– Истина, прежде всего, в том, что у тебя болит голова, и болит так сильно, что ты малодушно помышляешь о смерти. Ты не только не в силах говорить со мной, но тебе трудно даже глядеть на меня. И сейчас я невольно являюсь твоим палачом, что меня огорчает. Ты не можешь даже и думать о чем-нибудь и мечтаешь только о том, чтобы пришла твоя собака, единственное, по-видимому, существо, к которому ты привязан. Но мучения твои сейчас кончатся, голова пройдет.
(…)
– Ну вот, все и кончилось, – говорил арестованный, благожелательно поглядывая на Пилата, – и я чрезвычайно этому рад. Я советовал бы тебе, игемон, оставить на время дворец и погулять пешком где-нибудь в окрестностях, ну хотя бы в садах на Елеонской горе. Гроза начнется, – арестант повернулся, прищурился на солнце, – позже, к вечеру. Прогулка принесла бы тебе большую пользу, а я с удовольствием сопровождал бы тебя. Мне пришли в голову кое-какие новые мысли, которые могли бы, полагаю, показаться тебе интересными, и я охотно поделился бы ими с тобой, тем более что ты производишь впечатление очень умного человека."
Иешуа второй раз намекает на Пса, и даже демонстрирует кое-что из того арсенала, которым наделил его Орден. На этот раз Пилат осознает, с кем имеет дело. Но Пилат связан правилами игры, и он не может помиловать человека, пусть даже инспектора с Сириуса, который так говорил о власти цезаря:
"– В числе прочего я говорил, – рассказывал арестант, – что всякая власть является насилием над людьми и что настанет время, когда не будет власти ни кесарей, ни какой-либо иной власти. Человек перейдет в царство истины и справедливости, где вообще не будет надобна никакая власть."
Пилат вынужден подписать смертный приговор, но позже, в разговоре с первосвященником Каифой, он буквально требует, чтобы тот своей властью помиловал Иешуа. Когда же тот отказывается, Пилат говорит:
"– О нет! – Воскликнул Пилат, и с каждым словом ему становилось все легче и легче: не нужно было больше притворяться, не нужно было подбирать слова, – слишком много ты жаловался кесарю на меня, и настал теперь мой час, Каифа! Теперь полетит весть от меня, да не наместнику в Антиохию и не в Рим, а прямо на Капрею, самому императору, весть о том, как вы заведомых мятежников в Ершалаиме прячете от смерти. И не водою из соломонова пруда, как хотел я для вашей пользы, напою я тогда Ершалаим! Нет, не водою! Вспомни, как мне пришлось из-за вас снимать со стен щиты с вензелями императора, перемещать войска, пришлось, видишь, самому приехать, глядеть, что у вас тут творится! Вспомни мое слово, первосвященник. Увидишь ты не одну когорту в Ершалаиме, нет! Придет под стены города полностью легион фульмината, подойдет арабская конница, тогда услышишь ты горький плач и стенания. Вспомнишь ты тогда спасенного Варраввана и пожалеешь, что послал на смерть философа с его мирною проповедью!"
Но на самом деле он пугает Каифу не Римом, а более страшной силой – Сириусом.
Другим инспектором Сириуса был Воланд. Его магия – это магия опережения. Как следует из закона Артура Кларка, любая принципиально более передовая технология выглядит как магия, и чем более она опережает нашу, тем более для нас она будет выглядеть волшебной. Конечно, "Мастер и Маргарита" – это не роман о тайнах Сириуса, но это намек товарищу Сталину или ставленнику Пса (как и всякий диктатор, он подчинялся Ордену), что Михаил Афанасьевич тоже знаком с неким Псом, дружба с которым делает его персону неприкосновенной. Поэтому Сталин буквально взял шефство над абсолютно антисоветским Булгаковым.
Кстати, шуточки в Воландовском духе далеко не изобретение Михаила Афанасьевича. Приведу только один пример, – Кирилл Федорович взял другую книгу:
"Однажды в 1908 году на одной из улиц Питтсбурга к двум полицейским подошла собака, вежливо сказала: "Доброе утро", – и затем растаяла в клубах зеленого дыма.
– Опираясь на современные кибернетические модели нейрологических процессов, можно изложить эту историю более объективно, сказав, что некоторые сигналы, полученные нервной системой каждого из этих детективов, были организованы их метапрограммистом так, что у них возникло впечатление, будто с ними поздоровалась собака, которая затем исчезла в клубах зеленого дыма.
– (…)
– Давайте вернемся к этим незадачливым детективам из Питтсбурга и попытаемся пойти по другому пути. Какой-то ученый неземного происхождения, обладающий парапсихологическими способностями, которые опережают уровень наших способностей всего на каких-то пару миллионов лет, посылает "мысленную проекцию" говорящей собаки на эту улицу, а, затем, заставляет её исчезнуть в клубах зеленого дыма. Он хочет увидеть, как прореагируют два профессиональных детектива, когда их модель реальности внезапно разрушится. (Такое явление внезапного разрушения персональной модели реальности называется в психологии когнитивным диссонансом. Пережив такое состояние, люди становятся либо очень гибкими агностиками, либо стойкими шизофрениками.)"
И, если копнуть литературу на эту тему, можно найти массу весьма интересных примеров.
– А как это соотносится с теорией Великого Пендаля? – спросил Ты у Катеньки.
– Прекрасно, потому что никак, – ответила она, – дело в том, что теория Великого Пендаля подходит к вопросам бытия, несколько, с другой стороны. Под Великим Пендалем мы понимаем то нечто, что задает нам определенный импульс движения по жизненному пути. В этом Великий Пендаль чем-то сродни сатанинскому Сатане, который является ничем иным, как силой, отвечающей за развитие этого мира, и не имеет ничего общего со своим христианским однофамильцем, которого лучше именовать Сотоной.
Теория великого Пендаля, в отличие от других подобных теорий, рассматривает только прикладной аспект этого явления. Мы не вдаемся в изучение природы Пендаля, а пытаемся понять, что нам с ним делать. Причем, существует как минимум 3 варианта поведения: Столкновение, когда человек движется навстречу Пендалю; Уход, когда человек уворачивается или теряет шанс; Использование, когда человек использует энергию Пендаля примерно так, как используют силу противника в Айки-до. Выбрать правильное поведение или оптимальную стартовую позицию помогает то, что Пендаль о своем приближении информирует знаками. Поэтому, в первую очередь, мы учимся читать знаки.
– А я прозевал свой знак, – признался Трубопроводов, – это произошло примерно год назад. Возвращаясь из гаража, я увидел, как с дерева, совершенно без всякой причины, упала небольшая ветка. Она свалилась на дорогу к моим ногам. Дня через три с того же дерева упала другая ветка. Тоже совершенно без всякой причины и тоже к моим ногам. Кастанеда писал, что подобным образом Неведомое приглашает нас на встречу с собой. Увидев подобный знак, надо остановиться на том месте и немного подождать, чтобы… Но дело в том, что Кастанеду я перечитал значительно позже. Возможно, я просто не был готов к той встрече, на которую меня приглашали.
– Возможно, – согласилась Катенька.
На мгновение у Трубопроводова помутилось в глазах, и он, вдруг, очутился в каком-то лекционном зале. Лектор бубнил с трибуны:
– Ярким примером может служить мультфильм "Крошка енот". Если кто не помнит, это мультфильм про то, как маленький енот пошел на пруд за сладкой осокой, но, увидев в воде свое отражение, испугался. Тогда он попытался напугать того, кто сидит в пруду, и чем страшней становился сам, тем страшней оказывалось его отражение. В конце концов, он смог помириться со своим отражением, просто ему улыбнувшись. Так вот, уважаемые слушатели, пруд – это не что иное, как подсознание, в отражении которого мы видим свой образ. Осока – это то, что Будда называл нирваной, а улыбка – Путь.
Бред какой-то, – подумал Трубопроводов, – то ли фрейдистский, толи пелевинский, толи берновский… Теперь, уже, хрен его разберешь.
– Никому не верь, – Трубопроводов отчетливо услышал голос Ересиарха, – они все говорят правду.
Эта история произошла в начале 90-х или, даже, в конце 80-х годов. Сейчас уже трудно вспомнить точную дату. Андрей тогда был молодым перспективным сотрудником… неважно, какого ведомства или службы…
Он отдыхал с друзьями на подмосковной даче. Тихий семейный отдых с женами или официальными подругами.
Телефон зазвенел в самый разгар веселья.
– Я жду тебя у себя. Немедленно, – услышал Андрей голос начальника.
– Слушаюсь, – ответил он, проклиная себя за то, что повелся на уговоры жены и провел телефон на дачу.
– Я ненадолго, – сказал он друзьям, садясь в машину.
– В Семашкинской произошло ЧП, – начал вводить его в курс дела шеф, – исчез один из пациентов. (Мы назовем его К). Все подробности тебе расскажет главный врач Синицын Павел Георгиевич. Дело это очень деликатное, так, что, постарайся, чтобы все прошло без какого-либо шума. Докладывать будешь мне лично. Если что понадобится, обращайся тоже лично ко мне. В любое время суток. Понятно?
– Так точно, – ответил Андрей.
– Тогда приступай к выполнению.
Дело, действительно, было деликатным…
Семашкинская больница, или психиатрическая больница имени Семашко, была одним из тех заведений, где большую часть пациентов лечили от недостаточной любви к Советской Родине или к отдельным её представителям. Говоря проще, Семашкинская больница была местом, где при помощи довольно-таки простой терапии политических сумасшедших превращали в психов обыкновенных с развитым прогрессирующим слабоумием. Происходило это по благородному тихо и деликатно до тех пор, пока адепты гласности не решили устроить в подобного рода лечебницах "дни открытых дверей" для всяческих представителей международных правозащитных организаций. Разумеется, в ожидании таких проверок в больницах спешно наводили порядок, избавляясь от всех улик, особенно живых.
Надо сказать, что, далеко, не все врачи, лечившие диссидентов, были "палачами" или "церберами большевиков". Многие из них совершенно искренне считали, что их пациенты действительно больны, и старались им помочь. Бытует же мнение, что Иисус был шизофреником, а Магомет – эпилептиком и параноиком. Тем более, что достаточно взглянуть глазами "опытного специалиста" на биографии наших борцов за свободу, чтобы понять те мотивы, которые двигали большинством врачей. Кстати, в, так сказать, демократических странах в психиатрии творилось практически тоже самое. Это уже значительно позже появилось такое понятие, как презумпция психического здоровья, а тогда…
В Семашкинской больнице все обстояло именно так, как потом начали писать в плохих детективах на злобу дня. Там прекрасно понимали, что и с кем они делают. Причем, далеко, не из идейных соображений. Там был спецпаёк, распределение жилья, возможность проводить научные исследования… Настоящий рай при условии нежелания видеть в пациентах людей. Кстати, в Семашкинскую больницу гостей старались не пускать – на всякий случай господа демократы решили сохранить её, как тот бронепоезд, что стоит на запасном пути.
Главный врач больницы, Синицын Павел Георгиевич, был мужчиной видным. Наверно, из него вышел бы прекрасный игрок, так как он совсем не выдавал своего смятения. И, если бы не профессиональные навыки, Андрей мог бы решить, что он совершенно спокоен.
– Пациент К исчез из больницы прошлой ночью, – рассказывал Синицын, – вместе с ним исчезла история болезни, исчезли все выписки и все записи в журналах. Его, словно бы, никогда и не было. Это мы уже выяснили позже. После того, как было обнаружено тело его лечащего врача, Бориса Леонидовича Пасечного, который, по официальной версии, скончался у себя дома от обширного инфаркта. Жил он один, поэтому "скорую" никто не вызвал… Обнаружили его только утром, когда, узнав о ЧП, мы послали к нему людей – телефон все время был занят. Трубка лежала не на месте.
– Что вы можете сказать об этом вашем К? – спросил Андрей.
– Ничего. Все вопросы, связанные с К, решал лично Пасечный. Это был его особый и единственный пациент, так, что, его смерть вместе с исчезновением бумаг… Хотя, спросите, на всякий случай, Войцехову Галину Александровну. У них с Пасечным были достаточно близкие отношения. Так, что, поговорите с ней. Возможно, она что-то и знает.
– Где я могу её найти?
– В третьем отделении.
Галину Александровну он нашел в беседке возле больничного корпуса. Несмотря на ужасный вид, – она выглядела так, словно её только что сняли с креста, – она была красивой женщиной около тридцати лет.
– Я хотел бы с вами поговорить о пациенте К, – сообщил Андрей, представившись Галине.
– Вы знаете, а, ведь, я решила тогда, что это бред, – начала она свой рассказ, закурив сигарету.
К был пациентом особым. Специально для него было перестроено здание пятого корпуса. Из нескольких больничных палат соорудили что-то вроде отдельной пяти-комнатной квартиры со всеми удобствами и отдельным входом. Обставлена она была так, что даже какой-нибудь первый секретарь райкома партии, увидев её, повесился бы от зависти. Из персонала больницы доступ к К имел только Пасечный. Остальным, под страхом смерти, было запрещено вообще как-либо контактировать с этим пациентом. Даже за кивок головы в ответ на его приветствие можно было навсегда исчезнуть из больницы, причем, исчезнуть так, что тебя никто не найдет.
Кормили его из кремлевских закромов. Еду привозили на одной и той же черной "Волге" с правительственными номерами одни и те же люди, которые тоже ни с кем не вступали в контакт. После обеда К выходил прогуляться в парк. В это время в его палате производилась уборка. Уборщицу, опять же, привозили на черной "Волге". Когда уборка заканчивалась, он возвращался к себе.
Никакого психиатрического лечения он не получал. Ему разрешалось выпивать, курить, покуривать марихуану. По четвергам к нему привозили женщину. Один или два раза в месяц на той же "Волге" его увозили из больницы на пару дней…
Примерно месяц назад у Пасечного случилось сильнейшее пищевое отравление. Настолько сильное, что его пришлось положить под капельницу.
– Сходи к нему, – попросил он Галину.
– Ты забыл, что это запрещено, – она инстинктивно не хотела иметь ничего общего с этой тайной и старалась держаться подальше от загадочного пациента.
– Здесь я решаю, что запрещено, а что нет, – резко ответил Пасечный.
Она уже знала, что, когда он в таком настроении, с ним лучше не спорить.
– А где Борис Леонидович? – удивленно спросил К. увидев Галину вместо Пасечного.
– Сегодня я за него, – ответила она.
– Какой приятный сюрприз, – мягко произнес он, – проходите. Прошу вас к столу. Шампанское? Коньяк? Виски?
– Мне нельзя, я…
– Тогда коньяк, – сказал он, доставая из шкафа бокалы.
Галина вдруг поняла, что не сможет отказаться от приглашения этого странного человека.
– Вы даже не представляете себе, как я рад нашей встрече, – сказал он, угощая Галину блинами с икрой, – я собираюсь скоро покинуть это прибежище и встреча с человеком, которому я могу рассказать…
Считается, что Ленин умер в 18.50 21 января 1924 г. на руках у Крупской…
Так, вот, никакой Крупской там не было и в помине. Примерно в 4 часа дня её попросили пойти подышать свежим воздухом. К тому времени она уже знала, что проявлять характер не только бесполезно, но и опасно. Как сказал ей чуть позже товарищ Сталин, она не единственный претендент на роль вдовы вождя.
Когда она ушла, в комнату вошли трое – Александр Нубов и два его ассистента. Александр Нубов… Это имя не встретишь нигде, даже в самых секретных документах. Он лично следил за тем, чтобы не оставлять следов. Говорят, даже сам Сталин боялся этого человека.
– Приветствую тебя, – сказал Нубов на столь древнем языке, что во времена строительства Сфинкса он уже считался мертвым.
Несмотря на то, что к тому времени Ленин был практически невменяемым, он узнал своего гостя. На его лице появилось выражение ужаса. Он хотел что-то сказать, но так и не смог произнести ни звука.
– Успокойся, – сказал Нубов, – мы знаем, что многие из этих сосудов плохо влияют на таких как ты, превращая вас в одержимых их страстями. Ты нуждаешься в лечении, а потом…, – он развел руками.
Ассистенты уже начали подготовку. Прикинув расстояние, один из них начал рисовать на полу "магическую звезду". Другой – устанавливать в её узловых точках предметы, которые они принесли с собой. По большей части это были правильные геометрические фигуры, изготовленные из абсолютно черного материала, настолько черного, что каждая из этих фигур казалась бесконечной тьмой.
Разместив оборудование, они подняли с кровати тело Ленина и перенесли его в центр "магической звезды". Нубов произнес несколько коротких отрывистых слов на том же древнем языке. Послышался легкий щелчок. На какое-то мгновение пространство вокруг "звезды" озарила яркая вспышка абсолютно черного света. Ленин издал громкий, нечеловеческий крик. Из его тела вырвалась серая тень. Она начала биться внутри потоков черного света, который должен был заставить её войти в одну из геометрических фигур. Но прибор выключился слишком рано. Тень вырвалась на свободу.
– Вот, б. дь! – выругался Нубов, – проверьте тело.
– Он мертв, – констатировал один из ассистентов.
– Давайте его на кровать, – распорядился Нубов.
Уничтожив все следы своего пребывания, они покинули комнату.
22 января в 3.30 утра на первом заседании комиссии по похоронам во главе с Дзержинским было принято решение заказать цинковый гроб. Могилу решили вырыть у Кремлевской стены рядом с могилой Свердлова.
В средине того же дня врач патологоанатом Алексей Иванович Абрикосов произвел вскрытие и первое бальзамирование тела с помощью введения раствора: формалин, хлорид цинка, спирт, глицерин и вода. Совершенно непригодная смесь для длительного хранения.
Несмотря на то, что посмертная участь вождя, фактически, была решена задолго до самого рождения Ленина, попытки придать его тело земле продолжались вплоть до 25 января. 25 января было принято официальное решение: "Идя навстречу желанию, заявленному многочисленными делегациями и обращениями к ЦИК Союза в целях предоставления всем желающим, которые не успеют прибыть в Москву ко дню похорон, возможности проститься с любимым вождем, Президиум ЦИК постановил:
1. Гроб с останками Владимира Ильича сохранить в склепе, сделав последний доступным для обозрения.
2. Склеп соорудить у Кремлевской стены на Красной площади среди братских могил борцов Октябрьской революции".
27 января в 16.00 закрытый гроб с телом Ленина был помещен во временный склеп. Мавзолей появился чуть позже. Деревянный был построен 1 августа 1924 года, а каменный только 7 ноября 1930 года.