- Я этого совсем не ожидала. Не ожидала от них, - сказала она. - Не знаю, что они сделали бы, если бы не увидел Гэбриэль. - Она улыбнулась - настоящей улыбкой - и не перестала улыбаться, когда прижала губку к быстро распухающей губе. - Видела бы ты их. Мы были на маленькой стоянке под галереей живописи, знаешь, той, перед которой гигантские кисти?
Я кивнула.
- Наверно, Гэбриэль шел по дороге под нами и услышал мой крик. Он взбежал на холм и перелетел через изгородь быстрей, чем сумел бы отец.
Я в этом сомневалась - вервольфы очень проворны. В чем я не сомневалась, так это в эффекте героического спасения; а ведь Гэбриэль с его смуглой кожей, черными глазами и мускулистой фигурой и так выглядит привлекательно.
- Знаешь, - сказала я заговорщицким тоном, - наверно, хорошо, что он не знает, кто это был.
- Я узнаю, - пообещал Гэбриэль из-за моего плеча.
Я, конечно, слышала, как он подошел. Может, следовало предупредить ее. Но он заслужил право слышать нотки преклонения перед героем в ее голосе. В коридоре он был не один, но волки, следовавшие за ним, еще не были видны.
Гэбриэль передал мне пузырь со льдом и смотрел, как Джесси приложила к лицу губку, чтобы скрыть смущение. Лицо у него было напряженное.
- Я мог бы их догнать, но я не знал, серьезно ли ранена Джесси. Трусы… - Он хотел плюнуть, но вспомнил, где находится, и передумал. - Подумаешь, мачо: напали на девчонку вдвое мельче их.
Он посмотрел на меня.
- По дороге домой Джесси сказала, что это подстроено. Девушка, та, у которой машина, - она знает одного из этих парней. А парни знали, где подстеречь Джесси. Там не так уж много мест, где можно побить человека так, чтобы тебя никто не увидел. Они утащили ее за большой контейнер для мусора. Кто-то все это спланировал.
Средняя школа Финли не очень велика.
- Хочешь перейти в Кенневикскую среднюю? - спросила я Джесси, зная, что ее отец слушает из спальни. Я его не видела, но чувствовала его внимание и заметила напряженные позы волков. Если мы не будем очень осторожны, вся стая набросится на этих глупых ребят.
- Гэбриэль там учится, и у него много друзей, они не дадут тебя в обиду. А можешь перейти в Ричленд, где работает Ауриэль.
Ауриэль - еще одна из трех женщин в стае Адама, жена Даррила и учительница химии в средней школе.
Джесси вытерла лицо губкой и бросила на меня взгляд, который напомнил, что она дочь своего отца.
- Я им такого удовольствия не доставлю, - холодно сказала она. - Но больше они меня врасплох не застанут. Я дралась, как девчонка, потому что не могла поверить, что они действительно меня ударят. Больше я такой ошибки не допущу.
- В таком случае тебе снова нужно ходить на айкидо, - сказал Адам спокойным, сдержанным голосом, словно несколько минут назад у него не было приступа гнева. - Ты уже три года как бросила. Если ты так уступаешь им в весе, нужно подготовиться.
Он вышел из спальни, держа в руке голубую губку. Если бы глаза у него были темнее, я бы купилась. Каким-то образом ему удалось скрыть весь гнев и всю энергию Альфы. Но холодным желтым глазам я верю больше, чем спокойному голосу. Адам протянул мне губку, но смотрел он на Джесси.
- Да, - сказала она с мрачной решимостью.
- Она их побила, - сказал Гэбриэль. - У одного кровь шла из носа, а второй, убегая, держался за бок. - Он бросил на нее оценивающий взгляд. Я рада, что Адам его не видел. - Ручаюсь, им досталось больше, чем ей.
Даррил кашлянул, а когда Адам посмотрел на него, сказал:
- Пусть в школу и из школы ее сопровождает охрана.
Джесси - всеобщая любимица. Если бы Адам не был так сердит, можно было бы услышать много гневных слов от волков. Да и у Даррила глаза светлее, чем обычно. Золото странно смотрелось на его смуглом лице.
- Пошли с ней вервольфа в волчьем обличье, - предложила я. - Первые несколько дней он будет ждать ее на пороге школы, в каком-нибудь очень видном месте.
- Нет, - сказала Джесси, - я не стану устраивать для них представление.
Адам приподнял бровь.
- Ты сделаешь, как тебе скажут.
- Это проблема территории, - объяснила я Джесси. - Даже обычные люди играют в эти глупые игры. Они попытались применить силу, и твой отец не может им спустить. Если он уступит, приставать станут еще сильней - пока кто-нибудь не погибнет.
Вот и вся политика вервольфов, направленная на сохранение жизни людям! Не зря я на нее жалуюсь.
- Можно позвонить в полицию и в школу и предупредить, - сказала Хани. - И никто не пострадает.
- Устройте шоу и покажите, - предложил Гэбриэль. - Позвоните учителю биологии Джесси. Или у вас есть курс основ безопасности? Это еще лучше. Можно вывести весь класс и поближе познакомить с вервольфом. Результат тот же, но Джесси будет не так неловко.
Адам улыбнулся, показав множество зубов.
- Это мне нравится.
Джесси чуть повеселела.
- Может, обо мне станут думать лучше.
- Школа на это никогда не пойдет, - вмешался Даррил. - Побоится, как бы чего не вышло.
- Я подумаю, - сказал Адам.
Джесси была бледновата, но серьезно не пострадала. Горячий душ поможет ей справиться с ушибами - и пусть постоит под душем, пока отец не успокоится настолько, чтобы понять: ей совсем не нужно называть имена нападавших. Я могу отыскать их по запаху, Адам тоже.
Я сделала знак, приказывающий им всем: Адаму, Гэбриэлю, волкам - уйти.
- Ступайте вниз и все обдумайте, - сказала я им. - Мне нужно получше рассмотреть ушибы Джесси, чтобы знать - вызывать Сэмюэля не нужно.
Я взяла Джесси за руку.
- Мы воспользуемся ванной Адама. - Я не помнила, есть ли у него ванная, но не могла себе представить, чтобы в таком доме не было отдельной хозяйской ванной; к тому же он ведь пришел с губкой в руке. - Поскольку эту Адам решил переоборудовать.
Конечно, звучало это чуть фальшиво - но если Адам рассердится на меня, он не будет думать о том, как найти нападавших на Джесси.
Джесси вслед за мной через коридор, в котором было тесно от собравшихся, прошла в спальню Адама. С одной стороны была открытая дверь, которая могла вести только в спальню. Я втолкнула ее туда и закрыла дверь.
И очень-очень тихо прошептала:
- Тебе нужно вымыться и избавиться от запаха, пока отец не подумал об этом… если он еще не подумал.
Глаза ее расширились.
- Одежда? - одними губами спросила она.
- Все, - ответила я.
Она печально посмотрела на свои теннисные туфли, но включила душ и в одежде и обуви встала под него.
- Принесу чистую одежду, - сказала я.
Адам встретил меня в коридоре. Он подбородком показал в сторону ванной, откуда отчетливо слышался плеск.
- Запах, - сказал он.
- У нее одежда была грязная, - ответила я с некоторым самодовольством. - Даже обувь.
- Де… - Он не закончил слово. Адам старше, чем выглядит. Он вырос в пятидесятые годы, когда мужчина не мог в присутствии женщины произнести неприличное слово. - Дела, - без удовольствия поправился он.
- На дворе трава, на траве дрова, - согласилась я. Он оглянулся, поэтому я повторила с должным выражением: - "На дворетрава, на траведрова". Мой приемный отец все время говорил мне это. Он тоже был старомодным волком. И особенно подчеркивал - "траведрова". "Траведрова, Мерседес. У тебя нет здравомыслия, который Господь дает даже мелким яблокам".
Адам закрыл глаза и прислонился лбом к дверной раме.
- Если сломаешь вторую стену, ремонт встанет дорого, - с надеждой предположила я.
Он открыл глаза и посмотрел на меня.
Я развела руками.
- Отлично. Хочешь поддержать профсоюз плотников - твое дело. А теперь пропусти, я должна отнести Джесси одежду.
Он отодвинулся с преувеличенной вежливостью. Но когда я проходила мимо, шлепнул меня по заду. Больно шлепнул.
- Осторожней. - И проворчал: - Будешь вмешиваться в мои дела - можешь пострадать.
Идя к комнате Джесси, я ласково ответила:
- Последний мужчина, шлепнувший меня так, гниет в могиле.
- Не сомневаюсь.
В его голосе прозвучало удовлетворение.
Я повернулась к нему лицом, пусть у него глаза желтые и все такое.
- Я собираюсь снять кое-какие части для "синкро". На моем участке еще полно места.
Какой-нибудь посторонний слушатель решил бы, что мои последние слова не имеют отношения к предыдущему, только не Адам. Я уже несколько лет наказываю его запасными частями для моего "кролика". "Кролик", хорошо видный из окна его спальни, уже лишился трех колес и множества частей. Надпись на нем сделана по предложению Джесси.
Если бы Адамйне был так собран, это бы не подействовало, но Адам относится к тем личностям, у которых "все на месте и у всего свое место". Его это раздражало - и очень.
Он коротко улыбнулся, потом посерьезнел.
- Скажи мне, по крайней мере, что у тебя хватило ума запомнить их запах.
Я приподняла бровь.
- Зачем мне это? Чтобы вместо Джесси ты стал приставать ко мне?
Один из этих парней мне незнаком, но второй… что-то в его запахе словно било в тревожный колокол, но я подожду. Сперва уйду отсюда, а потом разберусь.
Он резко рассмеялся.
- Лгунья.
Сделал два шага ко мне, рукой ухватил за шею и придержал, чтобы удобней было поцеловать. Этого я не ожидала - ведь он был так близок к перемене. Не знаю, почему я не вырвалась.
Первое прикосновение его губ было мягким, осторожным, просительным, в то время как руки оставались требовательными. Он дьявол. Я бы сопротивлялась силе, но поцелуй - совсем другое дело.
Я прижалась к нему: он просил об этом легкими прикосновениями. Адам осторожно отнял губы, приглашая последовать туда, куда он поведет. Тепло его тела в этом чересчур охлажденном доме вознаградило меня, когда я прижалась к нему; вознаграждали жесткие мышцы, к которым я прижалась еще сильней.
Он словно танцевал. Вел, а не тянул. Он должен был это делать сознательно, должен был стараться, потому что он вожак стаи - как все Альфы. Но Адам не просто вожак - он очень умен. И он жульничает в игре.
Он уже прижал меня к стене, навалившись на меня, когда кто-то… Даррил негромко кашлянул.
Я вырвалась и отскочила на середину коридора.
- Мне нужно отнести Джесси одежду, - сказала я ковру, краснея, юркнула в ее комнату и закрыла дверь. Я не против того, чтобы меня заставали целующейся, но только слишком уж чувственным был этот поцелуй.
Иногда острый слух вовсе не благословение.
- Прошу прощения, - сказал Даррил, хотя в его голосе слышалась улыбка, а не смущение.
- Еще бы, - проворчал Адам. - Черт побери! Это надо прекратить!
Даррил понимающе хохотнул. Я никогда не слышала, чтобы он так смеялся. Обычно Даррил чрезвычайно сдержан.
- Прошу прощения, - повторил он, на этот раз более виновато. - Мне показалось, ты не хотел прекращать.
- Да. - Голос Адама неожиданно прозвучал устало. - Мне давно следовало взять ее. Но после того как Кристи ушла от меня, я не был уверен, что мне нужна другая женщина. А Мерси боится больше моего.
Кристи - это его бывшая жена.
- Потом появился еще один борец за приз - Сэмюэль, - сказал Даррил.
- Я не приз, - прошептала я.
Я знала, что они оба меня слышат, но Адам только заметил:
- Сэмюэль всегда был соперником. Я предпочитаю, чтобы он был здесь. Так я соперничаю с живым мужчиной, а не с воспоминанием.
- Если собираешься за моей спиной говорить обо мне, - сказала я Адаму, - хотя бы делай так, чтобы я тебя не слышала.
Должно быть, они учли мою просьбу, потому что больше я их разговор не слышала. Душ продолжал шуметь. Я села посреди комнаты Джесси, убрав из-под бедра пузырек с лаком для ногтей, и воспользовалась возможностью собраться с мыслями. Адам прав, это слишком затянулось.
Сэмюэль вел себя как ангел - почти всегда, - и Адам тоже. Но мне показалось, что Адам взвинчен больше обычного, и его терпение на исходе.
Это тревожная новость, потому что нрав у Адама горячий и вспыльчивый, даже хуже, чем у большинства вервольфов. Сэмюэль говорил, что Маррок хотел бы чаще использовать Адама в качестве одного из представителей вервольфов. У него подходящая для этого внешность, и он умеет говорить. Адам уже привлек к себе внимание прессы, как консультант и участник переговоров в Вашингтоне, округ Колумбия. Он очень хорошо умеет держать себя в руках, но когда срывается, просто сходит с ума, и Маррок не хотел этим рисковать.
Я была совершенно уверена, что из-за синяков Джесси Адам взорвался бы, но он мог бы лучше контролировать себя, если бы уже не был на грани срыва.
Дверь комнаты Джесси открылась, и вошла Хани. Она плотно закрыла за собой дверь. Хани из тех, кто заставляет меня чувствовать себя неряхой, даже если на мне красивая чистая футболка. Она могла бы послужить моделью для плаката, рекламирующего идеальную жену. Она пугала меня совсем иначе, чем остальные вервольфы, и потребовалось немало времени, чтобы я это преодолела.
Хани осторожно переступила через обычную подростковую груду вещей. Комната Джесси выглядела еще хуже, чем моя, то есть ну очень плохо.
- Ты должна что-то сделать, Мерседес, - негромко сказала она. Пока остальная стая на первом этаже, нас никто не услышит. - Вся стая встревожена, все раздражены и вспыльчивы… а Адам сегодня едва не сорвался. Тебе пора сделать выбор. Адам или Сэмюэль - неважно. Но не тяни. - Она замялась. - Когда Адам объявил тебя своей подругой…
Ради моей безопасности, сказал он тогда, и, возможно, был прав. Лесные волки убивают койотов на своей территории, а у вервольфов территориальный инстинкт развит не меньше, чем у их младших братьев.
- Он меня не спрашивал, - с жаром перебила я. - Меня здесь не было, и я узнала, только когда дело было сделано. Это не моя вина.
Хани встряхнула гривой цвета меда и села рядом со мной. Если бы она видела пол, я думаю, она бы не села на него, хотя формально она по статусу ниже меня в стае (из-за того, что Адам объявил меня своей парой); но она слишком аккуратна, чтобы садиться на одежду.
- Я не говорю, что кто-то виноват, - сказала она. - Вина здесь ничего не меняет. Мы все это чувствуем - чувствуем, как слабеет стая. Ты можешь решительно отказаться от него, и положение вернется к норме. Или принять его, и положение тоже изменится - в лучшую сторону. Но до того…
Она пожала плечами.
Легко (даже мне, которая всю жизнь провела с ними) забыть, что в вервольфах есть магия и помимо умения менять облик. Думаю, это потому, что зрительно перемена очень впечатляет, а все остальное - внутреннее дело стаи и больше никого не касается.
Я себя не считаю членом стаи - а до сделанного Адамом объявления не считали и остальные.
Приемный отец говорил мне, что на каком-то уровне он всегда сознает присутствие остальных членов стаи. Вервольфы знают, когда кто-то из них в опасности; знают, когда вервольф умирает. Когда мой приемный отец покончил с собой, его тело долго искали, но стая знала, где искать. И я видела, как Адам призывает к себе стаю не только голосом, видела, как стая помогла ему избавиться от действия серебра, которое в противном случае убило бы его.
Я не сознавала, что Адам не просто так объявил меня своей парой, - не понимала до тех пор, пока не помогла Уоррену обуздать его волка: сам Уоррен был для этого слишком слаб. Тогда я обрадовалась, но не задумалась.
У меня заболела голова: такое со мной бывает от страха.
- Повтори и говори ясней.
- Объявив тебя своей парой, он пригласил тебя присоединиться к нам. Предложил тебе заполнить место, остававшееся пустым. Такое предложение - проявление слабости. Адам все держит в себе, но при этом один страдает от последствий своей слабости. Его волк знает об этой слабости, о месте, откуда может прийти опасность для всех нас, и потому он постоянно настороже, на грани срыва - все время. Мы это чувствуем и реагируем на это. - Она напряженно улыбнулась. - Вот почему я была так нелюбезна с тобой, когда Адам велел мне охранять тебя от вампиров. Я думала, ты играешь, а нас заставишь платить за проигрыш.
Нет. Никаких игр. Просто паника. Кого бы я ни выбрала: Адама или Сэмюэля, - я потеряю второго. А этого я не могла перенести.
- Все мы зависим от Альфы в своей способности жить с людьми, - сказала Хани. - У некоторых волков Адама жены - обычные женщины. Его сила воли помогает нам держать себя под контролем, особенно когда луна становится полной.
Я опустила гудящую голову на колени.
- О чем он думает? Черт побери!
Она потрепала меня по плечу - неловкий жест, который должен был передать сочувствие и желание утешить.
- Вряд ли он думает о чем-нибудь, кроме того, как бы завоевать тебя раньше, чем другой волк сделает это. Или убьет тебя.
Я бросила на нее недоверчивый взгляд.
- Что происходит? Неужели все спятили? У меня лет десять не было свиданий, а теперь Адам, и Сэмюэль, и… - Я вовремя прикусила язык, не назвав Стефана. Я не видела вампира с тех пор, как они с Волшебником убили двух невинных жертв, чтобы Марсилия не обвинила и не убила меня. Ну, Стефан не был моим любимчиком.
- Я знаю, почему Сэмюэль меня хочет, - сказала я Хани.
- Он думает, у вас могут быть дети, - и нельзя упрекать его в том, что ты нужна ему для практической цели. - Что-то в голосе Хани подсказало мне, что Сэмюэль ей нравится; возможно, не только моя "игра" с Адамом и стаей вызывала ее недовольство. Но выражение ее лица сказало мне больше: она понимала точку зрения Сэмюэля, потому что сама хотела детей.
Не знаю, почему я заговорила с Хани. Я ее недостаточно знаю - и раньше недолюбливала. Возможно, потому, что никто другой не мог меня понять.
- Я не виню Сэмюэля за то, что он понял: меняющая облик и не зависящая при этом от луны может стать хорошей подругой, - очень тихо заговорила я. - Но он заставил меня влюбиться, не сказав, зачем я ему нужна. Не вмешайся Маруок, к шестнадцати годам я, вероятно, стала бы его подругой.
- В шестнадцать лет? - переспросила она.
Я кивнула.
- Питер намного старше меня, - сказала она, имея в виду своего мужа. - Было очень трудно. Но все же мне было не шестнадцать и… - Она задумчиво помолчала. Потом покачала головой. - Никогда не слышала, сколько лет Сэмюэлю, но он старше Чарльза, а Чарльз родился во времена Льюиса и Кларк.
В ее голосе, по-прежнему очень тихом, чтобы не услышали другие вервольфы, прозвучали гневные нотки. Этот голос для меня был как бальзам, и я решилась сказать ей кое-что еще.
- Я довольна своей жизнью, - сказала я. - Случай с Сэмюэлем заставил меня порвать со стаей и жить в мире людей. Я независима, моя работа мне нравится. Она, конечно, не слишком престижная, но мне нравится чинить вещи своими руками.
- И все же… - сказала она, выражая мою мысль.
Я кивнула.