Роберту так и не удалось окончательно оправиться от недавнего нервного срыва, не помогла даже поездка в Египет. Отец уверял, что через месяц все будет в порядке, но, возможно, он ошибся и заболевание гораздо серьезнее, чем он подозревал; а теперь этот нескончаемый поток сверхъестественных событий перенапряг и без того ослабленные нервы и привел к бреду!
Где же заканчивается реальность и начинается фантазия? Неужто все это просто иллюзия?
Он читал о подобных расстройствах психики.
Молодой человек сидел и размышлял о том, насколько болен, поглядывая на шелковый шнур. Вот он был настоящим.
На помощь пришла логика. Если он видел и слышал необъяснимые вещи, то их же видел и слышал Сайм в Египте, и его собственный отец и в Египте, и в Лондоне! Невероятные явления и впрямь окружали его - не могли же все они одновременно сойти с ума!
"Я снова погружаюсь в черную меланхолию, - сказал он себе, - выходки Феррары действуют мне на нервы. Именно этого он и добивается!"
Последняя мысль воодушевила его, и, спрятав револьвер в карман, Роберт погасил свет в кабинете и высунулся в окно.
Посмотрев во двор, он, как показалось, заметил человека, стоявшего там и глядящего вверх. Облокотившись о подоконник, Кеан долго и пристально вглядывался во тьму.
Определенно, кто-то стоял в тени высокого платана, но было непонятно, мужчина это или женщина.
Человек не двигался, явно наблюдая за домом. Кеан выбежал из квартиры во двор и направился к дереву. Там он удивленно остановился: у платана никого не оказалось, впрочем, пуст был и весь двор.
"Наверное, ускользнул через арку", - предположил Кеан и направился вверх по лестнице в свою квартиру.
Его вновь заинтересовала шелковая веревка, попавшая к нему при столь необычных обстоятельствах: он сел за стол и, преодолев отвращение, взял ее в руки и внимательно осмотрел при свете лампы.
Сидел он спиной к окну и лицом к двери - и поэтому не сомневался, что никто не проник в комнату незамеченным. Но как только он склонился над шнуром, пристально разглядывая сложное плетение, ему начало казаться, что рядом с креслом кто-то стоит.
Собрав в кулак всю решимость не поддаваться никаким гипнотическим уловкам, направленным против него, и уверенный, что в квартире посторонних быть не может, Роберт откинулся на спинку кресла и положил на колено револьвер. Сам не зная зачем, он смахнул шелковый шнур со стола в ящик и повернул ключ в замке.
И в этот миг на его плечо легла рука - обнаженная женская рука цвета старой слоновой кости!
Роберт застыл от ужаса и не мог оторвать глаз от надетого на указательный палец перстня из тусклого металла, перстня с зеленым камнем, на котором был вырезан искусный узор, напоминающий паука.
До него донесся слабый аромат благовоний - тех самых таинственных благовоний; перстень же был не чем иным, как кольцом Царицы-Ведьмы!
В эту невероятную минуту Роберт утратил железную выдержку, спасавшую его до сих пор. Сознавая это и стремясь вновь обрести власть над собой, Кеан понял, что борьба бессмысленна. Он понял, что погиб!
Мрак… чернота без малейшего просвета; глухой гул отовсюду; гул людских голосов. Темнота, наполненная тяжелым запахом.
И голос, а затем абсолютная тишина.
Вновь тот же голос, что-то монотонно напевающий.
Глухой гул мужских голосов в ответ.
Гул отовсюду. Луч, прорезающий тьму и растущий, растущий, принимающий форму… там, далеко-далеко, высоко-высоко стоит облаченная в белое женщина.
Откуда бы ни исходил этот свет, озаряющий фигуру, он не в силах развеять стигийскую тьму вокруг. Женщина купается в слепящих лучах, но обрамлена непроглядной тьмой.
На тусклых золотых волосах обруч из белого металла, похожего на серебро, а на его передней части диск, сияющий, будто маленькое солнце. Над диском украшение - нечто, напоминающее паука.
Яркий свет позволяет четко разглядеть детали. Обнаженные плечи и шея; мерцающая бледность воздетых рук; в длинных тонких пальцах резная шкатулка, но узор почти неразличим на таком расстоянии.
У белоснежных одеяний мерцающая серебристая кромка. Струящееся платье не скрывает обнаженных ступней.
Над ней, под ней, вокруг нее - тьма египетская!
Тишина, удушающий аромат… И доносящийся откуда- то издалека голос: "На колени пред Книгой Тота! На колени пред Мудрой Царицей, бессмертной, но не рожденной, мертвой, но живущей, чья красота покоряет и убивает…"
Невидимый хор подхватывает заклинание, и свет меркнет, оставляя видимым лишь сияющий диск под пауком.
После и он исчезает.
В комнате что-то оглушительно звенело. Звук становился все громче и громче, пока не сделался невыносимым. Кеан выставил вперед руки и спотыкался, как пьяный. Он едва не перевернул настольную лампу, но вовремя подхватил ее, предотвратив падение.
Оказалось, что трезвонит телефон. Значит, он был без сознания - и пребывал под воздействием чар!
Роберт схватил трубку и услышал отцовский голос.
- Роб, ты? - озабоченно спросил доктор.
- Да, сэр, - сразу отозвался Кеан и открыл ящик стола, пытаясь нащупать шелковый шнур.
- Тебе есть что рассказать?
Роберт тут же взволнованно поведал о встрече с Феррарой.
- Шелковая веревка, - закончил он. - Я держу ее в руках и…
- Минутку, - довольно мрачно прервал ученый.
Короткая пауза, а затем:
- Алло, Роб. Послушай-ка, это из свежей газеты: "Сегодня поздно вечером смотрителя Индийского отдела Британского музея ожидало неприятное открытие. Одна из витрин оказалась взломанной. Несмотря на то, что в ней было выставлено множество более ценных экспонатов, пропал лишь один: вор похитил удавку тугов".
- Не понимаю…
- Мальчик мой, Феррара знал, что ты найдешь веревку! Помни, он никогда не был у тебя и не знает расположения комнат, а ему при наложении заклятия необходимо фокусироваться на чем-то определенном! Он не сомневался, что ты положишь вещь рядом и, возможно, ему кое-что известно об ужасном происхождении предмета! Тебе грозит опасность! Держись. Я приеду, не пройдет и получаса!
Глава XXVII. Удавка тугов
Повесив трубку, Роберт ощутил себя отрезанным от всего мира. Вновь начал накатывать ужас: здесь, в его тихой заводи, рукой подать до людных улиц, а он по-прежнему один.
Он вспомнил роковую ночь, когда в точно такой же тиши, как сейчас, ему наглядно показали его бессилие, подвергли опасности рассудок и жизнь; вспомнил, как бежал прочь от кошмаров, насланных на него обладающим сверхъестественными силами врагом.
Тишина двора пугала до жути - другие назвали бы ее покоем, но для Роберта она таила в себе угрозу. Вероятно, Феррара хотел ограничить его передвижения: если бы Кеа- на арестовали, враг развязал бы себе руки и мог бы свободно действовать в любом направлении. Мысль об этом, при всем ее безумии, показалась Кеану правдоподобной. Тщательно подстроенная встреча в Британском музее, после которой в руках полиции оказалась его визитная карточка; большая вероятность того, что в любой момент в дверь постучит детектив, его задержат и начнут допрашивать… Конечно же, все вполне могло оказаться тонко закрученной интригой, за которой стоял Феррара. Для кого- то подобная цепочка заранее спланированных событий стала бы невероятной игрой ума, для Феррары она была обычным делом.
Что же все это означает? Отец давно предостерегал Роберта, а ужасные вечерние видения только подтвердили мудрость доктора Кеана. Молодой человек стал мишенью для таинственных злых сил, контролируемых Энтони Феррарой!
Время от времени тишину нарушали какие-то шорохи - всякий раз Роберт внимательно прислушивался к ним.
Как же он ждал отца: во всей Англии лишь он один, сильный и спокойный, знал, как справиться с адским отродьем, проникшим в мир людей. На Роберта уже накладывали чары, он даже не сомневался в этом; помня, что однажды поддался им, он сознавал, что мог мгновенно покориться вновь, - эта мысль страшила его!
Кеан собрал волю в кулак, пытаясь сопротивляться: если он растеряется, все пропало; человека испуганного и встревоженного легче сломить, чем пребывающего настороже.
Били часы, но Роберт не посмотрел на них, ему было не до этого. Молодому человеку казалось, что он ведет дуэль с опытным фехтовальщиком - отвлечешься и тут же пропустишь смертельный удар.
Он так и не встал из-за стола. Горела лишь настольная лампа и почти вся комната тонула в полумраке. Шелковый шнур, свернутый кольцами и похожий на змею, лежал у левой руки, справа Кеан положил револьвер. Он слышал приглушенный шум редких машин - час был уже поздний. Но ничто не нарушало покой двора и мертвенную тишину квартиры.
Сделанные днем в музее записи по-прежнему оставались на столе, и Кеан резким движением закрыл блокнот, опасаясь, что и в нем есть что-то способное отвлечь его напряженное внимание. Его жизнь, даже нечто большее, чем жизнь, зависела от того, насколько упорно он станет сопротивляться коварным силам, без сомнения, незримо таящимся в тенях вокруг освещенного стола.
Смелость бывает разная, не только физическая; самому отважному солдату иногда не хватает именно силы духа, которую сейчас призывал на помощь Роберт Кеан. Тот, кому угрожает потустороннее зло, вынужден подчас сталкиваться с ужасами, способными свести с ума многих из тех, что получили медали за отвагу; с другой стороны, неизвестно, как повел бы себя сильный духом оккультный воитель в штыковой атаке. Кеан не боялся боли и смерти, но приближение кошмаров из Страны призраков требовало куда большего бесстрашия.
- Кто там? - Голос Роберта звучал громко, но сгущающаяся тьма и пустота комнат придали ему некую потусторонность, что не могло не напугать.
Зажав револьвер в руке, он осторожно и медленно встал, двигаясь как можно тише из опасения, что шум его движений заглушит более опасные шорохи. Что же встревожило его?
Либо на Роберта вновь наслали кошмары, приведшие его некогда с Флит-стрит в тайное святилище в Медуме, либо слух не подвел, и он действительно слышал, как кто- то тихонько постучался.
Будучи уверен, что квартира заперта и никого, кроме него, здесь нет, он отчетливо уловил, как костяшки чьих-то пальцев постукивают о полотнище двери, той самой закрытой двери в кабинет, где находился сейчас Кеан!
Выпрямившись, он осторожно повернулся и встал лицом к входу.
Свет, лившийся из-под абажура на столе, почти не достигал двери: видны были лишь края нижних панелей, а вся верхняя часть двери тонула в зеленоватой тени.
Роберт напряженно замер, затем шагнул к выключателю, собираясь зажечь лампу над каминной полкой и осветить всю комнату. Шаг вперед… и тихий стук повторился.
- Кто там? - выкрикнул Кеан. Голос прозвучал довольно уверенно, и молодой человек воодушевился. Он подскочил к выключателю и нажал на кнопку. Лампочка не зажглась!
"Перегорела", - пробормотал Роберт.
Он боялся все сильнее и сильнее, совсем как ребенок, оставшийся один в темноте. Но ему удавалось сохранять остатки самообладания до тех пор, пока - не внезапно, как обычно гаснут лампы накаливания, а постепенно, жутко, необъяснимо - не начала тускнеть настольная лампа!
В полной темноте Кеан повернулся к окну. Ночь выдалась безлунная, и света с улицы падало мало.
В дверь громко стукнули трижды.
Никогда до этого Кеан так сильно не пугался: он достиг самых глубин своих страхов и теперь, как ныряльщик, пытался выплыть со дна на поверхность.
Не обращая внимания на темноту, не думая о том, какие сверхъестественные силы могли послужить ее причиной, Роберт распахнул дверь и выставил дуло револьвера в коридор.
Он приготовился к встрече с самими жуткими кошмарами, теми, что описаны в "Маге". Но не увидел ничего. Повинуясь инстинктам, он смотрел прямо перед собой, ожидая встречи лицом к лицу с врагом в человеческом обличье. Однако коридор оказался пуст. Через окошко над входной дверью проникал тусклый свет лампы, висящей на лестнице, но его было достаточно, чтобы убедиться - в квартире он был по-прежнему один.
Кеан вышел из комнаты. Дверь в подъезд манила его: он только и думал о побеге, отказавшись от мысли сражаться с невидимым противником, но неожиданно прямо на уровне глаз обнаружил две белые руки, цепляющиеся за стену, - было похоже, что кто-то пытается забраться по ней вверх!
Изящные кисти словно принадлежали женщине, а на одном из тонких пальцев тускло мерцал зеленый камень.
Роберт истерически захохотал - разум начал покидать его. Ведь две белые руки скользили по стене, направляясь в комнату, которую только что покинул Кеан, сами по себе, лишенные тела: две мертвенно-бледные руки - и больше ничего!
Молодой человек понял, что ему грозит смертельная опасность. Немногим ранее он едва не покорился злой воле Феррары, но тогда телефонный звонок спас его. Теперь же нападение возобновилось!
Вдруг руки исчезли.
Роберт слишком хорошо помнил, при каких обстоятельствах погиб сэр Майкл, и не сомневался, что в этот раз руки явились за ним.
До него донесся мягкий свист рассекаемого воздуха. На письменном столе что-то задвигалось.
Удавка!
Во время разговора с отцом он достал ее из ящика и оставил лежать на блокноте с промокательной бумагой.
Роберт попятился к входной двери.
Что-то пронеслось мимо лица, заставив его в ужасе повернуться. Жуткие руки без тела ощупывали темноту между ним и выходом!
Кеан смутно осознал, что опасности можно избежать. Он весь покрылся ледяным потом.
Положив револьвер в карман и защищая горло руками, молодой человек начал продвигаться к закрытой двери спальни.
Пока Роберт левой рукой нащупывал ручку, до него дошло - вот тогда-то он и испытал истинный ужас! - что он ошибся. Отступая, потерял свой последний, свой единственный шанс.
Призрачные руки, туго натянув удавку, быстро приближались к нему!
Кеан наклонил голову и с диким криком бросился бежать по коридору.
Натянутая веревка ударилась о подбородок.
Кеан попятился.
Веревка обвилась вокруг его горла!
- Боже мой! - задыхался Роберт, бешено сдирая ее с шеи. Но удавка уже заполучила жертву в свои стальные объятия, сжимая их все туже и туже…
Отчаявшись, Кеан начал сдаваться.
- Роб, Роб, отопри! - послышалось снаружи.
Молодой человек напрягся из последних сил. Скинуть
шнур было невозможно. Роберт опустил сведенные судорогой руки, с усилием наклонился и метнулся к входной двери.
Замок оказался прямо над его головой.
Он выпрямился… и его отбросило назад. К счастью, Роберт успел схватиться за дверную ручку.
И когда эта нечеловеческая сила потянула его назад, он сумел повернуть ручку… и упал.
Всем весом тела он налегал на пальцы, цепляющиеся за медный диск, и сам дьявол не смог бы справиться с ним.
Дверь распахнулась, отбросив Роберта в глубь коридора.
Молодой человек безжизненно рухнул на пол. Доктор, переступив через него, вбежал в квартиру.
Роберт открыл глаза и обнаружил, что лежит в кровати, а отец обрабатывает его воспаленное горло.
- Все в порядке, мальчик мой! Слава Богу, все обошлось…
- Руки!..
- Понимаю. Но лично я не видел ничьих рук, кроме твоих собственных, Роб. Если бы дело дошло до суда, я бы ни за что не смог доказать, что ты не покончил жизнь самоубийством.
- Но я же открыл дверь!
- Они бы сказали, что ты внезапно одумался, но было слишком поздно. Хотя кажется невероятным, что человек сам себя задушил таким вот образом, ни один суд присяжных не поверит, что здесь замешан Энтони Феррара.
Глава XXVIII. Верховный жрец Хортотеф
В столовой доктора Кеана на Хаф-Мун-стрит было очень уютно и радостно, несмотря на хмурое утро: на улице свинцовые тучи затянули небо, а вдалеке ворчал гром, предвещая скорую грозу.
Роберт стоял и смотрел в окно, вспоминая, как в Оксфорде под аккомпанемент таких же гулких раскатов он попал на первый акт дьявольского представления с человеком по имени Энтони Феррара в главной роли.
Рассудок твердил, что развязка драмы уже близка, а чутье, не объяснимое никакой логикой, подсказывало, что они с отцом определят финал этой пьесы, вступив в решающую схватку, которая закончится победой добра над злом - или зла над добром. Темные силы под командованием Феррары уже начали наступление на дом ученого. Сановные пациенты, ежедневно заполнявшие приемную знаменитого врача и всегда находившие утешение в его безупречном самообладании и уверенности в своих действиях, даже не подозревали, что доктора, к которому они пришли за излечением, постигла беда много более страшная, чем все их телесные недуги.
Опасность, ужасная и сверхъестественная, грозовой тучей нависла над домом. Это хорошо налаженное хозяйство, такое современное, снабженное всеми удобствами и изысками, свойственными двадцатому веку, ничуть не напоминало осажденную крепость, хотя именно таковой и являлось.
Вдали, над Гайд-парком, загрохотало. Роберт взглянул на мрачное небо, словно надеясь увидеть знамение. Ему даже показалось, что из-за туч на него смотрит искаженное яростью мертвенно-бледное лицо дьявола во плоти.
В столовую вошла Майра.
Роберт повернулся к ней: официально являясь женихом, он мог бы сорвать поцелуй с ее манящих губ, но не решился и был вынужден довольствоваться тем, что поцеловал протянутую руку. Ему вдруг подумалось, что для девушки не совсем прилично находиться с ним под одной крышей; да, это продиктовано необходимостью, но может породить разные слухи. Решение о том, что Майра временно поживет у них, принимал отец: подобно средневековому феодалу, при малейших признаках приближения врага дающему пристанище в стенах замка всем своим людям, он собрал в доме тех, кого был призван защищать. Грандиозная, невидимая миру битва разразилась в Лондоне, внешние укрепления уже пали, враг стоял теперь у самых ворот.
Несмотря на бледность, след недавней болезни, Майра явно выздоравливала, и былая красота возвращалась к ней. Было невозможно оторвать глаза от затянутой в простенькое платье фигурки, порхающей вокруг стола, накрытого для завтрака. Роберт стоял рядом и любовался девушкой, глядя ей прямо в глаза, а она счастливо и умиротворенно улыбалась в ответ, заставляя его сердце биться сильнее.
- Что-нибудь сегодня снилось? - как можно непринужденнее спросил молодой человек.
Майра кивнула и тут же посерьезнела.
- Все тот же кошмар?
- Да, в некотором роде, - печально ответила она.
Глядя на наручные часы, вошел доктор Кеан.
- Доброе утро! - бодро поздоровался он. - Ну я и соня!
Все сели за стол.
- Майре опять снились кошмары, сэр, - сказал Роберт.
Доктор застыл с салфеткой в руке и вопросительно посмотрел на сына.
- Мы не должны пропустить ни малейшей детали. Майра, подробно опиши, что тебе снилось.
В столовую неслышно вошел Марстон, поставил тарелки и так же бесшумно удалился. Майра начала свой рассказ:
- Я опять очутилась в доме, похожем на амбар, - я уже описывала его вам до этого. Черепица кое-где выпала, и на полу лежали неровные пятна лунного света, проникающего сквозь дыры в крыше. В дальнем конце был вход - из-за темноты я с трудом его видела, только поняла, что это ворота, как в конюшне, и они закрыты на тяжелый засов. Из мебели там были лишь огромный деревянный стол и вполне обычный стул. На столе стояла лампа…