ввернуть что-нибудь глубокомысленное из Деррида, но Хизер уже и без того выглядела огорченной, и я решила промолчать.
- Но ведь медитации - это не наука, - сказала она.
- О том и речь! - ответил Адам.
- Ой, только не начинай! - воскликнула Хизер взволнованно. - Терпеть не могу все эти ваши суеверия… Извини, но для того, чтобы заниматься наукой, достаточно слов и логики. У меня есть один вечерний курс для взрослых, и я всегда привожу им в пример паутину на стене за нашей аудиторией. Там у нас такой длинный коридор и вдоль стен висят оранжевые лампы. Лампы всегда горят. По вечерам видно, что куски паутины с запутавшимися в ней долгоножками и прочими ночными насекомыми натянуты прямо над лампами. Кто-то посмотрит и скажет: "Ну и умный же народ этим пауки! Знают, что надо плести паутины над лампами - чтобы насекомые слетались на свет и попадались в сети!" А другой сделает несколько шагов и поймет, что на самом-то деле паутина повсюду, просто видны только те ее части, которые освещены лампами. Поэт мог бы остановиться в этом коридоре и воспеть хитрый ум пауков. А ученый записал бы в блокнот точное число сплетенных сетей и пришел к выводу, что некоторые из них находятся над лампами всего лишь в результате случайного совпадения.
- Ну, так я ведь как раз об этом и говорю! - воскликнул Адам. - Я бы не стал утверждать, что пауки собирались использовать свет для заманивания насекомых. Я бы подумал, что никогда не смогу понять поведения пауков просто потому, что я не паук.
- Но ученые обязаны пытаться во всем разобраться. Должны все время задавать вопрос "почему?".
- Да, но толкового ответа на него они никогда не получат.
- Кстати, - сказала я как-то неожиданно громко. - Э-э… Кстати, к вопросу о науке и языке: я тут недавно прочитала одну вещь про Большой взрыв… Немного запутанную, но, в общем, речь о том, что если начать с некоторых базисных допущений о Большом взрыве, то путем логических рассуждений неизбежно приходишь к выводу, что мы живем либо в мультивселенной, либо во вселенной, сотворенной Богом. Третьего, получается, и не дано.
- Ох, у меня к концу ужина мозг лопнет! - застонала Хизер.
- А ты пей больше, - улыбнулся ей Адам.
Я наконец доела последний чесночный гренок, и Хизер с Адамом тоже положили на стол свои ножи и вилки. Потянувшись за сумкой, я достала из нее пачку сигарет.
- А разве, когда медитируешь и все такое, можно пить? - спросила Хизер.
- Ну, я это не так часто делаю.
Я не поняла, что он имел в виду - что не так часто медитирует или не так часто пьет, и подумала, что Хизер сейчас наверняка уточнит, но нет, не уточнила. Вместо этого она подняла со стола упавший листик салата и положила его обратно в миску.
- Ничего, если я закурю? - спросила я у нее.
- Кури, конечно. Я только открою заднюю дверь, если вы не против.
Она пошла открыть дверь, а мы с Адамом стали предпринимать вялые попытки убрать со стола, но тут Хизер вернулась и велела нам не суетиться и оставить все как есть.
- Ты мне лучше расскажи, что там за история с Богом и мультивселенной.
- Ну, - начала я, раскуривая сигарету. - Слушай, извини, у тебя нет чего-нибудь типа пепельницы? Я могу выйти покурить на улицу, если скажешь…
- Да брось, сейчас принесу блюдце!
- Бог или мультивселенная, - тихо повторил Адам, пока Хизер ходила за блюдцем. - Хм-м…
- Вы ведь знакомы с основами квантовой физики? - спросила я. - Я не про всякие там заморочки, а про самые простые вещи - те, о которых пишут в научно-популярных книжках. Ну, там, волновая функция, вероятность и все такое.
Адам помотал головой. Хизер склонила голову набок, как будто хотела, чтобы информация скатывалась по холмам ее разума и останавливалась в некой точке, откуда потом она сможет легко ее извлечь.
- Я должна это знать, - сказала она. - Кажется, когда-то знала. Но когда все время исследуешь только молекулярный уровень, простые вещи начинаешь забывать.
- Боюсь, я в этом вопросе - полная темнота, - сказал Адам.
- В общем, если коротко - только имейте в виду, я пишу диссертацию по филологии, так что вряд ли могу служить авторитетным источником, - квантовая физика имеет дело с элементарными частицами, то есть с частицами, которые меньше, чем атом.
Тут Адам нахмурил брови:
- Может, я чокнутый, но у меня такое странное чувство, будто однажды я видел одну такую частицу… Наверное, просто выпил лишнего. Думаю, когда-то я все это проходил, но потом забыл. И все-таки, несмотря ни на что, мой мозг умоляет, чтобы я спросил у тебя: что же, мать его, может быть меньше атома?
- Ой, ну как же, - откликнулась Хизер. - Все знают, что атом состоит из нейтронов, протонов и электронов.
- А они, в свою очередь, состоят из кварков, - подхватила я. - Только электрон ни из чего не состоит, он неделим - ну, по крайней мере, так принято считать. Сто лет назад и атом считали неделимым, а еще раньше и вовсе не знали о его существовании, так что неизвестно, сколько всего нам еще предстоит узнать.
Из открытой задней двери потянуло холодом, Хизер встала, взяла со спинки стула кофту и надела ее.
- Думаю, что насчет электрона не может быть никаких сомнений, - сказала она. - Бррр, холодно.
Мы с Адамом посмотрели друг на друга.
- Ну так вот, - продолжила я. - Квантовая физика занимается вот этими крошечными частицами вещества. Но когда физики впервые начали теоретизировать на тему этих частиц и наблюдать за ними с помощью ускорителя и прочей аппаратуры для экспериментов, они обнаружили, что элементарные частицы ведут себя совсем не так, как ожидалось.
- В смысле? - спросил Адам.
- Ну, оказалось, что все наши основополагающие принципы - прошлое, которое всегда предшествует будущему, причина и следствие, физика Ньютона и поэтика Аристотеля - ничто из этого не на уровне элементарных частиц не работает. В детерминированной вселенной, в которой, как полагал Ньютон, мы живем, всегда можно предсказать, что произойдет в следующий момент, если у тебя есть достаточное количество информации о том, что произошло раньше. И всегда во всем можно быть уверенным. На дворе либо день, либо ночь - и никогда то и другое одновременно. А вот на квантовом уровне все не так.
- Нет, у меня сейчас от этого всего просто голову снесет, - сказала Хизер.
- Ну да, все это, конечно, очень странно, - согласилась я. - Ведь бывают даже частицы, которые запросто проходят сквозь стены. А есть такие пары частиц, которые вроде как связаны друг с другом и остаются каким-то образом связанными, даже когда их разделяют миллионы миль. Эйнштейн называл это "призрачным действием на расстоянии" и полностью его отрицал - ведь получалось, что информация вроде как может перемещаться со скоростью большей, чем скорость света.
- А скорость света превысить нельзя, - сказала Хизер. - В этом я полностью поддерживаю Эйнштейна.
- Но, пожалуй, самое удивительное в мире элементарных частиц - это то, что всякие интересные вещи происходят с ними только тогда, когда ты за ними наблюдаешь. А пока на них никто не смотрит, они пребывают в подвешенном состоянии и могут занимать в атоме какое угодно положение - это называется суперпозиция или волновая функция.
Адам замотал головой:
- Боюсь, я перестал что-либо понимать.
- Ну смотри, - сказала я. - Представь себе, что ты вышел прогуляться, а я не знаю, где ты. Ты можешь быть в университете, или в парке, или в магазине, или в космическом корабле, или на Плутоне - да где угодно. Все это - допустимые возможности, хотя некоторые из них более вероятны, чем другие.
- Допустим, - сказал Адам.
- Так вот. Традиционная логика подсказывает нам, что ты определенно находишься в каком-то из мест - независимо от того, видела ли я тебя там или знаю наверняка, что ты там. Ты - где-то, я просто не знаю где.
Адам задумчиво кивал, а я на секунду представила себе жизнь настолько нормальную, что в ней я могла бы быть с кем-то вроде него и мы, возможно, жили бы в доме вроде этого, и, может быть, у меня бы возникла такая обыденная, но в то же время совершенно потрясающая мысль: где он сейчас - в магазине или на работе?
- Ну, - произнесла я вслух, - понятно, что ты в этом примере играешь роль частицы… Так вот. Квантовая физика утверждает, что, пока твое местоположение неизвестно (ведь ты можешь быть как в магазине, так и в парке), ты существуешь во всех местах одновременно - до тех пор, пока кто-нибудь не увидит тебя и не сможет сказать наверняка, где ты. На месте ясной "реальности" обнаруживается полный кавардак. Ты и магазине, и в парке, и в университете - и только когда я отправляюсь тебя искать и вижу, что ты в парке, все остальные возможности растворяются, и воцаряется реальность.
- Так получается, что наблюдением мы можем изменять реальность? - спросил Адам.
- Да… ну, в определенном смысле. Фишка в том, что до поры до времени все возможности существуют лишь в виде так называемой волновой функции, и эта волновая функция разрушается, как только на нее посмотрит сторонний наблюдатель. Это называется Копенгагенской интерпретацией.
- А что, есть и другие?
- Да. Есть многомировая интерпретация. Если в двух словах, то, в отличие от Копенгагенской, согласно которой появление наблюдателя уничтожает все возможности и оставляет лишь одну несомненную реальность, многомировая интерпретация предполагает существование одновременно всех возможностей, каждая из которых пребывает в своей собственной вселенной. То есть, согласно этой интерпретации, существует множество миров, и все они лишь совсем чуть-чуть отличаются друг от друга. И вот в одном таком мире ты в парке, в другом - на работе, а в третьем - на луне, в зоопарке или где угодно еще.
- И есть только два варианта, да? - спрашивает Хизер - В смысле, люди выбирают себе интерпретацию и придерживаются либо одной, либо другой?
- Ну, в общем, да. Правда, думаю, большинство все-таки отдает предпочтение Копенгагенской.
- И какое же отношение все это имеет к Большому взрыву?
- Ну… Если представить себе первичную частицу - ту, которая рванула четырнадцать миллиардов лет назад… Она ведь наверняка была точь-в-точь такая же, как все остальные частицы. У нее непременно была своя собственная волновая функция - набор возможностей относительно того, где находиться и что делать. И вот из того, что мы знаем о квантовой физике, получается, что, не будь внешнего наблюдателя, который появился бы и своими глазами убедился в точном местоположении и состоянии этой частицы, коллапса ее волновой функции не произошло бы. Ну, то есть она бы продолжала существовать в виде всех своих возможностей сразу. Она была бы одновременно и быстрой и медленной, двигалась бы в одно и то же время и вправо и влево, находилась бы сразу и здесь, и где-то там. А внешним наблюдателем в масштабе вселенной мог стать только Бог. Так что выходит, именно Бог и произвел коллапс волновой функции, который привел к образованию вселенной. То есть свел все возможности первичной частицы к одной - и результатом этого коллапса стала одна-единственная вселенная, в которой мы теперь живем. Вот что получается, если применить Копенгагенскую интерпретацию к первичной частице. Если же с этим не согласиться, то остается многомировая интерпретация, согласно которой нет никакого стороннего наблюдателя и никакого коллапса возможностей. Все возможности существуют "где-то там", и наряду с нашей существует бесконечное множество каких угодно вселенных: жаркие, холодные, с людьми, без людей, такие, которые порождают свои собственные "малые вселенные", и такие, которые этого не делают…
Хизер снова застонала:
- Теперь-то понятно, почему я все это забыла!
- Ну, а что, если совсем отказаться от квантовой физики? - предположил Адам.
- Тогда, полагаю, перестанут работать твои CD-плеер и кредитная карта.
- У меня их нет.
Я улыбнулась ему:
- Пускай, но ты ведь понимаешь, о чем я. Вся современная технология построена на принципах квантовой физики. Инженерам приходится ее изучать. Ну, то есть да, она звучит совершенно бредово, но ее принципы действуют в реальном мире.
- Бог или мультивселенная, - подытожила Хизер. - Даже не знаешь, что выбрать…
- Мне не нравится ни то ни другое, - ответила я. - Но, наверное, я все-таки за Бога, что бы это ни означало. Можно назвать это интерпретацией Томаса Гарди: уж лучше знать, что где-то там существует нечто, имеющее смысл, чем чувствовать себя барахтающимся в бескрайнем океане полнейшей бессмыслицы.
- А ты, Адам, что выбираешь?
- Бога, - ответил он. - Хотя я и считал, что больше не буду иметь с ним никаких дел.
Он едва заметно улыбнулся, как будто боялся, что от широкой улыбки его лицо развалится на части.
- Нет, правда, - продолжил он. - В этом, пожалуй, есть смысл - в предположении, что существует некий внешний разум. Если уж выбирать, то я предпочитаю его.
- Ну вот, получается, я тут одна со своей мультивселенной, - расстроилась Хизер.
- В мультивселенной ты никогда не одна, - утешила я ее.
- Ха-ха. Нет, правда, я не могу поверить в то, что Бог создал жизнь - это противоречит моей научной деятельности. Ну ведь нет же никаких доказательств! К тому же я получаю от защитников идеи божественного сотворения мира столько писем с угрозами, что уж никак не могу встать на их сторону.
- А это и не требуется, - сказала я. - Ведь можно же допустить, что некое внешнее существо подтолкнуло вселенную к зарождению, а после этого все остальное развивалось именно так, как считают приверженцы научного подхода?
Впрочем, про себя я подумала: "Правда, есть еще ньютоновская взаимосвязь причины и следствия", и она настолько плохо вписывается в идею квантовой вселенной, что я замолчала и больше не знала, что сказать.
- А над чем ты работаешь? - спросил Адам.
- Я ищу ПУОП. Ну, так его называют в газетных заголовках, когда пишут о нем в разделах науки. ПУОП - это Последний Универсальный Общий Предок. Другими словами, ищу праматерь.
- У нее есть такая компьютерная программа, - подхватила я. - Обязательно посмотри, когда будете в следующий раз на работе. Я ничего не поняла, когда смотрела, но прямо мурашки бегут по коже, удивительная вещь!
- Праматерь, - повторил Адам. - Интересно…
- Ну да, да, понимаю, - обиделась Хизер. - Звучит так, как будто тема моего исследования - сады Эдема и все такое…
- Да нет, я не об этом. Мать всем нам. Начало всего. Дао называют Матерью всех вещей. Оно пусто, но неисчерпаемо и рождает бесчисленные миры. Это из "Дао Дэ Цзин".
- Ох, - сказала Хизер. - Не намного лучше, чем сады Эдема… Кто хочет десерт?