Я ничего не могла сделать для Уоррена и Стефана. Или Бена. Почему людям, которые мне не безразличны, не нужно чинить машину? Я бы починила. И когда это я начала тревожиться о Бене? Он ублюдок.
Но щемящее ощущение в животе частично касалось и его. Черт побери! К дьяволу все это!
Дома меня ждали два телефонных сообщения. Одно от матери, второе от Гэбриэла. Я позвонила Гэбриэлу и сказала, что Уоррен тяжело ранен, но поправится. Говорить: с матерью я не могла. Говорить без слез. А я не буду плакать, пока точно не пойму, что произошло.
Я поужинала японской лапшой, скормив большую ее часть Медее. Кошка громко мурлыкала, вылизывая суп. Я вымыла посуду, пропылесосила квартиру. О моей жизни можно судить по тому, насколько чисто у меня дома. Когда я расстроена, я готовлю или прибираюсь. Есть я не могла, поэтому взялась за уборку.
Выключив пылесос, чтобы передвинуть диван, я поняла, что звонит телефон. Неужели опять что-то не так?
Я подняла трубку.
- Квартира Томпсон.
- Мерседес Томпсон, с вами желает говорить госпожа. - Вежливый женский голос, так говорят секретарши. Я посмотрела в окно и увидела, что солнце садится, купая гряду холмов Небесная Лошадь в ярко-оранжевом свете.
Все копившееся раздражение вернулось. Если бы госпожа Стефана послала всех своих подданных против колдуна, вместо того чтобы играть в мелочные игры, Уоррен сейчас не боролся бы за жизнь.
- Жаль, - неискренне сказала я. - Пожалуйста, передайте своей госпоже, что у нас нет никаких общих дел.
Я повесила трубку. Когда телефон зазвонил снова, я отключила звонок и сняла с дивана подушки, чтобы пропылесосить под ними.
Когда зазвонил мой сотовый, я тоже не хотела отвечать, потому что не узнала номер. Но вдруг это кто-то из стаи Адама или Стефан?
- Алло?
- Мерседес Томпсон, вы должны помочь мне найти Стефана и убить колдуна, - сказала Марсилия.
Я знала, что делать. Не скажи она этого, я могла бы повесить трубку. И сделала бы это, хотя вешать трубку, разговаривая с госпожой вампиров, - большая глупость. Но я нужна ей, и нужна для чего-то определенного.
Убить колдуна.
Но это нелепо! ЧТО я могу сделать там, где ничего не смогли два вампира и два вервольфа?
- Почему именно я?
- Объяснить могу только при личной встрече.
Она хороша, надо отдать ей должное. Если бы я специально не прислушивалась, вряд ли расслышала бы нотку удовлетворения в ее голосе.
Глава восьмая
Хотя время приближалось к полуночи, на стоянке дядюшки Майка яблоку негде было упасть, и мне пришлось парковаться на стоянке у соседнего склада. Моему маленькому "кролику" не грозило одиночество, но он чувствовал себя неуютно среди грузовиков и больших спортивных машин. Не знаю, почему малый народ любит большие машины, но вы никогда не увидите иного за рулем "Геометро".
Близ резервации малого народа в Уолла-Уолла, в шестидесяти милях отсюда по шоссе, есть несколько баров. Все они для привлечения публики объявляют себя прибежищем иных. Недалеко от моей мастерской есть даже новый бар, который рекламирует себя как логово вервольфов. А вот рекламы дядюшки Майка вы не найдете и не увидите в его баре среди клиентов много людей. Если какой-нибудь глупый человек, привлеченный, количеством машин, остановится и попробует войти, легкое заклинание помешает, ему и он пойдет своей дорогой. Бар дядюшки Майка - для малого народа, хотя он принимает и других сверхъестественных, если те ведут себя хорошо и не создают проблем.
Я отказалась приходить в семью без Стефана. Я, может, и упряма, но не глупа. И я бы не стала приглашать Марсилию в свой дом. Пригласить зло гораздо легче, чем избавиться от него. Я даже не знаю, как приглашать вампира; знаю только, что это возможно. Поэтому в качестве нейтрального места встречи, я предложила заведение дядюшки Майка.
Я думала, здесь не будет так много народу: все-таки ночь перед рабочим, днем. Но очевидно клиентам дядюшки Майка не нужно вставать завтра рано.
Я открыла дверь, и изнутри, как вода из прорванной дамбы, хлынул шум. Пораженная громким звуком, я замешкалась, и тут же крепкая рука уперлась мне в грудь и толкнула обратно. Дверь захлопнулась, оставив меня на парковке одну, с моим противником.
Я сделала еще шаг назад, увеличивая пространство между нами, и пожалела, что не прихватила пистолет. Потом пригляделась и успокоилась. Зеленый наряд и зеленые чулки - точно как у разбойников Робина Гуда. Это униформа служащих дядюшки Майка.
Парню на вид не больше шестнадцати, он высокий и худой, над верхней губой лишь легкий темный пушок. Через несколько лет будут усы. Черты обычные, не слишком крупные, не слишком мелкие и в то же время не так аккуратно скомпонованные, чтобы лицо было красивым.
Он сделал легкий жест, и я ощутила острый вяжущий запах магии малого народа. Парень повернулся и направился к двери. Вышибала. Черт побери, сегодня меня второй раз пытаются куда-то не пустить.
- Я не человек, - сказала я, идя за ним следом. - Дядюшка Майк разрешает мне приходить.
Впрочем, дядюшка Майк никогда не обращал на меня особого внимания.
Парень зашипел и сердито обернулся. Он вытянул ко мне руки и сжал кулаки. На этот раз магия пахла аммиаком, и это прочистило мои носовые пазухи. Я сдавленно закашляла от неожиданной силы этого запаха.
Не знаю, что юнец собирался сделать: дверь у него за спиной неожиданно распахнулась, и вышел сам дядюшка Майк.
- Спокойней, Фергюс, ты совсем не хочешь этого, слышишь? Перестань. Не надо.
В его речи - густой, как мед, ирландский акцент.
Дядюшка Майк выглядит точь-в-точь так, как положено трактирщику. Как будто он проник ко мне в сознание, извлек всех трактирщиков из книжек, фильмов и пересказов и слил их воедино, сотворив совершенную карикатуру. Лицо у него приятное, но скорее обаятельное, чем красивое. Он среднего роста, широкоплечий; толстые предплечья и мощные кисти с короткими пальцами. Сейчас, в темноте, цвета не видно, но я знала, что глаза у него светло-карие, и он способен обратить их силу на нежелательных клиентов.
- А теперь, Фергюс, чтобы быть полезным, скажи Бидди, что весь остаток ночи она будет охранять дверь. Потом ступай к повару и скажи, чтобы он занял тебя чем-нибудь, пока ты запомнишь, что убивать клиентов - очень плохо для бизнеса.
- Да, сэр.
Присмиревший вышибала прошел в дверь и исчез внутри. Я бы пожалела его, если бы не слова "убивать клиентов".
- Ну вот, - сказал дядюшка Майк, поворачиваясь ко мне. - Ты уж извини моего помощника. Видишь ли, этот демон держит всех нас на взводе. Думаю, для тебя сегодня не лучшая ночь для пирушки.
Может, это вежливее, чем угроза убить, но и более успешно удерживает меня снаружи. Черт побери!
Я подавила рычание и постаралась говорить так же вежливо, как он.
- Если мне здесь не рады, попроси кого-нибудь поискать Марсилию и передать, что я жду ее снаружи.
На его лице появилось откровенное удивление.
- Зачем тебе встреча с королевой вампиров? Ты плаваешь в слишком глубоких для одинокой маленькой девочки водах.
Думаю, все решила "маленькая девочка". А может, ветер изменился и донес запах мусора, волка, крови и очень слабый запах, принадлежащий только Уоррену. Все это напомнило мне, что всего несколько часов окровавленного умирающего Уоррена бросили здесь в помойный бак.
- Может, если бы малый народ хоть изредка поднимал свои зады, мне можно было бы ограничиваться мелководьем, - ответила я, отбросив всякие претензии на вежливость. - Я знаю старинные сказания. Я знаю, что у вас есть силы, черт вас побери! Так почему вы сидите сложа руки и смотрите, как колдун убивает людей? - Я старалась не включать в число мертвых Стефана, но часть меня уже оплакивала его, и это придавало моей речи безрассудность. - Или считаете, что вам лучше держаться в стороне, чтобы уцелеть? - Уоррен тоже мог бы так поступить. И был бы в безопасности дома, а не истекал кровью у Адама. - Особенно потому, что это дело вампиров. А люди, которые при этом умирают, всего лишь эманация, и тревожиться из-за них не стоит.
Он улыбнулся - чуть-чуть, и от этого я рассердилась еще больше.
- Прекрасно, улыбайся шире. Наверно, на твою долю уже достаточно смерти. Что ж, это и тебя касается. Люди не глупы, они знают, происходит что-то необычное, что-то недоброе. А кто такое может сделать, насколько им известно? Только вы.
Теперь он улыбался еще шире, но успокаивающе протянул руку.
- Прости, милая. Все дело во внешности. Ну кто может представить себе механика, который знает слово "эманация"?
Я смотрела на него. Может, дело в возрасте - я понимала, что дядюшка Майк очень-очень стар: долгая жизнь позволяет видеть все в несколько иной перспективе.
- Прости, - сказала я, но и сама слышала гнев в своем голосе. - Постараюсь использовать обычные слова, когда речь идет о деле, где можно посчитать трупы. - Я попыталась прикинуть в уме, хотя точно не знала, сколько людей погибло, когда Дэниэл был во власти колдуна. - Пятнадцать?
Он разом перестал улыбаться и больше не походил на трактирщика.
- Скорее сорок, я думаю, хотя не сомневаюсь, что придется узнать и о других жертвах. И не все жертвы - в Тройном городе. Демоны заинтересованы в смерти и разложении. Над этим нельзя смеяться, и на это не стоит закрывать глаза. Прошу прощения. - Он поклонился так стремительно, что я не уверена, видела ли вообще это движение. - Меня позабавил твой выбор слов. Даже прожив на свете столько лет, я забываю, что героя можно найти в самых неожиданных местах… и личностях. Например, среди механиков, которые умеют превращаться в койотов.
Он еще с минуту смотрел на меня, и в его глазах искрилась лукавая улыбка: ничего похожего на его обычное выражение.
- Что ж, как герой, ты имеешь право ради всех нас броситься на амбразуру. Я скажу тебе, почему мы сами этим не занимаемся. - Он кивком показал на трактир. - Мы, малый народ, цепляемся за выживание лишь кончиками пальцев, Мерседес Томпсон. Мы умираем быстрей, чем рожаем детей, даже если считать полукровок. Впервые это началось, когда человек научился выковывать железное лезвие, но свинцовые пули убивают нас так же легко, как холодное железо. Такие, как старый гремлин Зибольд Адельбертсмайтер, среди нас редкость.
Он помолчал, но я ждала. Конечно, я все это знала, как знает сегодня всякий, кто смотрит ТВ или читает газеты.
- Среди нас есть существа, наделенные силой, - продолжал он. - Если бы люди о них узнали, поднявшаяся волна стерла бы малый народ с лица земли. Если колдун обратит на нас внимание, если заставит одного из нас при камерах убить человека - а он может это сделать, - малому народу конец.
- Вервольфы в таком же положении, - сказала я. - Но это не остановило Адама. Он мог предоставить все вампирам. Ручаюсь, сейчас из посетителей твоего бара не менее четверых могут уничтожить колдуна раньше, чем он заподозрит, что они его ищут.
Он сжал кулаки и отвернулся, но я успела заметить на его лице кое-что другое - тоскливое выражение.
- Нет. Ты недооцениваешь его силу, Мерседес. Из нас большинство способно сопротивляться вампирам не больше обычных людей; да и чистых душ, способных сопротивляться демону, здесь немного. Ты ведь не хочешь, чтобы он завладел одним из нас.
Он снова повернулся ко мне и на этот раз выглядел обычно; что-то гораздо большее, промелькнувшее в нем, исчезло, словно и не бывало.
Тем не менее, я сделала шаг назад: инстинкт говорил мне, что я здесь не самый опасный хищник.
А он певучим спокойным голосом сказал:
- Но на случай, если кто-нибудь из нас захочет заняться колдуном, Серые Повелители провозгласили это исключительно делом вампиров и приказали нам держаться в стороне. Серые Повелители считают людей эманацией, Мерседес. Очень опасной эманацией. И смерть нескольких человек их не очень тревожит.
Глядя ему в глаза, я поняла три вещи. Во-первых, дядюшка Майк был из числа тех, кто выступил бы против колдуна. Во-вторых, он ненавидел Серых Повелителей, но боялся их. И в-третьих, сам он не считал людей простой эманацией.
Не знаю, что из этого удивило меня больше.
- Что ж, - сказала я, - означает ли это, что ты впустишь меня и дашь возможность самой отыскать Марсилию?
Он медленно кивнул.
- Не стану тебе мешать.
Старомодным жестом он предложил мне руку. Я легко положила на нее пальцы и позволила ему ввести меня в бар.
Но перед самым входом он задержался.
- Не бери с собой волков, когда пойдешь за колдуном.
- Почему?
- Этот Фергюс - он служит у меня уже шестьдесят лет. И за все это время ни разу не поднял руку на клиента. Колдун-демон приносит с собой насилие, как поток несет мелкую рыбу. Одно его присутствие лишает самообладания и способствует ссорам и дракам. Воздействие демона на вервольфа подобно действию водки на огонь.
Похоже на то, о чем говорил Тони: рост насилия встревожил полицию. Нечто подобное говорил и Бран, но у него это звучало не так страшно. Если подумать, вчерашний срыв Адама легко объяснить сочетанием жары и тревоги. И у Сэмюэля в последнее время настроение гуляет.
- Почему ты не сказал Адаму, что Уоррен и Бен в опасности? - спросила я.
- До того дня, когда этого бедного парня бросили у меня под дверями, я не знал, что Адам начал охоту. Хотя должен был бы знать.
А Бран сознавал опасность, когда Адам отправил со Стефаном Уоррена и Бена? Я думала об этом. Вероятно, знал. Но Бран никогда никому не говорит, на что способен. И наверно, в этом он прав. Знание приносит тревогу и страх.
Я решила, что тоже не сказала бы. А значит, я не скажу им, что и сама начала охоту. Что бы ни было у Марсилии на уме, я устала отсиживаться в стороне. Койоты очень хорошо идут по следу и способны взять гораздо более крупную добычу, чем полагает большинство. Если Марсилия предложит помощь, отлично. Если нет, я пойду за ним сама.
Вместе с дядюшкой Майком я вошла в бар. Сегодня играли "хэви металл", и от грохота барабанов и воя расстроенных гитар у меня закружилась голова, и заложило уши. Я знала, что некоторые волки любят такие места: здесь их сверхчувствительное восприятие на время отключается. И это дает им отдых. Но не мне. Я нервничаю, потому что не слышу, как ко мне подходят сзади.
Дядюшка Майк провел меня мимо женщины, взимающей входную плату, и та бросила на него удивленный взгляд, который он словно не заметил. Пригнувшись так, что чуть не касался моего уха губами, он сказал:
- Мне надо за стойку, но, пока ты здесь, я буду за тобой приглядывать.
Я открыла рот, собираясь его поблагодарить, но он приложил палец к моим губам, и я ничего не успела сказать.
- Не вздумай, девочка. Зи должен был научить тебя. Никогда не благодари малый народ, иначе не успеешь десять раз сказать "эманация", а уже будешь стирать носки иному и платить за его квартиру.
Он прав. Я сама это знала. И, может, даже вспомнила бы, прежде чем сказать что-то. Тем не менее, я оценила его услугу.
Я приподняла брови и с притворной наивностью спросила:
- Но ведь ты не заставишь меня это делать?
Он одобрительно улыбнулся и махнул рукой.
- Иди ищи своего вампира, девочка. Мне надо принимать деньги.
Никто не цеплялся ко мне, но, пробираясь между столиками, я спиной все время чувствовала взгляды. Из-за тесноты было очень трудно не натыкаться на других, но я помнила предупреждение дядюшки Майка и все части тела держала при себе. Толпа настроена очень агрессивно. Слух ничего мне не давал, но носом я чуяла очень неприятные эмоции.
Вампиров я нашла по другую сторону танцпола. Марсилия была в белом платье по моде пятидесятых годов, которое заставляло вспомнить Мэрилин Монро, хотя у вампирши нет мягких округлостей актрисы. Даже в тусклом свете ее кожа на фоне белого платья казалась слишком бледной.
Кому-нибудь следовало сказать Марсилии, что этот стиль ей не идет. Может, если я это сделаю, она меня отблагодарит?
Я тоже была на грани срыва.
Удивленная этой мыслью, я резко остановилась и медленно повернулась, но нигде не увидела Литтлтона. И не учуяла его. Тогда я снова двинулась к вампирше.
Марсилия привела с собой всего одного сопровождающего, и меня не удивило, что это Андре, друг и соперник Стефана. Пока я пробиралась сквозь толпу, у меня не было возможности обдумать, как разыграть свою партию. Марсилия знала, что я уже у нее на крючке; оставалось только решить, кто главный. Так как речь почти несомненно шла о моей шкуре, я хотела точно знать, что контролирую охоту. Я вытащила из-под футболки ожерелье, которое всегда ношу: пусть будет хорошо видна стилизованная овца.
Я не ношу крест. В детстве у меня был тяжелый опыт с крестом. К тому же крест - орудие казни Нашего Создателя. Не понимаю, почему люди считают, что орудие пытки может быть символом Христа. Христос принес себя в жертву добровольно; он агнец, и нам следует носить овечку; по крайней мере таково мое истолкование. Возможно, другие думают о религии и Боге по-другому.
Тем не менее, овечка сработала для меня не хуже креста, и Марсилия это помнила.
Подходя к столу, я улыбнулась, показывая зубы. Потом взяла оставленный для меня стул и развернула его так, чтобы сидеть, положив руки на спинку. В волчьей стае небольшое изменение позы может уберечь от синяков.
Не проявлю никакой слабости перед этими хищниками, сказала я себе. Здесь я не на их территории, и у них нет власти надо мной. Конечно, если не учитывать, насколько они сильнее - и опытнее в убийствах.
Я старалась об этом не думать. По крайней мере, шум помешает им услышать, что сердце у меня бьется, как у кролика в силках.
- Итак, - сказала я, - хотите, чтобы я за вас охотилась на вашего вампира?
Лицо Марсилии было сама неподвижность, а вот Андре приподнял бровь.
- На самом деле охотится вампир, - сказал он.
Как и Марсилия, он был в белом. Естественный цвет кожи, хотя и светлой, потому что вампир никогда не выходит на солнце, был достаточно смуглым, чтобы белое хорошо на нем смотрелось. Шелковая рубашка, сшитая с намеками на восточный стиль, с белой вышивкой. На нем она выглядит лучше, чем пиратский наряд.
- Гм-м. - Я еще раз улыбнулась Марсилии. - Но я вам нужна, потому что я ходячая и считается, что мы умеем убивать вампиров. А этот колдун именно таков. Вампир.
Марсилия улыбнулась в ответ. От этого ее лицо приобрело почти человеческое выражение. Она явно очень старалась.
Она поворачивала в пальцах почти пустой стакан, заставляя чернильно-черную жидкость вращаться. Не знаю, подает ли дядюшка Майк кровь в винных бокалах, но поскольку я чуяла только запах различного спиртного, то решила, что нет. Однако она сознательно устроила это шоу, чтобы я подумала, будто это кровь, и начала нервничать.
- Спасибо, что пришла на встречу, - сказала она наконец.