- Что вы хотите узнать, доктор Кеан? - В его голосе уважение странно смешалось со спесью.
- Расскажите мне о Мирзе, супруге третьего барона Лэшмора.
Лорд Лэшмор шагнул вперед. Большие руки сжались в кулаки, глаза горели.
- Что вам известно о ней?
Он был действительно поражен - и зол.
- Я видел ее портрет в замке Дун во время вашего отсутствия. Мирза, леди Лэшмор, отличалась удивительной красотой. Когда она вышла замуж?
- В 1615 году.
- Барон привез ее в Англию из…
- Из Польши.
- Она была полячкой?
- Польской еврейкой.
- Детей не было, баронесса умерла раньше мужа, и тот женился во второй раз. Я прав?
Лорд Лэшмор переминался с ноги на ногу и грыз ногти.
- Дети были, - отрезал он. - Я происхожу именно… из этой ветви.
- Вот как! - В серых глазах доктора зажегся огонек. - Наконец мы добрались до фактов! Почему рождение ребенка держалось в секрете?
- Замок Дун хранит много тайн! - Лорд стал похож на сурового средневекового аристократа. - Для Лэшморов не составляло труда скрыть что-либо: была спешно организована свадьба, и мальчика представили всем как отпрыска от второго брака. Если бы от повторной женитьбы у барона появились дети, то этого не потребовалось бы, но у Дуна обязан был быть наследник.
- Понимаю. Если бы второй брак не оказался бесплодным, то ребенка от Мирзы - как бы правильно выразиться? - удалили бы?
- Проклятье! О чем вы?
- Он являлся законным наследником.
- Доктор Кеан, - медленно проговорил Лэшмор, - вы бередите незажившую рану. Четвертый барон Лэшмор стал тем, о чем принято говорить как о "проклятии рода Дунов". В замке существует тайное помещение, волновавшее умы многих так называемых оккультистов, куда никто, кроме наследников, не входил уже несколько веков. Само расположение этой комнаты остается тайной. Его даже невозможно вычислить. Кажется, вы много знаете о темных секретах моей семьи; быть может, вам известно, где находится эта комната?
- Безусловно, - спокойно ответил Кеан. - Она под рвом, в тридцати ярдах к востоку от старого подъемного моста.
Лорд Лэшмор переменился в лице и заговорил уже другим тоном:
- Вероятно, вы также знаете, что в ней?
- Знаю. Там Пол, четвертый барон Лэшмор, сын Мирзы, польской еврейки!
Лорд Лэшмор вновь опустился в кресло, испуганно глядя на собеседника.
- Я был уверен, что этого никто не знает! - глухо произнес он. - Воистину, вы глубоко изучили вопрос. В течение трех лет, долгих трех лет после моего двадцать первого дня рождения, я был вне себя от ужаса, доктор. Эта тайна привела моего деда в сумасшедший дом, но разум отца оказался более крепок. Надеюсь, мой тоже. После трех лет кошмара я выбросил Пола Дуна из памяти.
- Вас привели в подземную комнату в ночь вашего двадцать первого дня рождения?
- Вы знаете столько, что кажется, вам известно все. - У лорда дергалась щека. - Но сейчас вы услышите то, о чем Лэшморы всегда предпочитали молчать.
Он опять встал и начал беспокойно двигаться.
- С той декабрьской ночи, - продолжал лорд, - миновало почти тридцать пять лет, но я по-прежнему дрожу, вспоминая! В замке Дун устроили бал, но сам я уже несколько недель под руководством отца готовился к предстоящему испытанию. Многие знали о существовании семейного проклятия; поэтому, когда в полночь отец отвел меня в старую библиотеку, гости с некоторой опаской смотрели на нас. Боже мой! Доктор Кеан, мне очень тяжело вспоминать, но я рад, что теперь я могу кому-то рассказать о произошедшем!
Было видно, что лорд с трудом справляется с охватившим его волнением, но голос Лэшмора оставался тихим и спокойным:
- Отец задал мне полагающийся вопрос о том, молился ли я, чтобы Бог даровал мне силу. Конечно же! Его серьезное лицо побледнело, он запер дверь и из шкафчика за древним камином - я даже не подозревал, что там есть шкафчик, - достал громоздкий ключ, выкованный много веков назад. Потом мы вместе вынули книги из одного из стеллажей.
Даже пустой, он оказался очень тяжелым, и мы приложили много усилий, прежде чем нам удалось сдвинуть его. Когда же дело было сделано, мы увидели, что стена за ним закрыта деревянными панелями. Книжный шкаф не передвигали уже лет сорок и обнажившийся участок был
серым от пыли, скопившейся за годы, прошедшие с двадцать первого дня рождения моего отца.
На центральной панели обшивки висел семейный герб, изображение шлема на котором выдавалось вперед и представляло собой подобие ручки. Отец взялся за него и повернул, всем своим весом надавив на то, что казалось стеной. Скрипнули петли, и стена сдвинулась вглубь, впустив в библиотеку запах сырой земли. Взяв заранее приготовленную лампу, отец вошел в открывшуюся нишу и жестом пригласил меня следовать за ним.
Мы спускались по грубым каменным ступеням, а потолок был так низок, что мне пришлось пригнуться. Дошли до угла, повернули и продолжили спуск. В то время ров был все еще заполнен водой, и даже если бы я по расположению лестницы не знал, куда мы идем, я мог бы догадаться, что мы под ним: из щелей между плитами потолка сочились капли, а воздух был влажным и очень холодным.
Короткий коридор, начавшийся у основания лестницы, вел к массивной, обитой железом двери. Отец вложил ключ в замочную скважину и, держа лампу над головой, обернулся и посмотрел на меня. Он был смертельно бледен.
"Собери все свое мужество", - сказал он.
Отец пытался провернуть ключ, но на это ушло много времени, так как замок проржавел. Наконец, а был он крепким человеком, его усилия увенчались успехом. Дверь открылась, и в коридор ворвалась невыносимая вонь. Никогда такого не чувствовал, ни до, ни после этого.
Лорд Лэшмор промокнул лоб платком и продолжил рассказ:
- Первое, что я увидел в свете лампы, показалось кровавым пятном, расплывшимся по стене прямо передо мной. Потом я узнал, что это всего-навсего грибок, хотя и редко встречающийся, но тогда я был ошеломлен.
Перейдем к тому, зачем мы пришли: мне не терпится закончить эту историю. Отец остановился при входе в жуткое помещение; рука, державшая лампу, даже не дрогнула. Я заглянул ему за плечо и увидел… его.
Доктор Кеан, три года, днем и ночью, это зрелище преследовало меня. Три года, днем и ночью, стояло перед глазами жуткое лицо - бородатое и ухмыляющееся лицо Пола Дуна. Он лежал на полу темницы, сжав кулаки и изогнувшись, как в агонии. Лежал там столетиями, и, Бог мой свидетель, плоть еще не сошла с его костей.
Кожа пожелтела и иссохла, явственно выступили кости, но ужасное, кошмарное лицо все же можно было узнать. Черные волосы походили на гриву, длинную и спутанную, брови были невероятно густы, а ресницы прикрывали скулы. Ногти на пальцах… Нет, я избавлю вас от их описания! Посмертная ухмылка полностью обнажала зубы - белые сверкающие зубы с двумя волчьими клыками.
Его пригвоздили к земляному полу осиновым колом, забитым сквозь грудину. Он так и остался лежать на месте, где его настигло ужасное орудие. Следует знать, что кол в нечестивца воткнули спустя год после его смерти!
Не помню, как я добрался до библиотеки. Я уже был не в состоянии присоединиться к гостям, впрочем, я не мог никого видеть и спустя много дней. Доктор Кеан, три года я боялся, боялся людей, боялся спать, но больше всего я боялся себя, зная, что в моих венах течет кровь вампира!
Глава IX. Польская еврейка
Несколько минут оба молчали. Лорд Лэшмор сидел, глядя в пустоту и вцепившись в собственные колени. Доктор Кеан заговорил первым:
- Определенные качества четвертого барона обнаружились уже… после смерти?
- В округе за год умерли шестеро, - ответил Лэшмор. - По общине поползли слухи о вампирах. Пятый барон, сын Пола Дуна, пытался игнорировать их, пока мать ребенка, погибшего ребенка, не проследила за убийцей - человеком или его подобием - до ворот семейного склепа Дунов. Ночью, в тайне, сын Пола Дуна пришел в склеп и обнаружил… тело. Прошло двенадцать месяцев после похорон, а покойный ничуть не изменился. Его перенесли в подземелье, в Средние века служившее пыточной: крики оттуда никому не слышны - и древний ритуал убийства вампира был завершен. Больше потусторонний гость не тревожил округу, однако…
- Однако, - спокойно продолжил доктор, - вампирские черты он унаследовал от колдуньи Мирзы. Расскажете?
Глаза лорда лихорадочно сверкнули.
- Откуда вы знаете, что она была колдуньей? - сипло спросил он. - Это тоже семейная тайна.
- И останется ею, - заверил Кеан. - Но мои исследования завели меня далеко; я знаю, что Мирза, жена третьего барона Лэшмора, при жизни практиковала черную магию, а после смерти также обратилась в упыря. Муж застал ее во время одного из богопротивных деяний и отсек ей голову. Он долго ее подозревал и не только сохранил рождение сына в секрете, но и изолировал его от матери. Второй брак оказался бездетным, и сын Мирзы стал бароном Лэшмором, а после смерти, как и мать, превратился в вампира. Лорд Лэшмор, проклятие рода Дунов не исчезнет, пока его источник, еврейку из Польши, не постигнет та же участь, что и ее сына!
- Доктор, мы не знаем, где муж спрятал тело. Он умер, не раскрыв тайны. Вы полагаете, что вся эта чертовщина может повториться? Боже мой! Вы сводите меня с ума.
- Я не считаю, что спустя несколько поколений, не затронутых проклятьем, вы вдруг станете вампиром, но я думаю, что дух, нечистый и кровожадный дух женщины-вампира, по-прежнему бродит по земле. Сын был освобожден, и, кажется, вместе с ним ушло и родовое проклятье, однако его мать не освободили. Тело было обезглавлено, но душа упыря никуда не денется, пока не будет исполнен древний ритуал.
Лорд Лэшмор провел рукой по глазам.
- Я вас не очень понимаю, доктор Кеан. Не объясните?
- Я полагаю, призрак Мирзы все еще бродит по миру и одержим желанием, постоянным и чрезвычайно сильным, вновь воплотиться в человеческом теле. Именно такие неприкаянные души, лорд, и делают занятия спиритуализмом столь опасными. В определенных условиях такой дух все же может вселиться в человека.
- Вы считаете, что ее привидение все еще…
- Нельзя исключать вероятности, что она преследует своих потомков. Помнится, в замке Дун есть поверье, что, когда кто-то рождается или умирает там, можно услышать издевательский женский смех?
- Я сам его слышал в ночь, когда мне перешел титул.
- И смеется именно призрак той, что при жизни была известна как Мирза, леди Лэшмор!
- Но…
- Ее возможно заставить подчиняться.
- Как?
- С помощью колдовства, и некоторые люди не гнушаются этим. Конечно, воплощение плана таит множество опасностей.
- Догадываюсь, что вы, доктор Кеан, выслушав мою историю, уже понимаете, что следует предпринять.
- Вполне. Но мне нужны доказательства, поэтому я должен сегодня вечером осмотреть ваш дом. Можно ли прийти под предлогом визита к леди Лэшмор?
Аристократ внимательно смотрел на собеседника.
- В доме есть кто-то, способный усмотреть неладное в вашем посещении? - догадался он.
- Да. Назначим встречу на девять?
- Почему бы вам не прийти к ужину?
- Спасибо за приглашение, но думаю, мне лучше навестить вас чуть позже.
В тот вечер доктор Кеан с сыном ужинали на Хаф-Мун- стрит.
- Сегодня столкнулся с Энтони Феррарой на Риджент- стрит, - сказал Роберт. - И был рад его видеть.
Доктор удивленно поднял брови и спросил:
- Неужели?
- Ну, я опасался, что он уехал из Лондона.
- Нанести визит Майре Дюкен в Ивернессе?
- Меня бы это не удивило.
- Меня тоже, Роб, но думаю, в данный момент он преследует другую добычу.
Роберт Кеан взглянул на отца.
- Леди Лэшмор… - начал он.
- Ну? - нетерпеливо вставил доктор.
- Один из пронырливых репортеров, живущих скандалами, прислал в "Плэнет" заметку, намекающую на связь Феррары с леди Лэшмор. Конечно, мы такое не напечатали - не к тем обратился, но когда я встретил Феррару сегодня, с ним была именно леди Лэшмор.
- И что из этого следует?
- Вроде бы ничего: лорд Лэшмор, кажется, проживет дольше Энтони, который сегодня показался мне бледнее обычного.
- Ты думаешь, что Феррара охотится за состоянием?
- Безусловно.
- Леди Лэшмор выглядела здоровой?
- Совершенно.
- Вот как!
Повисла тишина, потом Роберт продолжил:
- Энтони Феррара представляет собой угрозу обществу. Когда я вижу змеиный взгляд его черных глаз и думаю о том, что он пытался сделать, что уже сотворил, весь закипаю. Грустно и смешно, оттого что в нашем сегодняшнем всезнании мы отринули единственный закон, способный покарать его! Его не потерпели бы в Древнем Вавилоне и, возможно, сожгли бы при Карле Втором, а в премудром двадцатом веке он разгуливает по Риджент-стрит с известной великосветской красавицей и смеется прямо в лицо человеку, которого пытался убить!
- Осторожнее, - предостерег доктор Кеан. - Помни, если завтра ты внезапно скончаешься, Феррара будет чист перед законом. Мы должны ждать и наблюдать. Можешь вернуться сюда в десять?
- Думаю, что смогу. Определенно смогу.
- Буду тебя ждать. Ты записал то, о чем нам стало известно, включая мои замечания и объяснения?
- Да, сэр, потратил на это весь вчерашний вечер.
- У меня будет что к этому добавить. Твои записи, Роб, когда-нибудь послужат оружием против нашего ужасного врага. Сегодня я поставлю подпись под двумя копиями и одну из них положу в банковский сейф.
Глава Х. Смех
Доктор Кеан не ожидал, что леди Лэшмор окажется настолько красивой. Это была натуральная брюнетка с великолепной фигурой и фиалковыми глазами. Ее нежная бархатистая кожа, казалось, вобрала в себя страсть южного солнца и приобрела золотистый оттенок.
Женщина холодно поприветствовала доктора Кеана.
- Чрезвычайно рад, что вы так хорошо выглядите, леди Лэшмор, - сказал доктор. - Весь ваш вид подтверждает мои выводы.
- Выводы о чем, доктор?
- О природе вашего недавнего недуга. Сэр Элвин Гроувз хотел узнать мое мнение, и я высказал его.
Леди Лэшмор заметно побледнела.
- Я знаю, что лорд Лэшмор очень беспокоился, - проговорила она, - но я уверена, что у меня ничего серьезного…
- Полностью согласен. Вы просто страдали от нервного перевозбуждения.
Женщина держала веер у лица.
- Недавно кое-что произошло, - начала она, - впрочем, вам об этом известно. Подобное происшествие заставило бы нервничать кого угодно. Конечно, я осведомлена, доктор Кеан, что вы известный специалист по психическим болезням…
- Извините, но кто вам рассказал об этом?
Она не стала юлить:
- Мистер Феррара. Он заверил, что в этом деле вы непревзойденный авторитет.
Доктор, сделав серьезное лицо, недоверчиво склонил голову:
- Вот как!
- И я хочу вас спросить, - продолжила леди Лэшмор, - есть ли у вас предположения, пусть и самые смутные, о том, откуда взялись раны на горле моего мужа? Могло ли их нанести что-то потустороннее?
Ее голос дрожал, а легкий акцент усилился.
- Ничего потустороннего, - ответил доктор, - хотя я думаю, что нечто сверхъестественное в них есть. Осмелюсь предположить, что и вас не так давно мучили кошмары?
Женщина вздрогнула и посмотрела на гостя расширившимися от ужаса глазами.
- Откуда вы знаете? - прошептала она. - Откуда?! Доктор Кеан, не молчите! - Она положила руку на запястье Брюса. - Если вы в силах их прогнать! Если вы убедите меня, что они не вернутся…
Слова звучали как мольба и признание одновременно. Вся показная холодность оказалась лишь маской, за которой скрывался страх: никому до этого женщина не осмеливалась признаться в нем.
- Так расскажите же, - мягко настаивал доктор. - Вы видели такие сны дважды?
Она кивнула, бросив на собеседника удивленный взгляд.
- Оба раза совпали с болезнью мужа?
- Да, да!
- Что вам снилось?
- Нет, даже не смею говорить…
- Вы обязаны рассказать. - В голосе врача звучало сочувствие.
- Мне снилось, что я лежу в очень темной пещере. Прямо над моей головой бушует море. Но сквозь шум я слышу голос, зовущий меня - не по имени, а как-то по-другому, не могу объяснить - зовущий так, что я не могу отказать. Я почти не одета, на мне только лохмотья; и вот на коленях ползу на зов, и я не одна, вместе со мной ползут какие-то существа, липкие и многоногие…
Дрожь прошла по телу женщины, и она подавила то ли истерический смешок, то ли всхлип.
- Волосы растрепаны, но - вот! именно это и сводит с ума - моя голова кажется отделенной от тела! Я вся горю
от дьявольской ярости, не могу описать ее словами. И меня гложет жажда, и эта жажда…
- Думаю, я понял, - спокойно прервал Кеан. - Что потом?
- Потом какое-то время я в забытьи, но сон опять продолжается. Доктор, не могу рассказать вам, какие ужасные, богохульные, гадкие мысли владели тогда моим разумом. Я сопротивлялась… сопротивлялась, но какая-то сила вновь и вновь тащила меня в эту отвратительную пещеру и наделяла неуемной жаждой! Я бесновалась - сам дьявол бушевал в душе. А потом снова провал, и я проснулась.
Она сидела и дрожала. Кеан заметил, что женщина избегает его взгляда.
- Это случилось в ночь первого необъяснимого нападения на вашего мужа?
- Было кое-что еще, - прерывисто зашептала леди Лэшмор.
- Говорите, не бойтесь.
Чудесные глаза красавицы казались полубезумными от ужаса. Она выдохнула:
- Но вы же знаете. Да?
Кеан кивнул.
- Во второй раз вы проснулись раньше?
Леди Лэшмор жестом подтвердила его слова.
- Вам снилось то же самое?
- Да.
- Если забыть об этих двух случаях, вам когда-нибудь снилось подобное?
- Несколько раз, но лишь частично. Иногда, проснувшись, я помнила только часть сна.
- Что именно?
- Самое начало, жуткую пещеру…
- Леди Лэшмор, недавно вы присутствовали на сеансе столоверчения.
Ее уже не удивляли способности доктора к индуктивному мышлению, и она молча кивнула.
- Предполагаю, хотя не знаю наверняка, что инициатором и организатором спиритического сеанса выступил Энтони Феррара, предложив развлечься таким образом?
Женщина еще раз утвердительно качнула головой.
- И духи говорили через вас?
Вновь согласие.
Лицо Кеана стало очень серьезным:
- Благодарю, леди Лэшмор. Не смею вас больше беспокоить.
Он уже собрался уходить, когда хозяйка тихонько окликнула его:
- Доктор Кеан! Что-то ужасное, что-то, чего я не понимаю, боюсь и ненавижу, овладело мной. Ради всего святого, скажите, что все будет хорошо. Кроме вас, никто не знает, какой ужас преследует меня. Только скажите…
У двери доктор оглянулся:
- Не бойтесь.
Он вышел из комнаты.
Леди Лэшмор застыла, словно околдованная Медузой Горгоной: прелестные глаза широко открыты, лицо бледное, как у покойницы. Он даже не сказал: "Надейтесь!"
Когда доктор Кеан вернулся на Хаф-Мун-стрит, Роберт, разложив перед собой бумаги, курил в библиотеке. Лицо отца, обычно свежее и румяное, было таким бледным, что сын в тревоге кинулся ему навстречу. Но доктор привычным взмахом руки остановил его.