- Я удивился, когда увидел, что в спальне все блестит и сверкает. Твоя работа? - Он остановился и оглянулся, с улыбкой посмотрев на нее. - Но зачем тебе это понадобилось? Амелия ведь умерла.
- Я просто не хотела, чтобы о ней кто-нибудь подумал плохо.
- Что ж, спасибо. Спать было удобно.
"Если бы я только спал".
- Значит, не зря старалась.
Она стала подниматься вслед за ним на второй этаж, чувствуя, что дом встречает их странным холодом, будто не рад их приезду. Она тут же велела себе оставить глупости, потому что это просто дом, а у домов нет эмоций. Когда-то она его любила - особенно чердак, полный семейных сокровищ.
"Сокровищ семьи Флинн", - мысленно поправила она себя.
Кендалл хотела спросить, ремонтируют ли они чердак и куда девают содержимое, поскольку ее охватывало возмущение при одной мысли, что все это может быть выброшено на помойку, но потом вспомнила, что это ее больше не касается.
Войдя в спальню, он поставил ее сумку у кровати. Она увидела дрова, сложенные у камина, и вопросительно взглянула на него. Он смущенно пожал плечами.
- Зак целые дни проводит здесь. Когда ты согласилась приехать, я попросил его купить дров и хвороста для растопки.
- Приятно, - сказала она.
- На кухне тоже есть кое-что.
- Здорово.
- А еще я привез маленький DVD-плеер и несколько дисков.
- И ты действительно хочешь смотреть кино? - тихо спросила она.
Он подошел к ней, положил ей руки на плечи и посмотрел прямо в глаза.
- Нет.
И вдруг все зловещее, что было в доме, исчезло. Она стала сильнее целого мира. И не было ничего важнее в целом мире, чем его поцелуй.
Его жаркий поцелуй наэлектризовал ее. Их рты слились, одежда была сброшена на пол, и под его напором она попятилась к кровати. Он рухнул на постель, увлекая ее за собой, и хрипло и возбужденно рассмеялся. Их тела и рты жадно прильнули друг к другу. По молчаливому обоюдному согласию любовная прелюдия была отложена до следующего раза, и ее ноги обвились вокруг его бедер, и он сначала медленно, а затем стремительно вошел в нее, застыл, не дыша, на несколько мучительных секунд и затем обрушил на нее всю мощь своей страсти.
Вцепившись пальцами в его плечи, она неистово вздымалась ему навстречу и понимала, что целый день была занята лишь ожиданием этого влажного жара и энергии его тела - она ждала с тех пор, когда он впервые коснулся ее.
Она слышала их отчаянное хриплое дыхание, грохот их сердец. Она смаковала его влажную мощь, напряжение его тугого живота и бедер, саму его близость, сообщавшую ей неведомое ранее возбуждение. С каждым толчком ее похоть и желание обладать им все возрастали, пока, наконец, не последовала яростная и сладкая вспышка, заставившая ее неистово содрогнуться, затем еще и еще. Ритм прибоя постепенно угасал, мокрые дрожащие тела двигались все медленнее, их бешеная страсть обернулась теплой нежностью.
Он лежал на боку, гладя ее волосы, а она свернулась калачиком, чувствуя счастье просто быть рядом.
Когда Кендалл задремала, он сунул руку в тумбочку у кровати и достал оттуда пистолет, который положил сверху.
Она приподнялась на локте и вопросительно взглянула на него.
- Мы тут совсем одни, - напомнил Эйдан.
Она кивнула, и вдруг ей снова стало не по себе.
Но и втрое не так, как было бы, останься она одна дома. Или еще где-нибудь без него.
- Ты в порядке? - спросил он.
- Более-менее, - сказала она. - Научи меня стрелять из этой штуки.
- Это просто: нужно прицелиться, крепко держа пистолет, и нажать на курок. Мы с тобой потренируемся в любое время, когда захочешь.
Он пошел вниз, чтобы принести им чего-нибудь выпить, а Кендалл решила принять душ. Когда она уже вытиралась, снизу до нее донесся шум. Она обернулась полотенцем и выскочила за лестницу. Прислушавшись, она поняла, что он проверяет замки на окнах и дверях.
Через несколько минут он вернулся с термосом какао, чашками и бутылкой коньяка. Увидев это, она рассмеялась и захлопала в ладоши.
Они пили какао с бренди и обсуждали, что можно устроить на Хеллоуин. Затем они снова занялись любовью, с долгими и медленными поцелуями вкуса какао. Их поцелуи были повсюду - у нее на плечах, у него на груди. Она наслаждалась каждым дюймом его тела, впитывала подробности. Отметила три шрама на спине, кудрявую узкую поросль волос ниже пупка и тот факт, что вторые пальцы ног были длиннее первых. Затем она сосредоточилась на участке тела, наиболее важном для любви, накрыв его собой. Когда она задремала, его губы не дали ей уснуть - заскользили, дразня, вдоль спины, а его пальцы в это время бродили по ее бедрам. Они снова и снова любили друг друга, подчиняясь требовательному зову страсти, переживали ее потрясающие пики. Наконец, они уснули в объятиях друг друга, утомленные и счастливые. Засыпая, она лишь успела подумать о том, что будет спать как убитая.
И она спала как убитая, пока ее не разбудил… шепот? Голос? Прикосновение? Она не знала.
Но она проснулась. А Эйдана рядом не было.
Глава 16
Он брел среди густого тумана, серого и непроницаемого, похожего на саван. Вдали раздавался скорбный набат, как по покойнику.
А потом появились они.
Целая армия. Они шли мимо, серые, как туман, с пустыми черными глазницами. Они шли шеренгами, будто их созывали на большой общий сбор. Сначала он подумал, что они его не видят, но потом почувствовал, что они следят за ним своими пустыми глазницами.
Затем он увидел ее.
Она была далеко, но излучала яркий свет. Она была в летящем белом платье и среди толпы мертвецов казалась прекрасной.
Она говорила ему что-то. Он напряг слух, пытаясь расслышать. Он должен был понять, что она говорит. Он двинулся к ней сквозь густой и топкий туман, словно по болоту. И вдруг остановился.
Мертвецы больше не проходили мимо. Они лежали, разметавшись по земле, как куклы. Точно их разбросал ребенок-маньяк, отрезав им головы, руки и ноги. Но пустые глазницы были устремлены на него с мольбой. Губы беззвучно заклинали его. Ему нужно было пройти мимо, чтобы добраться до женщины в белом, но он не мог, потому что эти руки грозили схватить его, удержать его…
"Иди. Помоги ей".
Эти слова раздались как наяву. Он не видел ее, но чувствовал, что старуха толкает его в спину, сквозь туман, мимо расчлененных мертвецов.
"У нее есть силы", - говорила старуха, не переставая его толкать.
Он обернулся.
"Амелия?" - Он узнал ее.
"Все остальное - легенды, а это правда, - сказала Амелия. - Ты Флинн. Неужели ты не чувствуешь? Я сразу почувствовала, когда это случилось. Он злодей, такой же, как тот. Из всего злого, что тут есть, он самый ужасный".
- Эйдан!
Его звали, трясли за плечо.
Он проснулся и обнаружил, что стоит на лестничной площадке совершенно голый. Рядом стояла Кендалл, держа его за руку, и с тревогой глядела на него.
Что стряслось?
- Эйдан, слава богу! Ты ходил во сне, и я не могла тебя добудиться.
- Я не лунатик.
Она отступила и взглянула на него с усмешкой, ясно говорящей о ее отношении к тому, где он стоит и как он одет, точнее - раздет. Сама она накинула на себя его рубашку. Он вдруг смутился и почувствовал себя уязвимым, как никогда ранее.
- Ого, я и правда ходил во сне. - Он сконфуженно улыбнулся. - Хорошо еще, что мы тут одни.
Она кивнула. У нее был испуганный вид. О боже, такая ночь, а потом это!
Он положил руки ей на плечи.
- Кендалл, извини. Я напугал тебя. Клянусь, я не лунатик, я никогда раньше не ходил во сне.
- Если я испугалась, то только за тебя. Я не могла тебя разбудить. - Помолчав, она прибавила: - Наверное, тебе приснился плохой сон.
- Да? - слабо улыбнулся он. - Расскажи мне, что я делал. И давай вернемся в спальню.
В окне спальни занимался рассвет. Эйдан все пытался стряхнуть с себя чувство уязвимости - это было новое неприятное ощущение. И еще - он не хотел обсуждать сейчас свой сон, он был не готов.
- Я заскочу в душ, ладно? - сказал он Кендалл. - Ничего, что я первый?
- Пожалуйста! А я пока спущусь вниз и поставлю кофе.
Она, казалось, понимает, что ему нужно время, а он чувствовал, что они необыкновенно близки, даже когда не касаются друг друга.
В душе он открыл оба крана на всю мощь, как будто вода могла смыть с него ощущение реальности его кошмара.
- Где же этот Фрейд, когда он нужен? - вслух спросил он себя.
Кендалл не знала, что и думать. Но не только потому, что Эйдану приснился кошмар - кошмары снятся всем, - а потому, что глаза у него были открыты и он называл имя Амелии.
Она отчего-то проснулась и увидела, что он стоит посередине комнаты. Когда она тронула его за плечо, он сбросил ее руку и побрел к двери, а она за ним. Он дошел до лестницы и начал спускаться. Она нагнала его, схватила за плечо, встряхнула изо всех сил, крича в ухо: "Эйдан!" И только после этого он очнулся. Заморгал. Узнал ее.
Отмеряя кофе, она думала о том, что, если бы не мисс Эйди со своим сном, сон Эйдана ее так не взволновал бы. В доме было нечисто. В нем поселилось зло. И оно угрожало ей. Так сказала Амелия.
Ерунда. Дом - это всего лишь дом, и никого, кроме них с Эйданом, в нем не было.
И все-таки слова мисс Эйди не шли у нее из головы.
До Амелии в доме сто лет никто не умирал. Родители Амелии умерли в больнице. Откуда мог взяться этот злой дух, воплощение нового зла в доме? Это просто бред.
Жаль, что Шейла уехала. Шейла многое знала о плантации. Но, может быть, даже без Шейлы она сможет обратиться за помощью в местное историческое общество, где Шейла работала.
Значит ли это, что она действительно верит в привидения?
Кофе сварился. Кендалл задумчиво налила себе чашку и повернулась.
В дверях стоял человек. Высокий и худой, в фланелевой рубашке, бриджах на подтяжках и поношенной соломенной шляпе. У него были печальные водянисто-зеленые глаза и кожа цвета кофе с молоком. Она была уверена, что где-то его видела.
Точно. В баре. Только он был по-другому одет.
Но это был тот же самый мужчина.
Она не испугалась, потому что печаль в его глазах не допускала мыслей о страхе.
Она хотела заговорить с ним, но не успела произнести ни звука, а лишь моргнула - и он исчез.
Ее руки так дрожали, что пришлось поставить чашку на стол. Она оглядела кухню, затем побежала проверить черный ход - дверь была надежно заперта. Она обежала весь первый этаж, проверила все окна и вернулась в переднюю. Подойдя к двери, она в ужасе попятилась. Дверь медленно открывалась.
Пока Эйдан принимал душ, он все обдумал. Он знал от Кендалл, что Амелия была доброй и отзывчивой женщиной. Он знал, как она выглядит, потому что видел ее портрет в семейной галерее в столовой. Так что сон целиком поддавался объяснению. Он не сомневался, что Дженни Трент, равно как и некоторые другие женщины были убиты где-то в округе. Пусть он нашел всего две кости, он готов был поспорить, что от тел избавились здесь, на плантации или поблизости. Теперь ему требовалось найти остальные части тела. То есть его сон был подсознательным призывом к действию.
Эйдан выключил воду, насухо вытерся полотенцем и оделся. Он планировал отвезти Кендалл в город, затем вернуться и более тщательно обследовать семейное кладбище. Там, где одна кость, есть и остальные. Он еще раз мысленно подвел итог того, что знал наверняка: на свободе разгуливал убийца, хитрый убийца, выбиравший себе в жертвы женщин, которые собирались отправиться в длительное путешествие. Как ему это удавалось? Скорее всего, он знакомился с ними в барах на Бурбон-стрит, чаще всего в баре "Хайдэвей", где играл Винни. Может быть, "зло", которого страшилась Амелия перед смертью, было связано с убийцей, который избавлялся от своих жертв у ее дома. Но заманивал ли он их на плантацию, чтобы убить, или привозил готовые трупы - это еще предстояло выяснить.
Когда он натянул свежие джинсы, зазвонил телефон, лежавший в кармане вчерашней пары. Он вытащил телефон и ответил:
- Флинн.
- Эйдан? - осторожно спросил женский голос.
- Да, Эйдан Флинн. Кто это говорит?
- Это Мэтти, Эйдан, жена Йонаса.
- Привет, Мэтти. Что случилось?
- Эйдан, ты не откажешься пообедать со мной или выпить чашечку кофе? Извини, что прошу тебя. Я знаю, что ты занят… Мы, наверное, в любом случае увидимся сегодня вечером. Извини, зря я позвонила…
Он поморщился, вспомнив, что рассказывал ему о Йонасе Джереми: Йонас клеился к девушкам у стойки, не зная, что в зале присутствует его жена.
- Все нормально, Мэтти, - сказал он и посмотрел на часы: он успеет отвезти Кендалл на работу, полчаса поболтать с Мэтти, и у него еще останется куча времени, прежде чем надо будет принимать душ и переодеваться на вечеринку.
- Мэтти, тебе удобно будет в начале одиннадцатого? - спросил он.
- Да, Эйдан, но только не говори Йонасу, хорошо? - волновалась она.
- Нет, Мэтти, не скажу, если ты так хочешь.
"Идиот этот Йонас, - думал Эйдан, когда они с Мэтти договорились о встрече. - Совершенно непонятно, чем ей помочь".
А может быть, Йонас не только идиот? Может быть, он хуже? Гораздо хуже?
Кендалл пятилась от двери, онемев от ужаса, когда до нее дошло, что она слышала, как в замке повернулся ключ.
Вместо того чтобы повернуться и бежать, она застыла на месте, глядя на дверь круглыми глазами. В дверном проеме, освещенном солнцем, возник высокий силуэт и голосом Зака поинтересовался:
- Есть тут кто?
Он был не менее удивлен, увидев ее, чем она.
- Привет, - поздоровалась Кендалл, которая, несмотря на смущение, обрадовалась: это все-таки был Зак, а не какой-нибудь незнакомец, возникающий из воздуха и исчезающий в мгновение ока.
- А где Эйдан? - весело спросил Зак.
- Наверху.
- М-м-м. Пахнет кофе.
- Это с кухни.
На лестнице раздались шаги - это спускался Эйдан.
- Привет, Зак, - сказал он.
- Я сбегаю наверх принять душ и буду готова, - сказала Кендалл. - Суббота у нас самый горячий день.
Не было смысла притворяться, будто она только что приехала, - ее вид ясно говорил, что она тут спала. Бормоча извинения, она убежала наверх.
Когда она вернулась, братья сидели за столом и разговаривали.
- Это нелепые угрозы, - говорил Эйдан.
- Что за нелепые угрозы? - полюбопытствовала Кендалл, наливая себе вторую чашку кофе.
- Во время прямого эфира Джереми позвонил какой-то тип и пригрозил, что мы все умрем, если пригласим сюда людей на вечеринку. Откуда он, интересно, узнал о наших планах?
- Может быть, это наш шутник-вудуист? - предположил Зак.
- Может быть, - согласился Эйдан. - И это значит, что мы должны работать еще быстрее, чтобы закончить все к Хеллоуину.
- Значит, ты поддерживаешь эту идею? - улыбнулся Зак.
- Ничто так не подстегивает меня к работе, как разные запреты и ограничения, - сказал Эйдан, допивая кофе. - Слушай, Зак. Я вернусь через пару часов. Мне нужно отвезти Кендалл на работу и встретиться кое с кем. А пока меня не будет, пусть подрядчик пошлет электрика сделать проводку в крайнем домике, хорошо? А если наш жилец все еще там, то предупреди его сначала.
- Я проверю, - обещал Зак.
- И если будет возможность, займись остальными файлами, которые ты распечатал с компьютера. Узнай, с кем можно связаться в отношении других пропавших женщин. Посмотри, добрались ли они до Нового Орлеана.
- Я этим займусь, - сказал Зак.
Они отъехали от дома, лавируя между машинами рабочих, заполнивших подъездную аллею. Кендалл обернулась - белый дом был прекрасен в лучах солнца. Обыкновенный дом. Где на кухне ей явился загадочный человек.
- Ты в порядке? - спросил Эйдан.
- Да, - ответила она. - А ты?
- Я тоже.
- Ты так и не рассказал мне, что это был за сон.
Он пожал плечами:
- Поверь, я никогда раньше не ходил во сне. А сон был… странный, мягко говоря. Мне снилось, что Амелия упрашивает меня кому-то помочь.
- Правда? - удивилась Кендалл, а про себя подумала: "Ну прямо как мисс Эйди".
Но никому из них не приснился печальный человек с кожей цвета кофе с молоком. Тот самый завсегдатай из бара. Если это призрак…
Она чуть было не спросила Эйдана, не обращал ли он внимания на этого мужчину, но прикусила язык. Это было безумие. Он видел кошмары, а она - призраков.
Когда он приехал, Мэтти уже ждала его в кофейне. Она сказала, что ждет заказа, и он решил не отставать и заказал омлет.
Она принялась сбивчиво описывать ему платье, которое купила для вечеринки, задавала вопросы о том, как продвигается ремонт. Наконец, он положил ладонь на ее руки и спросил прямо:
- Мэтти, что случилось? Почему ты хотела меня видеть?
Сначала ему показалось, что она вот-вот расплачется. Эйдан очень надеялся, что этого не произойдет, потому что не умел успокаивать плачущих женщин.
- Из-за Йонаса, конечно.
- Мэтти, я бы ни о чем не волновался. Он тебя любит.
- Ты думаешь? - с горечью спросила она. - Эйдан, он изменяет мне?
- Мэтти, я очень редко вижусь с Йонасом в последнее время.
- Но ты его знаешь, вы вместе работали.
- Мэтти, я уверен, что он тебя любит.
- Я все для него сделала - грудь, лицо, а ведь я и так была ничего.
- Мэтти, ты и сейчас красавица, и раньше была красавицей. Это вопрос твоего отношения к себе.
- Вот в том-то все и дело. Мне это не надо было, я сделала это все ради него. А он… ему стало все равно. Я ему надоела.
- Мэтти, я уверен, что все образуется. Ты пробовала с ним поговорить?
- Да. Он делает вид, что все в порядке.
- Может быть, так оно и есть.
- Ах, Эйдан, ты просто меня жалеешь.
- Мэтти, мы все любим распустить перья.
Она покачала головой:
- Но только не ты. Когда Серена была жива, ты никогда… Извини. Но ты никогда не вел себя, как… Ты не замечал других женщин.
Тут ему нечего было возразить. Это была правда.
- Эйдан, он иногда и дома не ночует.
- И чем он это объясняет?
- Что он работает.
- Значит, работает.
- Да, работает. В баре.
- Мэтти, поверь, иногда приходится и в баре работать. Служба такая. А нужно делать вид, что ты пришел отдохнуть и повеселиться.
- Поговори с ним, ладно?
- Мэтти, это ваши личные дела.
- Если он изменяет мне, то да. Я хочу знать, не собирается ли он разводиться. Может быть, он и адвокату уже позвонил?
- Хорошо, я поговорю с ним, попробую у него выведать.
- Спасибо, Эйдан. Только, пожалуйста, не говори ему, что я тебе звонила. Он меня за это убьет.
- Я ничего не скажу ему, Мэтти, - пообещал Эйдан. - Я буду осторожен.
- Он любит бар, где играет Винни, якобы из-за музыки. Он говорит, это лучший клуб в городе.
- Это, наверное, зависит от вкусов. Но я могу сказать тебе, что мои братья - они и сами музыканты - считают, что The Stakes очень хороши. В этом он тебя не обманывает.
Мэтти вдруг поежилась.